Потерянная душа

ГЛАВА 9. ЗАПАХ ПОЛЫНИ.

После того, как разломанную мебель и технику вывезли, то Настину квартиру заполнила гулкая пустота. Гостиная стала похожей на бальный зал, а воздух стараниями уборочной бригады насытился запахом дезинфицирующего средства.

После бессонной ночи певица чувствовала себя разбитой и подавленной. Она с содроганием вспоминала угрозы вандала. Несмотря на то, что надписи смысли, при взгляде на окно снова и снова ей мерещились нарисованные красным маркером неряшливые печатные буквы.

Разобраться с уборщиками и грузчиками помогла Катерина. Она же оказалась главным источником раздражения для измотанной хозяйки дома. Сестра бранилась, не переставая.

— Такой сложный день, а у нас тут форменный сумасшедший дом! — жаловалась она маме в трубку мобильного телефона.

Сегодня в центре города известным глянцевым журналом затевалась большая вечеринка, а Настасья выполняла на ней роль девушки с обложки. Катерина сильно переживала, выдержит ли сестра публичное появление, сможет ли перенести пристальное внимание малознакомых людей? А тут еще и взлом с погромом случились!

— Нет, ничего не своровали, — сдержанным тоном пояснила Катя и тут же добавила: — Нет, мы не вызывали полицию, чтобы не устраивать шумиху в прессе. Своими силами справимся…

Она закончила телефонный разговор и тут же накинулась на младшую сестру, разглядывающую с высоты тринадцатого этажа людную набережную и спокойную темную воду в канале.

— Почему ты не позвонила мне, как только обнаружила погром?

Не потрудившись оглянуться, девушка пожала плечами:

— Не хотела пугать посреди ночи.

Певица бы никогда не призналась, что задыхалась от чрезмерной сестриной заботы.

— Где ты ночевала? Здесь, в разгромленной квартире?

Настя ждала подобных расспросов и не хотела отвечать — не желала, чтобы кто-то, даже Катерина, лезли в ее личную жизнь.

— Будешь чай? — не глядя женщину, спросила певица и направилась в кухню. — Только сомневаюсь, что у меня остались целые чашки.

— Ты уходишь от ответа! — рассердилась Катя. Почему она всегда брала на себя роль прокурора?

— Я ночевала у Ярослава.

С нарочито спокойным видом Настя вытащила из шкафа чашки, насыпала остатки заварки из почти пустой банки. Заварочный чайник, маленькое произведение фарфорового искусства, как и большая часть посуды, после набега вандала превратился в разнокалиберные черепки.

— У Ярослава? — озадачилась Катя и тут ее посетила догадка: — У соседа, который тебя домой привозил? Ты ночевала с мужчиной?!

— «Мужчина» прозвучало как ругательство, — наливая в чашки кипяток, заметила Настя.

— Ты что, совсем не думаешь о своей репутации? — возмутилась Катерина несвоевременной шуткой сестрицы.

— Моей репутации явно не хватает пары хороших скандалов. Но не думаю, что тебя должно волновать с кем или у кого я ночевала. — Настя одарила собеседницу предупреждающим взглядом. — Личная жизнь называется «личной» именно потому, что в нее никого не пускают.

— Не верю, что ты снова говоришь мне такие чудовищные вещи! — в сердцах высказалась та, но моментально прикусила язык, явно сболтнув лишнего. Однако Настасья оказалось достаточно даже случайно брошенного слова.

— Получается, у меня все-таки был мужчина? Что ты еще скрываешь?

Она только и ждала, когда крупинки лжи высеются сквозь сито случайных разговоров, и на поверхности останется только истина. Девушка намеревалась вцепиться в зерна правды и не выпускать.

— Я не… — сестра замялась и покраснела. Стараясь избегать прямого цапкого взгляда певицы.

— Я знаю, что тот человек разгромил мою квартиру, и поэтому мне пришлось переехать.

— Такого не было…

— Катя, я вспоминаю его, этого мужчину! — рявкнула Настя. — Я же не могу вспоминать людей, которых никогда не знала, или события, которые никогда не происходили! Кто он? Как его зовут? Это важно! Он может быть виновен в страшных вещах!

— Я не знаю…

— Не ври мне!

— Черт возьми, я действительно не знаю его!

Никогда Настасья не видела, чтобы старшая сестра потеряла самообладание настолько, что начала сыпать ругательствами. Девушки единодушно примолкли. Катерина сдалась первой.

— Я никогда его не видела, — изображая спокойствие, произнесла она. — Я узнала о нем в тот день, когда была разгромлена твоя квартира. Ты была не в себе и сказала, что вы расстались.

Настасья внимательно следила за собеседницей. Рассказывая о мужчине-загадке из прошлого младшенькой, она старательно избегала смотреть той в глаза и явно нервничала. Певица и не догадывалась, какой неумелой лгуньей была сестра.

— И знаешь, Настя, — добавила она, подумав и, вероятно, хорошенько взвесив слова: — если ты его забыла и не можешь вспомнить, то, вероятно, этот человек не достоин, чтобы ты вспоминала о нем?

Она остановила на Насте серьезный взгляд, буквально пронизанный арктическим холодом.

— Не уверена, — через долгую паузу честно ответила та, выплескивая бледный, не успевший завариться чай из кружек в раковину.

Кабинет Ярослава с первого дня напоминал ему вольер с двумя прозрачными стенами: впереди стеклянные двери, за спиной — огромные окна. По бокам — глухие перегородки. Рабочее место финансового директора, вероятно, задумывалось так, чтобы отдел просматривался как на ладони. Но на деле получалось, что сам начальник находился как на ладони перед подчиненными.

Случались дни, когда он представлял себя диковинной рыбой в аквариуме, на которую пялятся абсолютно все, начиная от креков и заканчивая уборщицей. Когда всего на секунду Ярослав поднял голову от монитора компьютера, то понял — сегодня наступил именно такой, паршивый, день.

В сторону его кабинета направлялась рыжеволосая фурия. Она привлекала внимание: была одета в леопардовый плащ, плавно покачивала бедрами и высоко держала голову — настоящая хищница. Прежде Алина никогда не позволяла себе появляться в святая святых — в редакции!

Неожиданно перед мысленным взором пронеслось воспоминание о ее приезде в квартиру Ярослава, на ночь глядя. Алина не могла придумать ничего нелепее, чем заявиться к нему в белье и этом самом пошлом плаще. Слава богу, что у нее так и не хватило смелости раздеться и разыграть дешевую сцену, сворованную из какого-нибудь телесериала или бульварного романа.

Однако Павлов понимал значение этого неожиданного ночного приезда. Мужчина уже ощущал стремительное увядание их короткого романа, к сожалению, не отличавшегося не свежестью, не оригинальностью. Алина рьяно пыталась отсрочить неизбежный финал, но в результате просто портила приятные воспоминания неудачными попытками продлить агонию. Это выглядело жалко.

— Тук-тук. — С хитрой улыбкой Алина приоткрыла дверь. — Занят?

— Заходи.

Смирившись с появлением нежеланной гостьи, Ярослав снял очки и, небрежно бросив на стол, потер переносицу. Голова гудела, глаза резало от долгой работы, и совершенно не хотелось общаться с любовницей, неожиданно проявлявшей нехарактерную назойливость.

Он всегда недоумевал: почему, лишь почуяв приближение финала, женщины, особенно хищницы, теряли здравый смысл, скатывались до скандалов и откровенной навязчивости. Его утомляли прилипчивые любовницы, забывающие о достоинстве.

— Выглядишь паршиво, Павлов, — заявила она и, грациозно сев на стул, положила ногу на ногу. — Бессонная ночь?

— Работы было много.

— Ты превосходный лжец. — Алина изогнула алые губы в мимолетной улыбке. — Но я пришла не за выяснением отношений.

В ответ Ярослав вопросительно поднял брови и откинулся на спинку офисного кресла, изображая внимание.

— У меня прекрасная новость — меня хотят вернуть в журнал!

— Поздравляю.

— С одним условием, — тут же оговорилась Алина.

Мужчина сдержался от ироничного смешка. Умение преподнести вести выгодным для человека образом — это уникальный талант, который оттачивают годами. Любовница Ярослава, судя по всему, тренировалась без устали.

— И какое же условие? — Павлов состроил заинтересованный вид.

— Эксклюзивное интервью с Анастасией Соловей. Я даже придумала название статьи: «Жизнь после комы».

— Отвратительная идея.

— Тебе не нравится название, или ты не желаешь договариваться с лучшей подружкой об интервью? — ощетинилась Алина, моментально выпустив когти.

— Анастасия сейчас не общается с прессой.

— В этом-то и соль! После той пресс-конференции она не подпускает к себе никого, — женщина помолчала и добавила, понизив голос: — возможно, за исключением тех, кто успел залезть к ней под юбку.

Она точно бы щелкнула Ярослава по носу — не больно, но неприятно.

— Говоря «залезть к ней под юбку», ты намекаешь на меня? — сухо уточнил Ярослав.

— Скажи, что я ошибаюсь.

— Ты ошибаешься. Я не имею привычки залезать под юбки детям. И об интервью тебе стоит договариваться не со мной, а с ее старшей сестрой. Насколько мне известно, именно она заправляет всеми делами.

— И что ты мне предлагаешь? — Алина сузила глаза от злости.

— Проявить смекалку?

— Ну, и скотина же ты, Павлов! — прошипела женщина, на глазах превращаясь из рыжеволосой плутовки во взбешенную ведьму. Если бы она умела убивать взглядом или силой мысли, то, наверняка, Ярославу тотчас бы пришлось отдать Богу душу!

Едва держа себя в руках, она поднялась со стула и с подчеркнутым чувством собственного достоинства направилась к двери, но резко остановилась. Медленно обернувшись, женщина выдержала длинную театральную паузу, словно бы просчитывала в уме какую-то хитрую комбинацию. От злости не осталось и следа. Что ж, за Алиной давно закрепилась слава талантливой интриганки.

Хозяин кабинета изогнул брови, молчаливо поторапливая любовницу.

— Ты можешь мне достать приглашение на сегодняшнюю вечеринку? — Она назвала известный глянец, относившийся к издательскому дому Ярослава.

— Конечно, — смилостивился мужчина.

Павлов набрал номер помощницы и попросил достать приглашения. Закончив давать распоряжения, он кивнул:

— Заберешь у секретаря на рецепции.

— Спасибо, любимый. Ты чудо! — Алина сладко улыбнулась, что немало напрягало. Обычно подобным образом улыбались ловкачи, только что одолевшие в покер наихитрейшего игрока.

— А что за вечеринка? — полюбопытствовал Ярослав.

— Празднование какого-то юбилея. Наливают бесплатного шампанского и раздают пакеты с дешевыми сувенирами. Ничего особенного, но без приглашения туда не попасть, а мне очень нравится девушка с праздничной обложки.

Хитро подмигнув, незваная гостья, наконец, убралась. Мужчина проследил задумчивым взглядом за тем, как она, покачивая бедрами, идет к выходу. Дождавшись, когда женщина исчезнет из поля зрения, финансовый директор вновь набрал помощницу.

— А кто звезда с юбилейной обложки? — спросил он.

— Анастасия Соловей, — охотно пояснила секретарь. — Хотите посмотреть на номер?

— Было бы неплохо, — сквозь зубы процедил Ярослав.

За то, что его обвели вокруг пальца, как несмышленого школьника, в груди разгорался яростный огонек. Срывая злость, он со всей силы шарахнул на рычаг телефонную трубку и рявкнул в сердцах:

— Проклятье!!

В клубе, где проходило празднование пятилетнего юбилея журнала, было душно, темно и очень людно. Воздух пах алкоголем — шампанское текло рекой, причем в прямом смысле слова. В центре зала стоял подсвеченный золотыми огнями фонтан, струящийся игристым вином. Музыка терялась за гудящим роем голосов. Небольшая сцена с «языком» для показа мод пока пустовала. Но, если верить устроителям праздника, в ближайший час планировалось дефиле и выступление какой-то молоденькой певички с громким псевдонимом Таис.Среди хмельной толпы мелькала съемочная группа музыкального телеканала, которая присутствовала на неудачной фотосъемке Насти. Бойкая репортерша, рассказывающая о буднях городского бомонда, брала интервью у подвыпивших гостей. Стараясь собрать побольше провокационных кадров, она делала вид, будто не замечала, что некоторые несли в микрофон откровенную ересь.

С потолка спускались баннеры с изображениями Нежной Соловушки, строгой и загадочной одновременно. Она походила на отстраненное и чуждое земному миру создание, нежели на Анастасию Соловей, пытавшуюся из раздельных лоскутов сшить свое прошлое. От собственных, но в то же время чужих, портретов у Насти начинался приступ паники. Ей не хватало воздуха и свободы. Она ненавидела каждую бесконечную минуту, проведенную в душном клубе, куда прибывал и прибывал народ.

— Анастасия, что вы думаете о вечере?

Настя отшатнулась, когда ей под нос сунули микрофон, и по совету старшей сестры постаралась сделать вид, будто не замечает нацеленную в лицо камеру.

Сосредоточившись на запарившейся в духоте журналистке, певица поймала себя на отстраненной мысли, как некрасиво выглядит размазанная тушь под глазами миловидной девушки. Сама Настасья мечтала запереться в женской комнате и ледяной водой смыть яркий макияж, а заодно назойливые взгляды и приторные улыбки, налипшие на нее за короткий, но в то же время невыносимо длинный вечер.

— Здесь мило, — соврала она, краем глаза заметив, как Катерина, находившаяся у бара, ринулась в ее сторону. С обеспокоенным видом она проталкивалась через толпу. Видимо, боялась, что даже в коротеньком интервью певица сморозит какую-нибудь глупость и подпортит имидж хорошей девочки.

— Как вы себя чувствуете после происшествия на фотосъемке? — Журналистка оказалась злопамятной и неглупой.

— Гораздо лучше, чем на фотосъемке, — пошутила Настя и с ироничной улыбкой продемонстрировала нетронутый бокал шампанского. — Спасибо, что беспокоитесь о моем здоровье.

Тут к микрофону на подиуме вышел ведущий праздника, молодой человек в модном пиджаке и красных брюках. Он поприветствовал народ, и публика принялась нехотя подтягиваться к сцене. Оператор перевел камеру в сторону подиума, а молоденькая репортерша, потеряв интерес к Анастасии, незаметно затерялась в толпе.

Ведущий объявил выступление певицы Таис, пообещав незабываемое зрелище. Громкая музыка, точно шумовая бомба, взорвала пространство. Мелодия была незатейливая. Однако она относилась к тому типу, что намертво взрезались в подсознание и прокручивались в голове даже во сне. На сцену вышла миниатюрная подтянутая блондинка в вечернем платье кипенно-белого цвета. На большом экране замелькали первые кадры видеоклипа, в котором девушка представляла в роли хрупкого ангела со сломанными крыльями…

Зрелище получилось поистине незабываемым, ведь голубоглазая Таис походила на Настасью, как сестрица. Да и голос у девчонки оказался сильным и насыщенным. Анастасия отказывалась верить собственным глазам.

Следя за выступлением, она прилагала чудовищные усилия, чтобы сохранить на лице непроницаемое выражение. Никто, ни одна паршивая душонка не должна была догадаться, что на певицу лавиной надвигалось ощущение, будто ее обокрали. Она словно бы примерила на себя роль сказочной Русалочки, поменявшей голос на возможность ходить по земле, и теперь злая ведьма, преобразившись красавицей, пыталась отобрать ее жизнь!

— Она ваша точная копия, — женский голос, прозвучавший над самым ухом, вывел Настю из оцепенения.

Девушка повернула голову. Рядом с ней стояла рыжеволосая подруга Ярослава. В ее руках был зажат бокал с шампанским, взгляд устремлен на сцену. С усмешкой она искоса глянула на Настасью.— Вы точно заметили — копия, — спокойно парировала та. — К счастью, подделки всегда уступают оригиналу в качестве.

— Но часто они лучше продаются. — Послав в сторону противницы очередной саркастический удар, она пригубила вино.

Настя не сдержала понимающей улыбки. Она легко прочла признаки обычной бабьей ревности.

— Тогда отчего вы покупаете свои леопардовые плащи в бутиках, а не на китайском рынке? — выставляя себя абсолютной стервой, вкрадчивым тоном полюбопытствовала она.

Женщина усмехнулась и подняла бокал в молчаливом тосте, словно бы засчитывая сопернице очко.

— Кстати, меня зовут Алина, — представилась она.

— Я знаю, — коротко ответила Настя, снова обратив взгляд на сцену. Выступление продолжалось. Энергичная музыка сменилась медленным и протяжным мотивом. Даже не обладавший идеальным слухом человек, наверняка бы, различил в ней знакомые ноты одного из хитов Нежной Соловушки.

Совершенно точно Настасья не желала и дальше наблюдать за происходящим балаганом, тем более выступать в роли главного клоуна. Интересно, сколько людей в этом зале торжествовали из-за того, что любимицу публики собиралась потеснить ее же подражательница? Для большего позора оставалось, чтобы Таис объявила со сцены, будто является почитательницей творчества Нежной Соловушки!

Глазами Настя поискала в толпе старшую сестру, только-только торопившуюся из бара, и обнаружила Катерину в компании незнакомого брюнета, не особенно убедительно прятавшуюся от певицы за фонтаном шампанского. Она выглядела рассерженной и очень взбудораженной. Судя по жестам, Катя отчаянно спорила со своим визави. Да и мужчина, похоже, давно забыл о хороших манерах и что-то кричал в лицо противницы.

Настасья, было, направилась к скандалистам, но не успела она и шагу ступить, как в воздух с шипящим звуком выпрыснули поток белого густого дыма. Кучерявые клубы заполнили пространство. Фигуры людей утонули в тумане, свет побледнел. Кисловатый запах алкоголя сменился полынной горечью, от какой перехватывало дыхание.

Девушка ощутила, как из живота поднимается горячая волна паники. Она судорожно втянула носом дурманный аромат тлеющих трав, и вдруг провалилась в другое пространство.

— Открой немедленно! — Она колотит ладонями в деревянную дверь, чувствуя приближение всепоглощающей паники. — Открой эту проклятую дверь!!

Она прислоняется лихорадочно горящим лбом к гладкой лакированной поверхности и старается перевести дыхание. Ей ненавистны маленькие душные комнаты без окон. Она смертельно боится таких вот, закрытых, глухих закутков. По спине бежит пот. Липкий страх сжимает сердце.

Все будет хорошо. Главное, не поддаваться панике и дышать.

Вдох-выдох. Вдыхать через ноздри, выдыхать через рот.

Он сейчас вернется и отопрет проклятую дверь, не оставит ее здесь одну. Он же знает, как сильно она боится крошечных клетушек!

Вдох-выдох.

Сколько времени прошло с момента ее насильственного пленения? Наверное, недолго, но ей кажется, что минула целая вечность. В крошечных темных комнатах не существует правильного времени. Оно искажается: минуты преображаются в часы, а часы — в сутки.

Вдох.

— Открой, пожалуйста… — жалобно шепчет она на выдохе и глотает подступающие слезы.

Она вдыхает, но неожиданно ощущает горьковатый запах горящего сена. Когда он тащил ее по чердаку к крошечной тюрьме, то она заметила, что на толстой балке под потолком висят засушенные травы. Скорее всего, в умерших букетах пряталась горькая полынь, тлеющая с дурманным ароматом.

Чулан постепенно заполняется дымом. Он сочится в узкую щелку из-под двери. Похоже, что чердак горит! И тогда ее охватывает паника запертого в клетке зверя.

— Открой!!!

Она кидается на дверь и неистово колотит, разбивая в кровь костяшки пальцев…

В ужасе Настя вырвалась из кошмарного воспоминания. Она вернулась в дымный зал, где по-прежнему громко играла музыка. Легкие горели. Пальцы ослабели, и бокал с шампанским полетел на пол. Вино выплеснулось на длинное красивое платье, оставляя продолговатый след. Лишь усилием воли певица не схватилась за рукав стоящей рядом Алины, чтобы удержаться на ногах.

— С вами все в порядке? Вы побледнели, — внимательная соседка заметила, что лицо девушки стало белым, как простыня.

— Да, все хорошо. — Настя растерянно заморгала, пытаясь сохранить ясность рассудка, а секундой позже ринулась вон из зала.

Алина не хотела упустить сбегавшую с вечеринки певицу! Не замечая ничего вокруг, беглянка лавировала в толпе, разгоряченной сплетнями и бесплатным спиртным, но вряд ли осознавала, что люди расходились, освобождая ей дорогу. Анастасия выбралась в темный коридор, а потом, с силой толкнув дверь, скрылась в женской уборной, куда журналистка войти побрезговала.

Развернувшись, раздосадованная женщина отправилась обратно к шумному танцполу. В голове прокручивались все крохотные странности, свидетельницей которых она стала. Транс певицы, пустой взгляд, словно бы девчонка находилась за тысячи километров от ночного клуба, а результат — необъяснимый, почти животный страх, отключивший мозг — все мелочи, намекающие, что с Анастасией Соловей происходило что-то скандальное, по мощности сравнимое с ядерным взрывом. Ловкая журналистка желала стать первой, кто распутает тугой клубок секретов любимицы публики и собьет с нее спесь! Не вечно же мерзавке носить корону невинного создания, спустившегося с райских кущ?!

Алина скрипнула зубами, ощущая, как в груди растекается ядовитая ревность. Ненавидеть больше, чем она ненавидела соперницу, не могла бы ни одна брошенная женщина!

Бездарная Таис, не умевшая держаться на сцене, уже прощалась с публикой. Журналистка скривила губы в усмешке. Несмотря на неприязнь к Анастасии Соловей, даже Алина признавала, что копия, как бы ее не старались подогнать под оригинал, остается всего лишь подделкой, возможно, неплохой, но в разы уступающей подлиннику.

В отличие от конкурентки, голос Нежной Соловушки походил на прививку от сердечной заскорузлости. Ее музыка обладала потрясающим свойством заполнять пустоты в душах людей, необъяснимым образом пробуждала желание становиться лучше. Это не мастерство, а дар свыше, Божья искра. Такое невозможно натренировать во время репетиций, с подобным талантом нужно родиться.

Неожиданно Алину самым бессовестным образом толкнули локтем в спину. Женщина неловко подалась вперед и плеснула шампанское на шелковый топ.

— Твою ж мать! — рявкнула журналистка. Она не могла позволить себе настолько дорогую вещь, а потому кофточку «взяла напрокат» и с утра намеревалась сдать обратно в бутик. Модница даже не срезала бирки с ворота, просто спрятала, чтобы никогда не заметил, а тут отвратительное винное пятно!

Желая разорвать обидчика голыми руками, журналистка крутанулась на каблуках и нос к носу столкнулась с Екатериной Соловей.

— Извините, — пробормотала та и заторопилась к выходу, кажется, даже не обратив внимания, что превратила эксклюзивный наряд в испорченную тряпку. Она не заметила, как выронила мобильный телефон, бухнувшийся под ноги Алины.

Женщина аккуратно присела и подняла аппарат.

— Послушайте, вы уронили! — протягивая мобильник, попыталась она дозваться до обидчицы, но та не смотрела по сторонам, не поднимала глаз и, вероятно, пыталась потихонечку сбежать из клуба.

Что ж, Алина пыталась… Проглотив довольную улыбку, она спрятала потерянный аппарат — буквально шкатулку с секретами — в клатч.

Тут журналистка заметила, что Катерину нагнал высокий смазливый франт. Он схватил женщину за руку, пытаясь остановить. На глазах Алины разыгралась любопытная сцена: личная помощница известной певицы, славившаяся нечеловеческой выдержкой и немногословностью, вдруг начала что-то кричать, подкрепляя слова яростной жестикуляцией. Хорошенькое личико миниатюрной блондинки исказила дикая злоба, казалось, она была готова ногтями вцепиться хлыщу в лицо.

Громкая музыка заглушала голоса скандалистов, но мелодия оборвалась, и в короткой паузе раздался гневный возглас Катерины:

— Черт возьми, она даже твоего имени не желает вспоминать!

Догадавшись, что выкрикнула ругательства в эпицентре тишины, женщина испуганно огляделась вокруг, боясь узнать, сколько людей могли бы услышать ее. Брезгливо освободившись от рук преследователя, она бросилась вон из клуба.

Совершенно потрясающее событие! Внутри Алины вспыхнул нетерпеливый огонек, который она считала тем самым шестым репортерским чувством, означавшим, что журналистка подобралась чрезвычайно близко к какой-то сенсации!

Проводив противницу тяжелым взглядом, мужчина сунул руки в карманы и, ссутулившись, направился в сторону бара. Сгоравшая от нетерпения Алина, последовала за денди. Он заказал себе крепкий алкоголь. Запрокинув голову, молодой человек залпом осушил бокал и тут же попросил вторую порцию.

— Привет, — чарующе улыбаясь, Алина решила подкатить к красавчику.

Он поднял на нее темные глаза, скривил губы и бросил в лицо:

— Отвали!

На мгновение женщина опешила, а потом возмущенно фыркнула

— Что за манеры?!

Никогда в жизни ее не отфутболивали столь грубым образом! Да, Господи, о чем она думает? Ее вообще никогда никто не отфутболивал!

Гордость опытной соблазнительницы была уязвлена и растоптана. Проклятый Палов. Из-за него она совершенно потеряла форму и разучилась обольщать мужиков!

С оскорбленной миной женщина сцапала с барной стойки лакированный клатч и пулей ринулась на выход, надеясь догнать Екатерину Соловей.

Оставив пальто в гардеробной, Алина выскочила из дверей клуба на улицу. Несмотря на то, что днем апрель радовал почти летним теплом, ночь оказалась ледяной. Холод пробирал до костей, и, стоя на ступеньках главного входа, женщина зябко поежилась. Обхватив себя руками, она внимательно разглядывала автомобильную стоянку, пытаясь глазами отыскать Екатерину Соловей.

Блондинка шла по парковке. Достав из сумочки потерянный беглянкой мобильник, Алина быстро, насколько позволяла чрезвычайно узкая юбка и неприлично высокие каблуки, спустилась с лестницы. Не обращая внимания на пронизывающий ветер, журналистка заторопилась следом за помощницей певицы. Петляя между автомобилей, она слышала, как четко, точно по-солдатски, стучат каблуки Соловей старшей.

— Екатерина, подождите! — позвала Алина, отчаявшись догнать блондинку.

Та с недоумением оглянулась через плечо.

— Вы потеряли свой телефон!

Катерина остановилась, дожидаясь, когда рыжеволосая незнакомка, подойдет ближе.

— Вот, держите, — Алина приветливо улыбнулась и затараторила, стараясь притупить бдительность собеседницы: — Его передал ваш приятель, тот черноволосый парень, с которым вы разговаривали в клубе. Он представился, но я совершенно забыла его имя. Дмитрий? Владислав?

— Его зовут Даниил! — нетерпеливо перебила Катерина, без особой благодарности выхватывая аппарат из рук спасительницы. — И он вовсе мне не приятель…

Алина не удержалась. По ее губам скользнула торжествующая улыбка, и помощница певицы тут же осеклась.

— О, Боже! — Она тихо застонала от досады и, резко выдохнув, потеряла переносицу: — Вы журналистка!

— Извините, — без сожаления та пожала плечами.

Они обе знали, что прямо сейчас Екатерина Соловей открыла сундук с секретами. Алине оставалось лишь сунуть руку и вытащить на свет божий самые сногсшибательные тайнами.

— Вы уже просмотрели мой телефон или постеснялись? — тон собеседницы изменился, из него исчезла усталость, но появилась злость. — Теперь у журналистов принято, открыто рыться в грязном белье? Клянусь, если хотя бы что-то появится в прессе, я засужу вас!

— Так попытайтесь! — Алина едва не хлопала в ладоши от счастья. Жаль не успела включить диктофона на телефоне, чтобы записать скандальную беседу и угрозы.

Но друг в глазах собеседницы отразилось недоумением. Она смотрела куда-то поверх плеча репортерши:

— Что такое происходит? — Она нахмурилась.

Журналистка оглянулась. Оказалось, что двери клуба были настежь распахнуты, и оттуда валом валил народ. Улица наполнилась движением. Люди, похожие на испуганных ярким светом тараканов, разбегались в разные стороны.

Не сговариваясь, женщины бросились обратно.

— Постойте, что случилось? — Катерина схватила за руку какого-то плотного высокого мужчину, со стороны выглядящего более или менее адекватным.

— Пожар!

Соловей старшая изменилась в лице, становясь смертельно бледной. Не обращаясь ни к кому конкретно, она пролепетала:

— Там же Настя…

Трясущимися руками она вытащила из кармана мобильник. Попыталась набрать какой-то номер, но не справилась с аппаратом.

— О, боже. Почему же ты не звонишь? — пробормотала она, непослушными пальцами нажимая цифры на экране.

Вдруг она на мгновение застыла, как будто только-только осознала серьезность положения. Через мгновение она отмерла и, напугав Алину, заорала на всю улицу, как сумасшедшая:

— Анастасия Соловей в клубе!!

Снова и снова Настя плескала в лицо ледяную воду. Струя текла из крана в раковину, брызгала, и на ярком шелковом платье девушки расплывались влажные кляксы. В уборную, куда веселье добиралось лишь буханьем басов, заходили дамочки. Поправляя макияж, они щебетали и исподтишка поглядывали на певицу, остервенело смывающую косметику. Одна чуть дольше задержала на Насте любопытный взгляд. Подняв мокрое лицо, та не утерпела и, изогнув брови, агрессивно вопросила:

— Что?

Отрицательно помотав аккуратно причесанной головой, «любопытная сорока» поскорее свернула тюбик помады и сбежала из дамской комнаты.

Не обращая внимания на товарок, Настя закрутила кран. Оторвав бумажное полотенце, она промокнула лицо, растерла влажные пятна на платье, сделав в разы хуже. Из-за внешнего вида младшей сестры, превратившейся в чучело, у Катерины наверняка случится приступ, но ледяное умывание помогло Настасье прочистить голову. Ей никак не удавалось побороть иррациональный страх от воспоминания.

Удивительно, но избавившись от маски Нежной Соловушки, Настя вдруг осознала, как глупо пугаться или психовать из-за собственного прошлого, ведь она сумела выбраться из того пожара, раз прямо сейчас в уборной ночного клуба уничтожала макияж на глазах десятка злоязычных сплетниц. Положа руку на сердце, девушка начинала подозревать, что случившаяся амнезия — это не осложнение после комы, а подсознательный уход от реальности. Видимо, с ней произошли такие болезненные вещи, которые она заблокировала в памяти, чтобы жить с чистого листа!

Вернув самообладание, Настя вышла в тускло освещенный коридор. В ту же секунду ее захлестнула волна громкой музыки, всеобщей неразберихи и духоты. Выступление подражательницы уже завершилось, и играл зарубежный хит.

Девушка направилась обратно в танцевальную зону, намереваясь предупредить сестру и тихонечко сбежать домой, но вдруг кто-то цепко схватил Настю за локоть. Взвинченная и напряженная уже случившимся на вечеринке событиями, она резко оглянулась и, не произнося ни звука, толкнула неприятеля в грудь.

Им оказался мужчина, некоторое время назад споривший с Катериной. Брюнет был высок, холен и хорошо одет. Отшатнувшись, с удивленной гримасой он разжал пальцы и выпустил разъяренную пленницу.

— Все? — сквозь зубы процедила Настя.

— Пожалуйста, подожди!

Наверняка, прежде они водили близкое знакомство, раз он так запросто обращался к звезде. Встречи с приятелями из прошлого каждый раз становились для Настасьи изощренной пыткой. Она никого не могла вспомнить. Приходилось изображать фальшивую радость, задавать нейтральные вопросы о жизни, выслушивать истории о делах чужаков. Каждый раз она насиловала память, как неудачливый рыбак, мучительно пытаясь выловить из мертвого водоема любые, хотя бы даже незначительные, рыбки-образы. Амнезия убивала в Насте желание общаться с людьми.

— Что ты хотел? — не зная, какие отношения связывают старшую сестру и повесу, явно младшее той на несколько лет, певица выбрала нейтрально-холодный тон.

— Нам надо поговорить.

— Нам — в смысле, нам двоим? — Настя помахала рукой, указывая то на себя, то на незнакомца. — А есть о чем?

Мужчина молчал, на скуластом лице ходили желваки, сжатые губы превратились в тонкую бледную линию.

— Хорошо, — певица пожала плечами и, посчитав разговор оконченным, направилась на поиски сестры.

Туман в танцевальной зоне уже рассеялся. Орала музыка. Горький аромат полыни истаял, духота пахла чужими духами и алкоголем.

Катерина как будто сквозь землю провалилась. Вероятно, старшая сестра пряталась от чудовищного грохота вечеринки в спокойной зоне с тихой музыкой и медленными разговорами. Лавируя между людьми, Настя заторопилась в нужную сторону. Певица отчаянно надеялась, что не встретит очередного знакомого-незнакомца, который постарается втянуть ее в бессмысленную беседу.

Но все вышло в разы хуже. Пока она пыталась добраться до предположительного убежища сестры, на сцену вышел ведущий в изрядно помятом пиджаке и что-то заговорил в микрофон. Слабый голос молодого человека утонул в гвалте подвыпившей толпы. Кажется, для гостей осталось секретом, о чем же разглагольствовал парень?

Настасью же, пробиравшуюся сквозь хмельной народ, нагнал жаждавший поговорить брюнет. Он крепко перехватил локоть девушки и даже успел открыть рот, словно бы мог перекричать людской гул, как ведущий бабахнул радостным воплем, отчего неприятно запищали колонки.

— Наша звезда, девушка с обложки — Анастасия Соловей! — Рукой он указал на опешившую певицу.

Разрезавший потемки яркий луч заключил Настю в компании кавалера в ослепительный круг. Захваченные врасплох прожекторным светом они, крепко-накрепко держась за руки, попали под перекрестные взгляды. Сощурившись, девушка нагнула голову и смущенно вырвала руку из цапких пальцев преследователя. Тот, прижав ко лбу ладонь, лихорадочно озирался вокруг. В тишине пробегали шепотки. Наверняка, со стороны Настя с сестриным ухажером выглядели так, словно бы их застали врасплох на выяснении отношений.

Вдруг страшно зачесалась шея. Не справившись с нервами, Настасья поскребла зудящее место. Она была уверена, что со стороны выглядела пьяной простушкой с размазанной под глазами тушью. Девушку охватывал невыносимый стыд и за смытую косметику, и за заляпанное платье, и за незнакомого мужчину, стоявшего рядышком. Казалось, что клуб превратился в цирковую арену, а приглашенная звезда — в вызывающего жалость клоуна. Не придумав ничего поумнее, с глупой улыбкой на устах певица помахала рукой, точно бы здороваясь с многочисленными гостями. Певица окончательно уверилась, что не сможет спасти реноме ни одной покаянной пресс-конференцией…

И в острой тишине раздался пронзительный женский визг, заставивший всех без исключения повернуться на вопящий голос.

Горел фонтан с шампанским, неведомым образом превратившись в факел! Из наполненной вином чаши вырывались легкие голубоватые языки, словно бы из-под пола внутрь чаши, как в конфорку, тек газ. По желобкам бежал жидкий огонь, выплескивались полупрозрачные струи огня. В воздух взлетали искры, но очень быстро оседали на пол сгоревшим пеплом.

Не успел народ в полной мере осознать ужас происходящего, как в руках гостей один за другим стали вспыхивать бокалы с алкоголем, превращаясь в удивительные свечи. Одна дамочка с воплем отбросила фужер. Шампанское выплеснулось на длинное платье, и огонь прочертил на подоле кривой изогнутый след. За короткие оторопелые секунды пламя, как живое, охватило зал.

Паника началась враз, точно кто-то невидимый, давая старт, громыхнул спортивным пистолетом над головой оцепеневшей публики. Толкаясь и крича, гости бросились на выход.

Включился верхний свет, не умаляя, а усугубляя хаос. Работники с огнетушителями бесполезно боролись с живучим пламенем. Однако оно не боялось пены, пробивалось через плотный вязкий слой, перекидываясь с поверхности на поверхность.

— Настя, идем! — Брюнет тащил певицу к выходу, жестко расталкивая людей локтями.

— Катя! — выкрикнула та, пытаясь вырваться. — Моя сестра осталась в клубе!

— Она уехала домой!

— Нет, она здесь!

Он, конечно же, врал. Катерина побоялась бы оставить младшую сестру одну на растерзание сотни незнакомых людей!

В дверях, похоже, начиналась давка. Охранники делали безуспешные попытки успокоить народ, развести потоки по разным дверям. Однако смертельная опасность вытеснила из людей человеческие черты, сохранился лишь животный инстинкт самосохранения.

Кто-то толкнул Настю, и она едва не упала под ноги обезумевшей толпы. Рука выскользнула из влажных пальцев брюнета.

— Эй, ты где? — закричала она, испугавшись, что ее просто-напросто затопчут.

— Убирайся… — прошептал над ухом хрипловатый голос. Горячую шею обдало чужим ледяным дыханием. Она резко обернулась, влетев в чью-то грудь.

Мертвая не пожелала проявиться, но Настя чувствовала ее присутствие каждой клеточкой тела. От страха она остолбенела. Испуганные люди с пустыми от паники глазами пихались, больно тыкали локтями, не соображая, старались оттолкнуть помеху с дороги.

Настя не двигалась — ноги не шли. Она чувствовала, как кто-то дышит ей в затылок. На голые плечи легли тяжелые ладони, сжали ключицы. Лед пробрался под кожу, медленно растекался по груди, подбираясь к гулко бьющемуся сердцу.

— Убью! — свирепо прошипел мертвый голос потерянной души, и певица сорвалась с места, не осознавая, что пытается пробиться в противоположную движению толпы сторону. Это ужас толкал в спину и слепил.

— Умри, наконец! — прохрипела потусторонняя преследовательница.

И вдруг Настя обнаружила себя кружащейся на одном месте посреди пылающего зала. Словно в замедленной съемке вокруг полыхал пожар, двигались незнакомые люди.

Девушка осознала, что стоит в плотном, сжимающемся кольце голубого огня. Он подступал, заставляя ежиться, сжимать голову в плечи. Вдруг Настасья почувствовала, что пламя не обжигало, наоборот, оно казалось мертвенно-холодным, как прикосновение льда.

Оцепеневшая певица замерла посреди хаоса. Она должна была бежать, но ноги снова приросли к полу. Почему другие не чувствовали, что пламя не давало жара, не приносило боли или увечий? Огонь точно бы просочился из мира, где все насмерть замерзали.

Под потолком пылали портреты Нежной Соловушки. Лицо темнело, ткань съеживалась, уничтожая нежный лик.

— Убирайся из моей жизни…Уйди… Умри… — едва слышно перешептывались голубоватые языки, подбираясь к певице. Испуганная она не понимала, как плотно сжалось кольцо, и как близко подползло к ней пламя.

— Хватит! — заорала Настасья, теряя самообладание.

Закрыв уши, девушка уселась на корточки и прижалась лбом к коленям.

— Замолчи, — пробормотала она, не уверенная, что голос звучит у нее в голове. — Все равно не выгонишь!

И в следующий момент все изменилось. Леденящий холод пропал, и стало очень тихо. Настя осторожно приподняла голову. Огонь исчез. В фонтане с шампанским сквозь слой пены едва-едва пробивались журчащие струйки.

Паника схлынула. Не успевшие покинуть клуб, переглядывались недоуменно и немного смущенно. Скорее всего, свидетели сверхъестественного происшествия решили оправдаться мыслью, будто пали жертвами коллективной галлюцинации, навеянной низкокачественным алкоголем.