Последний обряд

Глава 23 О, мой Бог

Она подмигивает мне, и Ее глаза блестят, живые с состраданием, любовью, надеждой, когда Она кивает.

— Неужели моя бабушка и есть Бог? — растерянно спрашиваю я.

— Дитя мое, я принимаю форму, которую выбираешь ты сама. Итак, о чем же все-таки ты хотела со мной поговорить?

Какое-то время я просто тупо смотрю на стену, пытаясь осмыслить услышанное.

— Бог — это и есть моя бабушка, — снова повторяю я, пытаясь принять этот факт.

— Бабушка каждого — это тот же Бог, — говорит она.

Я глубоко дышу и пытаюсь вспомнить то, о чем я хотела с ней поговорить.

— Я…не могу думать, — когда я смотрю на Нее, снова начинаю моргать.

— Возможно, тебе бы стало легче, если бы я приняла другую форму? Это может быть все что угодно.

— Нет! — кричу я, не желая, чтобы бабушка уходила.

Она смеется так же, как делала, когда я в детстве пыталась стащить ложку теста для печенья, а она отворачивалась, делая вид, будто ничего не видит. Она нежно берет мою руку в свои.

— Дитя мое, ты что-то хотела от меня.

Закрываю глаза, чтобы хоть немного успокоить свои расшатанные нервы, потом открываю и начинаю произносить слова так, словно тщательно перед этим репетировала.

— Что, если Люцифер хочет вернуться на Небеса?

— Это очень большое «если», — говорит Она спокойно.

Я киваю.

— Очень большое. Но думаю, что это правда. — Я ловлю себя на том, что если буду мямлить, это не сработает. — Нет. Я знаю, что это правда. Он изменился. Он хочет прощения.

Она подносит палец к своему носу и немного надавливает на него.

— Ты так уверена в этом?

Кулон дернулся на моей груди.

— Да.

Какое-то время Она просто внимательно смотрит на меня, такие мне знакомые морщинки беспокойства пересекают Ее лоб, от этого мое тело начинает дрожать. И тут я начинаю понимать — как же сильно я запуталась. Кулон вспыхивает на моей груди — сейчас он кажется мне каким-то темным и грязным. Боже, как же я не хочу, чтобы Бабушка заметила его… увидела, что он у меня.

— Я не знаю, что мне делать. — Мои слова звучат, как мольба и я даже не понимаю, что плачу, пока Бабушка не поднимает руку и не вытирает с моего лица слезы.

Она поднимается с дивана и подходит к столу рядом со стареньких креслом моего дедушки, где он держит свою трубку.

— Ты сама должна решить, как поступить, — говорит Она, задумчиво улыбаясь и нежно поглаживая пальцами трубку дедушки. — И сила, которая есть у тебя — только твоя. — Добавляет она, задерживая на мне взгляд и постукивая пальцами по груди, именно в этом месте у меня на шее висит кулон. — У тебя огромный потенциал, но то как его использовать — решать тебе.

— Значит…ты бы позволила Ему вернуться?

— Моя дорогая девочка, — я содрогаюсь, услышав такие знакомые слова из уст Бабушки. — На протяжении веков у Него была возможность вернуться.

— Серьезно? Он может вернуться? Вот так просто?

Но ее грустная улыбка говорит как раз об обратном. Которая лишь подтверждает, как я ошибалась. Моей целью было не просто убедить Бога вернуть Люцифера домой.

— Что Ему нужно сделать для того, чтобы вернуться?

— Прощение — это ключ ко всему, но прощение может быть дано только тем, кто этого на самом деле желает.

«Прощение — вот ключ ко всему». Не так давно, эти же слова говорил мне Гейб.

— Гейб! — я начинаю задыхаться. — Я подвергла его опасности, заставив думать… — Я всхлипываю и роняю голову. Какой же дурой я была, использовав свое Влияние для того, чтобы убедить его в благих намерениях Люцифера. Как же легко Ему удалось убедить меня?

— Гейб…он …?

Она подходит ко мне и нежно поглаживает мою щеку.

— Его невозможно убить, но он изменился — он уже не тот Габриэль, которого ты знала. — Ее рука ложится на плечо Люка, который все так же стоит на коленях на коврике. — Поднимись, сын мой.

Люк встает, но все так же не поднимает на Нее глаз. Беру его за руку, но он не сжимает ее в ответ. Его рука просто лежит в моей.

Она переводит взгляд на меня.

— В одном Люцифер не ошибся. На самом деле нужно выровнять баланс, и только ты можешь это сделать … с небольшой помощью. — Добавляет она, сжимая плечо Люка.

— Как?

— Люцифер может управлять Адом, но Он его не создавал.

— Я не понимаю.

— Он самопровозглашенный правитель Бездны, и начал руководить тем, чем никогда не должен был. — Ее взгляд смягчается, когда рука снова гладит мою щеку. — Фрэнни, ты понимаешь истинную цель Ада? Почему я создала его?

— Наказать смертных, которые грешили при жизни?

Строгое выражение лица делает Ее гораздо старше. Она медленно качает головой, когда, все еще не поднимая головы, Люк произносит: — Чтобы искупить души на Небеса через покаяние.

Улыбнувшись, лицо Бабушки прояснилось.

— Это правда, молодой человек.

— Я думала, для этого есть Чистилище, — смущенно говорю я.

— Чистилище, — произносит Она, — место, где освящаются души перед тем, как попасть на Небеса. Туда попадают люди, которые умерли в благодати и отмеченные Небесами, поскольку само название говорит об очищении грехов и их предубеждений, подготавливая к вечной жизни в Царстве. Эти души уже связаны с Небесами. Однако души, попавшие в Ад, могут сами выбрать, остаться там или же заработать себе дорогу в Чистилище. — Она делает паузу, поднося палец к виску. — По крайней мере, так оно должно работать. — Она поворачивается к Люку. — Итак, молодой человек, ты помнишь, хотел ли Люцифер хоть когда-нибудь отдать душу Небесам?

Люк медленно поднимает голова, не отрывая от нее взгляда. — Нет.

Бабушка кивает. — И этого никогда не произойдет. — Торжествующе заканчивает Она. — Люцифер подчинил себе Ад. Он активно искушает смертных, никогда не намереваясь отдать их Небесам. В аду есть души, которые были несправедливо наказаны.

Голова Люка опускается ниже, и я слышу, как он тяжело и глубоко вздыхает, заставляя меня задуматься, — за сколько же душ он несет ответственность. Его печальные глаза ненадолго поднимаются к моим, и боль, которую я вижу, сокрушает мое сердце.

Бабушка целует меня в лоб.

— Девочка моя, пришло время сделать свой выбор. У тебя есть дар. В твоих силах исправить ошибки Люцефера, но у тебя есть не меньше свободы выбора, чем у других моих детей. Ты можешь жить своей жизнью или же можешь стать кем-то большим. — Она улыбается склоненной голове Люка. — Но, что бы ты ни выбрала, держись своего молодого человека. Он тебе понадобится.

Нас снова начинает окутывать туман.

— Нет! Подожди! Что произойдет, если я…

Но, прежде чем я успеваю закончить мысль, вокруг меня начинается потрескивание, заставляя волосы на руках встать дыбом… и бабушка исчезает. И в следующее мгновение, я возвращаюсь в ущелье, глядя на искалеченные тела Гейба и Мэтта.

— Что мне делать? — произносит она, глядя через пропасть на своего брата. Она обращается ко мне. — Скажи мне, что делать! — умоляет Фрэнни.

— Выбор за тобой, Фрэнни, — отвечаю я. Если бы я был уверен, что она послушает меня, то я бы встал на колени и умолял бы ее выбрать безопасный путь. Но по решимости в глазах Фрэнни, когда она смотрит на своего брата и Габриэля, я понимаю, что для себя она уже приняла решение. Безопасным путем она не пойдет.

Какое-то время я неотрывно смотрю в ее глаза и понимаю, что был прав. В ее глазах горит еле сдерживаемое пламя, которого я раньше никогда не замечал. Мое сердце сжалось, когда она с грустной улыбкой на губах сжимает мою руку и отпускает. Поднявшись, она останавливается как раз на зубчатом обрыве прямо над пропастью. Глубоко вздохнув и набравшись храбрости, она протягивает руку Люциферу.

— Я иду.

На ее лице отражается секундное колебание, когда она, закрыв глаза и делает глубокий вдох, шагнув прямо в глубину пропасти.

Я делаю рывок в ее сторону, пытаясь схватить и вытащить обратно из этой поглощающей пропасти, но нет — я не так быстр. Несмотря на грохот земли, которая буквально сдвигается перед каждым ее шагом, с той стороны обрыва до меня доносится тяжелый вздох и какое-то бормотание.

Делаю попытку снова подняться на ноги и двинуться вперед.

— Что с ней происходит?

Голос Даниэля еле слышен в свистящем ветре, поднявшемся из пропасти. Повернувшись к нему, вижу, как он отчаянно пытается удержать в руках вырывающуюся Клэр, которая изо всех сил старается высвободиться и добраться до Фрэнни. Остальная часть его семьи прижимаются друг к другу позади них. Стены всей пещеры пронзают лучи белой энергии. В этот миг меня ослепляет белый свет — над пропастью воспаряют четыре огромных Ангела — такие безжизненные, и такие безграничные.

Архангелы.

Гавриил — воин и левая рука Бога, его тройные распахнутые крылья готовы в любую секунду отразить бой. Рафаэль и Уриэль в это время внимательно следят за каждым движением Фрэнни. На лице Михаила застывает ехидная ухмылка, адресованная лично мне.

Сглотнув, я поворачиваюсь к Даниэлю, все еще не зная, как ответить на его вопрос.

— Уведи отсюда свою семью, — говорю я, приближаясь к мосту, где стояла Фрэнни — Оставайтесь за Архангелами.

— Я … — едва начав говорить, он замолкает, так как происходящее позади полностью лишает его слов.

Собравшись, я поднимаюсь и двигаюсь по каменному мосту, по которому шла Фрэнни. Пройдя по нему несколько шагов, под ногами вспыхивает Огненное Озеро, калейдоскоп золотого, красного и цвета индиго.

Дом, милый Дом.

Запах серы здесь ударяет в нос еще сильнее, чем над пропастью, глаза сразу же начали слезиться. Приближаюсь к Фрэнни по каменному мосту, надеясь на то, что смогу ей помочь. Должно быть, она почувствовала меня за своей спиной, потому что резко повернулась и выставила вперед руку, заставляя меня остановиться, и тут замечаю их — стекающие по ее лицу слезы.

Сердце подскочило в груди, и я остановился в десяти футах от нее, мне нужно было сказать или сделать хоть что-нибудь, лишь бы удержать ее на этой стороне пропасти.

Темнота впереди сгущается все сильнее и сильнее, наэлектризованная Небесной энергией.

В нескольких шагах до завершения моста, Фрэнни останавливается.

— Люцифер, — тяжелым от слез голосом, но с непреклонной решимостью произносит она, — у нас был уговор.

Сочувствие отражается на Его лице.

— И я выполнил его добросовестно. Наше соглашение заключалось в том, что я верну тебе твоего брата. — Люцифер опускает свою ногу на бедро Габриэля, тем самым заставляя того упасть лицом на землю. — А этот сполна заплатит за свои действия.

— Нет. Я хочу их обоих. Иначе сделка не состоится.

— Подойди ко мне, и мы все обсудим. — Хищная улыбка мелькнула на Его лице.

И тут настает тот момент, когда все вокруг буквально затихает. Фрэнни поднимает руку к груди, крепко сжимая что-то под рубашкой, после чего делает последние шаги по мосту, разделяющий Рай и Ад. Она медленно приближается к Люциферу, который протягивает к ней руки. Её сомнения длились всего секунду, пока она проходила мимо искалеченных тел Мэтта и Габриэля, после чего шагнула прямо в Его объятия.

Что-то внутри будто взорвалось. Резко поворачиваюсь в надежде найти Архангелов, в любую секунду готовых вмешаться в происходящее, но нет — они просто продолжают наблюдать. Замечаю Даниэля, медленно следующего по направлению к Фрэнни. Вся семья Фрэнни собралась на мосту позади меня.

Делаю шаг и Ренориан, с раненной рукой, двинулся в моем направлении.

— Нет, — я поднимаю голову на голос Фрэнни, которая все так же стоит в руках Люцифера. — Позволь мне сделать это, — шепотом произносит она, не отрывая от меня глаз.

Все внутри меня замерло, когда я увидел триумфальную улыбку на лице Люцифера. Его руки еще крепче сжали Фрэнни.

Мэгги пробегает мимо меня и направляется в сторону Мэтта. Рэн останавливается напротив нее, но Люцифер взмахом руки приказывает ему отступить. Даниэль, Клэр и остальные следуют за Мэгги.

Голос Фрэнни возвращает мое внимание к ней. Все еще находясь в его объятиях, она внимательно смотрит на Него.

— Ты сказал, если я буду на твоей стороне, то ты сможешь вернуться к своей истинной сущности, но если хочешь вернуться на Небеса, то должен просить прощение. Готов сделать это?

— Я сделаю все, что будет нужно, но единственное, что я требую от тебя, — это твое обещание. Я выполнил своё … — жестом Он указывает в сторону Мэтта. — Теперь твоя очередь. Одно слово, моя Королева, и все будет так, как должно быть.

Она не отрываясь смотрит в Его глаза и тянет что-то за ремешок на шее.

Пресвятой Ад!

Уджат. Он все еще у нее.

Конец ремешка начинает пульсировать, будто оживая. Всевидящее красное око.

У меня все похолодело внутри. Я делаю рывок, но Ренориан с треском выпускает Адский огонь прямо мне в грудь, после чего моя футболка загорается.

— Нет, — прежде чем я смог сообразить хоть что-нибудь, подбегает Кейт и рывком хватает мою тлеющую футболку.

То место, где зияла огромная дыра на футболке, теперь было покрыто коркой льда.

Какое-то мгновение Ренориан смотрит на нее, но очнувшись резко отбрасывает рунку[21] в сторону. Выбрав вместо этого старый добрый способ — он просто хватает меня за ворот рубашки и целится кулаком прямо в мое лицо.

— Остановись! Отзови его! — Фрэнни всё так же стоит возле Люцифера, единственное, ее кожа потрескивает от обволакивающей белой и красной Небесной энергии. Она смотрит то на Мэтта, то на Габриэля, без единого признака жизни лежащих на земле. — Отпусти их: Мэтта, Гейба, всех — я сделаю все, что ты захочешь.

Какое-то время Он не сводит нее глаз, оценивая варианты. И в итоге, пренебрежительно щелкает пальцами.

— Отлично.

Фрэнни медленно подходит к Габриэлю и опускается возле него на колени, я же отталкиваю в сторону Рэнориана, подбегаю и опускаюсь рядом с ней.

— Привет, красавица, — открыв глаза и с трудом выдавливая из себя улыбку, шепчет Габриэль.

— Гейб, что произошло? — она наклоняется, легким движением ладони пытаясь стереть запекшуюся кровь на его щеке.

Его лицо искажает гримаса боли.

— Представляешь, даже после случившегося я все еще бессмертный.

Она наклоняется над Габриэлем, и одиноко скатившаяся слеза с лица Фрэнни падает прямо на его лоб.

— Мне так жаль.

И тут происходит то, чего не ожидал никто — воздух пронзает выстрел Адского пламени, попадая прямо в Габриэля, заставив его тело биться в конвульсиях.

Вскочив на ноги, я становлюсь между Фрэнни и другой частью пропасти, где с потрескивающим красным пламенем вокруг кулака стоит Аарон, направляя свою руку на нас.

Небесный служитель теперь прислуживает Аду.

Обжигающая вспышка Адского пламени поражает Аарона. Это Мэтт из последних сил удерживая свое тело на одной руке, пытается сфокусироваться на Аароне. Не успеваю и глазом моргнуть, как Аарон наносит ответный удар. Мэгги вскрикивает и бросается к Мэтту. В этот момент Даниэль бросается вперед, закрывая собой своих двоих детей и принимая весь удар на себя.

Недалеко от меня что-то взрывается и меня отбрасывает в сторону. Вспышки как Адского огня, так и Небесного пламени, выстреливают рядом со мной в сторону пропасти. Подняв голову, замечаю парализованного Аарона, удерживаемого переплетенными между собой полосами белой и красной энергии. Все вокруг него потрескивает от напряжения и на секунду замирает, когда он фокусируется на одной точке и поворачивается в нашу сторону.

Со стороны Фрэнни доносится гортанный звук и я бросаюсь вперед, закрывая ее. Взрывная смесь Небесной и Адской энергии разрывает изнутри мою душу, которая всеми силами тянется к Фрэнни.

В мою спину со всей силы врезается Фрэнни и единственное, что бросается мне в глаза — это ее правая рука, которую она протянула справа от меня — энергия больше не касается моего тела. Я замечаю, как ее кожа потрескивает от яростного, бурлящего электрического заряда энергии.

Аарон стоит на краю обрыва, будто камень … и тут до моего сознания доходит, что он на самом деле превратился в камень. Сера. Медленно к нему подходит Люцифер и толкнув в плечо, отправляет его в самую глубину бездны. Смутно, где-то далеко в моем подсознании, оседая на землю, я слышу звук, ударяющейся об стены пропасти каменной глыбы.

Я лежу на земле, глотая воздух и вижу перед собой лицо ангела. Вспоминая, как тело Аарона падало в пропасть, в самую пучину Ада, в то время, как я — бывший демон — попал на Небеса — все это вызвало слабую улыбку на моем лице.

Но, присмотревшись, я понял, что надо мной склонился совсем не ангел. Это Фрэнни. Она больше, чем просто ангел. Окутана белым светом и отблесками Адского пламени, переливающимися на ее люминесцентной коже. Ее глаза … ее удивительные сапфировые глаза — неотрывно смотрят на меня, а по ее щекам бегут золотистые слезы.

— Люк… — рыдает она.

Я пытаюсь поднять руку и смахнуть слезы с ее лица. Мне так сильно хочется ее успокоить, но тело уже не подчиняется моим командам. Я чувствую, как сердце из последних сил пытается удержать ритм, а образ Фрэнни начинает постепенно терять свои очертания. Фрэнни осторожно кладет голову мне на грудь.

— Люк, я так сильно тебя люблю.

Я чувствую, как ее слова пробиваются к моему невосприимчивому сознанию. Ее прикосновение, такое теплое и мягкое. Всего на какую-то долю секунды ее мягкие губы коснулись моих.

А затем пустота.