После измены счастье есть (СИ)

Глава 13

ВАРВАРА

Люблю…

Ты моя красивая девочка…

С ума по тебе схожу, родная…

Слова, которые еще сегодня утром с придыханием шептал мне муж, открыто глядя в глаза и жестко тр..хая меня без резинки.

Признания, от которых я млела, даря ему всю себя без остатка.

Теперь эти фразы не кажутся мне комплиментами, но изощренной издевкой. Плевком в душу. Костью, которую бросают голодной собаке, чтобы она не вякала и была рада малому.

У моего мужа будет ребенок.

От замужней любовницы.

Или не будет, если Томочка не передумает.

А у меня теперь не будет ни ребенка, ни мужа, ни семьи, ничего. Потому что нас с Николаем больше нет.

Наверное, уже давно. Но мой дорогой супруг почему-то забыл от этом предупредить.

Ну да… о чем я?

Зачем же ему о таком мне рассказывать, когда его всё, как понимаю, вполне устраивает. С одного бока влюбленная дуреха, простая и понятная, как собственные пять пальцев, готовая на все, разве что не тапочки в зубах носить, настолько ручная. А с другой секси-леди из высшего общества, тешащая самолюбие. И он по центру – султан гребанный!

Господи боже мой! Какая же мерзость!

Мерзость и нож в спину, безжалостно засаженный тем, кого любила, кому доверяла, ради кого всё…

Но тут уж сама виновата.

Не нужно было быть настолько слепой и доверчивой. Не нужно было так сильно любить. Говорила мама – не растворяйся в мужике окончательно, о себе думать не забывай, но где там… все ж мы умные задним умом, а в моменте никто не указ.

Почему-то не плачу. Не могу. Только дыра в груди разрастается все сильнее.

В памяти всплывают слова гинеколога, показавшиеся мне нереальными, о том, что причиной воспаления придатков могла послужить смена половых партнёров при отсутствии барьерной контрацепции.

То, что еще полчаса назад казалось нелепым, теперь обрушивается на меня хлесткими пощечинами.

Становится невыносимо душно. Приоткрыв рот хватаю губами воздух и ежусь. По телу пот струится, и следом в холодную дрожь бросает.

Я думала, что раскрепощенности в сексе достаточно, чтобы удовлетворять все потребности супруга. Теперь понимаю, что нет.

Одной меня ему было мало.

Прикрываю глаза, представляю Николая и Тамару. Обнаженных, возбужденных. Она его хочет. Он хочет ее. Целует, ласкает, проникает внутрь пальцами, языком, членом… Она выгибается навстречу его движениям, шире раздвигает ноги, громче стонет, трогает его тоже... До конца это действо представить сил нет.

Но дальше и не надо. От понимания, что после нее он каждый раз приходил ко мне и этими самыми губами и руками делал со мной тоже самое, к горлу подкатывает тошнота.

Особенно от того, что он именно так и делал.

Долго.

А я и не знала.

Верила ему, как себе.

Дура.

Наиииивная дурраааа…

– Спасибо вам, Вадим, – произношу, не узнавая собственный голос. Он так хрипит, будто у меня острый ларингит обнаружили, а не женскую болячку.

– Да не за что, Варвара Михайловна, – отвечает тот, почесывая пятерней макушку, после чего невнятно добавляет. – Вы уж меня раз шесть за дорогу поблагодарили, будто я какой-то подвиг совершил, а не просто вас дождался и везу до дома.

Да?

Не помню совсем.

Ничего толком не помню с того момента, как Николай меня увидел в клинике и подошел, до, пожалуй, этой минуты. Всё какими-то обрывками.

Вот муж, бросив взгляд в спину удаляющейся Крыловой, движется ко мне, напоминая дикого, настороженного зверя…

Вот тянет руку и гладит по щеке, убеждая не думать о плохом и не делать глупостей…

Вот, обхватив за шею, впивается укусом-поцелуем в губы…

Я, кажется, сопротивляюсь, чем лишь распаляю в нем похоть…

Вот он, поправив на мне сбившийся на сторону ворот блузки, приказывает ехать домой и ждать его скорого возвращения…

Не знаю, каким чутьем обладает водитель Мелех, но именно он выводит меня из ступора много позже, когда находит все в том же коридоре, на том же месте, замершую в непонимании, как так оказалось, что уличенный в измене муж ушел вслед за своей любовницей, а не остался со мной.

Хотя бы ради приличия…

Да, да, да… Пригожин оставил меня одну…

Снабдив распоряжениями, что делать, а что нет, он поспешил за своей начальницей и не задал ни одного вопроса из тех: почему я нахожусь в это время в клинике, а не на занятиях в ДК, как добралась досюда и как буду возвращаться домой, может быть, мне помощь нужна, поддержка?

Нет. Ничего.

Он просто развернулся и ушел. А потом уехал.

И если бы не Вадим…

Открываю рот, чтобы поблагодарить отзывчивого человека снова, и закрываю. Он же сказал, что достаточно.

Хватит тупить, Варя! Хлещу себя словами.

С муженьком вон уже протупила, теперь разгребай последствия. Уколы, капельницы, свечи, антибиотики. И как? Нравится?

«Любимый» блядует, а ты болячки, им подкинутые, лечишь. Нечего сказать!

Высокие отношения!

Эта мысль, как ни странно, притупляет боль. На ее место приходят раздражение, злость, ненависть.

Ладно, Пригожин сам в этой грязи захотел барахтаться. Пусть бы, раз приспичило. Но зачем он меня в нее потащил?

Развелся бы, раз надоела...