Покорение

Глава 12

Ничто из пережитого до сих пор Заред не подготовило ее к жизни в доме Говардов. За ужином она сидела за чистым столом, еду подавали превосходную, а муж обращался с ней как с чем-то очень хрупким и драгоценным.

Спокойствие слуг, тишина в доме были для нее новыми и интересными. В замке Перегринов вечно царили шум и суета. Рыцари то и дело врывались в зал, требуя от брата, чтобы тот уладил очередной спор. Роган со своей стороны часто с размаху вонзал в столешницу боевой топор, чтобы заставить окружающих прислушаться к своим словам. Но Тирл спрашивал только, не налить ли ей вина и достаточно ли горяч ее суп.

После ужина молодой человек долго играл на лютне, глядя на Заред влажными глазами.

— О чем он поет? — спросила она, поскольку не понимала французского.

Тирл взглянул на жену поверх края серебряного кубка. Комнату ярко освещал горящий в очаге огонь.

— Он поет о твоей красоте, прелести и изящных белых ручках.

— Моих руках? — удивилась Заред. Братья вечно жаловались на ее слабые руки, утверждая, что она едва способна поднять меч.

Она осторожно поднесла к глазам ладони. Тирл поцеловал кончики ее пальцев.

— Прекрасные руки, — повторил он.

— А что еще он говорит? — заинтересовалась она.

— Только то, что ему велено. Ибо песню написал я, — сухо бросил Тирл.

Заред потрясенно раскрыла глаза:

— Ты? Ты умеешь писать песни на другом языке?

— Песни и стихи, и на лютне играю. Показать тебе?

— Если ты умеешь писать, значит, и читать тоже? Лайана тоже читает книги. Не мог бы ты прочитать мне какую-нибудь историю?

Тирл еще раз поцеловал ее пальцы, улыбнулся и знаком велел певцу их оставить. Что-то тихо велел слуге, и тот принес целых пять книг!

— Что ты хочешь послушать?

Заред недоуменно пожала плечами.

— Хорошо. Выберу сам. Я прочту «Элоизу и Абеляра». Это тебе понравится.

Час спустя Заред украдкой вытирала слезы: уж очень грустной оказалась история.

— Успокойся, все это случилось много лет назад, и плакать уже нет смысла.

Но она продолжала шмыгать носом, поэтому Тирл усадил ее себе на колени и погладил по голове.

— Не знал, что ты так мягкосердечна.

— А у тебя, по-моему, совсем нет сердца, — отрезала она.

Он поцеловал жену в лоб, затем встал и понес ее наверх.

— Тебе давно пора спать.

Заред прижалась к нему. Конечно, он остается ее врагом, но при мысли о том, что эту ночь они проведут вместе, ее бросило в жар. Но когда они вошли в спальню, он чмокнул Заред в щеку и ушел. Она не знала, то ли радоваться, то ли огорчаться. И в конце концов совершенно запуталась. Но все же разделась, легла и долго ворочалась, размышляя о странном человеке, женой которого стала. Заред понимала, что он достаточно благоразумен, чтобы не трогать ее до того момента, когда брак аннулируют по приказу короля. Но откуда у него берется сила воли держать слово? Братья ни за что не подумали бы оставить жену девственной, как бы та ни умоляла.

И чем больше она об этом думала, тем сильнее терялась. Говард не походил ни на одного знакомого ей мужчину.

Проснувшись, она увидела его сидевшим у огня. На подушке, у самой ее головы, лежала роза. Тирл помог ей надеть костюм для верховой езды с юбкой до щиколоток и без шлейфа, но снова не притронулся к ней. Лишь поцеловал в шею, когда она приподняла волосы, чтобы ему было легче затянуть на спине шнуровку.

Они вместе спустились вниз. Во дворе ждали оседланные лошади. Слуги разносили подносы со свежим хлебом и сыром и кубки с вином. Они поехали на прогулку, и Тирл говорил с ней не о войнах и оружии, а о красоте дня. Показывал на милых птичек и даже пытался подражать их песням.

Они остановились у озера, и Тирл предложил пойти искупаться. Заред призналась, что не любит плавать, и воды тоже не любит. Поэтому она уселась под деревом и наблюдала, как Тирл, раздевшись до набедренной повязки, медленно входит в воду. Теперь, когда он отвернулся, она могла рассматривать его сколько пожелает. За последние несколько недель он словно вырос и стал шире в плечах. Подумать только, совсем недавно она считала его жалким маленьким человечком, способным умереть от простой царапины!

Сейчас же она видела, как он высок, какие мускулистые у него ноги и бедра. И по всему телу рассыпаны шрамы, совсем как у ее братьев. Шрамы, нанесенные оружием. Был ли он ранен в битве, или эти шрамы получены на турнирах или во время тренировок?

А как уверенно он плывет!

Она мечтательно наблюдала за мужем, хотя и сознавала, что зря тратит время и ей вместо этого следовало бы упражняться с оружием.

Но она тут же улыбнулась. Ее всю жизнь готовили к драке с Говардами, и вот она замужем за одним из Говардов и спокойно может смотреть, как тот плавает в озере!

Он лежал на спине, и Заред невольно заметила, какая мощная у него грудь. Конечно, он не так велик, как ее братья, но все же намного выше ростом, чем Колбренд.

В этот момент Тирл помахал ей рукой. Она улыбнулась и увидела, как он глубоко нырнул. Заред немного встревожилась и не сводила глаз с воды, ожидая, пока он выплывет. Прошла минута. Ничего. Она подождала ее несколько секунд, но по-прежнему не увидела мужа.

— Говард! — окликнула она. — Говард!

Ответа не было.

Заред не задумываясь бросилась к воде. Братья позаботились о том, чтобы научить ее плавать, но это было далеко не самым любимым ее занятием. Только теперь ей было все равно. Главное — спасти Тирла.

Набрав в грудь воздуха, Заред нырнула под воду с широко раскрытыми глазами и стала высматривать мужа. И сразу увидела, как он скорчился на дне, уткнувшись лицом в колени. Воздуха уже не хватало, легкие жгло огнем, но она сумела вытащить его на поверхность и потянула к берегу. При этом она не услышала легкого вдоха. Только отметила, что он бледен как смерть.

Заред не помнила, как вытянула мужа на сушу. Он был тяжел, как ломовая лошадь, и ей приходилось напрягать все мускулы, чтобы не уронить его. Правда, ноги его по-прежнему оставались в воде, но это уже было не важно. Хуже всего, что он был белее полотна и холоднее льда. Что же ей делать?

— Говард! — завопила она во весь голос. — Говард!

Он не отвечал. Она оседлала его живот и принялась бить по щекам, но ничто не помогало.

— Черт бы тебя побрал, Тирл, — пробормотала она со слезами. — Неужели ты посмеешь умереть как раз в тот момент, когда я уже посчитала, что ты чего-то стоишь?

Она встала на колени, наклонилась над ним и принялась трясти. Изо рта Тирла вырвался фонтан воды. Заред отряхнулась, кое-как отодвинулась и с изумлением уставилась на него.

Тирл открыл глаза и улыбнулся ей:

— Я всегда умел задерживать дыхание дольше, чем обычные люди.

Только сейчас она поняла, что он сыграл с ней очередную шутку. И немедленно плюхнулась ему на живот. Но он даже не поморщился.

— Ты несносный человек! — упрекнула она и стала колотить его кулаками в грудь. Он поймал ее руки и, перевернувшись, придавил к земле.

— Ты тревожилась за меня?

— Вовсе нет. Просто боялась, что твоя смерть может стать причиной войны между нашими семьями. Правда, твой братец мне безразличен. Я боюсь только за братьев и Лайану, да еще за сына Рогана, но не за тебя!

Он еще сильнее прижал ее к земле и поднял обе ее руки над головой. Ей вдруг захотелось поцеловать его. Честно сказать, она очень испугалась за Тирла, но не собиралась признавать это вслух.

Он потерся холодным мокрым носом о ее щеку, тоже холодную и мокрую, припал губами к шее. Когда он отпустил ее руки, она обняла его, но он поспешно откатился в сторону.

Заред нахмурилась, почему-то почувствовав себя отвергнутой.

— Ты замерзнешь, если немедленно не обсохнешь, — объявил он с некоторым самодовольством, ужасно ее рассердившим. Похоже, он очень хотел что-то узнать и вот теперь добился своего.

Тирл встал, увлекая ее за собой, и, поскольку она отказывалась взглянуть на него, приподнял пальцем ее подбородок.

— Неужели так ужасно, если Перегрин полюбит Говарда?

— Такого быть не может, — возразила она, стараясь говорить как можно искреннее, но даже на собственный слух слова прозвучали на редкость фальшиво.

Он рассмеялся, подхватил ее на руки и закружил, пока у нее не потемнело в глазах. Но Заред не рассердилась. Ей давно уже не было так весело!

Он снова прижал ее к себе.

— Пойдем обсыхать, мой маленький враг. Неподалеку есть коттедж фермера. Может, у них найдется немного еды.

Она дождалась, пока муж оденется, и позволила ему усадить себя в седло.

После этого дня в отношениях между ними что-то стало неуловимо меняться. Заред не знала, что именно, но остро чувствовала перемены: словно ее старания спасти мужа помогли ответить на какой-то таинственный вопрос и освободили его от невидимых уз, в которых он запутался.

Она совсем не знала Тирла, тем более что они встретились при самых необычных обстоятельствах. Но после проведенного у озера дня он, похоже, успокоился и стал менее сдержанным. Раньше он как будто опасался чего-то, теперь же этого не было. И она ясно увидела, с кем свела ее судьба.

Он и ее братья были так же непохожи, как ночь и день. Ее братья были заняты только работой и тренировками, Тирл же стремился извлечь как можно больше удовольствия из каждого дня. Он тоже тренировался, но не с утра до вечера, как ее братья, и в отличие от них был при этом весел и беспечен. И часто смеялся. Заключал пари со своими людьми и платил, когда проигрывал. В нем не было стремления драться с врагом не на жизнь, а на смерть.

Сначала Заред это раздражало. Она твердила, что он не понимает всей важности ежедневных тренировок и что необходимо ежечасно готовиться к войне. А он этого не понимает и так легкомыслен, что она легко одержит над ним верх, вооруженная одним кинжалом. Заред понимала, что не сможет долго орудовать тяжелым мечом, а вот кинжал… она проворнее его и более ловка!

Но уже через несколько минут она поняла, как ошибалась. При всей своей игривости он оказался грозным противником. Забавлялся, дразня ее, заставляя вообразить, что победа близка, но тут же отступал в сторону и этим сбивал ее с толку. Вспыльчивая, как все Перегрины, она мгновенно вышла из себя, и Тирл, воспользовавшись этим, легко отнял у нее кинжал.

— Надеюсь, ты поняла, что хладнокровие помогает лучше, чем гнев, — назидательно заметил он, после чего поймал ее в объятия и крепко поцеловал. Смех столпившихся вокруг мужчин ужасно смутил Заред.

Позже он пришел к ней и попытался помириться. Сыпал шутками, вручил ей букет цветов, клялся, что она красива и что ее глаза сверкают ярче драгоценных камней. Она смущенно бормотала, что он мелет чушь, но втайне была довольна. Рядом с ним ей было невероятно легко…

Назавтра он повез ее на ярмарку в город, за десять миль от дома. Заред впервые была на ярмарке: ей никогда не позволяли выходить из замка, и, кроме того, братья считали подобные вещи глупым баловством.

Для нее эта ярмарка оказалась настоящим чудом. На турнире она была слишком скованна и всего опасалась. Но здесь все оказалось по-другому. Собственно говоря, ничто не изменилось, но ей казалось, что сейчас все выглядит иначе. Она по-прежнему находилась рядом с кровным врагом семьи, но почему-то больше не испытывала к нему неприязни. Мало того, теперь она считала, что он так же высок, силен и красив, как ее братья.

И проведенный на ярмарке день оказался сказочным! Все торговцы были рады видеть господина и его хорошенькую жену. Здесь никто не смеялся над ней, не называл одной из нерях Перегринов!

И Тирл покупал ей все! Заред выросла в доме, где каждый пенни был на счету, и как же чудесно иметь деньги на покупку красивых вещей! Она объедалась лакомствами, пока Тирл не предупредил, что у нее непременно разболится живот. Когда по ее подбородку потек вишневый сок, Тирл наклонился и слизнул сладкие капли. Заред покраснела до корней волос, но он посмеялся над ней.

Когда она уставилась на могучего борца, похвалявшегося, будто он может побить каждого противника, Тирл разделся до пояса, и вскоре хвастун уже валялся на земле. Заред едва не лопнула от гордости и взяла приз — уродливый бант из дешевых ленточек — с таким видом, словно ей подарили дорогое украшение.

Тирл стоял позади, положив ей руки на плечи, пока она смеялась над забавными марионетками. Когда между подвыпившими зеваками завязалась драка, он поднял ее на руки и отнес в безопасное место.

Они остановились у лотка, где продавались итальянские ткани, и Заред с вожделением воззрилась на рулон темно-зеленой парчи. Тирл приказал торговцу показать ткань. Она оказалась невероятно дорогой, и Заред с сожалением покачала головой. Но Тирл купил ей весь рулон.

— Можешь сделать из парчи прикроватные занавески, — посоветовал он.

Она тут же вспомнила, что деньги, которые Тирл так беззаботно тратил, на самом деле принадлежат ее семье, но все это казалось таким незначительным…

Они набрели на канатоходцев, и Заред в ужасе закрыла глаза, когда акробат пошел по веревке, натянутой между двумя шестами.

— Это вовсе не так сложно! Я бы тоже смог! — похвастался Тирл.

— Ни за что, — ответила она и, когда он направился к канатоходцу, схватила его за руку и умоляла остановиться. Одно дело — бороться на земле, и совсем другое — пытаться пройти по тонкому канату на высоте десяти футов над землей. Да он просто разобьется!

Ей пришлось долго просить его и даже солгать, что она верит в его сверхъестественные способности и поэтому никаких доказательств не требуется. Она твердила, что он лучший и самый храбрый рыцарь во всем королевстве. Тогда он спросил, лучше ли он, по ее мнению, чем Северн, и Заред усердно закивала головой. Тогда он спросил, может ли он побить Рогана, и Заред заверила, что так оно и есть. Тогда он спросил, что она думает насчет Колбренда.

— Да никогда в жизни! — фыркнула она и мудро догадалась сбежать.

Он поймал ее и стал щекотать до тех пор, пока она не призналась, что, может быть… вполне возможно, он лучше Колбренда.

Когда сгустились сумерки, Тирл сказал, что им придется вернуться, тем более что по ночам здесь бродят грабители и разбойники, а он не хочет рисковать ее безопасностью. Заред протестовала, но вскоре поняла, что едва держится на ногах. Он вскочил в седло, и один из пятерых рыцарей, сопровождавших их весь день, поднял Заред и вручил мужу. Она вернулась домой в объятиях Тирла.

Поднявшись в спальню, она разделась и стала ждать мужа, в полной уверенности, что тот придет к ней в постель. Но этого не произошло. Тирл, как всегда, поцеловал ее на ночь и ушел. Несмотря на усталость, она не смогла заснуть и, встав с постели, села у огня.

Теплые отблески играли на ее лице. Иногда ей хотелось оказаться в замке, потому что там все было ей привычно. Она знала, кто ее друзья и кто враги. Девушку растили в ненависти к Говардам, и все же теперь она окончательно растерялась. Вспоминала Тирла в черных доспехах, выбивавшего противников из седла. Вспоминала его смех и шутки. Вспоминала, как он читал ей и улыбался при свете высокой свечи.

Заред сжала ладонями виски. Кто он: враг или друг? Прежде всего он — Говард и, значит, не может быть другом, но все же…

За последние две недели они почти постоянно были вместе, и она изливала ему душу, как никому и никогда раньше. В ее семье разговоры, не касавшиеся войны с Говардами, считались пустой тратой времени. Но Тирл, похоже, так не думал.

Они говорили о своем детстве, о том, что им нравилось и не нравилось, о прошлом и будущем. И всегда им удавалось избегать упоминания о ненависти, горевшей ярким пламенем, о постоянной войне… словно всего этого вовсе не было на свете.

Тирл показал свои планы переделки строений, окружавших дом. Взял ее на встречу с одним из арендаторов. В доме ее братьев арендаторов не знали по именам. Братья считали людьми только тех, кто умел драться. Но во время своих визитов в Англию Тирл и его мать ближе узнали крестьян, которые обрабатывали их землю, и когда в деревню приходили болезнь или голод, старались позаботиться об арендаторах.

Как можно ненавидеть человека, который так добр и весел и так открыто смеется?

Сначала она считала, что он всего лишь притворяется заботливым и внимательным, но работавшие на него крестьяне совсем не боялись своего господина. А дети подбегали к нему в ожидании сладостей, которые он всегда носил в карманах.

Постепенно Заред стала задавать больше вопросов о его жизни, о том, что он делал, вернувшись с матерью в Англию.

— Ты часто виделся с братьями?

— Нет, — тихо ответил Тирл. — Мать считала, что выполнила свой долг и дала мужу сыновей, которые пойдут умирать за него в битве с Перегринами, поэтому не пожелала оставаться с ним и подвергать опасности самого младшего и последнего. Поэтому она увезла меня во Францию. Я жил с ней и почти не встречался с отцом и старшими братьями.

Заред не сразу поняла, что мать не воспитывала его в ненависти к Перегринам и поэтому кровная вражда ничего для него не значит.

И чем дольше она раздумывала над этим, тем больше запутывалась. Если он не желает принимать участия в драке, зачем женился на ней, тем более что стоило ей заикнуться, и он с готовностью согласился на аннулирование брака? Он уважал ее нежелание терпеть его ласки и в то же время хорошо к ней относился.

Заред встала и подошла ближе к огню. Кажется, она ему нравится…

Она на секунду закрыла глаза и попыталась думать о возвращении в дом братьев. В то место, где никто не смеется, не шутит, где вокруг одни мрачные лица.

А жена Рогана? Ей приходилось бороться за каждый шаг, за каждый клочок свободы. Роган любил жену, но при этом не позволял говорить и поступать, как та пожелает. А Северн, женившийся на прекрасной леди Энн? Может, к этому времени он уже дал волю нраву и попросту ее придушил!

Она снова плюхнулась на стул, и со вздохом покачала головой. Помоги ей Боже, но она не хочет возвращаться домой к братьям. И мечтает об одном: остаться с этим человеком, — человеком, считавшимся ее врагом, человеком, которого ненавидела ее семья. Из-за этой ненависти погибли ее старшие братья, а Говарды украли все, что принадлежало ее семье. И ей тоже следовало ненавидеть его. Но она не могла.

На столе лежал бант, который выиграл для нее Тирл. Как она гордилась, наблюдая борьбу Тирла с ярмарочным силачом! И как была счастлива, когда он победил!

Заред прижала бант к щеке.

Что теперь ей делать? Сумеет ли она сохранить и семью, и этого человека?

Она снова легла, но провела бессонную ночь, а утром то и дело раздражалась и срывала зло на окружающих. Она уже сидела за столом, когда Тирл спустился вниз. В отличие от нее у него не было темных кругов под глазами.

Муж весело приветствовал ее, улыбающийся и счастливый.

Заред глянула на него поверх, кружки с разбавленным водой элем.

— Когда придет ответ от короля?

Тирл уселся во главе стола. Отрезал большой кусок сыра и положил на хлеб.

— Так сильно хочешь расстаться со мной?

Она подняла было на него глаза, в которых плескались боль и сожаление, но тут же поспешно отвернулась.

— Будет лучше, если все поскорее закончится…

Тирл молчал.

Она осторожно присмотрелась к нему. Лицо его было совершенно бесстрастным.

Интересно, когда это он успел стать таким красивым? Когда из уродливой жабы превратился в прекрасного принца? Нет, она больше не в силах терпеть эти муки. Нельзя позволять себе привязаться к нему еще сильнее, чем сейчас…

Наконец Тирл пожал плечами:

— Кто может знать намерения короля? Уверен, что он вряд ли будет торопиться. А может, и откажет в просьбе.

— Откажет? — ахнула она. — Но п-почему?!

— Хотя бы потому, что это достойный брак. Мы объединили две враждующие семьи. Кто знает, позволят ли нам расстаться?

Заред едва не улыбнулась. Что, если ей позволят остаться в этом доме навсегда? И тогда у нее будет свой садик трав. Она даже получит новые платья… и родит ему детей…

Но она вовремя опомнилась и недовольно свела брови.

— Моим братьям этот брак вряд ли понравится. Может, мне стоит вернуться к ним? Король наверняка охотнее согласится расторгнуть брак, если я снова окажусь дома.

Она затаила дыхание, ожидая его ответа. Вдруг он скажет, что хочет остаться с ней навсегда. Потребует, чтобы она никогда его не покидала. Станет уговаривать ее не уходить.

— Как пожелаешь, — обронил он. — Может, дать тебе отряд для сопровождения?

Ей ужасно захотелось швырнуть тарелку с едой ему в физиономию.

— Если братья увидят меня скачущей под знаменем Говардов, они нападут, не потрудившись задать вопросы.

— В таком случае, — медленно произнес он, — тебе лучше остаться до получения ответа от короля.

Она не сразу поняла смысл его слов, а поняв, широко улыбнулась:

— Да, пожалуй, ты прав.

В этот день они катались верхом, оставив эскорт далеко позади. Тирл показал ей круг из гигантских камней, выстроенный древними людьми. Поведал страшную историю о человеческих жертвах, приносимых в этом круге, а потом набросился на нее, делая вид, что желает принести в жертву. Заред визжала и хохотала, но внезапно замолчала, когда он положил ее на плоский камень, а сам навис над ней.

«Сейчас он поцелует меня, — подумала она. — Забудет о намерении аннулировать брак и поцелует меня».

Но он отвернулся, подошел к другому камню и больше не смотрел на Заред. Та подобралась ближе, но он резко отвернулся и долго молчал.

— Уже темнеет. Нужно возвращаться, — сухо обронил он наконец.

В последующие дни он держался как можно дальше от нее. Заред, успевшая привыкнуть к его обществу, теперь ужасно скучала. Ей недоставало его смеха, шуток, поцелуев.

Увидев, как он тренируется со своими людьми, она позаимствовала одежду у сына кухарки, переоделась и отправилась на ристалище. Но он даже не ответил на ее улыбку.

— Ты моя жена, и тебе не пристало показываться на людях в таком виде, — заявил он, глядя на ее ноги, обтянутые вязаными шоссами.

— Чем прикажешь мне заняться? — фыркнула она. — И я не твоя жена.

Она имела в виду, что если и жена ему, то лишь по имени, но Тирл понял ее неверно.

— Ты скоро будешь свободна, — жестко бросил он.

Заред отвернулась от него и от любопытных взглядов окружающих мужчин и направилась к себе, в свою одинокую комнату. Почти всю свою жизнь она оставалась одна, но почему теперь ей так плохо? Словно она нашла и тут же потеряла друга…

Она бросилась на кровать, чтобы хорошенько выплакаться, но слез не было. Ей стоило бы радоваться, что он держится на расстоянии. И вообще, кому нужно общество Говарда? Она Перегрин и ненавидит всех Говардов.

Но так ли это?

Что скажет ее брат Роган, узнав, за кого вышла замуж младшая сестра? Наверняка отправится к королю и потребует аннулировать брак. Роган не доверял никому. Скорее всего попросит повитуху осмотреть Заред, убедиться, что та девственна и что Говард не коснулся ее.

— Я все еще невинна, — прошептала девушка, — как в тот день, когда родилась.

Аннулировав брак, Роган наверняка еще больше возненавидит Говардов. Вероятно, посчитает, что один из них отверг сестру.

— Я должна что-то делать, — прошептала она. — Помешать новой войне.

— Милорд, — тихо окликнула Тирла Маргарет. Он стоял у колодца, смывая пот после тренировки.

— Что ты хотела? — мрачно спросил он.

Последние несколько дней настроение у него было хуже некуда. Тяжкие мысли преследовали его день и ночь. Он влюблялся в негодницу, ставшую его женой! Может, даже влюбился в нее с первого взгляда, когда увидел, как отчаянно она сопротивляется людям его брата, у которых не хватило ума понять, что перед ними женщина. Но она не отвечала на его чувства и по-прежнему толковала об аннулировании брака и возвращении домой. Может, ему действительно стоит послать гонца к королю и попросить аннулировать брак?

— Так что случилось, Маргарет?

— Леди Заред отправилась в деревню.

— Она не пленница, — пожал плечами Тирл. — Ты послала людей сопровождать ее?

— Да, но она от них сбежала.

Тирл мгновенно встревожился. Неужели она удрала к братьям?

Но прежде чем он успел что-то спросить, Маргарет положила руку ему на плечо.

— Ее уже нашли. Один из твоих людей видел, как она входила в дом Хиб.

— Зачем ей понадобилась эта старуха?

— Говорят, она ведьма, — прошептала Маргарет. Как все слуги, она знала куда больше об отношениях господина и его жены, чем те предполагали.

— Что она делала у ведьмы?

Маргарет немного поколебалась.

— Хиб избавляет женщин от нежеланных детей.

С лица Тирла сбежала краска.

— Прикажи Джону седлать моего коня.

Час спустя разъяренный рыцарь ворвался в темную, грязную лачугу старухи. Первым порывом Тирла было убить сначала ведьму, а потом и женщину, на которой женился. Он не сомневался, что она носила дитя Колбренда! Неудивительно, что так рвалась вернуться к братьям. Там она могла выдать новорожденного за ребенка Говарда и, возможно, попытаться использовать его, чтобы заполучить их земли.

Он проклинал ее, себя, женщин, брак и все имеющее отношение к семейной жизни.

— Моя жена была здесь, — бросил он перепуганной старухе. — Ты избавила ее от ребенка?

— Нет, милорд, — дрожащим голосом ответила ведьма. — Она не беременна.

— Попробуй солгать мне, и я тебя сожгу.

Женщина была так стара, что казалась почти бесплотной. Она в страхе прижалась к стене, увешанной пучками сухих трав.

— Я не лгу. Пожалуйста, милорд. Я еще не хочу умирать.

Ярость неожиданно покинула Тирла. Обессилев, он тяжело опустился на единственный табурет. Старуха не виновата в том, что его жена захотела избавиться от ребенка. Может, Тирлу следует радоваться, что она не захотела сохранить чужое дитя. Учитывая ее чувства к Колбренду, чудо еще, что она не захотела посадить его сына на английский трон.

— Чего же хотела моя жена? — грустно спросил он.

— Любовное зелье.

Тирл резко вскинул голову.

— Что?!

— Ваша леди жена попросила дать ей любовное зелье. Чтобы мужчина сошел с ума от вожделения.

— Кто? — выдавил Тирл. Он почти все время проводил с ней, так когда же она успела полюбить другого? Впрочем, может она собирается позже увидеться с Колбрендом и…

— Вы, милорд. Она просила зелье для вас.

Тирл окончательно растерялся. Но старуха увидела, что он уже не так зол, и сама успокоилась: выпрямилась и расправила плечи.

— Леди Заред просила меня сварить любовный напиток для мужа. Чтобы он выпил его и распалился так сильно, что не смог бы устоять перед ее чарами.

Тирл молча уставился на старуху.

— Ты уверена? — тихо спросил он. — Она сказала, что это для мужа?

Губы Хиб чуть приподнялись в улыбке.

— Будь я дурой, не дожила бы до таких преклонных лет. И ни за что не дала бы любовное зелье жене важного господина, если бы та собиралась напоить им чужого мужчину. Может, для жены фермера я и постаралась бы, но не для госпожи. Я даже сказала, что, если она солгала и собирается дать зелье другому, всю оставшуюся жизнь ее будут преследовать неудачи. Она ответила…

— Да, интересно, что же она ответила?

— Объяснила, что муж, то есть вы, милорд, смотрит на нее как на ребенка, мальчишку-сорванца. Она желает, чтобы вы увидели в ней женщину.

Тирл вскочил и в два шага оказался на другом конце хижины. Повернулся спиной к ведьме и только тогда позволил себе улыбнуться. Значит, Заред вообразила, что он не хочет ее? А он все это время считал, что она тоскует по этому глупцу Колбренду. Как быстро она меняет свои пристрастия! Но он не станет мучиться по этому поводу. Если она добровольно ляжет с ним в постель, это станет первым шагом к их взаимной любви!

— Что ты дала ей? — спросил он женщину.

Та мигом почуяла, что больше ей ничто не грозит. Она знала господина с самого детства, и тот никогда не был жесток.

— Мои зелья — тайна, известная только мне, — заявила она и, увидев, что Тирл нахмурился, добавила: — Я велела пригласить вас на ужин в свою спальню, разжечь огонь в камине, поставить на стол свечи, вскипятить воду с душистыми травами и надеть наряд с самым что ни на есть низким вырезом. Потом пусть положит травы в эль мужа, и, когда он выпьет, его вожделение станет неодолимым.

Тирл больше не смог сдержать улыбку.

— И желание поразит меня как удар молнии?

— Я никогда не обманываю, — оскорбилась женщина. — Зелье подействует.

— О, я в этом уверен, — ухмыльнулся Тирл. — И буду самым ревностным любовником.

Он сунул руку за пазуху туники, вынул кошель и хотел было дать женщине одну-две монеты, но передумал и отдал весь кошель. Таких денег старуха скорее всего не получала за всю свою жизнь. Потеряв дар речи, она дрожащей рукой взяла кошель.

Тирл, насвистывая, покинул домик.

Заред с трудом упросила Маргарет сделать то, что от нее требовалось. Впервые со дня появления девушки в этом доме камеристка словно не замечала ее. Едва отвечала на вопросы и явно не желала иметь с госпожой ничего общего.

Заред требовалось платье с большим вырезом, но пришлось долго допытываться, где лежат наряды матери Тирла. Маргарет так умело избегала ее, что Заред под конец была готова вонзить кинжал ей в горло. Наконец ее отвели в чулан, где среди рулонов тканей стоял большой деревянный сундук. Маргарет неохотно, с брезгливой гримасой на длинном лице открыла сундук и показала платье, сшитое из золотой парчи и сверкавшее даже в темноте.

Заред в жизни не видела ничего подобного. Она взяла платье и поднесла к свету.

— Что это? — прошептала она.

Маргарет коротко объяснила, что ткань прибыла из Италии. Тонкая проволока из чистого золота наматывалась на шелковые нити, и так получалась золотая ткань. Маргарет также сообщила, что она стоила свыше тридцати восьми фунтов за ярд.

Заред осторожно развернула платье. Сколько же материи ушло на него? Она не умела считать, но поняла, что наряд стоил почти столько же, сколько замок ее братьев.

Стараясь не выглядеть испуганной, она приложила к себе платье. И при этом твердила себе, что собирается спасти семью от новой войны. Может, ее муж прав и они сумеют родить прекрасное дитя, которое когда-нибудь унаследует земли Говардов. Конечно, это нечестно, потому что владения Говардов должны принадлежать ее старшему брату, но по крайней мере в новом владельце будет течь кровь Перегринов.

— Я надену это платье, — решила она. Платье оказалось очень жестким и тяжелым, но, перекидывая его через руку, Заред улыбалась. Мужчины считают женщин слабыми созданиями. Братья твердили, что ни одна женщина не способна носить доспехи, но чем такое платье отличается от лат? Да и она сама ведет что-то вроде войны, которую намерена выиграть с помощью золотых доспехов.

Час спустя она уже была в своей спальне, готовя к ужину все, что потребовала старая ведьма. Золотистое пламя свечей отблесками играло на стенах. По комнате разливалось благоухание кипевших в небольшом горшке душистых трав. На столе красовались блюда с вкусной едой. Устроить все это было нелегко, поскольку Маргарет откровенно противилась всем ее приказаниям. Кроме того, она то и дело спрашивала, как чувствует себя хозяйка, словно ту постоянно тошнило по утрам.

Заред раздражал этот непрерывный допрос, но она старалась быть вежливой, тем более что ответы, похоже, радовали Маргарет.

Наконец все было готово.

— Я… я хорошо выгляжу? — робко спросила Заред, одергивая юбки. Шелковая основа платья была красной, и червонное золото ткани оттеняло белую кожу и рыжие волосы. В свете огня из камина она казалась ожившей картиной.

Маргарет взглянула на молодую хозяйку и улыбнулась. Она не знала, почему та отправилась к ведьме, но была убеждена, что никакого нежеланного ребенка не существует (весь замок и половина деревни знали, что его светлость не спал со своей молодой женой).

— Вы прекрасны, — заверила она.

— Я не похожа на мальчика?

Вместо ответа Маргарет рассмеялась. Волосы Заред были зачесаны назад, покрыты белой вуалью, а на лбу сверкали рубины.

— Ни в коем случае, — заверила она, и поскольку была гораздо старше и видела, что Заред понятия не имеет, что могут и не могут позволить себе слуги, Маргарет, повинуясь порыву, наклонилась, поцеловала девочку в щеку и тихо вышла.

В дверь постучали. Это пришел Тирл, и Заред сразу увидела, что он мрачен и хмур.

— Что случилось? — тихо спросила она, боясь, что к дому подходит войско братьев.

Он тяжело уселся на стул у огня.

— Конь споткнулся и сбросил меня в лужу. Один из моих воинов одолел меня в поединке на мечах, а на правом боку выскочил чирей. Когда же я вернулся в дом, мне объявили, что ужин накрыт не в зале, а в твоей комнате. Что тебе нужно от меня? Собираешься сказать, что твои братья пришли за мной? Что ж, вполне подходящий конец столь мерзкого дня.

У Заред буквально чесался язык сказать ему, куда он может девать свой ужин, но она промолчала и улыбнулась.

— Я надела наряд твоей матушки.

Он нехотя оглянулся и широко зевнул.

— Вижу, и что из этого? Лучше позови кого-нибудь прислуживать мне. Я устал и голоден.

— Я сама все подам, — поспешно заверила Заред. — Нам никто не нужен.

Она подошла к столу, подняла серебряные крышки с блюд и стала наполнять его тарелку, после чего уселась на низенький табурет у ног мужа.

Он сунул в рот ложку с морковью и, еще не прожевав, повторил:

— Так что же ты хочешь?

— Совсем ничего. Просто не привыкла к такому количеству слуг. Хотела побыть только с тобой.

— Ты никогда не умела лгать, — процедил он, прищурившись. — Может, приехал гонец от братьев? И поэтому ты отправилась к ведьме? Задумала отравить меня?

Заред тихо ахнула.

— Не подумала, что мои люди верны и преданны мне? Они докладывают о каждом твоем шаге.

— Братья мне ничего не передавали. И я пригласила тебя не затем, чтобы толковать о войне.

— Да ты ни о чем ином говорить не способна. По какой еще причине тебе понадобилась ведьма? — Он опустил тарелку на колени и понизил голос: — Она избавляет женщин от нежеланных детей.

Заред пренебрежительно скривила губы.

— Если ты думаешь, что я ношу ребенка, значит, жестоко ошибаешься.

— Нет? Значит, ты не спала с Колбрендом?

— Ты мерзавец, подлый мерзавец, — бросила она, поднимаясь.

— Я Говард. Откуда мне знать, что ты делала с ним на берегу ручья? Судя по всему, ты была без ума от этого человека. Считала самым сильным, храбрым и красивым рыцарем во всей Англии.

— Но ты победил его, — раздраженно напомнила она. — Как и всех остальных.

Услышав это, Тирл откинулся на спинку стула и широко улыбнулся.

— Хочешь сказать, что Колбренд не лучший рыцарь во всей Англии?

Опять он ее разыгрывает!

— Ты просто несносен! Неужели не можешь ни минуты побыть серьезным?

Тирл протянул ей пустую тарелку.

— Я вполне серьезно заявляю, что хочу спать. В жизни так не уставал. — Он поднялся, потянулся и снова зевнул. — Ничто и никто не может помешать мне лечь в постель, даже приказ самого короля.

Заред не хотелось пользоваться ведьминым снадобьем. Неужели она не способна заманить мужа в свою постель?

— Ты не сказал, нравится ли тебе платье твоей матери.

— Всегда нравилось, — кивнул он. — Она носила его во Франции. Даже король сделал ей комплимент.

— Оно тяжелое. Пощупай юбку.

— Я часто щупал золотую ткань, да и серебряную тоже, — отмахнулся он. — И даже снимал такие наряды с нескольких придворных дам. Но сейчас я должен лечь. У меня ноги подкашиваются. Самое мое большое желание — сбросить собственную одежду.

Она не знала, как заставить его взглянуть на нее по-настоящему. Жесткий корсет под платьем так стискивал груди, что они ныли, но верхняя часть перезрелыми дынями вздымалась в вырезе. Насколько она могла предположить, он даже не обратил на это внимания.

— Корсет твоей матушки маловат мне, — пробормотала она. — Думаю, грудь у нее была не такая пышная.

Интересно, что он на это ответит?

— Я никогда не оценивал мать с этой точки зрения, — холодно процедил Тирл, словно она его оскорбила.

— Я не хотела…

— Да-да, извинения приняты. А теперь… уверена, что, после того как назвала мою мать уродкой, тебе больше нечего мне сказать?

— Я ничего подобного… — Заред осеклась и отвернулась. — Ладно, иди спать. Какая разница, чего я добивалась? Ты устал и должен отдыхать.

Она с нетерпением ждала стука закрывшейся двери, но, не дождавшись, повернулась к мужу:

— Иди же! Я не стану тебя задерживать.

Но тот вольготно развалился на стуле.

— Ты чем-то расстроена? Неужели ответ от короля пришел так скоро? Поэтому ты надела лучшее платье матери и задумала этот ужин? Хотела отпраздновать радостное событие?

— Я ничего ни от кого не получала. Ни от братьев, ни от короля, ни от привидения Перегринов. Со мной за весь день никто словом не перемолвился.

Он понимающе улыбнулся:

— Так ты соскучилась по моему обществу? В таком случае давай поболтаем. Я постараюсь при этом не заснуть.

Заред разочарованно отвернулась.

— У меня была определенная цель, но теперь я и сама не знаю, стоит ли ее преследовать, — пробормотала она и, не получив ответа, обернулась. Он спал, положив голову на спинку стула. Кулаки Заред сами собой сжались от гнева, но отчего-то тут же захотелось плакать. Почему другие женщины в отличие от нее умеют завлечь мужчину?

Подойдя ближе, она прижала ладонь к его щеке. Он красивее ее братьев, куда красивее Колбренда… и вообще самый красивый на свете!

Тирл вздрогнул и открыл глаза.

— Кажется, я заснул, — промямлил он.

— И что же видел во сне? — улыбнулась она.

— Что я развлекаюсь при дворе, и леди Кэтрин пообещала прийти ко мне ночью. Должно быть, все дело в твоем наряде. На ней тоже было платье из золотой ткани, только голубое.

Заред поджала губы и отодвинулась.

— А сейчас я попрошу тебя уйти.

Он встал и потер глаза.

— Отправлюсь к себе и досмотрю сон.

Но прежде чем удалиться, он подошел к камину, на котором стоял серебряный кубок тонкой работы, наполненный элем, поверх которого плавали травы.

— Умираю от жажды, — объявил он, прежде чем осушить кубок.

— Не пей! — завопила Заред.

Но Тирл сделал последний глоток и удивленно уставился на жену:

— Неужели ты пожалела мне эля? Не думал я, что Перегрины таковы, не говоря уже о том, что ты моя жена. Впрочем, ты уже призналась моим людям, что не считаешь себя моей женой. Почему ты так странно смотришь на меня?

— Вовсе я на тебя не смотрю, — отрезала она, хотя так пристально уставилась на него, что даже не моргала.

Он передернул плечами и потянулся.

— Ну, мне пора. — Подавив зевок, он нагнулся и целомудренно поцеловал ее в лоб. — Платье моей матушки тебе к лицу. Осмелюсь заметить, что тебе оно больше идет, чем ей. А теперь прости, но у меня глаза слипаются.

Он шагнул к двери. Заред провожала его полными отчаяния глазами. Он выпил зелье, но ничего не произошло! Завтра же она отправится к ведьме и потребует назад свои деньги! Ни к чему платить за бесполезные снадобья.

И в этот момент Тирл, уже положивший ладонь на дверную ручку, застыл и медленно, очень медленно обернулся. Глаза были широко раскрыты, словно от страшного потрясения. Он жадно впился взглядом сначала в ее губы, потом в обнаженную грудь.

Заред инстинктивно прикрылась руками и отступила. Тирл надвинулся на нее, и во взгляде загорелось страстное желание.

Сердце Заред заколотилось сильнее. Она так долго ждала этого момента! Поэтому и купила зелье у ведьмы.

Но она тут же испугалась. Он был неизменно добр и нежен с ней, но что, если напиток превратит его в чудовище, готовое измываться над ней?

Она продолжала пятиться, пока не наткнулась на кровать. Он медленно наступал на нее, как большой хищник на загнанную в угол добычу.

— Я… я думаю…

Она не успела договорить: он осторожно сжал ее щеки.

— Никогда еще не видел тебя такой прекрасной. Никогда не встречал такую желанную женщину, как ты. Даже при итальянском и французском дворах тебе нет равных, нет соперниц. Я хочу тебя, и тебя одну.

Заред недоуменно моргнула. Именно эти слова она жаждала слышать, ради них купила любовное зелье.

Он очень нежно поцеловал ее в губы, и колени Заред ослабели. Тирл обнял ее за талию, уложил на постель, а сам растянулся рядом и стал целовать ее лицо, шею и открытую грудь. Заред на секунду прикрыла глаза, наслаждаясь божественными ощущениями, и зарылась пальцами в его густые темные волосы.

Он приподнялся на локте и оглядел ее, не переставая играть с холмиками грудей.

— Я ничего не могу с собой поделать, словно какая-то неведомая сила вселилась в мое тело. Я должен овладеть тобой, иначе просто умру.

Он перевернул ее на живот и стал расшнуровывать платье, покрывая поцелуями шею и плечи. О, как давно она хотела этого! Жаль только, что пришлось воспользоваться любовным зельем, чтобы заставить его возжелать ее.

Тирл легко расшнуровал ее платье, и оно словно само собой соскользнуло с нее. Теперь Заред была прикрыта одной камизой, и он, не теряя времени, избавился и от нее. После этого на Заред остались лишь чулки, прихваченные у коленей красивыми подвязками из лент. Тирл долго лежал, не сводя с нее глаз. Потом сел и снова уставился на Заред, пока та не заволновалась.

— Я не нравлюсь тебе?

— Никогда еще я не видел такой женщины, как ты, — тихо признался он. И ничуть не солгал. Он повидал немало обнаженных женщин, но за исключением нескольких деревенских девчонок, все они вели праздную жизнь. А вот Заред носила меч с той поры, как научилась ходить, часто надевала панцирь и кольчугу, умела скакать верхом по-мужски. Все ее тело было упругим и мускулистым. И ни унции лишнего жира. Только груди оставались большими и мягкими.

Заред, совершенно неопытная в делах любви, не подозревала, сколько вожделения светится в его взгляде. И попыталась отвернуться, но он поймал ее и потянул на себя. В глазах его все ярче разгоралось пламя.

— Заред, — прошептал он, накрывая ее своим телом, и стал целовать ее с пылом, какого еще не испытывал до этого момента.

Но она отвечала ему с такой же страстью. Не отрываясь от нее, он стал сбрасывать с себя одежду. Зная, как любит он красиво одеваться, Заред чуть не рассмеялась, когда услышала треск рвущейся ткани. Но сам он, не обратив на это ни малейшего внимания, впился губами в ее сосок. Заред оцепенела от удивления, но тут же жаркая волна желания захлестнула ее. Все было даже лучше, чем она воображала, и Заред инстинктивно выгнула спину, давая ему лучший доступ к своему телу.

— На свете нет женщины прелестнее. Знай я, что ты скрываешь под одеждой, сорвал бы ее с тебя гораздо раньше, — прошептал он, целуя ее живот.

И тут Заред опомнилась. Не сорвал бы он с нее одежду хотя бы потому, что тогда не пил зелья. Именно проклятое зелье и пробудило в нем похоть. Не Заред он хотел! Всему причиной колдовство!

Заред принялась отбиваться.

— Отпусти меня! Немедленно отпусти!

Но он и с места не сдвинулся, продолжая целовать и покусывать ее бедра. Заред подняла ногу, поставила ему на плечо и изо всех сил оттолкнула.

Ошеломленный, Тирл с трудом поднял голову, наблюдая, как она перебирается на самый дальний край кровати.

— Я сделал тебе больно?

— Ты не хочешь меня.

Тирл слишком растерялся, чтобы понять истинный смысл ее слов. Он не мог отвести глаз от ее тела: длинные ноги, мускулистый плоский живот, пышная грудь. Настоящая женщина… и в то же время походит на самую изящную в мире скаковую кобылку. Он потянулся к ней.

Но Заред успела увернуться.

— Не меня ты хочешь! Это все колдовские чары.

— Да, ты меня причаровала, — согласился он с плотоядной ухмылкой. Его ладони чесались от потребности поскорее коснуться ее. Еще секунда, и он превратится в охваченное похотью животное!

Когда он снова попытался наброситься на нее, Заред сползла с кровати и встала в углу, за столбиком.

— Ты не хочешь меня и никогда не хотел. Все это обман. Иди к своей леди Кэтрин.

Теперь, когда ее тело было скрыто прикроватными занавесками, в голове у него немного прояснилось. По крайней мере настолько, чтобы понять, о чем она толкует.

— Я не хочу тебя? Сейчас я покажу, как велико мое желание!

— Нет!

Она отпрыгнула, попутно схватив с подоконника подушку, чтобы скрыть наготу. Но этим распалила его еще больше: на виду оставались ноги и часть груди.

Тирл достаточно хорошо знал женщин, чтобы сообразить: потребуется немало нежных слов, прежде чем он добьется своего.

— Хочешь, чтобы я признался тебе в любви? Хочешь, чтобы сложил стихи в честь твоей красоты?

Он был готов на все, лишь бы она вернулась в постель.

— Хочешь, поклянусь, что отдам поместья Оливера твоему брату?

Заред сокрушенно покачала головой. Должно быть, зелье действительно сильное, если он соглашается расстаться с землями Говардов!

— Я совершила бесчестный поступок, — призналась она.

Тирл мгновенно вскочил.

— Если это другой мужчина, я убью его! Никто не посягнет на то, что принадлежит мне!

— Да перестань молоть чушь! — закричала она. — Неужели не понимаешь, что это говоришь не ты, а ведьмино зелье?!

Но Тирл, снова охваченный страстью, почти не слушал.

— Ты и есть ведьма, — пробормотал он, шагнув к ней.

Заред метнулась в другой конец комнаты. На полу беспорядочной грудой валялась ее одежда, поверх которой лежал стилет с рукояткой, украшенной драгоценными камнями.

— Не подходи, — предупредила она, выставив стилет перед собой.

Тирл невольно залюбовался сказочным зрелищем, несмотря на то что ему хотелось заплакать от разочарования.

— Заред, я дам тебе все. Скажи, чего ты желаешь? Драгоценности? Поместья? Только прикажи.

Заред невольно загляделась на него. На Тирле не было ни единой нитки, и оказалось, что без одежды он выглядит даже лучше. Она хотела, чтобы он держал ее в объятиях, ласкал и целовал, но только по доброй воле. Без всяких снадобий. Даже сейчас, одержимый похотью, он не набросился на нее! Не принудил силой!

Она отшвырнула стилет.

Да, сделка с ведьмой была бесчестным поступком. Но она спасет свою честь, отдавшись ему!

Пройдя мимо Тирла, она легла, вытянула руки по бокам, крепко сжала бедра и уставилась в потолок.

— Делай со мной все, что захочешь. Я твоя! — величественно объявила она.

Тирл не представлял, чтобы что-то могло охладить его пыл. Но именно это и произошло. Некоторые мужчины обожали брать женщин против их воли, но он к таковым не принадлежал.

— Ты невыносима, — сокрушенно покачал он головой. — Желаешь меня так сильно, что рискуешь отравить снадобьем какой-то грязной ведьмы, но стоит коснуться тебя, и ты тут же хватаешься за кинжал. Что мне с тобой делать? — Он беспомощно воздел руки к небу. — Никогда не умел понимать женщин! А уж свою жену в особенности!

— Так ты знал о зелье? — ахнула Заред.

Брезгливо поморщившись, он нагнулся, пошарил в своей одежде и вытащил маленький мешочек, который и швырнул на кровать:

— Вот тебе твое зелье.

— Не может быть! Я высыпала его в кубок с элем!

— Ничего подобного! Не собирался я пить всякую дрянь! Насколько мне известно, тут содержатся глаза сушеных лягушек или еще что похуже!

Заред открыла мешочек, заглянула внутрь и потянула носом. Пахло омерзительно. Она покачала головой:

— Если это зелье, которое дала ведьма, что же ты выпил?

— По-моему, листья мяты. Тоже не слишком приятно. И совершенно не годится с элем, но все равно лучше на вкус, чем та гадость, которой ты собиралась меня опоить.

— Но… но если ты не пил это… почему же не смог справиться со своим вожделением?

Тирл не знал, то ли смеяться, то ли накричать на нее. Но он не сделал ни того, ни другого, а присел на край кровати и очень медленно пояснил:

— Не знаю, почему ты решила, что я равнодушен к тебе. Поверь, желание пожирало меня заживо с того момента, когда я впервые взглянул на тебя. Иначе почему бы я добровольно стал лакеем твоего брата? Воображаешь, что мне очень нравилось бегать по колено в грязи, меняя ему копья? Или думаешь, я оставался с ним, потому что наслаждался его обществом? Вспомни, во время турнира сказала ты мне хоть одно доброе слово?

Она уселась, не обращая внимания на пылающий взгляд Тирла.

— Но я думала, что ты ненавидишь меня. Что ты всего лишь…

— Хочу добраться до богатств Перегринов? — с усмешкой договорил он, подавшись вперед, так что их носы почти соприкоснулись. — Да у меня всегда была одна цель: заполучить дочь Перегрина.

— Правда? — недоверчиво пробормотала Заред. — И ты не считаешь, что я похожа на мальчишку?

Он снова оглядел ее обнаженное тело.

— Вспомни, я единственный, кто сразу распознал в тебе женщину.

— Но… но если ты не пил зелье, почему так набросился на меня? И почему раньше не спешил приходить?

Ему снова захотелось заорать во весь голос.

— Неужели не сообразила, что я ухаживал за тобой?

— Ухаживал за мной?

— Вот именно. Понимаю, что Перегрины ухаживают за женщиной не иначе, как перекинув ее через колено и отвешивая шлепки по заднице, но в других домах считается, что лучший способ ухаживания — это сводить девушку на ярмарку, преподнести цветы, сочинить песню в ее честь и тому подобное.

— Но ты же решил аннулировать брак и даже послал гонца к королю…

— Какого гонца? — ухмыльнулся он. — К какому королю?

— К тому, который… Так ты ничего не посылал? А я всячески тебя обзывала! — Заред расплылась в улыбке.

Тирл погладил ее по голове.

— Я чувствовал, что это не всерьез. И надеялся, что, если увезу тебя от брата, ты поймешь, что я вовсе не такое чудовище, каким меня расписывали, — объяснил он, целуя ей руку. — Я хотел тебя с того момента, как увидел, что ты отбиваешься от людей моего брата. И влюбился, когда ты вернулась, чтобы проверить, не умер ли я, хотя с детства училась ненавидеть Говардов.

Заред, словно не веря собственным глазам, наблюдала, как он целует кончики ее пальцев.

— Я боялась, что, если ты истечешь кровью, между нашими семьями снова начнется война. Сам ты был мне безразличен, — призналась она и поежилась под его обжигающим взглядом.

— Может, мне удастся изменить твое отношение. И ты со временем привыкнешь и забудешь о своем равнодушии.

Заред отрицательно покачала головой:

— Никогда не поверю, что ты этого добьешься. Ни один Говард не сможет заставить женщину из рода Перегринов кричать от наслаждения.

Он перестал целовать ее щиколотку и поднял голову.

— Что ты знаешь о криках наслаждения?

— Много раз слышала, как вопят женщины моих братьев, но ты не сумеешь вырвать у меня ни единого стона, — вызывающе объявила она, слегка улыбаясь.

— Вот как? — бросил он, принимая вызов. — Это мы еще посмотрим.

С этими словами он стал целовать ее и, поскольку не был обременен необходимостью разговаривать, целиком отдался своему вожделению. И поэтому целовал и ласкал ее, пока не решил, что сходит с ума. А когда наконец вошел в ее тугое лоно, то не услышал ни единого крика. Она лишь молча выгибалась всем телом.

— Мне понравилось, — пробормотала она позже, когда Тирл дремал в ее объятиях. — Может, сделаем это снова? И нельзя ли, чтобы это продолжалось подольше?

Тирл удивленно вскинул бровь.

— Наверное. Через несколько минут.

— Ну да. Понимаю, — согласилась Заред.

Будь на ее месте другая женщина, Тирл посчитал бы, что она действительно понимает, но, учитывая жизненный опыт Заред, он в этом сильно сомневался.

— Так что ты понимаешь?

— Что ты — слабое, ничтожное создание, а в моих венах течет кровь соколов. Как по-твоему, наши дети тоже будут такими ничтожествами?

Тирл, не выдержав, притянул ее к себе.

— Посмотрим, кто первый запросит пощады, прежде чем кончится эта ночь!