Последний дракон Цзянху

Глава 3 Человек с птицей на голове

Бай Сюинь, нахмурившись и заложив руки за спину, ходила кругами по своей комнате.

Обычный человек. Смертный. Для совершенствующихся это звучит как приговор. Если нет духовной энергии, то не получится использовать заклинания и талисманы. Нельзя сражаться с демонами. Проживёшь обычную человеческую жизнь. Очень короткую.

Сейчас Да Шаню около двадцати. Через десять лет он будет выглядеть старше Бай Сюинь. Через тридцать превратится в старика. На эликсирах он сможет протянуть ещё лет пятьдесят, это максимум, но, скорее всего, и этих лет у него не будет. Смертная жизнь и правда очень коротка.

Через пятьдесят лет Бай Сюинь даже не изменится внешне. Ближайшую сотню лет она обречена выглядеть на двадцать пять. А прожить сможет несколько сотен, если ничего не случится. Поэтому заклинатели почти никогда не вступали в брачные союзы с обычными людьми — слишком тяжело видеть, как твой любимый человек состарится и умрёт, а ты после этого будешь жить ещё очень долго с невыносимой болью утраты.

Бай Сюинь резко остановилась. Она осознала всю тщетность своего положения. Если раньше ей лишь казалось, что против неё было всё, то сейчас она была в этом уверена. Смертный мужчина, который боится огня, разве это не смешно? Почему из всех людей в мире её внимание должен был привлечь именно он?

Теперь вся картина предстала перед ней целиком. Почему отец Шао Цинмэй не против, что та возится с Да Шанем, словно с питомцем. Почему тот так и не стал адептом ордена Ледяной Звезды, и никто не взял его в ученики. Просто никто не воспринимал его всерьёз. Но что будет, когда молодая госпожа Шао выйдет замуж за Ван Чжэмина? Навряд ли глава ордена Алого Феникса позволит какому-то смертному жить на их горе. Да и ни один муж не будет рад, если возле его жёнушки будет ошиваться какой-то посторонний мужчина. Чертовски красивый мужчина. А значит, Да Шаню придётся уйти. Куда он пойдёт?

Бай Сюинь мотнула головой — это её не касается. Всё, что связано с этим человеком, не имело к ней никакого отношения. Она всегда привыкла добиваться того, чего хочет, а если не получалось, то просто прикладывала больше усилий, поэтому беспомощность и раздражение от понимания, что в этот раз ей не получить желаемое, были непривычны, и она совершенно не знала, что с этим делать. Что в таких ситуациях делают другие люди?

Верно, ей нужно было понять, как люди решают такие проблемы, но, разумеется, спросить никого она об этом не могла. Поэтому Бай Сюинь решила использовать то, что всегда ей помогало в прошлом — книги. В книгах были все ответы: как улучшить своё совершенствование, как овладеть техникой боя на мечах, как создавать заклинания и амулеты. Должна быть и книга о том, как избавиться от мыслей о другом человеке.

Приняв решение, она, наконец, успокоилась, расслабила плечи и села за стол, чтобы поработать над бумагами. Но сконцентрироваться всё равно не получалось.

Была ещё только середина дня, поэтому старейшина Бай отложила дела, набросила на плечи тёплый плащ и вышла из дома. Ей нужно было найти подходящую книгу, поэтому её путь лежал в библиотеку. Она старалась не думать о том, что раньше сказала Шао Цинмэй. Вероятность встретить в библиотеке определённого человека была слишком мала, поэтому Бай Сюинь не могла и надеяться. Но всё же ускорила шаг, чтобы прийти побыстрее. Как и ожидалось, в библиотеке никого больше не было. Она повела плечом, стараясь избавиться от внезапного разочарования и убеждая себя, что она ничего и не ждала с самого начала. И уже стоя меж стеллажей с трактатами и манускриптами, запоздало поняла, что подобной литературы в ордене быть не может. Раздражённо взмахнув рукавами, она вышла на улицу.

На следующий день она пришла на утреннюю тренировку, погружённая в свои мысли. Внезапно позади остальных адептов оказался ещё один, и Бай Сюинь вспомнила, что накануне сама предложила тому тренироваться вместе с другими. В голове тут же стало предательски пусто. К счастью, ученики знали, что делать, поэтому её участие особо не требовалось. Да Шань, который стоял позади всех, старательно пытался повторять за другими, но его движения были слишком резкими и неуклюжими. Когда Бай Сюинь не выдержала, и, поджав губы, двинулась к нему, Шао Цинмэй внезапно преградила ей дорогу.

— Старейшина Бай, пожалуйста, не ругайте А-Шаня! Он правда старается, просто он никогда раньше не тренировался с другими учениками.

Бай Сюинь смерила девчонку ледяным взглядом.

— Молодая госпожа Шао может не беспокоиться, — процедила она, — я и не собиралась никого ругать. Но если я вижу ошибки, то как учитель должна их исправить. Так что, может, молодая госпожа Шао соизволит меня пропустить, чтобы я могла делать свою работу?

С каждым словом глаза Шао Цинмэй распахивались сильнее — никогда ещё никто не разговаривал с ней таким тоном. А старейшина Бай до этого всегда была любезна и обходительна. Внезапно Шао Цинмэй вспомнила все те вещи, что слышала об ужасной старейшине Бай, что может заживо сжечь неугодных учеников. Молодая госпожа Шао покосилась на бамбуковую палку, зажатую в руке старейшины.

— Простите, старейшина Бай, — потупила она глаза, — эта Шао не хотела вас разгневать. Я просто волновалась за друга.

Бай Сюинь, которая уже внутренне корила себя за то, что так внезапно вспылила, ощутила, как гнев заполняет её грудную клетку, заставляя сердце выпрыгивать из груди, а руки сжиматься до побелевших костяшек.

— Молодой госпоже Шао лучше побеспокоиться за себя. Вы снова ошиблись в движении.

Бай Сюинь обошла Шао Цинмэй и, даже не взглянув на неё, направилась к Да Шаню, который стоял молча позади, понурив голову, словно провинившийся ребёнок.

— Ты слишком торопишься, — сказала ему Бай Сюинь, стараясь, чтобы её голос прозвучал как можно мягче. — Попробуй ещё раз повторить разворот, но на этот раз не спеши.

Да Шань кивнул и выполнил разворот, стараясь сделать его медленнее, но ему не хватило скорости, и он слишком сильно завалился вбок. Настроение Бай Сюинь окончательно испортилось — этот человек не имел ни малейшей склонности к боевым искусствам. Он не контролировал своё тело, вкладывал слишком много силы там, где не надо, а его координация и плавность движений оставляли желать лучшего. Он словно пытался забить маленький гвоздь наковальней. Старейшина Бай молчала, поджав губы, потому что не знала, что делать. Будь это кто-то другой, она бы просто сказала, что раз нет способностей, то и не стоит тратить своё и чужое время. Но сейчас язык словно приклеился к нёбу. Если она скажет правду, он больше не придёт на тренировку.

— Я видела, как ты тренируешься один, — наконец, сказала она. — Почему ты хочешь научиться владеть мечом? Хочешь стать сильным воином и прославиться?

Да Шань поднял на неё удивлённый взгляд, а потом покачал головой.

— Тогда хочешь заработать много денег?

И снова ответ был отрицательный.

Бай Сюинь больше всего хотелось спросить: «Так чего же ты хочешь?», но она не могла — какой смысл задавать такой вопрос немому человеку.

— Ты хочешь кого-то защитить? — её сердце сжалось.

Да Шань ненадолго задумался, а затем кивнул.

— Вот как, — тихо сказала Бай Сюинь. — В таком случае тебе нужно стараться лучше. Твои движения никуда не годятся. Ты спешишь и вкладываешь слишком много силы. Твоё тело слишком напряжено, а разум витает неизвестно где. Когда ты берёшь в руки меч, ты должен сам стать мечом. Освободи своё сердце, не думай ни о чём постороннем. И расслабь запястье, — она постучала бамбуковой палкой его по руке, — если будешь здесь напрягаться, то меч каждый раз будет уходить в сторону.

Да Шань сосредоточенно слушал, а потом кивнул и повторил ещё раз. Почти ничего не изменилось. Но старейшина Бай уцепилась за это «почти».

— Продолжай тренироваться, — кивнула она и вернулась к остальным.

После окончания тренировки она задержалась, давая наставления одному из учеников. В это время Ван Чжэмин подошёл к Да Шаню и сочувственно похлопал того по плечу.

— Не расстраивайся из-за слов наставницы Бай, — сказал он тихо, — конечно, твои движения будут отличаться, ведь все остальные тренируются с малых лет. Даже дети, что впервые переступают порог нашего ордена, уже знают основы. Наставнице Бай просто дали меч в руки сразу после рождения, вот она и забыла, как это впервые что-то делать. У меня тоже не всё сразу получалось, но главное не сдаваться и продолжать упорно тренироваться.

Да Шань молча смотрел на Ван Чжэмина, но по его лицу невозможно было понять, о чём он думает. Бай Сюинь отвернулась, делая вид, что поправляет рукава. Ничего она не забыла — ни первых тренировок, ни первых мозолей, ни насмешек сестёр, что у девушки не должно быть таких грубых рук. Она посмотрела на свои ладони — кожа на них давным-давно стала жёсткой. Бросив быстрый взгляд на Шао Цинмэй, Бай Сюинь обнаружила деталь, на которую не обращала внимания раньше — молодая госпожа Шао была в тонких перчатках без пальцев, защищающих нежную кожу. Поймав взгляд старейшины Бай, девушка вдруг направилась к ней.

— Старейшина Бай, — Шао Цинмэй почтительно поклонилась, — благодарю вас за доброту к Да Шаню. Он всегда хотел заниматься с другими учениками, но до этого дня у него не было такой возможности. Ваша мудрость и наставления помогут ему стать сильнее. И хоть он никогда не сможет стать настоящим заклинателем, тренировки со всеми пойдут ему во благо. Поэтому большое вам спасибо!

Бай Сюинь смотрела на будущую невесту своего ученика — эта девица же не думает, что это всё ради неё⁈

— Я просто делаю свою работу, — ответила Бай Сюинь и метнула быстрый взгляд в сторону своего ученика — пока она выслушивала все эти глупости от Шао Цинмэй, Да Шань уже ушёл!

Старейшина Бай развернулась и направилась к своему павильону. Не то, чтобы она рассчитывала с ним поговорить после тренировки. Не то, чтобы вообще можно было поговорить с немым человеком. Внезапно она остановилась посреди дороги и резко сменила направление. У неё не было никаких срочных дел в библиотеке, но проверить всё же стоило.

Библиотека ордена Алого Феникса располагалась в просторной пятиэтажной пагоде. Чем выше этаж — тем ценнее рукописи там хранились, поэтому гости ордена могли посещать лишь первый этаж. Бай Сюинь поднялась по изящной деревянной лестнице на второй этаж, с которого хорошо было видно всё помещение. К её разочарованию она снова была тут одна. Собираясь уже уходить, она заметила свиток, лежащий на одной из полок и опасно свесившийся вниз. Даже случайное дуновение ветра могло сбросить его на пол, а так и недолго оказаться под ботинком у какого-то невнимательного адепта.

Старейшина Бай вытянула его с полки, мысленно ругая того, кто оказался слишком ленив, чтобы аккуратно положить свиток на место. Бай Сюинь потянула за концы и развернула тонкие пластины бамбука, связанные между собой. Это оказалась старая иллюстрация — огромный чёрный дракон заслонил собой небо и изрыгал белое пламя. Люди под его ногами в ужасе разбегались, а некоторые уже были заживо сожжены. Город позади дракона полыхал, а дым от пожара поднимался до самых небес. От этой картины веяло ужасом. Страх перед чудовищем, что однажды появился на континенте и сжигал целые города, настолько сильно въелся в кости людей, что даже и через три тысячи лет после его исчезновения, люди продолжали вздрагивать при одном упоминании о древнем монстре. Бай Сюинь невольно вспомнила вчерашний разговор о Храме Чёрного Дракона. Эта демоническая секта появилась несколько десятков лет назад, но в последние годы она каким-то образом обрела силу. Её адепты освоились во всех крупных городах, основав там что-то вроде небольших штабов. И хоть ситуация становилась напряжённой, они не делали ничего противозаконного, чтобы их в открытую обвинить.

Разумеется, все знали о страшных кровавых практиках, которые используют адепты демонических культов, вот только доказательств всё равно не было, поэтому секта продолжала расти и захватывать всё больше провинций. Этим бы стоило занять серьёзно, но и без адептов дьявольских сект забот хватало — например, война на южной границе.

Войны между государствами были всегда, поэтому не являлись чем-то необычным. Но в этот раз вялотекущая война затянулась на долгие годы, а ни одна из сторон не хотела уступать. Император требовал, чтобы даосские ордена присоединились к армии, и главам орденов стоило очень больших усилий оставаться в стороне. Заклинатели испокон веков были защитниками мира людей и сражались лишь с демонами, но Император считал, что раз они воины и обучены сражению на мечах, то место им там, где идут бои за территорию государства. И хоть главы много раз объясняли, что их миссия убивать монстров, а не людей, Император не хотел никого слушать. Он обложил ордена огромными налогами, рассчитывая, что те сдадутся и выполнят его требования, но орденам всё же удавалось отстоять свою независимость, пусть и огромной ценой. Но что будет, когда деньги закончатся, а Император всё так же останется непреклонен? Или что ещё хуже — если Храм Чёрного Дракона наберёт силу, пока праведные ордена и люди заняты своими спорами. Драконья секта поклонялась своему богу — Чёрному дьяволу из преисподней, надеясь, что молитвы будут услышаны и злое божество вернётся в мир людей. Не то чтобы это было возможно — чудовищная тварь была повержена несколько тысячелетий назад. Но многих малодушных людей легко было заманить в культ, пообещав величие и славу, когда их тёмный бог пробудится и покорит весь мир.

Хлопок от закрывшейся двери вырвал старейшину Бай из размышлений. Она посмотрела вниз и увидела Да Шаня, который разувался у самых дверей, чтобы не запачкать выстланный циновками пол своими заснеженными сапогами. Избавившись от обуви, он прошёл вглубь первого этажа. Бай Сюинь, замерев, молча наблюдала за ним, оставаясь вне поля его зрения.

Да Шань прошёлся между рядов с трактатами, а потом словно наобум вытянул один и сел прямо на пол возле стены, скрестив ноги, как это делали жители южных стран. Раскрыв трактат, название которого Бай Сюинь не успела разглядеть со второго этажа, он начал читать, медленно водя пальцем по строчкам, словно ребёнок.

Внезапно ворот его рубахи зашевелился и оттуда высунулась маленькая серая голова с коротким клювом. Издав пронзительный писк, птица целиком выбралась наружу. Да Шань отложил книгу на колени и, порывшись за поясом, выудил небольшой полотняный мешок и высыпал на открытую ладонь горсть зёрен. Птица тут же подобралась ближе и начала жадно их клевать. Наевшись, она, ловко орудуя клювом и цепкими лапками, забралась к нему на голову и там обустроилась, словно в гнезде. Да Шань вернулся к своей книге.

Бай Сюинь наблюдала за человеком с птицей на голове — от всего его образа веяло душевным равновесием. Через какое-то время — Бай Сюинь не могла сказать, когда, ибо потеряла счёт времени — Да Шань поднялся, убрал книгу обратно на полку, натянул свои огромные сапоги и ушёл. Прямо с птицей на голове.

Старейшина Бай очнулась и растерянно посмотрела на свои руки, которые до сих пор держали бамбуковый свиток с драконом. Быстро свернув его и засунув вглубь стеллажа, Бай Сюинь спустилась по лестнице и вышла на морозный воздух.

В этот день Шао Цинлун, наконец, покинул гору, отправившись по своим делам. Все выдохнули с облегчением, ибо молодой господин Шао успел произвести незабываемое впечатление на всех, с кем успел пообщаться. «Невыносимый» — вот был негласный вердикт обитателей горы. Перед самым отбытием он нашёл Бай Сюинь, в одиночестве идущую на лекцию.

— Старейшина Бай, я хотел бы лично вас поблагодарить за гостеприимство, — улыбнулся он, — и за заботу о моей сестре. Она совсем ещё ребёнок и не умеет разбираться в людях, поэтому за ней нужно присматривать.

Бай Сюинь молча ждала продолжение — очевидно, молодой господин Шао не просто так начал этот разговор.

— И говоря о разных людях, простите мою дерзость, я хотел бы посоветовать старейшине Бай держаться подальше от некоторых из них, — улыбка исчезла с лица Шао Цинлуна.

— Молодой господин Шао имеет в виду кого-то конкретного? — холодно спросила Бай Сюинь.

— Уверен, что вы прекрасно понимаете, о ком я говорю, — нахмурился Шао Цинлун. — Моя младшая сестра держит рядом с собой этого человека, словно забавную зверушку. Но он не настолько безобиден, каким кажется. Я повидал достаточно подлецов и подонков, чтобы с первого взгляда распознать волчье сердце и собачьи лёгкие[1]. Этот Да Шань или как там его на самом деле зовут, лишь притворяется хорошим, чтобы кормиться с руки. Но не обманывайтесь его глуповатым видом и животной покорностью — всё это просто игра на публику. В нём нет ни капли человечности.

— Если вы подобного мнения об этом человеке, то не боитесь ли оставлять свою сестру с ним наедине? — поджала губы Бай Сюинь.

— Потому и предупреждаю вас, — вскинул подбородок Шао Цинлун. — Потому что, старейшина Бай, вам я могу доверять. Если этот пёс поведёт себя как-то странно или попытается сделать что-то с моей сестрой — убейте его. Или заприте где-нибудь, и я сам его убью, как только вернусь. Если собака кусает руку, которая её кормит, от неё надо избавиться.

— Это всё? — приподняла бровь Бай Сюинь.

— Всё, что я хотел сказать перед отъездом, — хмыкнул Шао Цинлун. — Остальное скажу при следующей встрече.

— Что ж, тогда хорошей дороги, молодой господин Шао, — кивнула Бай Сюинь и продолжила путь, чувствуя на себе чужой взгляд.

На следующий день сразу после тренировки она снова отправилась в библиотеку. Ей не пришлось ждать долго — совсем скоро Да Шань пришёл, взял с полки тот же трактат («Традиции западных горных народов» — Бай Сюинь специально посмотрела), сел на пол и принялся читать. Через некоторое время проснулась птица, съела свои зёрна и снова забралась на голову хозяину обозревать округу с максимально доступной ей высоты. Бай Сюинь со смешанными чувствами смотрела на маленькое растрёпанное создание, чистящее перья — завидовать птице было бы совсем глупо. Даже если та могла есть прямо из рук великана. Старейшина Бай незримой тенью оставалась на втором этаже, наблюдая за тем, что происходит внизу. А когда Да Шань ушёл, она тоже покинула библиотеку.

Так продолжалось несколько дней. Бай Сюинь тайно наблюдала за Да Шанем и тем, как он медленно читает, сидя на полу, или кормит свою птицу с руки, и думала о словах Шао Цинлуна. Если бы её поставили перед выбором — она бы лучше убила последнего. Или хотя бы хорошенько избила. Бай Сюинь до сих пор сожалела, что промолчала в тот день, хотя надо было просто скинуть молодого господина Шао с лестницы. Всего двенадцать сотен каменных ступеней заставили бы его лучше относиться к людям. Если бы он выжил, конечно. Но Шао Цинлун был сыном главы ордена Ледяной Звезды, поэтому ей приходилось сдерживаться. Страшно представить, если такой человек в конце концов унаследует этот пост. Лучше бы следующим главой стал кто-то другой. Например, муж Шао Цинмэй.

Из мрачных мыслей Бай Сюинь вырвал чужой голос.

— Наставница Бай! — кричал Су Шуфань, который неизвестно когда успел войти в библиотеку. — Наставница Бай, тут такое дело… Вам нужно пойти к главным воротам!

Бай Сюинь замерла, в надежде, что её ученик просто уйдёт, не услышав ответа. Но не тут-то было — он уверенно пошёл к лестнице на второй этаж, намереваясь проверить лично. Прятаться от собственного ученика между стеллажами было глупо. Она сжала зубы и двинулась ему навстречу.

— Наставница! — продолжал звать Су Шуфань.

— Зачем так кричать? — показалась Бай Сюинь наверху лестницы. — Забыл, где находишься?

— Ох, простите, я просто боялся, что вы не услышите, если я буду говорить тихо, — ответил Су Шуфань без капли раскаяния на лице.

— Я настолько стара, чтобы иметь проблемы со слухом? — прожгла его убийственным взглядом старейшина Бай.

— Но вы же не сразу ответили, — ни капли не смутившись ответил ученик.

Су Шуфань был тем редким человеком, который совершенно не боялся свою Наставницу. Возможно, виной тому был его отец, с которым она вместе росла и тренировалась. Логика Су Шуфаня была проста — если Наставница и его отец были друзьями, то она своего ученика не прибьет, что бы этот ученик ни сделал.

— Что такого важного случилось, что ты так расшумелся? — вздохнула Бай Сюинь, спускаясь по лестнице и сдерживая себя, чтобы не посмотреть в ту сторону, где на полу сидел Да Шань.

— Там это… в орден приехал гость, поэтому вам надо пойти к главным воротам, — внезапно как-то замялся Су Шуфань.

— Что ещё за гость? — нахмурилась Бай Сюинь, почуяв неладное.

— Ваша сестра, — выдавил Су Шуфань и почему-то покраснел.

Глаза Бай Сюинь распахнулись и, позабыв обо всём остальном, она быстро спустилась по лестнице и выбежала из библиотеки. У неё было три младших сестры, но судя по реакции Шуфаня, Бай Сюинь догадывалась, какая из них внезапно нагрянула в орден. И ничего хорошего этот визит не сулил.

Уже приближаясь к главным воротам, она увидела Бай Сюшунь. Та мило общалась с каким-то адептом и игриво прикрывала лицо расшитой муфтой, в которой прятала от мороза руки. На ней было изысканное платье и шуба, сшитая по последней моде, а волосы уложены в сложную причёску с двумя аккуратными завитками по центру высокого лба. Бай Сюинь замедлилась, чтобы не выглядеть так, будто она всю дорогу бежала. Подходя ближе, она не спускала глаз с лица, которое было слишком похоже на её собственное. Только губы полнее и подбородок чуть более округлый, что придавало лицу Бай Сюшунь мягкость, несвойственную Бай Сюинь. Зато глаза феникса[2] были точь-в-точь как у неё — эту черту они обе унаследовали от матери. А улыбки, которые младшая сестра дарила всем подряд, были настолько нежны, что заставляли людей чувствовать, будто солнце вышло из-за туч. Лица двух сестёр были очень похожи, но характер абсолютно разный. Бай Сюшунь была ветрена и легкомысленна, поэтому они никогда не ладили.

— Шестая сестра[3], — холодно поприветствовала её старейшина Бай.

— Ох, сестрица Сюинь, наконец-то ты пришла. Я уже боялась не застать тебя на твоей горе, — вздохнула Бай Сюшунь. — Только представь, если бы я взбиралась на эту невыносимо огромную лестницу только для того, чтобы узнать, что ты куда-то ушла.

Бай Сюинь подошла вплотную и, схватив младшую сестру за запястье, потянула за собой. Ещё не хватало, чтобы весь орден сюда сбежался. Смотреть, как Сюшунь фривольничает с юными адептами было невыносимо.

— Эй, куда ты меня тащишь? — запротестовала Бай Сюшунь. — Больно же!

Бай Сюинь не обращала внимания на слова сестры, и продолжала вести её в сторону своего павильона. К счастью, в это время дня на улицах людей было немного.

Свернув в очередной раз на узкую расчищенную от снега дорожку, Бай Сюинь уже мысленно благодарила богов, что те без проблем дали увести сестру, когда навстречу вышел высокий человек. Он как раз шёл из библиотеки в свой гостевой домик, и их пути пересеклись на узкой дорожке.

Увидев его, Бай Сюинь остановилась. На узкой тропе они стояли друг напротив друга. Она повернулась и увидела, что Сюшунь замерла и, казалось, не дышит, вперив взгляд широко распахнутых глаз в Да Шаня. Тот также не сводил тёмных глаз с младшей сестры. Сердце Бай Сюинь ухнуло куда-то в пропасть. Она схватила сестру за руку и потащила вперёд, не глядя на человека, стоящего на тропе. Он неловко попятился, а потом сошёл с тропы, пропуская их и провожая долгим задумчивым взглядом.

Бай Сюинь притащила сестру в свой дом и захлопнула дверь. Её сердце стучало, словно сердце дикого кролика, убегающего от тигра.

— Сестра, этот человек такой… — начала Бай Сюшунь.

«Красивый. Я знаю!» — закрыла глаза Бай Сюинь.

— Такой страшный! — воскликнула Бай Сюшунь, заставив Бай Сюинь распахнуть глаза. — Нет, я не говорю, что он некрасив, но он выглядит так пугающе! Будто голыми руками может свернуть человеку шею, словно курице. А если возьмёт в руки меч, то вырежет половину вашей горы!

— Сюшунь, — повернулась к ней Бай Сюинь, — у этого человека нет ни капли духовной энергии. Не считая младших учеников, любой на этой горе сильнее него. Я могу убить его одним взмахом меча.

Бай Сюшунь ошеломлённо замерла, словно только сейчас осознала, что её старшая сестра была настоящим воином.

— Но я рада слышать, что нашёлся мужчина, который пришёлся тебе не по вкусу, — усмехнулась Бай Сюинь.

— Как ты можешь такое говорить! — вспыхнула Сюшунь. — Да мне вообще мужчины не нравятся!

— Зачем ты пришла? — Бай Сюинь решила перейти к делу.

На лице Бай Сюшунь расцвела улыбка. Она сняла со спины дорожную сумку и выудила оттуда письмо с печатью семьи Бай, а потом пару кувшинов вина «Белые цветы сливы»[4]. Это было очень изысканное и дорогое вино, которое делала их семья. Один из кувшинов выглядел довольно обычно, а вот по форме второго Бай Сюинь сразу поняла, что это особое вино, которое разливалось по заказу императорского двора.

— Этот кувшин «Белых цветов сливы» можешь кому-нибудь подарить, — подтвердила её догадки сестра, — а вот этот, — она показала на кувшин с киноварной печатью на горлышке, — только для тебя, сестрица Сюинь. Таких разлили всего три дюжины, поэтому даже не думай с кем-нибудь делиться этим сокровищем.

Бай Сюинь забрала кувшины и письмо из дома и поставила их на стол.

— Зачем ты на самом деле пришла? — прожгла она взглядом Бай Сюшунь.

Шестая сестра вздохнула и опустила взгляд, меж её бровей появилась складка.

— Разве я не могу просто прийти проведать свою старшую сестру? — уклонилась она от ответа.

Бай Сюинь скрестила руки на груди и приподняла бровь. Несмотря на более чем десятилетнюю разницу в возрасте, она выглядела не старше двадцати пяти. Но по сравнению с младшей сестрой, которой ещё не минуло семнадцать зим, она выглядела совсем взрослой.

Сюшунь резко выдохнула и подняла лицо:

— Ты должна поговорить с ними!

— С кем? — наклонила голову Бай Сюинь.

— С родителями! Я не могу выйти замуж! Почему я должна? Но они и слушать ничего не хотят!

— А при чём здесь я? — сузила глаза Бай Сюинь.

— Потому что ты единственная в семье не замужем! Почему тебе можно, а мне нельзя⁈

— Кто он? — вздохнула Бай Сюинь.

— О ком ты говоришь? — тут же отвела взгляд Сюшунь.

— Мужчина, в которого ты влюблена, — закатила глаза Бай Сюинь.

— Откуда ты… — Сюшунь сжала свои маленькие руки в кулаки. — Он женат, — она посмотрела на реакцию сестры и торопливо добавила, — но он её совершенно не любит. Это его родители настояли, ты же знаешь, как оно бывает. И когда он её бросит… Но сейчас он не может уйти, понимаешь? Он должен сдать государственный экзамен и получить более высокий чин. Он чиновник и учёный человек, ему нельзя просто взять и уйти от жены, ты должна понимать… Но он это сделает, обязательно сделает. Поэтому мне нельзя замуж. Но родители настаивают. Твердят и твердят. Нашли мне какого-то жениха. А на него без слёз не взглянешь! Пустышка, а не жених! Ростом чуть выше меня, а умом и того не блещет. Должность у него хорошая, он из богатой семьи, да разве это главное? Да и возрастом он уже совсем старик. Только представь, ему уже тридцать шесть, а родители твердят — «Замуж!», да как я могу⁈ Ты должна меня понять! Только ты можешь меня понять!

Бай Сюинь смотрела, как сестра ходила по комнате, заламывая руки и сбивчиво говорила. Было видно, что та по-настоящему взволнована. Бай Сюинь испытывала смесь жалости и какой-то брезгливости. Не потому, что была плохой сестрой. Просто Сюшунь было тринадцать, когда она впервые влюбилась во взрослого мужчину. Потом появился другой, потом третий… Каждый раз появлялась новая любовь, и Бай Сюшунь всю себя отдавала этим детским мечтаниям, а потом драматично страдала. Позже появлялся очередной возлюбленный и всё начиналось снова.

Первые разы Бай Сюинь искренне сочувствовала сестре и пыталась её как-то утешить. Но со временем сочувствие исчезло, оставив лишь раздражение из-за того, что, будучи уже во взрослом возрасте, Бай Сюшунь не понимает очевидных вещей.

— Если об этом кто-то узнает, репутация всей семьи пострадает, — нахмурилась Бай Сюинь.

— Ты говоришь прямо как мать! — рассердилась Сюшунь.

— О, так она знает, — протянула Бай Сюинь.

— Я не выйду за этого старика, — топнула ногой Сюшунь, — лучше умереть.

— И что, по-твоему, я должна сказать родителям? — холодно смотрела на неё Бай Сюинь.

— Чтобы они не выдавали меня замуж! — вспыхнула Сюшунь. — Ты ведь не замужем и прекрасно живёшь, значит, и я могу, верно?

Бай Сюинь смотрела в эти наивные глаза, полные искренней надежды и не знала, что ответить. Заметив замешательство старшей сестры, Сюшунь истолковала это по-своему.

— Даже если ты меня презираешь за то, что я люблю женатого мужчину, мне всё равно! Ты понятия не имеешь, что значить любить кого-то! Думать лишь об одном человеке, грезить днём и не спать ночами! Да откуда тебе знать, каково это⁈

Бай Сюинь перевела взгляд на приоткрытое окно. Низкое серое небо, протянувшееся до горизонта, щедро орошало землю рыхлым снегом. Ветра не было, и мир вокруг, словно замер. Только растопыренные снежинки мягко спускались с неба.

Как бы она хотела не знать. Вернуть всё как было. Заботиться лишь об остроте своего клинка и ошибках учеников. Никогда не видеть этих тёмных глаз, обрамлённых длинными ресницами. Этих широких пушистых бровей, острых скул, чуть прихваченных красным румянцем от холода…

— Сестра, неужели ты… — Сюшунь осеклась.

Бай Сюинь повернулась к ней и в её взгляде плескалась тоска.

— Я поговорю с семьёй, — вздохнула она, — когда увижу. Но сейчас я не могу покинуть орден.

— Разумеется, — торопливо закивала Сюшунь, — это пока только разговоры, так что время ещё есть…

— Я приеду домой в конце весны, тогда и поговорю, — решила Бай Сюинь.

— Хорошо, — ответила Сюшунь, — и спасибо. — А затем добавила тише: — Кто он?

— Это не имеет значения, — горько усмехнулась Бай Сюинь, — вместе нам всё равно не быть.

— Мне так жаль, — прошептала Сюшунь и впервые в жизни Бай Сюинь почувствовала между ними какое-то родство. — Но, если он тебе действительно нравится, ты не должна сдаваться!

Бай Сюинь лишь покачала головой.

— Учитель всегда говорил, что не стоит ввязывать в бой, если понимаешь, что тебе не победить.

— Сестра, дела сердечные — это не поле боя, — Сюшунь подошла и взяла её за руку. — Отношение человека может измениться. И если постараться, то можно добиться своего счастья. Главное — верить. Ведь если ни на что не надеяться, то зачем тогда боги дали нам сердце. Поэтому пообещай мне, что не сдашься! Пообещай, что сделаешь всё, что только в твоих силах! Ведь ты хороший человек, а хорошие люди заслуживают счастья!

— Хорошо, — выдохнула Бай Сюинь, всего на одно мгновение поверив, что всё возможно.

[1] Китайская идиома 狼心狗肺 (пиньинь langxin goufei) — буквально «сердце волка, собачьи лёгкие», используется в значении жестокий, бессовестный и коварный человек.

[2] Глаза феникса — форма разреза глаз, при котором внешний уголок приподнят к бровям.

[3] Традиционно в китайский семьях детям присваивался порядковый номер. Так как Бай Сюинь старшая, то при обращении к ней опускается «первая». Бай Сюшунь младшая из шести детей, поэтому Бай Сюинь обращается к ней «шестая сестра».

[4] 白李花 (пиньинь bái lǐhuā) — название вина «Белые цветы сливы» начинается с иероглифа 白 Бай, такого же, как и у фамилии семьи Бай, поэтому название можно прочитать «цветущие сливы семьи Бай».