Позволь мне любить тебя

Глава тридцать вторая

Энцо

Я обещал Марии вернуть ее домой к дочери к сегодняшнему дню, а сам все еще находился под стражей в ФБР. Обвинения не были предъявлены, но я находился под стражей с четверга, и меня часто допрашивали, начиная с самого высокого начальства и заканчивая новичком, сидящим сейчас напротив меня.

Но мы приближались к отметке в семьдесят два часа, и я был уверен, что меня освободят с минуты на минуту.

Я доверял своей семье, что Мария будет в безопасности, пока я здесь, но с каждым часом, проведенным вдали от нее, я терял рассудок. Мне нужно было лично извиниться за то, чему она была свидетелем три дня назад.

— Я думал, что такие люди, как вы, существуют только в кино.

Я поднял глаза от своих рук, пристегнутых наручниками к столу, и посмотрел на агента, не понимая, к чему он клонит.

— Да, у нас есть на вас досье. Я немного почитал его в выходные. — Он пригладил свои светлые волосы, убирая их со лба. Если он пытается втянуть меня в разговор, чтобы заставить рассказать о своем прошлом, то этого не произойдет.

— Где специальный агент Ли? — спросил я, давая ему понять, что не собираюсь обсуждать свое прошлое.

Агент, только что вышедший из Квантико, — да, я умел читать его, — посмотрел на часы.

— Он будет здесь с минуты на минуту.

Агент Ли был другом Хадсона, и он держал меня в курсе всех деталей с тех пор, как я оказался под стражей по приказу ADIC.

Я попросил его предоставить отчет о нашей группе безопасности и потребовал показать фотографии всех, кто напал на нас в четверг, и он тайно выполнил мою просьбу.

Моя команда не понесла никаких потерь. Много раненых, но все они будут в порядке. Людям Алисы и Брамбилла… не так повезло.

И я не стал расстраиваться из-за того, что в четверг погиб тот придурок, который в среду завалил Марию. Он был на одной из лодок, пытался убить Хадсона. А два других идиота из неудавшегося нападения были в реанимации. Один в коме. А Дженсен, племянник Джованни по линии жены, несколько недель будет сидеть на жидкой диете. Сломанная челюсть — наименьшее из того, что его беспокоило.

Я был уверен, что агент Ли также чувствовал себя в долгу перед моей семьей, учитывая, что он преследовал Брамбилла в течение многих лет. Если учесть файлы чистильщика и показания Нико и Джованни, он мог наконец закрыть свое дело.

Разумеется, Константин предложил ФБР использовать доказательства из файлов чистильщика только в отношении Брамбилла. Мы не хотели портить работу Картера и Джесси, чтобы ФБР сорвало их тайную операцию.

Через мгновение дверь распахнулась, и на пороге появился агент Ли с еще одним охранником. Я не видел его со вчерашнего вечера и никогда не думал, что буду так рад видеть федерала.

— Снимите с него наручники. Он свободен, — сказал агент Ли. — Обвинения не выдвигаются.

Новичок встал и посмотрел на Ли, как будто собираясь протестовать, но потом промолчал и ушел.

— Прости, что так долго, — извинился агент Ли, когда с меня сняли наручники и охранник оставил нас наедине. Он наклонил голову в сторону камеры в комнате. — Она выключена, так что мы можем говорить свободно.

Я медленно встал, положив руки на стол.

— Скажи мне, что ты взял Брамбилла. Скажи, что он не сбежал. — Мне нужен был глава преступной семьи за решеткой или мертвый. Мертвый был бы предпочтительнее.

Глаза Ли встретились с моими, и он кивнул.

— Мы нашли его в три часа ночи, и он оказал сопротивление. Завязалась перестрелка. Один из наших снайперов уничтожил его вместе с его правой рукой. Он не выжил, так что не сможет отдать приказ об ударах возмездия по кому-либо.

Черт, это была хорошая новость. Не то чтобы я верил, что моя семья станет мишенью в любом случае. Любая из преступных семей была бы слишком напугана, чтобы преследовать нас, учитывая то, как мы разобрались с Брамбилла в четверг. К тому же у моего отца и Джованни было слишком много компромата на всех. Они не захотят быть следующими на разделочной доске. Кроме того, Брамбилла вообще никому не нравились.

— А Нико и Джованни? Они все еще под стражей? — спросил я.

— Мы предлагаем им иммунитет и новые личности. Я уверен, что ты захочешь поговорить с ними, особенно с Нико, но они уже переведены в безопасное место. Я не посвящен в детали. Но с учетом того, что вы нам дали, их помощи и того, что мы найдем в доме и офисе Алисы, я уверен, что этого будет более чем достаточно, чтобы у змеи не выросла новая голова.

Я хотел поговорить с Нико. Понять, что, черт возьми, произошло между ним и моей сестрой. Но он был готов умереть за справедливость в отношении Бьянки, и, возможно, для него было уже слишком поздно, чтобы противостоять Алисе. Но я не верил, что он был причастен к ее смерти. Он любил Бьянку, но больше боялся своей жены и тестя.

Агент Ли протянул руку и предложил визитную карточку.

— Когда мои люди закончат прочесывать все вещи Алисы, мы сообщим вам, если узнаем что-нибудь ценное. Сохрани мой номер, чтобы ты ответил на мой звонок.

Я положил его номер в карман и кивнул.

— И если вы с братьями решите дать нам посмотреть, какие еще имена были в досье чистильщика, подождите две недели, ладно? Я обещал жене и детям отпуск после долгих лет погони за Брамбилла.

— Принято. — Я кивнул и посмотрел в сторону двери, с нетерпением ожидая встречи с Марией и моей семьей.

— Пойдем. Я провожу тебя.

Я молча последовал за ним.

— Еще раз спасибо, — сказал я после подписания нескольких официальных документов о моем освобождении.

— Как я уже сказал, я в долгу перед тобой и твоей семьей. Могло бы потребоваться немного больше времени, чем тридцать минут до того, как в Ойстер-Бей начался ад, но, похоже, мы вам не понадобились, — ответил он, когда мы направились к лифту. — Могу я спросить тебя кое о чем? Теперь, когда за нами не наблюдают?

Я знал, что сейчас будет, и, пока мы ждали лифт, кивнул, мысленно готовя ответ.

— Убить собственную кузину, пусть и троюродную, было нелегко. Ты это сделал, чтобы твоя сестра могла покоиться с миром? Ты думаешь, что…

— Нет. — Я покачал головой. — Я наконец-то понял, что Бьянка всегда была в покое. Это мы нуждались в этом. — Я нахмурился. — Но это не единственная причина, по которой я убил ее, и я думаю, ты это знаешь.

Агент Ли провел ладонью по своей гладкой челюсти, глаза в задумчивости опустились на пол.

— Потому что никто не посмеет угрожать тебе или тем, кого ты любишь, если ты готов убить даже родственника?

Я хрипло вздохнул.

— Именно. — Мария будет в безопасности. Моя мама и сестра. — Снова неприкасаемые.

— Для плохих парней, конечно. — Он поднял глаза. — Но будь осторожен, если ваша семья планирует отойти от дел. Не все в Бюро являются вашими поклонниками.

— Да, я вижу.

— Но, если ты снова начнешь работать, — добавил он, когда двери лифта открылись, — есть несколько человек, которых я могу порекомендовать и которые не должны ходить по улицам. — Он раскрыл ладонь, приглашая меня войти внутрь.

Тот факт, что он дал мне понять, что у нас есть союзник, если потребуется помощь ФБР, успокаивал, но я не планировал снова становиться этим парнем. Больше никаких темных дел. Если Мария все еще хотела быть в моей жизни после всего этого, то я был уверен, что это на всю жизнь.

— Я передам, — только и сказал я, входя в лифт, и молчал до конца нашего пути, а затем мое сердце подскочило к горлу при виде людей у здания Бюро.

На улице между Хадсоном и Константином меня ждала Мария, и я чуть не упал на колени, когда увидел, как она бежит в мою сторону.

— А, так у тебя есть причина не возвращаться, — услышал я слова агента Ли по дороге к Марии и поднял ее на руки.

Да, она была моей причиной. Мое гребаное все. Она и Киара.

Она запрыгнула на меня и обхватила ногами за талию, а я крепко прижал к себе, обнимая ее, пока она повторяла мое имя, как тихую молитву.

— Мне так жаль, — выдохнул я, не ослабляя своей хватки. — Ты в порядке?

— Я так волновалась за тебя, — плакала она.

— Я в порядке, детка, — уверил я, когда ее ноги коснулись земли, и она поцеловала меня, уничтожив все сомнения в том, что она собиралась уйти после случившегося. Нет, она была рядом. Она была моей девочкой. Моей шаровой молнией.

— Скажи мне, что ты вернешься в Шарлотту. Пообещай, что сегодня же сядешь со мной в самолет. Никакого расставания в третьем акте, да? — спросила она, ее голос дрожал.

Я не знал, что такое расставание в третьем акте, но наклонился вперед и слегка втянул ее дрожащую нижнюю губу.

— Расставание, ты шутишь? — Я отстранился, чтобы найти ее глаза, и покачал головой. — Я без тебя пропаду. — Я сглотнул от нахлынувших эмоций. — Так что нет, никакого расставания в третьем акте. Ты моя девочка. Навсегда.

Она протянула руку между нами, и я не обратил внимания на то, что на улице вокруг нас ходят люди.

— Я люблю тебя, Лоренцо Коста, — сказала она между нежными поцелуями. — Ты не дал мне шанса сказать тебе это в четверг. И может быть, под носом у ФБР — не самое лучшее место, чтобы сказать это, но я не хочу ждать.

Я прокручивал в голове ее слова, ожидая момента, когда мой мозг скажет мне, что я не заслуживаю ни их, ни ее любви.

Но ничего не происходило.

Смертельная хватка прошлого и эта тьма не тянули меня назад.

Прищурив глаза, она добавила:

— Но ты ведь знал, что я люблю тебя, да? Ты всегда знал.

— Я всегда знал, — хрипло признался я. — И я всегда любил тебя, Мария Романо. — Я поднес руки к ее лицу, смахнул слезы, глядя ей в глаза. Мой собственный взгляд слегка затуманился.

— Тогда поедем домой, — прошептала она, потянувшись в карман, достала четки моей сестры и положила их мне на ладонь. — Это должно быть с тобой.

— С нами, — хрипло сказал я, снова обнимая ее.

Когда наступила тишина, я огляделся, заметив агента Ли, беседующего с Хадсоном и Константином у внедорожника Хадсона.

— Готовы? — окликнул Константин, найдя мой взгляд. — Семья ждет у тебя дома.

Офис ФБР находился в Нижнем Манхэттене, между Трайбекой и Чайнатауном, так что мы были ближе к моему дому, чем ко второму дому моих родителей у Центрального парка.

У меня были все намерения уехать сегодня с Марией и предоставить моим братьям и Хадсону разбираться с последствиями, потому что я доверял им в этом. Но перед отъездом мне нужно было увидеться с семьей, особенно с Иззи.

Я не мог уехать из Нью-Йорка, не убедившись, что она знает, что я ее люблю.

Может быть, это было чувство вины за то, что Мария стала свидетелем того, как я убивал людей в четверг, но во время поездки в Челси в моем нутре зародилось плохое предчувствие.

Объятия родных, которые встретили меня дома, не ослабили тугой узел в моем животе, который продолжал сжиматься без жалости. Не помогли и обещания Марии, что с ней все будет хорошо.

— Что случилось? — спросил Алессандро, прочитав мои мысли.

Я бросил взгляд на Марию, стоявшую рядом со мной, и она, наклонив подбородок, посмотрела на меня. Ее обеспокоенные карие глаза обезоружили меня, и я решил, что не могу поделиться с ней тем, что у меня на душе. Ей не нужен был лишний стресс.

— Я в порядке, — соврал я. — Но мы можем поговорить в моем кабинете? — Я сосредоточился на Константине и Хадсоне. Я сжал руку Марии, давая ей понять, что все будет хорошо. Надеюсь. Она ответила на мой взгляд мягким кивком, и я отпустил ее, чтобы присоединиться к братьям и Хадсону.

— Что происходит? — Константин сразу перешел к делу, опершись бедром на мой стол, а я подошел к камину и положил руку на камин. — Агент Ли сказал тебе что-то такое, о чем нам следует беспокоиться и что ты не хотел говорить при Марии по дороге сюда?

— Нет, дело не в этом. — Я положил свободную руку на грудь, так как боль в животе отдавалась в груди. — Мне кажется, что я что-то упускаю.

— Алиса держала нас за яйца, и мы не знали об этом, пока не стало слишком поздно, — ответил Константин, и я посмотрел на Алессандро и Хадсона, устроившихся на кожаном диване.

— То, что ты испытываешь, — это тревога, — заговорил Алессандро, и я не был уверен, он шутит или говорит всерьез. — Может быть, чувство вины. Это нормально. Ты всю неделю был на взводе, и мы не раз оказывались в неведении.

— Ты думаешь, это все? — Я хотел, чтобы он был прав. Боже, как же мне хотелось. — Больше никаких неувязок?

Хадсон поймал мой взгляд и серьезно посмотрел на меня.

— Если у тебя есть опасения, то я еще раз все проверю и поговорю с агентом Ли. У него все еще есть люди, которые копаются в вещах Алисы, и он пытается заставить больше ее людей дать показания.

— Спасибо. — Я кивнул, и он, не теряя времени, поднялся на ноги и вышел из комнаты.

Когда дверь захлопнулась, я отошел от камина и посмотрел на своих братьев, оба уже стояли на ногах, изучая меня.

Алессандро наклонил голову.

— Ты сомневаешься, не слишком ли ты опасен для Марии, верно?

Нет, я не думаю, что это так.

Константин подался вперед, ища мой взгляд.

— Не стоит отказываться от такой любви, как у вас двоих, из-за страха. — Он сократил расстояние между нами и схватил меня за плечо. — Теперь она знает, как рискованно быть с Коста. И да, наша семья должна быть неприкасаемой после всего, что произошло, но нет, в жизни нет гарантий. — Он всегда говорил мне все прямо. Без прикрас, и я это ценил. — Ты не сможешь защитить ее от всего, ты ведь знаешь это?

— Но я хочу, — прохрипел я, мой желудок все еще скручивало, словно раскаленные обломки металла впились в него.

— Тогда, — сказал Алессандро, придвигаясь ближе, — твое присутствие в ее жизни делает ее шансы на безопасность гораздо больше, чем если бы тебя не было. Потому что ты будешь рядом, чтобы присматривать за ней.

— Он прав, — сказал Константин. — И ты знаешь, как мне больно это признавать.

На губах Алессандро появилась маленькая, удивленная улыбка, но прежде чем он успел придумать умный ответ, Иззи открыла дверь и просунула голову внутрь, а Константин отпустил меня и встретился с ней взглядом.

— Эй ты. — Я жестом пригласил ее войти.

— Мы можем поговорить? — спросила она, глядя на меня.

Константин и Алессандро бросили на меня быстрый взгляд, прося не быть тупицей в отношении Марии, и я кивнул в знак обещания, и они ушли.

Когда мы остались одни, только тогда я заметил, что у нее в руках папка, и она сказала тоненьким голоском:

— Я подумала, что ты захочешь это прочитать. Это первоначальный вариант Бьянки. Отличается от того, что было опубликовано, как день и ночь.

Я замолчал, уставившись на папку, не зная, что сказать или подумать. Тревожное чувство в моем желудке удвоилось при виде этого.

— Могу я кое в чем признаться? — прошептала она, и я поднял на нее глаза, не зная, куда заведет этот разговор. — Когда росла, я всегда завидовала вашим отношениям. Вы были близнецами, и я чувствовала себя обделенной. А после ее смерти ты как будто даже не смотрел на меня. И это было больно… очень больно, если честно.

Ее слова выбили воздух из моих легких.

— Иззи.

Она подняла ладонь, прося разрешения продолжить, и я нерешительно кивнул.

— Я похожа на нее, — мягко сказала она. — И, хотя у нас разные характеры, я понимаю, как это тяжело… потому что иногда мне больно смотреть в зеркало. — Слезы наполнили ее глаза. — Это чертовски больно.

Я рванулся вперед, страстно желая добраться до нее. Чтобы облегчить ее боль. Но она продолжала держать руку вытянутой, прося дать ей закончить, и я постарался сдержаться и уважать это.

— Но я также хочу чувствовать себя ближе к ней. И если я изменю себя и то, кем я являюсь, я боюсь, что начну забывать ее. Потеряю ее навсегда. — Она фыркнула. — Но она ушла, а ты нет, и я…

— Черт. — Я не смог больше сдерживаться и прижал сестру к себе, а она уронила папку. Я прижал ее голову к своей груди и крепко обнял. — Мне так жаль. Мне чертовски жаль. — Я подождал, пока ее прерывистый всхлип затихнет, и добавил: — Ты действительно похожа на нее. Но я также вижу тебя такой, какая ты есть. И я горжусь тем, какой женщиной ты стала, и она бы тоже гордилась.

Иззи отстранилась и обхватила меня за предплечья, словно ища помощи, чтобы опереться.

— Я не был рядом с тобой, как должен был. Никто из нас не был. Мы были сосредоточены на мести. И мы упустили из виду… — Я сделал дрожащий выдох, и в этот момент мои легкие заболели. — Позволь мне быть рядом с тобой сейчас. Пожалуйста, — попросил я. — Позволь мне доказать тебе, что я действительно люблю тебя. И я всегда рядом с тобой.

Иззи снова упала в мои объятия, я обнял ее голову, и слезы полились по моему лицу впервые с того дня, когда я упал на колени в церкви Бьянки прямо перед моим арестом.

Я потерял одну сестру, чуть не потерял другую, и каким-то образом Бьянка снова свела нас вместе. Спасла меня, как всегда. Даже с того света она прикрывала мне спину.

— Я люблю тебя, сестренка, — прошептал я, когда она высвободилась из моих объятий.

Ее взгляд скользнул к папке, к выпавшим из нее бумагам.

— Бьянка верила в прощение. Милосердие. Она верила в любовь. Значит, и я буду такой. — Она опустилась на колени и подняла папку, запихивая бумаги обратно. — Она не получила свой счастливый конец, но я знаю, что она хотела бы, чтобы все мы получили свой. И мы обязаны это сделать. Жить настоящим, а не прошлым. И я буду очень стараться это делать.

Я наклонил голову.

— Это значит, больше не встречаться с мужчинами, которые тебя не заслуживают?

Ее взгляд метнулся к двери, и я не понял почему.

— Я обещаю, но если я собьюсь с пути…

— Я буду рядом, чтобы вернуть тебя обратно.