Позволь мне любить тебя

Глава первая

Мария

Наши дни, Шарлотта, Северная Каролина

— Каково в двадцать девять лет быть матерью-одиночкой?

— Боже, ма. Ты могла бы сначала хотя бы поздравить меня с днем рождения. Я повернулась, чтобы найти своего любимого бармена Кристиана, мне нужно было выпить, чтобы пережить этот разговор.

Моя сестра и ее муж, Райан Росси, устроили для меня вечеринку-сюрприз по случаю дня рождения в своем ресторане Talia's Tuscan Grill. Почти два года назад упорный труд моей сестры окупился — она открыла свой собственный ресторан, и я чертовски гордилась ею.

Не было места, где бы я лучше отметила свой день рождения. Конечно, тут было полно людей, которых я либо не знала, либо не доверила бы им ни одного своего секрета. Но если большая и яркая вечеринка сделает мою сестру счастливой, я буду улыбаться и вести со всеми светскую беседу.

Бросив взгляд на другой конец бара, я увидела трех своих старых школьных друзей, требующих от Кристиана больше, чем его умения готовить коктейли. Вот вам и забота о том, чтобы у именинницы никогда не было пустого бокала.

— Ты знаешь, как мы относимся к разводам. — Мама обрушила на меня еще один не самый удачный комментарий. Обхватив меня за плечи, она заставила меня повернуться к ней лицом. — Мы католики. Мы с твоим отцом думаем…

— Что, я должна была остаться с Томасом, даже если он спал с другими женщинами? — Я, наконец, повернулась к ней, потеряв надежду на еще один коктейль. — Измена — это грех, ма. Я уверена, что церковь до сих пор это не одобряет. — Я любила ее до смерти, но ей нужно было отпустить меня и перестать пытаться управлять моей жизнью.

— Ты не дала мне закончить. — Она драматично вздохнула. — Я хотела сказать, что мы с твоим отцом верим в святость брака, если только твой муж не мудак-изменник. — Она нахмурилась, осознав случайно проскользнувшее ругательство. — Томас никогда тебе не подходил, и это моя вина, что я подтолкнула тебя к браку с ним. В прошлом я и Наталью направила по ложному пути. — Она подняла ладони, как бы сдаваясь. — Ты должна радоваться тому, что в двадцать девять лет ты не замужем, и наслаждаться жизнью. Встречаться с новыми людьми, ходить на свидания. Может быть, попробовать сайты знакомств.

— Что? — Я натянуто рассмеялась. — Чтобы дюжина разных мужчин спросила меня о моем любимом цвете? Нет, спасибо.

— Ну, я обещаю, что возьму себя в руки и не буду больше пытаться тебя с кем-то свести.

Мои глаза расширились в шутливом ужасе. Потянувшись к ней, я сказала:

— Кто вы такая и что вы сделали с моей матерью?

Она захихикала.

— Я пытаюсь измениться, моя дорогая дочь. — В ее словах все еще слышался итальянский акцент, который я так любила. — Но перемены требуют времени.

Кстати, о переменах. Я оглядела переполненный бар, ища одного из немногих людей, с которыми мне хотелось поговорить, но Энцо нигде не было видно.

— Только не с Энцо.

— Что? — Я вернула свое внимание к ней.

— Не надо «развлекаться» с Энцо, если ты уловила мою мысль. Я вижу, как ты на него смотришь. Он тебе не подходит.

Уф, она и эти воздушные кавычки. Почему все пытаются отговорить меня от Энцо?

Ну прекрасно, теперь мои мысли вернулись в прошлое, и слова сестры о том, что не стоит влюбляться в Коста, эхом отдавались вокруг меня. Я отчетливо видела девушку, которой была когда-то, проигнорировавшую предупреждение Натальи и стоящую в кабинете Хадсона в испачканном виски топе, с распухшими губами и наполовину разбитым сердцем.

— Не пойми меня неправильно, я благодарна ему за все, что он сделал для твоей сестры. — Начало маминой лекции вернуло меня в неуютное настоящее, и она взяла со стойки свой «Москато».

Я изобразила фальшивую улыбку и сжала зубы, чтобы ничего не ляпнуть.

— Я рада, что он смог переехать сюда, чтобы помочь ей с рестораном, потому что он феноменальный шеф-повар, а такой талант не должен пропадать даром. Я знаю, что его мать счастлива, что он стал новым человеком, живя в Шарлотте, но… — Ее нерешительная пауза была хрестоматийно драматичной.

Я решила оставить ее незаконченное предложение висеть в воздухе, пока я снова перелистывала страницы своего сознания, останавливаясь на более свежих воспоминаниях, которые также принадлежали Энцо.

Честно говоря, я была немного шокирована тем, что такой человек, как Энцо, действительно отказался от своей шикарной жизни в Нью-Йорке и денег, связанных с ней, чтобы стать шеф-поваром в ресторане моей сестры. Конечно, я не очень-то следила за его жизнью с момента нашей единственной горячей встречи. Когда он приехал в город два года назад, я впервые увидела его после своего дня рождения в Нью-Йорке.

Мне показалось, что время остановилось, когда наши глаза встретились, и волна энергии пронеслась по комнате и врезалась в меня. Я слышала только неровный стук своего сердца, когда его глаза скользнули по моему беременному животу.

А потом он протянул руку, как будто мы были двумя незнакомцами, которые никогда не целовались, и меня чуть не стошнило.

С этого момента я решила, что если он хочет вести себя так, как будто между нами ничего не было, то так тому и быть, я сделаю то же. К тому же я была замужем и беременна, так что это было правильным решением — стереть это горячее воспоминание из памяти, как если бы оно было всего лишь рисунком в стиле Etch A Sketch².

— Мария, ты вообще слушаешь, что я говорю? — Мама щелкнула пальцами, пытаясь вернуть меня из внутреннего монолога. Клянусь, в другой жизни я была бы персонажем книги или фильма, а не живым, дышащим человеком.

— Ты думаешь, я не знаю, почему ты не разрешила мне пригласить семью Коста на твою свадьбу с Томасом? — Она не ожидала от меня ответа на этот вопрос, поэтому я продолжала хранить молчание. — Твой вкус на мужчин похож на мой. По крайней мере, до того, как я познакомилась с твоим отцом. Я знаю вас и поэтому сделала все возможное, чтобы вы избежали тех же ошибок, которые совершила я.

Должна сказать, что я этого не ожидала.

— Я думала, что такие мужчины, как Томас, — это более безопасный вариант для тебя. Я ошибалась, но я просто пыталась защитить тебя.

В молодости я никогда не хотела безопасности, я хотела всепоглощающей любви. Но мои поиски привели меня к Энцо… а он не хотел меня. Поэтому я отказалась от идеи, что парень из книги материализуется в реальной жизни, чтобы подарить мне счастье, и уступила маме.

Не буду скрывать, ее выбор оказался для меня неправильным. Настолько, что две недели назад мы с моим бывшим официально развелись после девятимесячной разлуки. В Северной Каролине мы должны были прожить в разлуке год, прежде чем документы будут оформлены. По какой-то причине Томас, наконец, передумал и признался адвокатам и судье в своей неверности. И теперь я стала свободной женщиной раньше, чем ожидалось.

Но что самое удивительное? Томас и по сей день считает, что наш брак распался по вине Энцо, а не потому, что он мне изменил.

— С тех пор как этот человек переехал в Шарлотту, ты изменилась. Черт, да ты, наверное, трахаешься с ним в ресторане своей сестры, — кричал он во время нашей ссоры в ноябре прошлого года, когда я призналась, что он случайно позвонил мне на мобильный, пока был за городом и занимался сексом с другой женщиной.

— Я перестала любить тебя задолго до того, как он приехал сюда. И думаю, может быть, мы вообще никогда не любили друг друга. — Я наконец открыто высказала ужасную правду, которую скрывала от всех, включая саму себя.

Но изменяла ли я? Ни разу. Может быть, я и была несчастна, но верна.

Никогда не переступала черту. Не переписывалась поздно вечером с Энцо или с кем-то еще. Нет, я была верной и преданной женой.

— До твоего отца мне нравились плохие парни, — сказала мама, а потом отвернулась в сторону, чтобы посмотреть на отца, который усаживал мою дочь Киару к себе на колени в угловой кабинке. Он погладил ее по головке, а затем провел носом по ее уху, отчего она захихикала.

— То есть ты хочешь сказать, что всегда сводила меня с парнями, которые предпочитали гольф и проверку портфеля акций…

— Вместо высоких темноволосых мужчин с татуировками, которые могли бы разрушить твою жизнь.

— Полегче со стереотипами, ма. — Черт. — Я так понимаю, кто-то с татуировками разбил тебе сердце?

— Возможно, — сказала она, и ее мрачный взгляд подсказал мне, что она, возможно, все еще страдает от потери отношений более чем тридцатилетней давности. — Я думаю не только о тебе, — продолжила она. — Киара обожает Энцо. А что, если ему надоест Шарлотта и он уедет? Он разобьет два сердца, а не одно.

Да, это напоминание пробило брешь в моем сердце. Трудно было поверить, что моей дочери уже восемнадцать месяцев, и Энцо был в ее жизни с самого рождения. Этот якобы «опасный человек» умел обращаться с детьми.

— Мы просто друзья. — Я не ожидала, что за этим у меня вырвется вздох разочарования. — Нам всем будет тяжело, если он бросит все и уедет, особенно Наталье.

Мы с Энцо все еще не были так близки, как были они с моей сестрой, но он никогда не совал свой язык ей в рот, и у меня было ощущение, что он специально держался от меня на расстоянии. Хотя я не совсем понимала почему, ведь, судя по всему, он просто забыл о нашем поцелуе.

— Дело не только в этом. Что, если это перевоплощение временное? Что, если он станет тем, кем был в Нью-Йорке? — надавила она.

— Знаешь, своим примером ты делаешь плохую рекламу людям, которые хотят измениться. Если ты считаешь, что он не может измениться навсегда, почему я должна верить, что ты перестанешь вмешиваться в мою личную жизнь? — Я закатила глаза. — Весь этот разговор говорит об обратном.

Мама отставила бокал, затем нервно провела руками по своим каштановым волосам, в которых появились первые серебристо-серые полосы.

— Здесь все в порядке? — Я вздрогнула от глубокого голоса, раздавшегося за спиной, но потом расслабилась, поняв, что это мой зять. Должно быть, он уловил напряженную атмосферу, окружавшую нас с мамой, даже в баре.

Повернувшись к Райану, с легкой паникой на лице, я прошептала:

— Помоги мне.

— Наталье нужна Мария на кухне. Не возражаете, если я уведу ее? — Он протянул руку, чтобы помочь мне встать.

— Конечно, но, кажется, скоро мы будем петь и резать торт? Нельзя, чтобы именинница это пропустила. К тому же Киара захочет помочь тебе задуть свечи, — сказала мама, указывая на внучку.

— Конечно. Это займет всего минуту или две. — Райан дважды постучал меня по спине, как сигнал к тому, чтобы я поторопилась и сбежала.

— Спасибо, — сказала я, оказавшись в заднем коридоре. — Ты официально стал моим героем. — И Райан действительно был героем. Он прослужил морским котиком двадцать лет и ушел в отставку только по медицинским показаниям. В детстве его семья жила по соседству, а теперь он счастливо женат на моей сестре.

Мне до сих пор казалось странным, что Наталья вообще начала встречаться с Райаном, ведь сначала она встречалась с его братом. Энтони ей совсем не подходил. К тому же был обманщиком. Мама, конечно, была виновата в этих отношениях.

А вот Райан был далеко не плохим парнем. Он скрывал свои чувства к моей сестре более десяти лет, делая все возможное, чтобы не переступить черту, даже когда она была одинока. А потом судьба снова свела их вместе.

— Я действительно нужна Наталье? — спросила я, когда он открыл дверь на кухню, и мое сердце подскочило к горлу при виде Энцо. Он стоял спиной ко мне, разговаривая с моей сестрой. На нем был черный поварской халат, как будто он что-то делал на кухне, хотя сегодня мы были закрыты на вечеринку, и Наталья наняла кого-то другого для обслуживания, чтобы никто не работал.

— Так и есть, — ответил Райан, когда Наталья выглянула из-за Энцо, улыбнулась и помахала мне рукой. — Эй ты. Как ты держишься? — Он подошел к Наталье, опустился перед ней на колено и поцеловал беременный живот моей сестры, после чего поднялся во весь свой рост — шесть и два фута³.

Он смотрел на мою сестру влюбленными глазами и вел себя так, будто не расстался с ней и их будущим сыном пять минут назад, и мне это чертовски нравилось.

Наталья провела рукой по животу и вздрогнула, как будто ее толкнули под ребра. Ее сын в шесть месяцев был таким же активным, как Киара в моем животе в свое время.

— Я хотела показать тебе торт, прежде чем мы его вынесем. Мы с Энцо придумали его вместе.

— О? — Я огляделась вокруг, но ничего не увидела.

Энцо наконец встретился со мной взглядом, и затем его глаза скользнули вниз по моему бело-розовому открытому платью. Он рассматривал меня в дюйм за дюймом, и от этого взгляда мурашки разбегались по моим голым рукам.

— Я сейчас принесу. — Он направился к одному из промышленных холодильников на другой стороне кухни, и я не могла оторвать глаз от его высокого мускулистого тела, пока он удалялся.

Высокий, темноволосый «сердцеед», покрытый татуировками.

— Выглядишь бледной. Ты в порядке? — Наталья шагнула вперед и приложила тыльную сторону ладони к моей щеке, как будто проверяя температуру.

— Со мной случилась мама, а ты знаешь, как это бывает. — Я вздохнула, а Наталья убрала руку и быстро переглянулась с Райаном. Он пожал плечами, имея в виду, что мама вряд ли когда-нибудь изменится.

Но ведь люди меняются, правда? Хотя, видимо, не наша мама.

Я перевела взгляд на Энцо, когда он подкатил в нашу сторону тележку, на которой стоял торт.

— Что скажешь? — Наталья засияла и отошла от мужа, чтобы взять меня за руку.

Я перевела взгляд на другую сторону тележки, где стоял Энцо, засунув руки в карманы и пристально глядя на меня.

— Это была идея твоей сестры. Я не могу приписывать себе эту заслугу.

— Он скромничает. — Наталья толкнула меня локтем. — Ну? Что ты думаешь? Ты молчишь.

Я изучала огромный торт, на котором глазурью был нарисован книжный шкаф. На каждой полке стояли книги с названиями на корешках.

— Двадцать девять книг на твой день рождения, — продолжала Наталья, так как я все еще подыскивала слова. — Я порылась на твоей книжной полке дома. Я решила, что те, которые были наиболее потрепанными, были твоими любимыми, поэтому выбрала именно их. Плюс несколько старых книг, которые, как я помню, ты читала в детстве.

— Это невероятно, — прошептала я. — Спасибо. — На верхней полке стояла книга «Голодные игры». И я снова оказалась в кабинете Хадсона, вспоминая, как обращалась к своей внутренней Китнисс, чтобы сразиться с мужчиной, стоящим сейчас передо мной. — Я… — Я сейчас заплачу. На средней полке стояла книга «Клуб нянек» — напоминание о Бьянке. Она познакомила меня с этой серией на выходных в Хэмптоне, когда мне было десять лет.

— Можете дать нам минутку? — От хриплого голоса Энцо я подняла на него глаза, в которых стояли слезы: неужели он прочитал мои мысли? Он знал, что я думаю о его сестре?

— Да. Просто выкати тележку, когда будешь готов, и мы сможем спеть. Я уверена, что все ждут с нетерпением. — Наталья улыбнулась, и Райан взял ее за руку, когда они уходили.

Мой взгляд переместился на пальцы Энцо, который ловко расстегивал пуговицы своего поварского халата. Он бросил халат на стойку, и его простая черная футболка продемонстрировала его сильные руки и татуировки, которые моя мама считала опасными для моего сердца. Это было похоже на столкновение добра и зла, нанесенное чернилами на его предплечья. На одной руке были четки, на другой — черепа, меч и другие символы смерти, поглощаемой пламенем.

Я наблюдала за тем, как его рука поднялась, и ладонь погрузилась в темные волосы. Должно быть, на них был гель, потому что неидеальный беспорядок, который всегда ему шел, вернулся на прежнее место после того, как его рука покинула густые локоны.

Я наклонила голову, ожидая, когда он поделится своими мыслями.

— Ты в порядке? — Но искра хаоса в его глазах, смотревших на меня, заставила меня нервно спросить: — Ты не хочешь предложить мне еще один поцелуй на день рождения?

Его гладкая челюсть сжалась от моих слов. Я привыкла видеть его с бородой, но на днях он побрился, и он был одним из немногих мужчин, которые выглядели сексуально как с бородой, так и без.

Я подняла ладонь между нами.

— Расслабься, Энцо, я пошутила.

Его рука как-то изящно опустилась набок, когда он спросил:

— Ты не рассказывала Наталье о том поцелуе?

Подожди, что?

— Нет, не рассказывала. — Я удивленно покачала головой. — Ты помнишь тот поцелуй?

Его обезоруживающая улыбка застала меня врасплох, пока он изучал меня.

— Думаешь, есть хоть один шанс на Божьей зеленой земле, в океане или на небесах, что я когда-нибудь забуду ту ночь?

Я моргнула от удивления не только от его откровения, но и от того, как поэтично прозвучали эти неожиданные слова. Бьянка была писательницей, но, возможно, он тоже всегда владел словом, даже если никогда в этом не признавался.

— Итак, — сказала я, сглотнув, — ты помнишь.

Он постучал себя по виску.

— Это живет в моей голове, Мария. Вероятно, это выжжено на переднем плане моего сознания навечно. Так что да, можно сказать, что я помню.

Сделав шаг назад, я натолкнулась на тележку и ошеломленно замолчала.

— Но я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, и я не уверен, захочешь ли ты дать мне пощечину или, ну, поцеловать меня за это. — Он поднял ладони между нами, как бы говоря: как ты решишь.

— Пощечина или поцелуй? — Мое сердцебиение участилось от этих вариантов. — В чем дело?

С задумчивым видом он почесал свою челюсть, словно забыв, что побрил ее.

— Я заставил Томаса признаться, что он тебе изменил.

Вот дерьмо. Мои плечи опустились от этой новости, и я отпрянула в сторону, пытаясь осмыслить полученную информацию.

Я вздрогнула, когда его сильные руки опустились на мои плечи и слегка сжали их. Ладно, может быть, от его прикосновения по моей коже побежали мурашки. Особенно потому, что его рот оказался у моего уха, когда он сказал:

— Я видел твою боль. Твое разочарование. Я слышал, как ты рассказывала Наталье, как сильно хочешь освободиться от него навсегда, а я слишком долго ждал, чтобы это произошло. Я должен был заставить его признаться раньше.

— Но ты обещал не вмешиваться. — Я протянула руку и похлопала по одной из его ладоней, прося отпустить меня. Он отступил, и мне потребовалось время, чтобы все обдумать, прежде чем повернуться к нему лицом. — Ты нарушил данное мне слово.

Он склонил голову, положив руки на тележку с тортом. Его широкие плечи расслабленно подались вперед.

— Томас уже ненавидит тебя. Но нравится мне это или нет, он в моей жизни из-за совместной опеки. — Я подняла глаза к потолку, пытаясь удержать слезы. Скорее всего, их тоже будет двадцать девять. — Я не хочу, чтобы наши с ним отношения стали еще хуже. Мы же друзья. Коллеги. Соседи.

— И ты думаешь, что я его боюсь? — спросил он, когда наши глаза снова встретились.

— Я знаю, что ты его не боишься, но что, если он…

— Если этот человек причинит вред тебе или Киаре, пощады не будет, Мария. Никакой, бл*дь, пощады, и ты должна это знать. — От его резкого тона по моей разгоряченной коже пробежали мурашки.

Он выпрямился во весь свой рост и, обогнув тележку, встал передо мной.

— Он потерял тебя. Потерял свою идеальную семью, потому что долбаный идиот, Мария. И самое меньшее, что он мог сделать, это быть честным, чтобы ты могла быстрее освободиться от этого брака. Я не мог больше видеть, как ты страдаешь, зная, что ты хочешь быть свободной от него.

В то время как он стоял во весь рост, я съежилась. Мне захотелось закрыть лицо руками и спрятаться от этого человека. От человека, который заставлял меня постоянно испытывать множество разных эмоций, и я не всегда могла разобраться в них.

После разрыва с Томасом я нелепо надеялась, что когда-нибудь у нас с Энцо появится второй шанс, ведь он жил в Шарлотте и сменил костюм на халат шеф-повара.

— Ты этого хотел? Ты хотел, чтобы я была одинока?

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты мой друг, и я забочусь о тебе.

Друг. Я выпустила взволнованный вздох, и он обхватил мое предплечье, неожиданно притянув меня ближе. Нарушая мое личное пространство. То, что друг не стал бы делать.

— Как только я ушла от него в прошлом году, ты поселил меня в квартире, соседней с твоей, и…

— Да, чтобы присматривать за тобой и Киарой. Чтобы вы были в безопасности.

— И ты заставил свою соседку съехать, чтобы я могла переехать, так же, как ты заставил Томаса признаться в измене?

С момента расставания я жила рядом с Энцо в городе, всего в пяти минутах ходьбы от дома, который мы делили с Томасом. Частью соглашения с Томасом было то, что я буду жить с нашей дочерью поблизости от него.

Так получилось, что Энцо уже жил в этом районе, и когда он упомянул о свободной квартире рядом, это показалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Но это была не судьба, а вмешательство Энцо. Он был так же недоволен моей безопасностью, как моя мать моей личной жизнью.

— Я просто пытаюсь защитить тебя, — вот и все, что мог сказать мне этот упрямец. Я не удивлена.

— От чего? От хождения по темным коридорам с незнакомыми мужчинами? — Это была шутка, но, похоже, она не показалась ему смешной.

— Если придется, то да. — Он отпустил мое запястье, но не отступил. Нет, он все еще был так близко, что ему не потребовалось бы много усилий, чтобы подарить мне еще один поцелуй на день рождения. — Послушай, я не хочу ссориться в твой день рождения.

— Тогда тебе следовало подождать до завтра со своими признаниями.

— Мне очень жаль, Мария, — прошептал он. — Ты права. Полагаю, что я должен как-то все исправить.

Его внезапный расстроенный взгляд смягчил мое сердце, и я призналась:

— Я чувствую облегчение от того, что развелась раньше, чем ожидала. — И конечно, это была правда. — Я просто не хочу, чтобы Томас создавал кому-то дополнительные проблемы из-за того, что ты его уговорил. — В последнее время на лице Томаса не было синяков, так что это был хороший знак. Я не думаю, что Энцо причинил бы вред отцу Киары, даже если бы хотел. — Я знаю, что он не представляет для тебя угрозы, потому что ты… это ты. Я не знаю. Спасибо, наверное?

Я нервно сцепила пальцы, размышляя, стоит ли говорить ему о том, что не давало мне покоя с тех пор, как я подписала документы о разводе. У нас и так был неловкий разговор, зачем усугублять его?

— В чем дело? — спросил он, прочитав мои мысли.

— В ближайшее время я собираюсь снова начать ходить на свидания, — поделилась я. — По крайней мере, мне нужен восстановительный секс. — Черт бы побрал мое отсутствие фильтра. Но, черт возьми, раз уж я выкопала яму, почему бы не закопать себя полностью? — Я была только с Томасом, и я…

— Он лишил тебя девственности? Он был единственным, с кем ты… — Энцо запустил пальцы в волосы, поворачиваясь к торту.

— Это мог быть ты. — И я уже сбилась со счета, сколько раз мне хотелось, чтобы это был он после того жаркого поцелуя в Нью-Йорке. — Но у тебя были правила.

Он обернулся, как будто я его оскорбила. Его взгляд, направленный в пол, был жестким и почти режущим, когда он прошипел:

— Если бы ты была со мной, ты бы ни с кем больше не занималась сексом, я могу тебя заверить.

— Ты сказал, что разобьешь мне сердце, — напомнила я, и он в два шага преодолел расстояние до меня и нежно взял меня за подбородок.

— Неужели ты думаешь, что, если бы мы переспали, я бы смог уйти от тебя? — Он не дал мне возможности ответить, прежде чем продолжил: — Но я не врал, что не подхожу тебе, ты бы застряла в аду вместе со мной, а я не мог так поступить с тобой и…

Еще одна незаконченная мысль. Еще больше секретов, которые он не хотел мне открывать. И я устала от этого.

— Киара, — прошептала я, закрывая глаза, и он отпустил меня. — Ее бы тоже не было, и как бы я ни ненавидела сделанный мною выбор, это решение подарило мне ее. — По моему лицу скатилась слеза, и я вздрогнула, почувствовав, как подушечка его большого пальца провела по моей щеке.

— Я ненавижу этого человека. — Его хрипловатый тон смягчился, когда он добавил: — Но я люблю ее.

Моя грудь сжалась от того, как легко он признался в любви к моей дочери, но я не была готова смотреть ему в глаза, когда набралась смелости спросить:

— А я? Ты когда-нибудь сможешь почувствовать что-то ко мне?

— Почему ты думаешь, что я ничего не чувствовал к тебе, пока ты была замужем? — пробормотал он.

Я заставила себя открыть глаза.

— Я не понимаю. Последние два года мне казалось, что ты даже не помнишь о нашем поцелуе, не говоря уже о том, чтобы что-то ко мне чувствовать.

— Мария. — Он опустил голову, лишив меня возможности видеть его великолепные темно-карие глаза. — Ты была замужем, что я мог сделать? Я обещал твоему отцу, что буду защищать тебя, в том числе не разрушать твой брак.

И я была благодарна ему за это. Я уважала его за это.

— А что сейчас? Я живу одна с ноября прошлого года, а ты не сделал ни одного шага. Только не говори мне, что ты давал мне время пережить развод. Я тебе не поверю.

Он поднял глаза и потянулся ко мне, провел подушечкой большого пальца по линии моих губ, и мой язык высунулся наружу. Он замолчал, когда наши глаза встретились.

— Как бы мне ни хотелось стоять здесь и говорить тебе, что я уже не тот человек, каким был в баре шесть лет назад, я не могу. — Он нахмурился и отдернул большой палец. — Не позволяй поварскому халату обмануть тебя. Я все еще ношу свое прошлое с собой каждый день, как чертову тьму. Так что нет, все остается по-прежнему, как и шесть лет назад. Я никогда не смогу получить то, что хочу, — сказал он торжественным тоном.

— Но ты хочешь меня? — Мое тело сейчас было таким же слабым, как и мой голос, и я ненавидела это.

Он поднял глаза к потолку и сказал:

— Лучшее, что я могу сделать, — это защитить тебя и Киару единственным способом, который я знаю.

— И ты не позволишь мне самой судить о твоем прошлом? А что, если я справлюсь с тем, что ты от меня скрываешь? — Я слышала, как в моем голосе нарастает паника.

— Ты не сможешь, — сказал он, не глядя на меня.

— Моя сестра знает, верно? Но она никогда бы не подпустила тебя ко мне, если бы считала, что ты опасен.

— Наталья не знает всего, поверь мне. — Он украдкой взглянул на торт, и я подумала, не вспоминает ли он Бьянку и ее любовь к чтению. Некоторые из моих книг, хранившихся дома, когда-то принадлежали ей, и я планировала когда-нибудь подарить эти любимые книги детства Киаре.

— Я надеялась, что однажды мы… — Зачем тратить слова? — Если ты действительно считаешь, что у нас нет шансов, то я не понимаю, как я могу жить с тобой по соседству. Я должна съехать, когда в ноябре закончится срок аренды.

— Нет. — Энцо резко взял меня за руку и переплел наши пальцы, потянув меня к себе, и я чуть не врезалась в его грудь. — Ты не можешь уйти.

— Как же мне жить дальше? Встречаться с кем-то снова, когда то, чего я хочу, находится по ту сторону стены моей квартиры?

В его глазах снова появился хаос, и теперь я поняла, что это не гнев, а нечто иное. Внутренняя борьба за самообладание.

Наклонив голову в сторону тележки, я прошептала:

— Энцо… ты не можешь сохранить свой торт и съесть его одновременно. — Его молчание только подбодрило меня, и я почувствовала необходимость постоять за себя. — Тогда пообещай мне, что ты не будешь устраивать допрос с пристрастием каждому мужчине, с которым я буду встречаться. Посмотри на меня и скажи, что ты не будешь смотреть на них с убийством в глазах, когда они появятся на пороге моего дома.

На несколько мучительных секунд его взгляд упал на пол между нами.

— Я могу только пообещать, что не убью никого из них. — Его глаза вернулись к моему лицу, и мрачное выражение на нем заставило меня сглотнуть, когда он добавил: — Если, конечно, это не потребуется, чтобы обеспечить твою безопасность.