Глава 17 Второе пришествие

Фрэнни

Как только дверь с щелчком закрылась, несколько секунд я просто стояла в спальне, пытаясь вспомнить, что говорил дедушка. Такое ощущение, будто голова забита сахарной ватой. Кажется, он говорил что-то о безопасности.

В последний раз тряхнув головой, я открыла дверь. Дедушка уже ушел, свет в коридоре и гостиной выключен. В доме царит полнейшая темнота, кроме отблеска желтого света, струящегося в коридоре от светильника в изголовье моей кровати. Несколько шагов и я в ванной комнате. Проходит несколько секунд прежде, чем люминесцентные лампы загораются. И тут я понимаю, как учащенно мое дыхание. Как только свет ламп заполняет комнату, я перевожу взгляд на зеркало и буквально замираю — под глазами темные круги, а кожа выглядит такой бледной, как у мертвеца.

И тут мой взгляд переместился на металлический кулон. Я медленно обвожу пальцем его шершавую поверхность и чувствую, как он зовёт меня.

С усилием воли я отвожу глаза от своего отражения и открываю аптечку. Внутри нахожу зубную щетку из отеля в пластиковой упаковке и тюбик зубной пасты. Почистив зубы и сбросив с себя всю одежду, я включаю душ и блаженно наслаждаюсь, позволяя струйкам теплой воды стекать по волосам и по всему телу. Сначала я просто стою там, наслаждаясь временем покоя, но спохватившись понимаю, опасно находиться наедине с собой слишком долго, потому как у меня вдруг возникает настойчивое желание позвать Гейба. Я думаю о нем и о Люке. Уверена, они ищут меня и понимание этого сдавливает мое сердце. Впервые за долгое время, рядом со мной нет никого из них. Лучше или хуже, но сейчас я сама по себе.

Возможно, это была ошибка? Что, если я реально облажалась приехав сюда? Неужели я подвергла Люка и Гейба опасности? В последний раз, когда я это сделала — Тейлор погибла. Внезапно почувствовав холод, я делаю воду еще горячее. Взяв себя в руки, я плотно обматываю вокруг себя полотенце. В последний раз взглянув на мертвецки бледное отражение в зеркале, я щелкнула выключателем и направилась обратно в свою комнату.

Захлопнув за собой дверь, я подошла к окну, пытаясь высмотреть там Мэтта. Не найдя его, я развернулась и оперлась об оконную раму, пытаясь успокоить расшатанные нервы. В то время, как глаза лениво блуждаю по знакомым семейным реликвиям на тяжелом антикварном комоде. Сколько себя помню, эти вещи всегда были здесь. Подойдя ближе, я беру в руки фото, на котором изображено пятеро детей и Санта, когда Мэгги была еще совсем крохой.

Я так сильно по ним скучаю.

В груди зарождается паника. Я должна добраться до них — к Мэгги — пока не стало слишком поздно.

Только от мысли, что Мэгги и Марка вместе, мои мышцы напряглись, как струна. Что, если это правда? Что я буду делать, если он уже навредил ей?

Почувствовав желание разрыдаться, я крепко зажмурила глаза. С ней все будет в порядке. Я должна верить в это.

Я не понимаю своё Влияние, что это вообще и как оно работает, но начинаю доверять ему, также как доверяю своим видениям. Я видела — оно работает и бессмысленно это отрицать. И еще у меня такое чувство, будто Гейб был прав. Если у меня будет шанс, я должна разобраться, как использовать свой дар. Если я пытаюсь просто заставить его сделать это, ничего не получается, но если желание исходит из самого сердца — все кажется намного проще.

Мне нужно разобраться, как это работает.

Я чувствую, как мое сердце наполняется любовью к семье и подсознательно пытаюсь достучаться до сознания Мэгги.

«Будь в безопасности. Будь в безопасности. Будь в безопасности».

Ставя фотографию на место, я концентрируюсь на воздухе, который вдыхаю и выдыхаю из легких. Я пальцами пробегаю по комочку глины, на котором Мэтт еще в детском садике нарисовал смайлик и подарил бабушке с дедушкой на Рождество. За ним стоит круглая жестянка с пудрой и белым спонжем, который должен пахнуть жасмином, но сейчас пахнет только пылью. Серебряная щетка бабушки из конской щетины и соответствующее зеркальце — все это также здесь. Я беру щетку в руки и пытаюсь вдохнуть аромат, исходивший от бабушки, но его уже давно нет. Сразу за щеткой лежит старая отполированная коробочка с заколками и невидимками для волос. Вспомнив о своей старшей сестре, Марии — на лице сразу же появилась улыбка. Когда ей было девять, она была уверена, что станет косметологом. Мы часами сидели здесь, пока она делала каждому из нас прическу и макияж. Даже Мэтту.

Я задерживаю взгляд на маленькой деревянной шкатулке для драгоценностей, где хранилась вся бижутерия бабушки — для Мэри она служила тайником, чтобы украшать своих младших подопечных. Я поднимаю шкатулку, вспоминая, как все мы, накрашенные, часами сидели здесь, дурачились и слушали мелодии, доносившиеся со шкатулки. Останавливались мы лишь для того, чтобы снова завести ее. Я помню, как Мэтт просил меня остановиться и выбросить ее подальше.

— Она очень старая и хрупкая, — ругала его мама, забирая у него шкатулку и отдавая обратно в мои руки. — Нельзя с ней обращаться так грубо.

Я провожу пальцем по вырезанной крышке, инкрустированной каким-то прозрачным черным камнем. На вид камень совсем не блестящий, но одновременно и не тусклый. Он кажется каким-то живым, вбирая вокруг себя свет. Проводя пальцем по спирали конструкции, я чувствую, как его кончик начинает неметь.

Аккуратно приподняв пальцами крышку шкатулки, я поворачиваю крошечный ключик. Услышав знакомую мелодию, я сразу же пытаюсь вспомнить слова мамы, которые я слышала так давно.

Услышав всего первые звуки мелодии — я вспоминаю, что слышала ее в своем сне. Вот почему она казалась мне такой знакомой. Закрыв глаза, я тихо напеваю знакомую мелодию, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Как только я начинаю осознавать, как крепко сжимаю кулон другой рукой — чувствую, как острый край врезается мне в палец.

Подняв ладонь к лицу, я ничего не понимая смотрю на кровь, широкой струйкой стекающей из раны вниз по руке. Завороженная мелодией и кровью, я едва слышу низкий гул, сопровождаемый капающим звуком.

После этого музыкальный голос начинает напевать вместе со мной успокаивающую мелодию.

Подняв голову, я вижу зеленоглазого ангела, стоящего у двери. Осторожно приблизившись ко мне, он останавливается и вместе со мной смотрит в зеркало над комодом.

— Я ждал. Знал, что ты позовешь.

Повернувшись к нему — я ловлю его взгляд, он же просто улыбается.

— Ты носишь его, — говорит он. Подняв руку, он проводит пальцем по кожаному ремешку на моей шее вниз к кулону на моей груди, в этот момент я снова чувствую исходящую от него вибрацию. Кожа под кулоном покалывает, как только он пальцем проводит по металлу. — Я сделал его для тебя.

Опустив глаза на кулон — на замысловатый узор в виде спирали вокруг глаза, которая разгорается по краям — точно такой же камень выгравирован на шкатулке.

Хотя он так нежно к нему прикасается, но как только он притрагивается пальцами к кожаному ремешку, моя кожа на шее будто горит. Он отстраняется, но каким-то образом гипнотизирует меня своим ярко-зеленым взглядом. Мириада эмоций сменяются на его лице, пока не осталась одна — выражение страдальческой муки.

Нерешительно, я поднимаю свою дрожащую руку, ожидая лишь мимолетного касания воздуха своими пальцами. Именно это произошло, когда я попыталась коснуться зеленоглазого парня во сне. Но вместо этого, я почувствовала теплое тело. Как только я коснулась пальцем тыльной стороны его ладони, переполненный статическим электричеством воздух начал потрескивать. На тыльной стороне его ладони, остался отпечаток крови с моего пальца, который в считанные секунды будто впитался в его кожу. Пока я завороженно уставилась на его руку, красные нити электричества окружили мою.

— Видишь, — говорит он, дотрагиваясь до моей наэлектризованной руки и направляя танцующие красные молнии между моими пальцами. — Ты такая же, как и мы.

Собрав последние силы для вдоха, я спрашиваю: — Кто ты?

Он лишь улыбается.

— Ты найдешь меня глубоко в себе.

Нахлынувшее разочарование затуманило разум, не давая соображать ясно. Я прекрасно помню, как он надевал мне кулон на шею. Чувствовала, как успокаивал меня, внушая о безопасности на пляже. Но это были всего лишь сны.

Его глаза блестят так ярко, такими могут быть только звезды, именно такими они были в моем сне. Будто под гипнозом я не могу отвести от него глаз. Кожей я ощущаю тепло, исходящее от кулона на моей шее, который пульсирует какой-то собственной живой энергией.

Его улыбка становится еще шире, такая теплая и искренняя.

— Ты узнаешь меня из своего сна?

Где-то глубоко внутри я чувствую охватывающий меня ужас, будто какая-то далекая часть моего мозга понимает, кто Он на самом деле. Но пульсация кулона на моей груди полностью парализует мое тело, не давая даже возможности отдернуть от Него руку.

На Его лице ясно читается разочарование.

— Я надеялся, ты не испугаешься меня в таком виде.

Я вздрагиваю, представляя Его в истинной форме, с черными крыльями летучей мыши и сияющими зелеными глазами на черном, как смоль, лице. Но я все еще не могу пошевелиться. Вдруг, я вспоминаю слова Гейба. Может ли Он читать мои мысли?

Пытаясь сосредоточиться, я выстраиваю стену вокруг своего сознания.

Посмотрев на меня, на Его появляется улыбка.

— Очень хорошо. — Он сжимает мою руку и отпускает ее, и тут я понимаю, что не давала ему руку. — Габриэль научил тебя защищать свое сознание. Мудро.

Наконец, из последних сил я закрываю глаза и отступаю на шаг. Все тело сотрясает дрожь, ноги будто онемели. Я знаю, что должна бежать, но не уверена, что могу это сделать.

Меня охватывает паника, но я все еще не могу двинуться с места. Пытаюсь собраться и придумать, как убраться отсюда не только мне, но и дедушке, безысходность просто убивает меня.

Это оно.

Это то, что я должна делать — то, для чего я предназначена.

Он пришел ко мне и, как никогда прежде, я уверена в том, что все происходит так, как и должно было произойти. Гейб ведь хотел заманить Его ко мне, чтобы узнать его слабые места. Я могу сделать это. И даже, если никаких слабых мест у Него нет, я все же могу влиять на Его мысли. Он ведь доверяет мне, возможно, я смогу повлиять на Него. Ведь это и есть истинная цель моего Влияния.

По-другому и быть не может.

— Но … как ты выглядишь на самом деле? — спрашиваю я, собирая всю свою решимость и пытаясь найти смелость, чтобы пройти через все это. Не могу скрыть дрожь в голосе, но выдержать Его взгляд — все еще в моих силах.

Его улыбка исчезает, а на лице появляется маска грусти.

— Как я выгляжу на самом деле … — повторяет он, задумчиво покачивая головой. Но в следующий миг его глаза, полные надежды, смотрят на меня. — Так я выгляжу на самом деле — это мой Небесный облик. Именно таким я должен был быть. — В его голосе чувствуется тоска, когда Он продолжает: — Если бы имел возможность снова вернуться на Небеса.

— Ты был ангелом, — медленно произношу я, пытаясь осмыслить только что сказанное мною. Перед тем, как Он пал, Он был ангелом. И Он хочет вернуться. Если Он вернется на Небеса … что же будет с Адом?

За его спиной затрепетали крылья. И я, не соображая, что делаю, подхожу ближе. Неосознанно поднимаю руку, чтобы прикоснуться к перьям, но поймав его взгляд, вижу в них то, что заставляет меня опустить руку. Хоть его взгляд и мягкий, но есть что-то изголодавшееся в нем.

— Зачем ты изменился?

Он опускает взгляд, и тоска в Его в его глазах безошибочна.

— Ненависть меняет сущность. — Он звучит неожиданно старым и очень уставшим.

— Ненависть… — повторяю я. — На что?

Он все еще не смотрит на меня.

— Я никогда не знал потерь подобной этой… — отчаяние в его словах окутывает, словно одеялом вокруг моего сердца и сжимает его. Но потом его глаза обращаются ко мне. — Я хочу, чтобы ты поняла меня, Фрэнни. Я не монстр, каким религия и искаженные истории сделали из меня.

— Я… я хотела бы понять, — говорю я, но это ложь. Я хочу сбежать.

Но не могу. Мне нужно найти в себе силы для этого.

— Правда? — Он качает головой, но потом поднимает пристальный взгляд ко мне. — Ты знаешь, за что Он сбросил меня?

— Гордыня…? — Это выходит скорее как вопрос, чем ответ.

Он смотрит на меня насыщенным зелеными глазами и грустная улыбка приподнимает уголки Его рта.

— Это то, что они сказали тебе?

— Все истории… Библия … все они говорят об этом.

Он вздыхает.

— Для смертных очень удобно сделать кого-нибудь виновным. Благодаря этому, им намного легче разделять все на добро и зло. Если же они знаю где витает зло, они могут избежать его. Они хотят, что все было четко: черное и белое. — Его глаза встречаются с моими, и в голосе чувствуется сталь. — Нет ничего черного и белого. Все это оттенки серого.

— Я не … — Я замолкаю, как только Он отступает от меня, запустив пальцы в волосы, чувства безысходности искажают Его лицо.

— Добро и зло не могут существовать отдельно друг от друга. Это две стороны одной медали. Все не может быть только хорошим, так же как и не может быть… — Говорит он, постукивая кулаком по груди чуть выше сердца, — только плохим. Я был изгнал, потому что любил Бога больше всех остальных. — Его зеленые глаза умоляюще смотрят на меня. — Разве это делает меня злом?

— Но …

Я заставляю себя стоять неподвижно, когда Он приближается. Не могу разобраться, что я чувствую на самом деле. Этот ангел и есть Люцифер. Я знаю это, но Он на самом деле ангел. Что, если Он говорит правду? Может, Он и не является чистым злом? И, как будто проверяя мои чувства, Его следующие слова заставляют мое сердце замереть.

— Возьмем, к примеру, Мэтта. Он ведь не зло, Фрэнни. Он тот же брат, которого ты всегда знала. В его сердце только хорошие побуждения. С твоей помощью он пытается делать правильные вещи.

По моим щекам катятся слезы, и я пытаюсь проглотить застрявший ком в горле.

— У него все будет хорошо. Я не позволю, чтобы с ним что-нибудь произошло. И, если я вернусь … — говорит Он, не отводя от меня взгляда, — он тоже сможет вернутся.

И я понимаю что плачу, только тогда, когда мое дыхание переходит в рыдание.

Увидев сочувствие в его взгляде, я на мгновение забываю, кто Он есть на самом деле. Он поднимает ко мне руку, но снова роняет ее.

— Извини. Я не хотел причинить тебе боль, но мне нужна твоя помощь. Вещи могут быть такими, какими они и должны быть. Всего одно слово, Фрэнни. Это все, чего я прошу. — Его голос подобен прохладному шелку, такой заманчивый, чувствую, что могу раствориться в нем полностью.

Загипнотизирована Его близостью — буквально ощущаю Его силу, впитавшуюся в меня. Наполняющую меня. Я вздрагиваю, и это слово «Да», готовое в любой момент сорваться с моих губ.

— Какими вещи должны быть? Что именно я должна сделать?

Он мягко опускает Свою руку мне на плечо и кулон начинает светиться.

— Верни меня обратно.

Загрузка...