Полночная радуга

Глава 1

Он уже слишком стар для подобных упражнений, подумал с раздражением Грант Салливан. Какого черта он делает здесь, согнувшись в три погибели, когда пообещал себе, что ноги его больше не будет в джунглях? Он должен был спасти эту пустоголовую девицу, но, наблюдая за этой крепостью в джунглях в течение двух дней, не раз задумывался над тем, что она могла и не захотеть быть спасенной. Она выглядела так, как будто жила без забот — смеялась, флиртовала, купалась в пруду весь день напролет. Спать она ложилась поздно. Пила шампанское в вымощенном плитами патио. Ее отец почти сошел с ума от беспокойства о ней, думая, что она страдает от невыносимых пыток в руках похитителей. Вместо этого девица сидела, расслабившись, как будто отдыхала на Ривьере. Несомненно, ее не пытали. Если кого-нибудь здесь и пытали, думал Грант с нарастающим раздражением, так это его. На него наседали москиты, его кусали мухи, пот тек с него ручьями, ноги болели от долгого сидения на одном месте. Он снова был вынужден питаться походными пайками, а он уже забыл, как сильно ненавидел подобную пищу. От влажности разболелись все его старые раны, а их у него было в избытке. Нет сомнений: он определенно слишком стар.

Ему было тридцать восемь, и он провел больше половины своей жизни, участвуя в различных стычках во всех уголках мира. Он устал от такой жизни, устал до крайности, и уже прошел целый год, как он бросил все это, не желая ничего, кроме как просыпаться в одной и той же кровати каждое утро. Он не нуждался в компании, советах или в чем-нибудь еще, он хотел, чтобы его оставили в покое. Он перегорел, выгорел полностью.

Не то, чтобы бы он хотел совсем уединиться в горах и жить в пещере, где ему не пришлось бы видеть других людей и разговаривать с ними, хоть и подумывал об этом. Вместо этого он купил пришедшую в упадок ферму в Теннеси, прямо возле гор, и разрешил сырым туманам исцелять себя. Он бросил свое ремесло, но, очевидно, он не мог расстаться с ним окончательно: они все еще знали, как его найти. Он смирился с мыслью, что благодаря его репутации кое-кому необходимо знать его местонахождение в любое время. Всякий раз, когда дело требовало знаний и опыта работы в джунглях, они вызывали Гранта Салливана.

Движение в патио привлекло его внимание, и он осторожно отодвинул широкий лист на несколько миллиметров, чтобы лучше видеть. Это была она, одетая в сарафан из легкой ткани и босоножки на каблуках, в гигантских солнцезащитных очках, скрывающих ее глаза. Она несла с собой книгу и высокий стакан чего-то восхитительно прохладного. Грациозно усевшись на один из стульев, она приготовилась приятно провести послеобеденное время. Она помахала стражникам, которые охраняли земли плантации, и улыбнулась им, демонстрируя ямочки на щеках.

Черт бы побрал эту прелестную, но ни на что не годную нахалку! Почему она не могла остаться под папочкиным крылом вместо того, чтобы болтаться по белому свету, доказывая, насколько «независима»? Она лишь смогла доказать, что у нее есть выдающийся талант влипать в неприятности.

Но все это — пустые рассуждения, подумал он. Она, возможно, и не осознает, что является одной из центральных фигур в небольшой, но грязной шпионской операции, в которой замешаны по крайней мере три правительства и несколько других группировок, соперничающих между собой, дерущихся, чтобы найти пропавший микрофильм. Она была еще жива лишь потому, что никто не был уверен, как много ей известно и известно ли вообще что-либо. Он хотел знать, была ли она втянута в шпионскую деятельность Джорджа Персола или была только его любовницей, высококлассной «секретаршей»? Знала ли, где находится микрофильм, или же он был у исчезнувшего Луиса Марсела? Абсолютно точно было известно лишь одно: микрофильм был у Джорджа Персола. Но он умер от сердечного приступа — в ее спальне — и микрофильм так и не был найден. Успел ли Персол передать его Луису Марселу? Марсел исчез из поля зрения за два дня до смерти Персола. Если у него и был микрофильм, он, конечно же, не сказал об этом. Микрофильм был нужен американцам, он был нужен русским, он был нужен сандинистам[1], и он был нужен каждой повстанческой группировке в Центральной и Южной Америке. Дьявол, подумал Салливан, насколько ему известно, он был нужен даже эскимосам!

Где же микрофильм? Что с ним сделал Джордж Персол? Если он на самом деле передал пленку Луису Марселу, который обычно был его связным, тогда где сам Луис? Решил ли он продать микрофильм тому, кто больше заплатит? Это казалось маловероятным. Грант знал Луиса лично, они побывали вместе в нескольких переделках, и он доверял Луису как самому себе, что говорило о многом.

Правительственные агенты гонялись за этим неуловимым микрофильмом уже около месяца. Высокопоставленный работник одной исследовательской фирмы в Калифорнии хотел заключить сделку по продаже технологии размещения лазерных вооружений в космосе, разработанной его фирмой для правительства. Охрана фирмы заподозрила его и предупредила соответствующие правительственные власти. Вместе они задержали работника фирмы во время заключения сделки. Но двое покупателей сбежали, забрав микрофильм с собой. Позже один из покупателей обманул своего партнера и отправился с микрофильмом в Южную Америку, чтобы самому продать пленку. Агенты во всей Центральной и Южной Америке были предупреждены, и американский агент в Коста-Рике вошел в контакт с этим человеком, сделав вид, что хочет купить микрофильм. С этого момента все пошло наперекосяк. Сделка сорвалась, агент был ранен, но ему удалось удрать с микрофильмом. Микрофильм должен был быть уничтожен, но этого не произошло. Почему-то агент передал его Джорджу Персолу, который свободно въезжал в Коста-Рику и выезжал оттуда благодаря своим деловым связям. Кто бы мог заподозрить, что Джордж Персол занимается шпионажем? Он всегда казался просто скучным бизнесменом, хотя и со страстью к ярким «секретаршам» — слабостью, которую понимал любой латиноамериканец. Персол был известен только некоторым агентам, в том числе и Луису Марселу, и это делало его необычайно успешным. Но в данном случае Джордж должен был оставаться в тени. Агент был обеспокоен своей раной и не сказал Джорджу, что нужно уничтожить микрофильм.

Луис Марсел должен был выйти на связь с Джорджем, но вместо этого исчез. После этого Джордж, который всегда был до отвращения здоров, умер от сердечного приступа… и никто не знает, куда пропал микрофильм. Американцам хотят быть уверенными, что технология не попадет в чьи-то еще руки, русские желают заполучить эту технологию, и каждый революционер в этом полушарии тоже жаждет заполучить этот микрофильм, чтобы продать его тому, кто больше заплатит. С тем количеством денег, которые может принести даже небольшая часть сведений из микрофильма на черном рынке, можно закупить арсенал оружия или организовать революцию.

Мануэль Турего, глава службы безопасности Коста-Рики, был очень хитрым человеком. Он был негодяем, подумал Грант, но негодяем ловким. Он быстро захватил мисс Присциллу Джейн Гамильтон Грир и перевез ее на эту хорошо охраняемую «плантацию» в глубине страны. Он, возможно, сказал ей, что она находится под защитой, и, возможно, она была достаточно глупа, чтобы быть благодарной ему за эту «защиту». Турего провернул эту операцию очень ловко и пока что он не причинил девушке вреда. Очевидно, он знал, что ее отец очень богатый и влиятельный человек, а лучше не злить богатого, влиятельного человека без особой необходимости. Турего сделал ставку на время: он ожидал, когда появится Луис Марсел, ожидал возможного появления микрофильма — ведь что-то, в конечном счете, должно было произойти. Сейчас у него была Присцилла, поэтому он мог позволить себе ждать. Знала она что-нибудь или нет, все равно представляла ценность как инструмент для ведения переговоров, да и для других целей тоже.

С того момента, как исчезла Присцилла, ее отец пришел в ярость. Он обратился к высокопоставленным политикам, которые были кое-чем ему обязаны, но обнаружил, что никто из них не может забрать Присциллу у Турего. Ибо пока Луис не будет найден, американское правительство не пошевелит и пальцем, чтобы освободить его дочь. Неразбериха, связанная с тем, знает ли она что-нибудь или нет, дразнящая возможность того, что она может знать местонахождения микрофильма, притупляли интенсивность поисков Луиса. Таким образом, ее захват отвлекал от него внимание, давая ему необходимое время.

В конце концов, доведенный до отчаяния беспокойством и разозленный такой вялой реакцией правительства, Джеймс Гамильтон решил взять дело в свои руки. Благодаря некоторой доли везения ему удалось обнаружить, где находится его дочь, но хорошо охраняемая плантация была неприступной. Он понимал, что если найдет достаточно людей для захвата плантации, вероятность того, что его дочь убьют в перестрелке, слишком велика. И тут кто-то упомянул имя Гранта Салливана.

Человек с деньгами Джеймса Гамильтона мог найти любого, кто не хотел быть найденным, даже очень осторожного человека. Такого, как бросивший свое занятие бывший правительственный агент, который скрывается в горах Теннеси. Через двадцать четыре часа Грант сидел напротив Гамильтона в библиотеке громадного поместья, которое кричало о старых деньгах. Гамильтон предложил полностью оплатить закладную на ферму Гранта. Взамен он хотел лишь одного: чтобы его дочь вернулась живой и здоровой. Его лицо было изборождено глубокими морщинами и напряжено от тревоги, и его переживания в большей степени, нежели деньги, заставили Гранта с неохотой согласиться на эту работу.

Ее спасение было сопряжено с громадными трудностями, возможно, непреодолимыми. Если он сумеет проникнуть сквозь охрану плантации — в чем он не сомневался — то вывести ее оттуда будет намного сложнее. Но не только это заботило его: собственный опыт подсказывал Гранту, что даже если он найдет ее, то очень мало шансов, что она будет здоровой или ее можно будет узнать. Он не позволял себе думать о том, что могло произойти с ней со дня ее похищения.

Но подобраться к ней оказалось до смешного просто. Как только он покинул особняк Гамильтона, события приняли новое направление. Не отъехав и на милю от поместья, он бросил взгляд в зеркало заднего обзора и убедился, что на хвосте сидит неприметный голубой седан. Сардонически приподняв бровь, он съехал на обочину дороги.

Он зажег сигарету и неспешно затянулся, ожидая пока двое мужчин подойдут к его машине.

— Здорово, Куртис.

Тед Куртис наклонился, и, глядя в открытое окно, ухмыльнулся:

— Угадай, кто хочет тебя видеть?

— Дьявол! — не сдержался Грант. — Ладно, показывай дорогу. Мне ведь не придется ехать в Виргинию?

— Нет, только в соседний город. Он ждет в мотеле.

То, что Сэйбин счел необходимым покинуть штаб-квартиру, сказало Гранту о многом. Он знал Кэлла Сэйбина по старым временам — это был человек с железными нервами, в венах которого текла ледяная вода. Рядом с таким человеком чувствуешь себя неуютно, но Грант знал, что то же самое можно было сказать и о нем самом. Они оба были мужчинами, которые не живут по правилам, побывали в аду, жили и охотились в его серых джунглях, где не существует законов. Отличие между ними заключалось в том, что Сэйбину чувствовал себя комфортно в этой холодной серости, это была его жизнь, а Грант — нет. В его случае дело зашло слишком далеко. Он чувствовал, что человеческое в нем постепенно уменьшается. Он начал терять понимание того, кто он и что делает. Казалось, ничто больше не имеет значения. Он чувствовал себя живым только во время погони, когда адреналин бурлил в крови и придавал остроту чувствам. Пуля, которая едва не убила его, на самом деле стала спасением, потому что остановила его на достаточно долгий срок, и он снова начал думать. Именно тогда он решил уйти.

Двадцать пять минут спустя, держа в руке кружку крепкого, горячего кофе, удобно расположив обутые ноги на раскрашенном под дерево пластиковом кофейном столике, одном из тех, которые можно найти почти в каждом мотеле, Грант с недовольством проговорил:

— Ну, вот я и здесь. Рассказывай.

Кэлл Сэйбин был выше шести футов ростом, на дюйм ниже Гранта, его крепкое мускулистое тело показывало, что он все еще находится в хорошей форме, несмотря на то, что давно лично не участвует в операциях. У него были черные, как вороново крыло, волосы, черные глаза и кожа оливкового цвета. Благодаря кипучей энергии от него исходило ощущение силы. Он был загадочен, хитер как крадущаяся пантера, но Грант доверял ему. Он не мог сказать, что ему нравится Сэйбин, поскольку тот не был дружелюбным человеком. За двадцать лет совместной работы они стали неразрывно связаны друг с другом. В памяти возникла красно-оранжевая вспышка ружейного огня, и внезапно как наяву Грант ощутил плотную, влажную жару джунглей, смрад гниющей растительности, увидел вспышку выстрелившего оружия… и почувствовал надежное плечо человека, который прикрывал его спину. Воспоминания, которые остаются в мужской памяти навсегда.

Опасный он человек, Кэлл Сэйбин. Вражеские правительства готовы были заплатить любую цену, чтобы заполучить его, но Сэйбин был не более чем тенью, ускользающей от солнечного света, в качестве которой он руководил своими войсками из серого тумана.

С невозмутимым выражением черных глаз Сэйбин изучал человека, сидящего напротив в ленивой позе — как он знал, обманчиво ленивой. Во всяком случае, Грант стал даже более гибким и сильным, нежели когда был оперативником. Год бездействия не расслабил его. В Гранте Салливане все еще было что-то дикое, опасное и необузданное. Это отражалось в линии бровей и настороженном, беспокойном блеске его янтарных глаз, которые сверкали злостью и золотом, как у орла в темноте. Его непослушные темно-русые волосы до плеч слегка вились, подчеркивая, что он не до конца цивилизован. Он был загорелым до черноты; небольшой шрам на подбородке был не очень заметен, но тонкая линия, прорезавшая левую скулу, резко выделялась на бронзовой коже. Эти шрамы не уродовали его, но напоминали о прошлых стычках.

Если бы Сэйбину пришлось искать кого-то для освобождения за дочерью Гамильтона, он бы выбрал этого человека. В джунглях Салливан был хитер как кот, он становился частью джунглей, растворялся в них, использовал их. Он настолько естественно чувствовал себя в этом зеленом аду, что никто в мире не мог сравниться с ним.

— Ты отправляешься за ней? — наконец невозмутимо спросил Сэйбин.

— Да.

— Тогда позволь мне предоставить тебе некоторую информацию.

Полностью игнорируя тот факт, что Грант больше не имеет права на доступ к секретной информации, Сэйбин рассказал ему о пропавшем микрофильме. Он рассказал ему о Джордже Персоле, Луисе Марселе, смертельно опасной игре в кошки-мышки и молчавшей маленькой Присцилле, находившейся в ее центре. Ее использовали как дымовую завесу для Луиса, но Кэлл достаточно сильно тревожился о нем. Сейбину не нравилось, что человек бесследно исчез, да и Коста-Рика была не самым спокойным местом на земле. С Луисом могло случиться все, что угодно. Однако где бы он ни был, но точно не в руках какого-либо правительства или политической группировки, потому что все по-прежнему искали его. И все, кроме Мануэля Турего и американского правительства, искали Присциллу. Даже правительство Коста-Рики не знало, что женщина была у Турего — он действовал по собственному почину.

— Персол был темной лошадкой, — раздраженно заметил Кэлл. — Он не был профессионалом. У меня даже нет на него дела.

Если у Сэйбина не было досье, Персол мог оказаться не просто темной, а полностью невидимой лошадкой.

— Как все это началось? — Грант протяжно произносил слова, и глаза его были полузакрыты. Он выглядел так, будто собирался заснуть, но Кэлл знал, что это не соответствует действительности.

— Нашего человека выследили и схватили. Он был в бреду из-за лихорадки. Он не смог найти Луиса, но помнил, как связывался с Персолом. Кроме него, никто не знал ни имени Персола, ни как с ним связаться в случае необходимости. Наш человек просто передал микрофильм Персолу, и тут разверзлось пекло. Персол сбежал.

— Что с нашим человеком?

— Он жив. Мы вытащим его, но пока еще он в лапах Турего.

Грант хмыкнул:

— То есть Турего знает, что наш парень не приказал Персолу уничтожить микрофильм.

Кэлл бросил на него возмущенный взгляд:

— Все знают. Это не секрет. Слишком много людей продают любую крупицу информации, которую могут добыть. В организации Турего произошла утечка информации, и уже к утру все об этом знали. Тем же утром Персол умер от сердечного приступа в комнате Присциллы. До того, как мы успели что-либо предпринять, Турего забрал девушку.

Темно-коричневые ресницы почти полностью скрыли золотистый блеск глаз Гранта. Он выглядел так, как будто мог захрапеть в любую минуту.

— Ну и? Знает она что-нибудь о микрофильме или нет?

— Мы не знаем. Я полагаю, что нет. У Персола было несколько часов, чтобы спрятать микрофильм, до того, как он пришел в ее комнату.

— Какого черта она не осталась с папочкой, где ей самое место? — проворчал Грант.

— Гамильтон наехал на нас, чтобы мы вытащили ее оттуда, но они с дочерью не очень близки. Она не слишком разборчива в связях. Разведена, больше интересуется тем, как хорошо провести время, нежели как сделать что-то полезное. На самом деле он вычеркнул ее из своего завещания несколько лет назад, и с тех пор она путешествует по всему свету. Она провела с Персолом пару лет. Они не очень скрывали свои отношения. Персолу нравилось иметь ярких женщин, и он был в состоянии позволить ее себе. Он всегда выглядел как парень, с которым можно отлично провести время, что хорошо соответствует ее типу. Я был чертовски уверен, что никто не заподозрит в нем тайного агента и уж тем более достаточно умного, чтобы обмануть меня.

— Почему ты сам не займешься этим и не освободишь девушку? — спросил вдруг Грант, и открыл глаза, вперив в Кэлла пристальный холодно-золотистый взгляд.

— По двум причинам. Во-первых, я не думаю, что она знает о микрофильме. Я сосредоточен на поисках пленки и думаю, что для этого надо найти Луиса Марсела. Во-вторых, ты лучше других справишься с этой работой. Я думал приблизительно так, когда я… гм… привлек к тебе внимание Гамильтона.

То есть Кэлл позаботился о том, чтобы освободить девушку, но сделал это своим собственным окольным путем. Да, он мог действовать только из-за кулис.

— У тебя не будет проблем с тем, чтобы попасть в Коста-Рику, — сказал Кэлл. — Я уже все организовал. Но если ты не сможешь освободить девушку…

Грант поднялся, смуглый, грациозно-беспощадный, бесшумный и смертоносный.

— Я знаю, — уходя, сказал он.

Никто из них не произнес этого вслух, но оба знали, что быстрая смерть от пули для нее предпочтительнее тому, что с ней случится, если Турего решит, будто она знает, где находится микрофильм. Сейчас она нужна ему только как мера безопасности, но если микрофильм не появится, она, в конечном счете, останется единственной ниточкой к нему. Тогда ее жизнь не будет стоить и ломаного гроша.

Сейчас он находился в Коста-Рике, среди тропического леса, опасно близко к границе с Никарагуа, чтобы чувствовать себя комфортно. Блуждающие банды мятежников, солдат, революционеров и террористов угрожали спокойной жизни людей, которые просто хотели жить в мире, но это не касалось Присциллы. Она была несостоявшейся тропической принцессой, изысканно потягивающей свой холодный напиток и игнорировавшей джунгли, регулярные вторжения которых в границы плантации приходилось отражать.

Да, он видел достаточно. Сегодняшняя ночь обещает быть темной. Теперь он знал ее обычное времяпрепровождение, знал распорядок охраны и пути их передвижения. Ему не нравилось передвигаться по джунглям ночью, но сейчас не было выбора. У него есть всего лишь несколько часов, чтобы вытащить ее отсюда, пока кто-нибудь поймет, что она пропала. К счастью, она всегда спит допоздна, по меньшей мере, до десяти утра. Вряд ли кто-нибудь хватится ее до одиннадцати, а к этому времени они уже будут далеко. Пабло должен прилететь за ними на вертолете завтра утром, на рассвете.

Грант медленно отступил от края джунглей, отползая в густую зелень, пока не образовалась сплошная завеса, отделившая его от дома. Только тогда он поднялся на ноги, шагая тихо и осторожно, помня о найденных дозорных тропах и датчиках. Он находился в джунглях уже три дня, осторожно передвигаясь по периметру плантации, дотошно собирая сведения о планировке дома. Он знал, где спит девушка, и выяснил, как туда проникнуть. И, что еще лучше, Турего не было в доме. Он уехал день назад, и, поскольку он пока еще не вернулся, Грант знал, что сегодня он уже не появится. Уже смеркалось, а путешествовать по реке в темноте было небезопасно.

Грант точно знал, насколько вероломной была река. Это была одной из причин, почему он решил вести девушку сквозь джунгли. Даже несмотря на подстерегающие опасности река была логичным путем для бегства. Если и был шанс, что ее начнут разыскивать до того, как Пабло подберет их, то поиски на какое-то время будут сконцентрированы вдоль реки. Достаточно долго, как он надеялся, чтобы они успели добраться до вертолета.

Он собирался подождать еще несколько часов перед тем, как проникнуть в дом и вывести оттуда девушку. За это время все должны были утомиться, заскучать и наконец задремать. Он направился к небольшому, расчищенному в лесу участку, где припрятал свое снаряжение, и осторожно проверил, не заползла ли туда какая-нибудь змея, которая лежит, свернувшись кольцами, и поджидает свой новый обед. Удостоверившись, что опасности нет, он уселся на поваленное дерево и закурил сигарету. Он выпил воды, но голоден не был. Он знал, что другого случая до завтрашнего дня не представится: как только начнется операция, ему будет не до еды. Он был слишком возбужден, все его чувства обострились, так что самый слабый звук в джунглях звучал для него как гром. Адреналин пульсировал в крови, делая его настолько сильным, что он мог понять, как викинги становились берсерками[2] во время битвы. Ожидание было невыносимым, но ничего другого не оставалось. Он вновь посмотрел на часы, подсвеченный циферблат которых был чужеродным кусочком цивилизации в царивших вокруг джунглях, и нахмурил брови, увидев, что прошло чуть более получаса.

Чтобы чем-то себя занять и успокоить расшалившиеся нервы, он начал методически упаковывать вещи, укладывая все так, чтобы наверняка знать, где что находится. Что ему больше всего нужно, если он хочет вытащить девушку живой, так это абсолютно бесшумная операция. Если он использует свой автомат или пистолет, он выдаст свое местоположение. Лучше воспользоваться ножом — бесшумным и смертоносным оружием.

Он почувствовал, как пот ручейком стекает по позвоночнику. Боже, путь девушка окажется достаточно разумной, чтобы держать рот на замке, и не начнет громко кричать, когда он потащит ее оттуда. Если она этого не сделает, придется ее вырубить, но тогда надо будет тащить ее на себе сквозь густую растительность, которая будет обвиваться вокруг ее ног, как живая.

Он поймал себя на том, что поглаживает нож, а его длинные, худощавые пальцы скользят по смертоносному лезвию с нежностью любовника, и убрал его в ножны. Черт ее побери, с горечью подумал он. Из-за нее он вновь вынужден заниматься такими вещами. Он чувствовал, что это вновь захватывает его. Ощущение опасности действует как наркотик, и он снова ощущал его в своих венах, оно воспламеняло его, разъедало как кислота — одновременно и убивало его, и придавало ощущениям остроту. Черт ее побери! Все это из-за испорченной, глупой девчонки, любящей приятно проводить время в чужих постелях! Тем не менее, это сильно увеличивало ее шансы остаться в живых, потому что Турего мнил себя непревзойденным любовником.

Вокруг начали нарастать звуки ночных джунглей: крики обезьян-ревунов, шорохи, щебетание и рев ночных обитателей, направляющихся по своим делам. Где-то ниже у реки он услышал рык ягуара, но его никогда не тревожили обычные звуки джунглей. Здесь Грант чувствовал себя как дома. Благодаря комбинации генов и умениям, приобретенных в юном возрасте в болотах южной Джорджии, он был частью джунглей в большей степени, нежели ягуар, который бродил возле реки. Несмотря на то, что тонкий тент не пропускал света, он не засветил лампу и не включил фонарик. Грант хотел, чтобы его глаза полностью приспособились к темноте, когда он начнет действовать. Он полагался на свой слух и инстинкты, которые говорили ему, что вокруг все спокойно. Опасность исходила от людей, а не от пугливых жителей джунглей. До тех пор, пока он слышит все эти звуки, можно быть уверенным, что людей рядом нет.

В полночь он встал и неторопливо направился заранее намеченным путем, не потревожив своим присутствием животных и насекомых, так что шум, производимый ими, не прекращался. Он остерегался только змей, которые могли охотиться вдоль выбранной им дороги, но был готов к и этому. Он нес с собой длинную палку, которую бесшумно поднял на краю поляны. Когда он достиг границы плантации, то отложил палку в сторону и, прежде чем двигаться далее, припав к земле, начал осматривать окрестности, дабы удостовериться, что нет ничего неожиданного.

С того места, где он лежал, было видно, что охранники находятся на своих обычных постах. Вероятно, все они спали, кроме одного, который патрулировал территорию, но и он скоро также присел вздремнуть. Они очень небрежны, подумал он с презрением. Очевидно, не ожидают никаких посетителей в таком отдаленном месте, как эта плантация в верховьях реки. Наблюдая за ними на протяжении трех дней, он заметил, что, стоя на своих постах, они большую часть времени разговаривают, курят сигареты и ни за чем особо не следят. Но они все же находились здесь, и их автоматы были заряжены настоящими патронами. Одной из причин, почему Грант дожил до тридцати восьми лет, было наличие здравых опасений по поводу использования оружия и того, что оно может сделать с человеческим телом. Он не верил в человеческую глупость, потому что это могло стоить жизни. Он ждал. По крайней мере, теперь он видел, что ночь была безоблачной, а звезды мерцали в небе. Его не беспокоил звездный свет: будет достаточно теней, чтобы скрыть его передвижения.

Охранник у левого угла дома не сдвинулся ни на дюйм с тех пор, как Грант начал наблюдать за ним — он спал. Другой, обходивший территорию, уселся, опершись об одну из колонн у фасады. Тусклый красный огонек в руке охранника подсказал Гранту, что он курит, и если последует своему обычному поведению, то надвинет свою кепку на глаза, когда закончит курить, и проспит до конца ночи.

Бесшумно, как привидение Грант покинул укрытие джунглей и, припав к земле, скользнул от дерева к кустам, невидимый в черных тенях. Бесшумно он поднялся на веранду, которая окружала дом, встал у стены и вновь огляделся. Вокруг было тихо и спокойно. Стражники были далеко, вяло передвигаясь по своим обычным маршрутам, но вряд ли были безоружными.

Комната Присциллы была в задней части дома. Снаружи в нее вели двойные раздвижные стеклянные двери, которые могли быть закрыты, но его это не беспокоило — замок для него не проблема. Он осторожно подобрался к дверям, взялся за них рукой и бесшумно потянул. Дверь легко сдвинулась, и он приподнял брови. Не заперто. Очень мило с ее стороны.

Осторожно-осторожно, миллиметр за миллиметром, он толкал дверь, пока не образовалась щель, достаточная для того, чтобы можно было проскользнуть в комнату. Оказавшись внутри, он помедлил, ожидая, пока привыкнут глаза. После звездного света комната казалась темной, как джунгли. Он не двигался, а ждал, замерев и прислушиваясь.

Скоро он снова мог нормально видеть. Комната была большой и просторной, с прохладным деревянным полом, покрытым соломенными матами. Кровать была справа, возле стены, похожая на привидение из-за натянутой над ней противомоскитной сетки. Через сетку он видел смятые покрывала и небольшое возвышение на дальней стороне кровати. Кресло, маленький круглый столик и высокая напольная лампа находились по другую сторону кровати. Слева тени были гуще, но он разглядел двери, которые, скорее всего, вели в ванную. Громадный гардероб стоял рядом у стены. Медленно и неслышно, как тигр, подкрадывающийся к добыче, он двинулся вдоль стены, смешавшись с темнотой возле гардероба. Теперь он мог видеть стул у дальней стороны кровати — там, где она спала. Длинный белый предмет одежды, возможно, ее пеньюар или ночная сорочка, лежал поперек стула. Мысль о том, что она может спать обнаженной, скривила его рот во внезапной усмешке, в которой не было настоящего веселья. Если она действительно спит обнаженной, то будет бороться, как дикая кошка, когда он ее разбудит. Именно то, что ему совершенно не нужно. Для них обоих будет лучше, если она спит одетой.

Он подошел ближе к кровати, устремив взгляд на маленькую фигуру. Она все еще безмолвствовала… Вдруг волосы у него на шее встали дыбом, предупреждая об опасности, и, не раздумывая, он отскочил в сторону, поэтому удар, нацеленный в шею, пришелся ему в плечо. Он быстро обернулся, рассчитывая сойтись лицом к лицу со своим противником, но в комнате снова было тихо и темно. Ничего не двигалось, даже женщина на кровати. Грант снова растворился в тени, пытаясь услышать легкий шум дыхания, шелест одежды, хоть что-нибудь. Тишина в комнате была оглушительной. Где же тот, кто напал на него? Как и Грант, он двигался в тени, которая была достаточно глубокой, чтобы скрыть несколько человек.

Кто его противник? Что он делал в спальне женщины? Он был послан убить ее или, как и он, хотел выкрасть ее у Турего?

Его соперник, наверное, в темном углу возле гардероба. Грант вытащил нож из ножен, затем засунул его обратно. Его руки могут быть такими же бесшумными, как и нож.

Вон там… лишь мгновение, легчайшее движение, но достаточное для того, чтобы определить положение человека. Грант пригнулся и, бросившись туда, сбил человека с ног. Приземлившись, незнакомец тут же откатился и вскочил на ноги, гибко повернувшись — неясный темный силуэт на фоне белой противомоскитной сетки. Он ударил ногой, и Гранту удалось увернуться, но он почувствовал движение воздуха от удара возле своего подбородка. Двинувшись навстречу, он нанес удар, который заставил онеметь руку незнакомца. Он увидел, как рука человека бессильно опустилась вдоль тела. Хладнокровно, без эмоций, даже не запыхавшись, Грант бросил тонкую фигуру на пол и, опустившись на колени, прижал одним коленом здоровую руку, а другим — грудную клетку мужчины. Как только он поднял свою руку, чтобы нанести удар, который бы положил конец их молчаливой борьбе, Грант ощутил что-то странное, что-то мягкое, возвышающееся под его коленом. Тогда до него наконец начало кое-что доходить. Слишком молчаливая фигура на кровати была такой молчаливой потому, что была нагромождением покрывал, а не человеческим телом. Женщины не было в постели, она увидела, как он пробирается в приоткрытые двери, и спряталась в тени. Но почему она не закричала? Почему она напала, зная, что у нее нет шансов победить его? Он убрал колено с ее груди и быстро скользнул по ней рукой, дабы убедиться, что его вес не сбил ей дыхание. Он почувствовал обнадеживающее движение ее груди, услышал мягкий, испуганный вздох, когда она почувствовала его прикосновение, и с облегчением слегка отодвинулся от нее.

— Все в порядке, — начал шептать он, но она вдруг перевернулась на полу, отползая от него. Ее колено поднялось. Он был незащищенным, абсолютно уязвимым, и ее колено соприкоснулось с его пахом с силой, заставившей скорчиться в агонии все его тело. Красные огоньки заплясали у него перед глазами, он скрючился, испытывая тошноту от прилива желчи в горле, и его руки сами собой потянулись к источнику мучительной боли. Он стиснул зубы, чтобы удержать готовый вырваться стон.

Она отползла от него, и он услышал приглушенный всхлип, возможно, от ужаса. Затуманившимися от боли глазами он увидел, как она подняла что-то темное и объемистое, затем выскользнула в открытые стеклянные двери и исчезла.

Чистая ярость подняла его на ноги. Черт побери, она сама сбежала. Она разрушила весь план! Игнорируя боль в пояснице, он направился за ней. Он должен сравнять счет.