Последний дракон Цзянху

Глава 14 Связанная обещанием

Повозка быстро ехала на север и должна была к ночи довезти путников в крупный город, но погода помешала этим планам. Насупившись чёрными тучами, небо полыхнуло молнией и разразилось дождём такой силы, словно решило смыть всё живое. Проливной дождь через какое-то время сменился градом. Старейшина Бай поставила защитный барьер, но шум града и свист ветра пугал лошадей. Наконец, буря стихла и с неба повалил мокрый снег, налипая на копыта лошадей и колёса повозки и сильно замедляя скорость. Дорога окончательно раскисла, превратившись в месиво. Деревья вдоль обочины кренились под натиском ветра, грозясь не выдержать и упасть прямо на дорогу. Ехать и дальше в таких условиях было небезопасно, поэтому путники решили заночевать в ближайшем городе, но даже до него удалось добраться только к ночи.

Маленький северный городок с поэтичным названием Чуньлань[1] встретил их неприветливо. Местные жители давно уже спали, поэтому даже найти постоялый двор оказалось непросто в полной темноте. Постучав в несколько домов, старейшине Бай удалось всё же узнать, где найти ночлег. А благодаря её статусу заклинательницы разбуженные жители городка даже не разражались бранью при ней, а делали это уже после того, как закрывали дверь. Не будь у неё слуха, усиленного духовной энергией, она бы никогда не узнала таких витиеватых выражений. Наконец, добравшись до маленького двухэтажного домика, они увидели кособокую вывеску, надпись на которой так выгорела на солнце, что её невозможно было прочитать. На стук спустя долгое время вышел заспанный мужчина и увидев, кто стоит на пороге его дома, сразу приосанился и засуетился. Внутри постоялый двор выглядел ещё хуже, чем снаружи. Деревянные балки то тут, то там рассохлись и были покрыты сетью трещин, а в углу комнаты стояла лохань, куда капала вода с потолка.

— Нам нужно несколько комнат, чтобы переночевать, — поджала губы осматривая убранство старейшина Бай.

— Могу предложить господам две комнаты, — кивнул хозяин двора.

— Но нас трое, поэтому нам нужно три комнаты, — нахмурилась Бай Сюинь.

— К сожалению, других комнат у нас нет, только эти две, — развёл руками хозяин.

Старейшина Бай покосилась на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Неужели в это время года здесь останавливается много людей? — её тон не предвещал ничего хорошего.

— Вовсе нет, госпожа, но видите, что творится на улице? В моём доме всего пять гостевых комнат и три из них сейчас непригодны для ночлега, потому что их затопило, — проигнорировал её тон хозяин. — Повезло, что эти две остались сухими.

— Тогда мы найдём другой постоялый двор, — уже собралась развернуться старейшина Бай.

— Боюсь, это невозможно, госпожа, — покачал головой хозяин. — Ведь во всём Чуньлане только один постоялый двор.

— Старейшина Бай, — тихо позвала Шао Цинмэй. — Это ничего, я могу остаться в комнате с Да Шанем, и тогда вы сможете…

— Исключено, — отрезала старейшина Бай. — Незамужняя женщина не может ночевать в одной комнате с мужчиной. Мы поделим комнату с вами, а Да Шань займёт вторую.

— Но мне не хотелось бы вас стеснять… — начала Шао Цинмэй.

— В текущих обстоятельствах это единственный выход, — закончила обсуждение старейшина Бай.

— Я сейчас же подготовлю комнаты, — закивал хозяин. — И открою ворота, чтобы можно было загнать лошадей во двор, там есть широкий навес.

— Также мы хотели бы поесть, — старейшина Бай обводила взглядом скудное убранство зала.

— Ох, это… — замялся хозяин. — Дело в том, что кухня уже закрыта в такое время суток… Но я могу предложить вам холодные закуски! Просто я не ждал, что кто-то приедет в такое время…

— Хорошо, — сдалась старейшина Бай. — Пусть будут закуски.

— Тогда прошу, присаживайтесь за стол, — хозяин указал на широкий деревянный стол с длинными скамьями по бокам. — Я сейчас же всё принесу.

— И вина, если есть, — крикнула ему вдогонку старейшина Бай.

Этим вечером ей нужна была вся её храбрость, чтобы осуществить задуманное. Смахнув рукой невидимую пыль с лавки, она села за стол и нервно сцепила руки. Всё выглядело совсем не так, как она себе представляла. Ей нужно было остаться наедине с Да Шанем и в непринуждённой обстановке поведать ему о своих чувствах. Но в итоге они оказались в этом ужасном месте, да ещё так поздно ночью, а, значит, после ужина они сразу отправятся спать. И шанса поговорить может и не быть.

— Старейшина Бай, мне так жаль, что нам пришлось остановиться в таком месте, — прошептала Шао Цинмэй, неверно истолковав мрачное настроение старейшины.

— Пустяки, — отмахнулась старейшина Бай.

— А-Шань, — повернулась Шао Цинмэй к Да Шаню, — ты выглядишь совсем измождённым. Дорога была очень трудная и… Ах, твои руки! — она схватила его за руки, рассматривая багровые полосы на ладонях. — Это следы от вожжей? Тебе пришлось так страдать… Обязательно перед сном нанеси заживляющую мазь!

Он устало кивнул и убрал свои руки под стол. Только сейчас Бай Сюинь заметила, что под его глазами залегли тяжёлые тени. Он и правда выглядел измождённым, а судя по его взгляду, было очевидно, что его единственным желанием было дойти до кровати и упасть на неё. Бай Сюинь поспешно отвела взгляд, просчитывая в уме все варианты. Но откладывать разговор не было никакой возможности. Неважно как, но это должно было случиться сегодня. Ход её мыслей прервал хозяин двора с подносом еды и кувшином вина, от которого над столом сразу повис шлейф кисловатого запаха. Старейшина Бай с сомнением посмотрела на кувшин, но промолчала.

— Вы трудитесь тут совсем один? — поинтересовалась Шао Цинмэй.

— Моей жене не здоровится, от холодного климата у неё болят суставы. А дети… У нас два сына, они всегда помогали мне с делами, но их забрали на войну и вот уже несколько месяцев от них нет вестей, — хозяин сразу поник, но, вспомнив с кем разговаривает, распрямился и вымученно улыбнулся. — Так что я тут пока один. Если господа ничего больше не желают, я пойду разожгу жаровни в комнатах и загоню лошадей во двор.

Он забрал пустой поднос и поспешно ушёл. Над столом повисло гнетущее молчание. Разговаривать никому не хотелось. Старейшина Бай вяло ковыряла холодную курицу в жгучем красном соусе и думала о том, сколько ещё таких сыновей ушли воевать за Императора и не вернутся домой. Налив себе вина в чашку, она сделала глоток и невольно поморщилась, а подняв глаза, поймала на себе пристальный взгляд Да Шаня.

— С моей стороны было невежливо не предложить вам вина, — смутилась старейшина Бай и отставила свою чашку. — Но, боюсь, это вино слишком плохое, чтобы кому-то предлагать.

— То, что мы смогли найти ночлег в такой час, уже удача, — попыталась сгладить ситуацию Шао Цинмэй, а потом вздохнула. — Должно быть нелегко хозяину двора справляться со всем в одиночку и заботиться о больной жене.

Старейшина Бай поджала губы и промолчала.

Быстро закончив свой ужин, трое путников разбрелись по комнатам. Напомнив Да Шаню не забыть обработать руки, Шао Цинмэй пожелала ему спокойной ночи и открыла дверь в комнату напротив. Комната оказалась небольшой, но вполне чистой. Две кровати стояли вдоль стен, а жаровня в углу бодро потрескивала углями. Тут было тепло и даже немного уютно. Пройдя внутрь, Бай Сюинь заметила сложенную ширму в углу и поставила её посреди комнаты, отгородив кровати друг от друга. Несмотря на то, что они обе были женщинами, раздеваться при посторонних она не привыкла. Так как все были слишком уставшие, то сразу погасили свечи, оставив только слабый свет от тлеющих углей, и, раздевшись до нижних халатов, улеглись спать.

Бай Сюинь лежала, уставившись в потолок. Она даже не замечала, как сильно сжимала одеяло руками, словно пытаясь удержать себя на этой кровати. Её сердце билось где-то в горле с таким шумом, что наверняка было слышно в другой части дома. Бай Сюинь знала, что если не сможет сделать это сейчас, то потом вряд ли решится. Ей нужно было лишь дождаться, когда Шао Цинмэй заснёт, и незаметно выскользнуть из комнаты. Слушая тихое дыхание соседки по комнате, она терпеливо продолжала ждать.

Да Шань был вымотан изнуряющей дорогой под дождём. Лошади пугались непогоды и то норовили начать безудержно нести, то куда-то свернуть подальше от качающихся деревьев. Он чувствовал, как вожжи врезаются в кожу, но это было даже хорошо. Внезапно разразившаяся буря отвлекала от мрачных мыслей о лисе-оборотне, говорившей ужасные вещи, и старейшине Бай, назвавшей его тем странным именем. Пока он боролся со стихией, он мог ни о чём не думать, а теперь он так сильно устал, что казалось, стоит голове коснуться подушки, и он сразу провалится в забытьё. Внезапный стук в дверь нарушил его планы. К счастью, он только начал раздеваться и не успел лечь, поэтому, кое-как натянув одежду обратно, пошёл открывать дверь. Но за дверью его ждал совершенно неожиданный гость.

Шао Цинлун широко улыбнулся и, толкнув его плечом, вошёл в комнату.

— Я надеюсь, ты не прикасался к кровати, иначе, боюсь, всё бельё придётся сжечь, — усмехнулся он, а заметив непонимающий взгляд Да Шаня, пояснил. — Как видишь, я тоже попал под дождь и искал ближайший ночлег. И разве это не судьба привела нас в один постоялый двор этой ночью? А так как свободных комнат больше нет, то я буду спать здесь. А ты проваливай. Поспишь на конюшне или где-нибудь под лестницей.

Да Шань молча сверлил его взглядом, а потом забрал свою сумку с вещами и вышел из комнаты. Шао Цинлун проводил его презрительным взглядом и оглядел помещение.

— Что за убожество, — процедил он.

Разумеется, случайная встреча вовсе не была случайной. В одном из сундуков его сестрёнки был спрятан амулет, по которому было несложно отследить их местоположение. Шан Цинлун как раз закончил свои дела на юго-востоке и возвращался домой. По удачному стечению обстоятельств он обогнал их всего на день и остановился в крупном городе, но, заметив изменение погоды, понял, что доехать к ночи они не успеют и заночуют в ближайшей деревне. К счастью, в этой глуши была всего одна гостиница и ему не пришлось бегать искать их по округе поздно ночью. Горсть серебра и печать ордена на поясе заставили хозяина сразу заткнуться и не мешать. Была только одна небольшая проблема в виде огромной псины, но с чего бы вдруг сестрёнка оставила свою любимую игрушку на чужой горе. Впрочем, возможно, это было даже на руку — дикарь будет отвлекать внимание сестрёнки, пока Шао Цинлун будет договариваться со старейшиной Бай. Молодой господин Шао улыбнулся, а потом начал снимать свою одежду. Погасив свет и забравшись под тяжёлое пахнущее сыростью одеяло, он подумал, на какие жертвы только ни приходится идти ради своих целей. Но всё в конце концов окупится. Молодой господин и наследник семьи Шао медленно погружался в сон.

Бай Сюинь бесшумно села на кровати и потянулась к одежде. Прошло уже не меньше половины шичэня и ровное дыхание Шао Цинмэй говорило о том, что та уже давно спит. Свесив ноги на деревянный пол, Бай Сюинь молилась про себя, чтобы тот не скрипнул и не выдал её. Взяв в руки свою одежду, она внезапно остановилась. Полное облачение при таком освещении заняло бы кучу времени, Бай Сюинь и так держалась только на последних крупицах своей храбрости. Если она начнёт надевать все слои, то эта храбрость может улетучиться. Она сжала одежду, стараясь не обращать внимания, как дрожат руки. Наверно, ещё никогда в жизни она так не волновалась. Наконец, решившись, она выудила из кучи верхний халат и накинула на плечи. При таком освещении, кто разглядит, что под ним почти ничего нет. К тому же Да Шань постоянно нарушал правила приличия, вряд ли он даже обратит внимание, что с её одеждой что-то не так.

Задержав дыхание, старейшина Бай прокралась к двери, словно ночной вор. Выскользнув в коридор, она оказалась у двери в комнату напротив и замерла перед ней. Её сердце билось, как у загнанной лошади. Она подняла руку и так и застыла перед чужой дверью, за которой было слишком тихо. Наконец, собравшись с силами, она тихонько постучала, но за дверью по-прежнему было тихо. Тогда она толкнула дверь, и та бесшумно открылась. Бай Сюинь заставила себя сделать шаг внутрь комнаты, в которой точно так же у стен друг напротив друга стояли две кровати и на одной из них спал человек. Он лежал на боку лицом к стене, натянув одеяло едва не по самые глаза, поэтому в темноте, даже с усиленным духовной энергией зрением, Бай Сюинь могла видеть лишь длинные волосы, раскиданные по кровати. Она почувствовала в комнате горьковато-древесный запах Да Шаня и какой-то ещё, смутно знакомый. Поборов трусливое желание сбежать, она медленно выдохнула и подошла к кровати, а затем наклонилась и легонько коснулась плеча спящего человека. Человек зашевелился, повернулся и начал подниматься, скинув с себя одеяло, а потом внезапно мир вокруг перевернулся, и Бай Сюинь оказалась на кровати, прижатая сверху чужим телом.

От неожиданности она вскрикнула и даже не попыталась сопротивляться. Широко раскрытыми глазами Бай Сюинь смотрела на мужчину сверху и только сейчас поняла, чей это был запах и почему показался таким знакомым. Когда этот человек жил в ордене Алого Феникса, то постоянно жёг благовонья с агаровым деревом, поэтому этот тяжёлый сладковатый аромат буквально впитался в Шао Цинлуна.

— Честно признаюсь, я немного удивлён, — губы молодого господина Шао растянулись в улыбке, — но это приятное удивление.

Разум Бай Сюинь резко вернулся в реальность, и она поняла, в каком положении находится. С силой оттолкнув мужчину, она резко села и собиралась уже встать с кровати, когда дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетела растрёпанная со сна Шао Цинмэй.

— Что случилось?.. — взволнованно спросила она, вглядываясь в темноту. — Я услышала крик и… Ах!

Шао Цинмэй обнял Бай Сюинь за плечи, притягивая к себе. Наспех завязанный пояс её верхнего халата развязался и сам халат съехал с плеча, обнажая тонкое нательное бельё. Бай Сюинь была настолько шокирована происходящим, что не успела отреагировать. На пороге комнаты появился ещё один человек и, за пару быстрых шагов дойдя до молодой госпожи Шао, одним движением развернул её, в защитном жесте прижимая к себе и закрывая от двоих на кровати. Разум Бай Сюинь резко опустел. Она сидела, словно соломенная кукла, и тупо смотрела на Да Шаня, пытаясь в темноте разглядеть выражение его лица. Потрескивающие угли в жаровне почти не давали света, но в какой-то момент Да Шань обернулся и она смогла прочитать его взгляд, в котором сквозило неприкрытое презрение.

— А-Шань, что ты делаешь⁈ Пусти! — попыталась вырваться из его сильных объятий Шао Цинмэй, но он не сдвинулся ни на цунь.

Шао Цинлун внезапно засмеялся:

— Неужели от этого человека есть хоть какая-то польза? Всё верно, моя дорогая сестрёнка, ты ещё слишком мала, чтобы видеть кое-какие вещи.

— Брат, о чём ты говоришь? Что ты здесь делаешь? — вскрикнула Шао Цинмэй.

— А на что это похоже? — снова рассмеялся Шао Цинлун. — Мужчина и женщина встречаются вдвоём под покровом ночи. Сама-то как думаешь? — а потом внезапно его лицо стало серьёзным. — Не волнуйся, моя милая Сюинь, разумеется, я возьму за это ответственность.

Бай Сюинь перевела на него тупой взгляд, а когда до неё дошёл смысл его слов, её лицо исказилось яростью. Она сосредоточила в руке духовную энергию, намереваясь оттолкнуть и надеясь при этом не убить, хотя очень хотелось, когда он внезапно наклонился к её уху и зашептал, опаляя кожу горячим дыханием:

— Только посмотри на них, разве это не трогательно. Слуга, влюблённый в свою госпожу, так старается защитить её от всякого зла. И сейчас это зло — мы с тобой, разве не забавно? — казалось, у него совсем нет инстинкта самосохранения.

— Что? — выдохнула Бай Сюинь, которую начало трясти от одной мысли о том, что эти слова могут быть правдой.

Шао Цинмэй пыталась вырваться из чужой хватки, но шансов не было никаких, а ни возмущения, ни угрозы на Да Шаня не действовали.

— Видишь, как он крепко её прижимает к себе? — продолжал шептать Шао Цинлун. — В другой ситуации я бы убил этого пса за подобное. Но не сейчас, сейчас я слишком счастлив.

Бай Сюинь повернулась к нему с недоверием. На мгновение ей показалось, что человек, который её держит, безумен. Но Шао Цинлун снова прилип губами к её уху.

— Ох, Сюинь, тебя очень легко прочитать, ты знаешь? Ведь не ко мне ты на самом деле пришла этой ночью. Хочешь, расскажем им правду? Давай, ну же.

Она вздрогнула, и поднявшийся уже кулак замер в воздухе.

— Брат! Что происходит? — не успокаивалась Шао Цинмэй.

— Тц, как же ты мешаешь, — раздражённо цыкнул Шао Цинлун. — Я ведь уже сказал, что возьму ответственность. Я не какой-то подлец, чтоб позволить моей дорогой Сюинь потерять свою репутацию. Разумеется, мы поженимся, верно, моя дорогая? — а затем снова наклонился к уху и зашептал. — Соглашайся. Иначе я убью его. Сниму с него кожу, перережу все связки, переломаю все кости и отдам на растерзание диким собакам.

И по его голосу Бай Сюинь поняла, что он это сделает. Убьёт Да Шаня самым безумным способом, на которой только хватит его извращённой фантазии. Потому что Бай Сюинь проиграла. Этот мужчина видел её насквозь и использовал её единственную слабость.

— Старейшина Бай, почему вы молчите? Это ведь неправда, вы ведь не можете… — начала Шао Цинмэй.

— Хорошо, — выдохнула Бай Сюинь бесцветным голосом. — Мы поженимся.

— Разумеется, поженимся, — счастливо рассмеялся Шао Цинлун. — И нам больше не придётся прятаться.

— Так мой брат и есть тот человек, который вам… — прошептала Шао Цинмэй.

— Честно говоря вся эта ситуация начинает меня злить, — резко прервал её Шао Цинлун. — Разве вы ведёте себя не слишком невежливо? Вломились в чужие покои, да ещё и не уходите. Я готов закрыть глаза на то, что вы нас прервали, но если вы двое сейчас же не уберётесь отсюда, я перестану быть таким добрым. Да Шань, уведи молодую госпожу и проследи, чтобы она отправилась прямиком в свою комнату.

Да Шань схватил Шао Цинмэй за плечи и начал выталкивать к двери. Та даже не сопротивлялась и позволила себя увести. Бай Сюинь не видела выражения её лица, потому что после произнесённого каким-то чужим голосом согласия на брак, всё остальное перестало иметь хоть какое-то значение. Когда они с молодым господином Шао снова остались вдвоём, он осклабился:

— Так на чём мы остановились?

— Пусть я и дала своё согласие, но если вы прикоснётесь ко мне до дня свадьбы, я переломаю вам обе руки, — произнесла она ледяным тоном.

Шао Цинлун сразу убрал руки, позволив ей встать, но, казалось, его прекрасное настроение ни капли не испортилось.

— Мне всегда нравились женщины с характером, — наклонил он голову. — Что может быть приятнее, чем приручить дикого зверя и подчинить его своей воле.

Бай Сюинь молча поправила верхний халат и тщательно завязала пояс, а потом подняла тяжёлый взгляд.

— Зачем вам это? Вы ведь меня не любите.

— Любовь? — брови Шао Цинлун поползли наверх. — Какое отношение она имеет к замужеству?

— Разве вы не хотели бы выбрать себе супругу, которую будете любить? — тихо спросила Бай Сюинь.

— Разумеется, нет. Мне не нужна любовь, милая Сюинь. Мои цели очень далеки от подобных чувств, — усмехнулся он.

— И что же это за цели?

— Как ты и сама знаешь, нам надо укрепить связь между нашими орденами. И ты мне в этом поможешь.

— Но разве для этого не планировался брак между вашей сестрой и сыном главы Вана?

— Да, это план моего отца. Но я с ним не согласен, — покачал головой Шао Цинлун. — Позволить наследнику другого ордена жениться на Цинмэй всё равно что сразу отдать всю власть нашего ордена в руки семьи Ван. Но ты другое дело. Ты талантлива и довольно известна, в свои годы ты уже стала старейшиной ордена, получила собственный титул, к тому же ты из богатой семьи, которая приближена ко дворцу Императора. С какой стороны ни посмотри, а брак с тобой принесёт намного больше выгоды. И я даже готов закрыть глаза на твой возраст и скверный характер. В конце концов, ты ещё не настолько стара и можешь родить мне детей.

— Разве ваш отец не разозлится, когда узнаёт, что вы испортили его планы?

— Об этом не стоит беспокоиться, — голос Шао Цинлуна стал жёстким. — Уже скоро я стану главой ордена, поэтому его мнение не должно тебя волновать.

— Я вас поняла, — процедила Бай Сюинь и направилась к двери.

Шао Цинлун не стал её останавливать, поэтому она вышла в коридор и спустилась по лестнице. Она не хотела возвращаться в комнату, где, возможно, Шао Цинмэй и Да Шань сейчас вдвоём. Толкнув тяжёлую дверь, она вышла на холодный воздух. Буря улеглась, но до сих пор моросил мелкий дождь. Бай Сюинь шла, сама не зная куда. Грязь хлюпала под ногами, а вода стекала по лицу, но она даже не вспомнила, что нужно поставить защитный барьер. В тот момент, когда она приняла свою судьбу и согласилась выйти замуж за другого мужчину, в комнате раздался особый звук, который услышала лишь она. Словно кто-то наступил на тонкое стекло. Именно с таким хрустом её хаотичное духовное ядро пошло трещинами. Энергия взбунтовалась и едва не разрывала меридианы. Всё, о чём могла думать старейшина Бай в этот момент — это уйти как можно дальше от людей, чтобы, если её энергия выйдет из-под контроля, никто не пострадал. Внезапно она поняла, что дождь больше не идёт и, подняв голову, увидела, что стоит под большим деревом. Бай Сюинь протянула руку и коснулась кончиками пальцев шершавой коры ствола, а потом сжала руку в кулак и ударила со всей силы, не вкладывая ни капли духовной энергии. Она била снова и снова, и с каждым ударом её руку пронзала острая боль от содранной на костяшках кожи.

— Мерзавец! Как посмел мне угрожать!

Ещё один удар, и руки бессильно повисли вдоль тела. Бай Сюинь упала на колени, и слёзы от боли и ярости потекли по её лицу. Как же всё могло так обернуться⁈

Она не знала, сколько так стояла, оплакивая свою злосчастную судьбу. Вот только слезами было не решить проблему.

Заставив себя успокоиться, она подняла руки и вытерла лицо. Нельзя было предаваться отчаянью. Надо починить ядро, и найти способ расторгнуть эту помолвку. Ублюдок Шао не посмеет тронуть Да Шаня до дня свадьбы, поэтому время ещё было. Она шмыгнула носом и поднялась с колен. Теперь речь шла не просто о её желаниях. Что бы там ни задумал этот безумец Шао, это затронет орден Алого Феникса. И если Шао Цинлун думал, что она смирится с такой судьбой, то он ошибся с выбором невесты. Бай Сюинь села под деревом, прислонившись к стволу, и погрузилась в медитацию.

Молодой господин Шао проснулся, когда за окном ещё было темно. Вспомнив события ночи, он не смог сдержать улыбку. Боги благоволили ему, иначе как объяснить такое везение? Старейшина Бай сама пришла к нему в руки, теперь можно не тратить время на её уговоры и заняться более насущными вопросами. Он встал и без спешки привёл себя в порядок, а затем спустился вниз. И снова удача — Да Шань нашёлся сразу. Он спал, сидя на лавке за широким столом на первом этаже, его голова покоилась на руках на столе, а брови хмурились даже во сне. Шао Цинлун, довольный, что не придётся искать того по всей округе, подошёл ближе и пнул лавку, на которой спал Да Шань.

— Просыпайся, у нас есть дела.

Да Шань поднял голову и сонно моргнул, а потом перевёл мрачный взгляд на молодого господина Шао. Тот в ответ осклабился и пошёл к выходу. Да Шаню ничего не оставалось, как пойти следом. Он мог игнорировать Шао Цинлуна в мелочах, но тот всё ещё оставался молодым господином ордена Ледяной Звезды, в котором Да Шань жил.

Улица встретила их влажным холодным воздухом, от которого пробирало до костей. Шао Цинлун поёжился и бросил взгляд на лошадей под широким навесом. Ими он займётся чуть позже. Необходимость делать всё самому раздражала, но если бы он взял с собой слуг, то толпой двигаться пришлось бы медленнее, и тогда он мог бы вчера не встретить свою сестру и девицу Бай. Хлюпая грязью по раскисшей дороге, Шао Цинлун вёл Да Шаня на окраину города, где раскинулся небольшой военный отряд. Во время войны гибло много людей, поэтому постоянно надо было набирать новых солдат и по всей стране ездили небольшие лагеря, которые искали новобранцев. Реже добровольцами, и намного чаще в принудительном порядке, люди отправлялись на службу государства. Стоило мужчине, достаточно крепкому, чтобы держать в руках меч, попасться на глаза кому-то из отряда, и он сразу становился его частью. А так как люди военных, забирающих их детей и мужей, не жаловали, то отряды передвигались очень быстро, нигде не задерживаясь.

Шао Цинлун подошёл ближе и окинул взглядом несколько палаток из выцветшей на солнце промасленной ткани. На земле чёрными полосами расползлось размытое дождём кострище, рядом валялся большой грязный котелок, а в паре чжанов три бездомных собаки рылись в куче мусора. Подцепив носком сапога камень с дороги, Шао Цинлун ловко метнул его в одну из собак. Послышался визг и собаки разбежались в разные стороны. В ближайшей палатке кто-то грязно выругался. После недолгой возни полог палатки поднялся, явив миру заспанное лицо молодого солдата.

— Главного позови, — процедил Шао Цинлун и, видя, что парень не шевелится, крикнул: — Сейчас же!

Парень вылез из палатки, кутаясь в длинный плащ, который явно был с чужого плеча. Подбежав к другой палатке, он приоткрыл полог и засунул туда голову:

— Старший! Старший Го! Вас тут кто-то спрашивает.

Раздались чертыханья, и из второй палатки вылез человек со всклокоченными волосами и испещрённым оспинами лицом. Прищурившись в полумраке, он подошёл ближе к незнакомцам.

— В чём дело? — зевнул он. — Если мои ребята как-то вам помешали, так уж простите великодушно. А если мы забрали кого-то из вашей семьи или слуг, так на то приказ Императора и все вопросы ко дворцу Его Величества, а мы всего лишь исполняем свой долг.

— Напротив, я пришёл похвалить вас за хорошую службу, — проигнорировал и дерзкий тон, и полное отсутствие манер военного Шао Цинлун. Он подошёл к Да Шаню и толкнул его вперёд. — Этого зовут Да Шань. Хоть он не говорит и весьма туп, но зато силы хоть отбавляй. Уверен, он сможет хорошо послужить нашему государству.

— Вот оно как, — протянул старший Го, рассматривая Да Шаня, а потом повернулся к молодому солдату: — Эй, живо неси список, у нас пополнение.

Да Шань повернулся к Шао Цинлуну и прожёг его взглядом.

— Видишь, даже от такого, как ты, может быть польза, — ответил ему презрительной усмешкой молодой господин Шао, а потом произнёс тише, чтобы другие не могли услышать. — Я даю тебе шанс проявить себя. Выиграй войну и можешь вернуться, но до этого момента не смей показываться на глаза моей семье.

Молодой солдат уже принёс старшему Го замусоленный свиток и кусок заточенного угля. Старший Го развернул его и прищурился.

— Темно как в заднице у демона, — пробормотал он, и над ними тут же вспыхнул яркий духовный свет, освещая всё, словно маленькое солнце.

Старший Го отпрянул, а потом с опаской покосился на молодого господина, стоящего перед ним, и только тогда заметил висящую на поясе нефритовую печать.

— Вы заклинатель Ледяной Звезды? — напрягся старший Го.

Шао Цинлун бросил на него презрительный взгляд.

— Я хозяин Ледяной Звезды. — Он протянул руку и вырвал из рук старшего Го свиток и кусок угля, а затем, что-то в нём нацарапал.

Старший Го, которому вернули свиток, развернул его и увидел в списке людей новый иероглиф 狗 — «собака». Старший Го покосился на высокого парня, у которого, судя по всему, были с этим господином личные счёты, но промолчал. Свернув свиток, он отдал его молодому солдату. Шао Цинлун выудил из рукава тяжёлый кошель, набитый серебром, и швырнул его военному.

— Хорошо позаботьтесь о моей собаке, — на губах молодого господина Шао растянулась хищная улыбка. — И не задерживайтесь здесь надолго.

— Я вас понял, — процедил старший Го, сжимая тугой кошель и провожая взглядом уходящего заклинателя. — Богатый ублюдок, — сплюнул он, когда тот ушёл достаточно далеко.

Да Шань ещё раз окинул взглядом лагерь и развернулся, собираясь уйти, когда чужая рука легла ему на плечо.

— Э, парень, так не пойдёт. Рад ты или нет, но теперь ты служишь Его Величеству. Тебя занесли в список, поэтому если ты решишь уйти, то это будет дезертирство, а за это у нас людей вешают. Так что тяни лямку до конца войны и надейся вернуться живым. Да и может тебе у нас больше понравится, чем прислуживаться богатым господам, которые тебя за человека не считают, — старший Го ободряюще похлопал его по плечу.

Да Шань повернулся и хмуро на него посмотрел.

— Ты ведь Да Шань, верно? А меня зовут Го Шу, но ты можешь называть меня старший Го, как остальные… А, чёрт, тот парень ведь сказал, что ты немой. А слышать можешь? — Да Шань молча кивнул. — Ну вот и хорошо, — расплылся в улыбке Го Шу. — Думаю, ты у нас приживёшься. А болтливых тут и без тебя хватает, уж поверь. — Он повернулся к палаткам, из которых выглядывали хмурые люди, разбуженные шумом и ярким светом. — Так, все живо подъём и сворачивайте лагерь. Отправляемся сейчас же.

— А пожрать? — возмутился кто-то.

— Обойдётесь, — Го Шу подбросил в руке тяжёлый кошель с серебром. — В следующем городе вина вам куплю, если сможете не ныть всю дорогу.

Вокруг раздался одобрительный гул и люди тут же засуетились. Не прошло и четверти шичэня, как поляна, где был разбит лагерь, опустела, и только маленький шарик духовного света висел в воздухе, освещая пустырь.

[1] 春兰 (пиньинь chūnlán) — весенняя орхидея.