Порочная игрушка

ГЛАВА 5

Она

Я нахожусь в небольшом шоке, когда мы поднимаемся на борт маленького самолета, в котором Брэкстон, я и Дюбуа являемся единственными пассажирами, не считая бортпроводника и двух пилотов. Я еще не спросила Брэкстона, чем он занимается, но этот человек, видимо, очень богат. Они с Дюбуа отлично выглядят в своих черных костюмах. Правда, на Браксе костюм сидит намного лучше. Потому что, несмотря на то, что худощав, он шире и мускулистей Дюбуа.

Глаза Брэкстона сегодня серые, как осеннее лондонское небо. Прошлой ночью он показал мне свою хорошую сторону, и я была бы ужасной лгуньей, если бы не призналась, что меня влечет к нему. Но этим утром он проснулся озлобленным на весь мир. Мне он не сказал и пары слов, только отдал команду одеться и идти есть.

Обычно моя склочная натура вырывается наружу, особенно, когда я свободна от завесы героина, которая окутывает мой разум. Однако сегодня я решила прикусить язык и импровизировать. Больше полумиллиона фунтов — огромные деньги, и я не хочу потерять их, попав под горячую руку Бракса.

— Пристегнись. Мы скоро взлетаем, — говорит он грубым голосом, не встречаясь со мной взглядом.

Вздохнув, я застегиваю ремень и скольжу взглядом по одежде, которая одета на мне. Ее принес Дюбуа. Пара немного мешковатых джинсов, безразмерная, но теплая толстовка под черным пальто и удобные кроссовки. Бракс спрашивал мой размер обуви, но я ему не сказала. Думаю, у Дюбуа просто наметанный глаз.

— Мы приземлимся в Нью-Йорке для дозаправки и потом еще раз в Денвере, — говорит Бракс скучающим тоном, пока его внимание сосредоточено на ноутбуке.

Я перевожу взгляд на Дюбуа — у него заинтересованный вид. Он хмурит брови и смотрит на своего босса. По крайней мере, я не единственная, кто заметил, что он ведет себя странно.

Вскоре мы уже в воздухе, и я прогоняю прочь воспоминания о той, другой жизни, о которой предпочитаю не думать. Закрываю глаза и фантазирую о доме Бракса. Есть ли у него бассейн? Или собака? Буду ли я предоставлена сама себе, когда он уйдет на работу?

Какие-то странные звуки пугают меня, и я распахиваю глаза. Дюбуа напротив меня отстегивает ремень, а я поворачиваю голову и вижу, что Бракс спит. Но сон его тревожен, и он издает звуки, похожие на хныканье. Вслед за Дюбуа я отстегиваю свой ремень, снимаю пальто и перелезаю к Браксу.

— Не буди его, — шипит Дюбуа с беспокойством в голосе.

Я удивленно смотрю на него.

— Ему явно снится плохой сон. Конечно, мы должны его разбудить.

Игнорируя наставления, я протягиваю руку к Браксу, но Дюбуа отдергивает ее.

— Мисс, он может проснуться злым и жестоким. Я был свидетелем его ярости. Пожалуйста, — ворчит он, — умоляю вас, оставьте его.

Жестоким.

Как будто это слово пугает меня.

Я вырываюсь из его захвата и забираюсь на колени к Брэкстону. Его тело кажется холодным, так что я прижимаюсь к его груди и оставляю поцелуи на шее. Позади меня Дюбуа произносит серию ругательств.

— Ш-ш-ш, — шепчу я. — Я с тобой.

В этот момент тело Брэкстона напрягается, и я понимаю, что он проснулся. Отклоняюсь назад, чтобы рассмотреть его, и вздрагиваю под его убийственным взглядом. Да, нормальный человек вернулся бы на свое место.

Но я никогда не была нормальной.

Дрожащей рукой я убираю волосы с его глаз и улыбаюсь ему.

— Тебе нужно подстричься.

Взгляд его серых глаз смягчается, и он ухмыляется.

— А тебе нужен другой цвет волос. Думаю, мы оба посетим Картье, когда вернемся.

Он немножко подталкивает меня, и я слезаю с его колен. Когда сажусь обратно на свое место, спрашиваю:

— Кто такой Картье?

— Человек, который сделает тебя красивой.

Его пояснение ранит, и я перевожу взгляд с него на свои ногти. Они больше не грязные, но каждый ноготь, по-прежнему, треснувший и хрупкий от недоедания и употребления героина. Рыжеватая прядь волос падает на мое лицо, и я вздыхаю. Волосы, действительно, выглядят отвратно, как он и сказал.

— Я выбрал тебя не за то, что ты красивая, — бормочет он рядом со мной.

Я разворачиваюсь к нему, а Брэкстон слегка поворачивает голову ко мне. Он ставит локоть на подлокотник кресла, щекой опираясь на ладонь, и у ухмыляется.

— Тогда почему? — Заправив отвратительную прядь за ухо, я хмурюсь.

Бракс издает злобный смешок, и когда я смотрю на Дюбуа, его взгляд обращен на пол — он как бы предоставляет своему боссу приватность для разговора.

— Я выбрал тебя, потому что ты грязная уродливая игрушка.

Я в шоке перевожу взгляд на него. Не могу поверить, что несколько минут назад мне было жалко его. Злой капризный ублюдок.

— Была. — Он удивленно приподнимает свои темные брови. — Была грязной. И я не уродливая.

Бракс смеется наполненным ненавистью смехом и хлопает по колену Дюбуа.

— Ты слышал это, Ди? Она говорит, что не уродливая.

Дюбуа осматривает меня с ног до головы и морщит нос от отвращения.

— И что вы думаете, сэр? — спрашивает он босса.

Брэкстон скрещивает руки на груди и улыбается.

— Я думаю, что это так. Но ненадолго.

Его голубые глаза сверкают озорством, и это напоминает мне человека из моего прошлого, которого я ненавижу — того, кто любил говорить и причинять боль ради собственного удовольствия. Но, к сожалению для Бракса, я знаю, как вести себя с такими людьми.

— Так мы собираемся играть в эту игру? — спрашиваю я, выпрямляя спину. Есть вещи, которые женщина не может скрыть, независимо от того, насколько сильно она старается. Например — опыт. Он всегда тут, немного ниже поверхности, выжидает идеального времени, чтобы вернуться в игру. А так как Брэкстон явно любит игры и игрушки, то я буду играть вместе с ним.

— Не понимаю.

— Конечно, ты не понимаешь, — отвечаю я ему и холодно смеюсь. — Но ты поймешь.

Его ноздри подрагивают от раздражения, и, увидев, что вены на его лбу вздуваются от злости, я широко улыбаюсь.

— Ты моя игрушка, и мы будем играть в мои игры. Если хочешь в конце получить деньги, ты будешь хорошей девочкой и сделаешь то, что я скажу.

Я пожимаю плечами.

— Конечно, сэр, — я растягиваю слова, накладывая акцент штата Джорджии, специально для Дюбуа, — я буду сладкой, как мамочкин ореховый пирог. Твоя идеальная миленькая игрушка. На моем лице будет всегда обожающая улыбка. И ты в кратчайшие сроки наденешь колечко на мой пальчик.

Бракс вскакивает со своего места прежде, чем я успеваю закончить, и своей массивной ладонью обхватывает мою шею. Я вцепляюсь в его руку и встречаюсь с ним взглядом. Я уже потратила слишком много времени на страх. С такими, как Брэкстон, прежде я уже сталкивалась.

И я все еще здесь.

Живая и здоровая.

Его хватка усиливается, полностью перекрывая мне кислород. Тот факт, что я могу вывести его из себя за три секунды, означает, что он не такой уж большой игрок в своей маленькой игре, как считает.

Я подмигиваю ему.

И кто теперь игрушка?

Он отпускает меня и делает шаг назад. Его тело дрожит от ярости, и я полагаю, что он с трудом сдерживается.

— Где ты научилась так говорить? — спрашивает он.

Быстро взглянув на испуганного Дюбуа, я сладко улыбаюсь.

— У меня всегда была склонность к театральности, я довольно талантливая маленькая шлюшка. — Он расслабляется, когда британский акцент легко срывается с моего языка.

— Твое желание быть милой и смешной не принесет тебе никакой пользы, когда мы вернемся домой, — цедит он сквозь зубы, пока расхаживает по небольшому салону самолета. Металл, который нас окружает, не похож на прочную клетку, чтобы сдержать его.

Я встаю и подхожу к нему. Дюбуа возвращается к своему телефону, пытаясь игнорировать нас, в то время как стюардесса занята подносом с напитками. Очевидно, сотрудники Брэкстона привыкли к его странному поведению.

— Так я могу быть милой и смешной, сколько хочу, пока мы не окажемся дома? — нахально спрашиваю я.

Его злобный взгляд встречается с моим, и я вижу небольшое подергивание его губ. Я испортила его сценарий, но, несмотря на очевидное раздражение, эта ситуация возбуждает его.

— Твои наказания накапливаются, Банни. Я уже должен тебе два.

Я поглаживаю ладонями лацканы его пиджака.

— Два чего? Шлепка? Ты знаешь, говорят, что Бог любит троицу, Брэкстон.

Мое поддразнивание срабатывает, потому что он хмурится и дергает меня на себя. Его крепкая грудь вздымается напротив моей, и я извиваюсь в его руках, борясь с улыбкой, когда чувствую, как его толстый возбужденный член прижимается ко мне.

— Ты думаешь, что твое наказание — это шлепки?

Слегка пожимаю плечами и улыбаюсь, подавляя дрожь от воспоминания о том случае, когда он отхлестал меня.

Его улыбка становится хищной, и холодок пробегает по моей спине.

— Я буду баловать тебя, малышка. Давай отбросим твои «наказания» в сторону. Должен сказать, это мило, что ты считаешь, будто у меня небогатая фантазия.

Не выпуская моих рук, он тащит меня к небольшой ванной комнате. Когда мы добираемся до нее, он затаскивает меня внутрь и заходит следом. Как только дверь закрывается, он мягко подталкивает меня к крошечной столешнице. Здесь тесно, и я чувствую, что могу задохнуться от его мощного и мрачного присутствия.

Покончим уже с этим.

Конечно, я не говорю этих слов, просто молчу.

Бракс расстегивает мои джинсы и спускает их вместе с трусиками до колен. Я крепко зажмуриваюсь и жду надвигающихся ударов. Я бы предпочла быстрее покончить с этим. Физическая боль заменяет душевные страдания, которые ставят под угрозу мое существование. Без героина мой разум пытается медленно меня убить.

Он заносит руку над моей задницей, и я слышу хлопок от удара, а через секунду чувствую горячую боль от шлепка. И взвизгиваю от удивления. Слышу его хриплый смешок, темный и зловещий, но мне не страшно. Никогда не стану бояться Брэкстона. Я видела зло, и он даже близко не стоял рядом с ним.

Шлеп!

Звук снова потрясает меня больше, чем удар его руки. Не дождавшись следующего удара, я открываю глаза, когда пальцем он начинает исследовать мою киску. Наши взгляды встречаются в зеркале. Он приподнимает бровь, как будто бросая мне вызов. Я могу увернуться или попросить его прекратить. Или могу крутить задницей и умолять его прикоснуться ко мне еще, надеясь отвлечь его от наказания.

Или…

Или просто могу заняться с ним сексом.

— Это все, на что ты способен? — дразню я и подмигиваю ему.

Он хмурит брови, а затем проталкивает два пальца в меня. Я сухая, раздражение после инфекции не до конца прошло, так что его проникновение неприятно. Мой вздох от боли подстрекает его, и он снова шлепает меня свободной рукой.

— Ты самая болтливая игрушка, которая у меня была. Когда мы вернемся домой, у меня есть планы на твой непослушный рот, — говорит он с рычанием и снова шлепает меня.

Ох, он отвратительная свинья. Сексуальная отвратительная свинья, которая делает все только хуже. Глубокий рокот его голоса, непрерывные жалящие шлепки по моей заднице и его пальцы во мне создают настоящий ураган, назревающий внутри меня. С каждым шлепком я становлюсь все более и более влажной, его пальцы начинают легко скользить внутри меня.

— Тебе ведь нравится это, да, Банни?

Я съеживаюсь, услышав это прозвище, но киваю. Если он хочет, чтобы я кончила, то может продолжать. Вращая бедрами, ощущаю легкое покалывание надвигающегося оргазма. При моей работе, как ни странно, я нечасто его получаю. Это клиент получает удовольствие, а не я. Оргазм, который он подарил мне вчера вечером, был невероятным, и я жажду получить еще один.

— Скажи мне, когда будешь близко, — бормочет он, больше незаинтересованный в порке. — Хочу услышать его.

Бракс убирает с моей задницы руку и проводит ею по толстовке, поднимаясь к груди. Когда он сжимает мой сосок через ткань, мои глаза в очередной раз закрываются. Ноющая боль в глубине меня льется через край, и ноги дрожат в ожидании экстаза, который вскоре поглотит меня.

— Близко, — шепчу я.

Он умело трахает меня пальцами, и я двигаюсь на его руке.

— Насколько близко?

Мои икры напрягаются, и стенки киски сжимаются вокруг его пальцев:

— Сейчас, …я вот-вот… прямо сейчас!

Ожидаю, что он усилит свои действия, чтобы довести меня до умопомрачительного оргазма, но вместо этого Брэкстон вытаскивает пальцы и прижимается своим телом ко мне. Я дрожу от того, что нахожусь на краю блаженства, но никак не кончаю. Ярость пульсирует во мне, а его толстый твердый член, прижатый к моей пояснице, не делает ничего, чтобы облегчить положение.

— Ублюдок! Я была так близко!

Он злобно смеется. Его голос сочится удовольствием от того, что он перехитрил меня.

— Это, Банни, — говорит Бракс с рычанием, обхватывая рукой мою шею, — было твое настоящее наказание. Каждый раз, когда будешь себя плохо вести, будешь лишена того, что хочешь.

Злые слезы наворачиваются на глаза, и наши взгляды встречаются в зеркале. Пальцы Брэкстона все еще мокрые от того, что он только что трахал ими меня.

— Ненавижу тебя, — говорю я сквозь зубы.

Он ухмыляется и отпускает меня.

— Это скоро изменится.

Его самодовольное поведение жутко бесит. Я никогда не почувствую что-то иное, чем ненависть к этому ублюдку. Он напоминает мне слишком многое из жизни, которую я с удовольствием оставила.

— К черту! Просто иди, чтобы я могла кончить сама.

— Если кончишь, я возьму свой ремень и отшлепаю тебя снова. Прошлый раз был ничем по сравнению с тем, что я сделаю на этот раз, — угрожает он.

Между нами происходит молчаливое противостояние, каждый впивается взглядом в другого. Наконец, он отстраняется.

— Приведи одежду в порядок и выходи. Я попрошу Джанет подготовить напитки.

Он открывает дверь и выходит, оставляя меня тяжело дышащей и содрогающейся от несостоявшегося оргазма. Я захлопываю дверь и бормочу — пошел на хер — себе под нос. Он может поцеловать меня в задницу. Все тело ломит от оргазма, который он должен был дать мне. Меня даже не волнует, что он накажет меня за то, что я закончу работу, которую ему не хватило мужества завершить.

Скользнув пальцами между бедер, я нахожу пульсирующий комок нервов, который жаждет прикосновений. Одно движение пальцем, и мое тело дрожит от необходимости кончить. Будучи проституткой, я никогда не баловалась мастурбацией — моя жизнь состояла из секса, но оргазмом был героин.

Но сейчас?

Сейчас я жажду этого больше, чем наркотика, ради которого жила последние шесть лет.

Ласкаю себя быстрыми круговыми движениями в погоне за удовольствием, которое почти в пределах досягаемости. Напряжение нарастает, но не до уровня, к которому он подвел меня. Вскоре мое тело впадает в оцепенение, и я понимаю, что уже не смогу кончить.

— Пошел ты, Брэкстон, — ворчу себе под нос и натягиваю трусики и джинсы.

Одевшись, быстро иду обратно к своему креслу. Когда прохожу мимо этого придурка, он хватает меня за запястье, подносит мои пальцы к своему носу и вдыхает. Зло хмурится, когда улавливает запах моей киски на пальцах и, чтобы удостовериться, облизывает мой средний палец.

— Глупая, глупая девчонка, — рычит он, сжимая мое запястье. — Совсем не слушаешь, что я говорю.

Я выдергиваю свою руку и показываю ему средний палец.

— Не беспокойтесь, сэр. Я не смогла кончить. Так что не сходите с ума и затяните свой ремень.

Брэкстон по-мальчишески смеется, и это вроде бы должно быть очень милым, но я слишком зла и неудовлетворена, чтобы думать о нем.

Это будут самые длинные шесть месяцев в моей жизни.