Позволь мне любить тебя

Глава третья

Мария

Последнее, что я ожидала увидеть, придя домой, — это Энцо в моей постели. Свет был включен, и я могла разглядеть каждую восхитительную деталь этого момента. Ноги Киары находились рядом с его лицом, потому что она всегда крутилась во сне. Одна рука Энцо лежала на ее животе, а другая была согнута и заложена за голову. Наверное, он случайно отключился, пока ждал, когда она уснет, чтобы отнести ее в кроватку.

Я соскользнула с каблуков и вошла в комнату, стараясь не разбудить никого из них. Оказавшись в ванной комнате с закрытой дверью, я избавилась от одежды и украшений и прошла в гардеробную.

Я обдумывала свой выбор ночного белья. Что выбрать: милую пижамку или сексуальную? Как бы мне ни хотелось облачиться во что-нибудь, что бросилось бы в глаза Энцо, я выбрала более безопасный вариант. Ночную сорочку из мягкого розового хлопка с надписью «COFFEE BEFORE TALKIE», которую Наталья подарила мне на один из моих недавних дней рождения.

Убрав волосы в хвост и стерев с лица макияж, я тихонько повернула ручку и обнаружила, что они оба мирно лежат там, где я их оставила. Часть меня хотела, чтобы я была там, вместе с ними. Перебраться на другую сторону Энцо и прижаться к нему, чтобы его большая, сильная рука обхватила мой живот, прижимая меня к себе.

Одна мучительная минута наблюдения за этим идеальным моментом заставила мое сердце сильно биться. Наконец я подошла к кровати, осторожно подняла его тяжелую руку и положила ладонь ему на грудь.

Он вздрогнул. Его длинные темные ресницы дрогнули, и я застыла на месте. Он провел рукой по щетине на челюсти и почесался, после чего его рука опустилась на другую сторону.

Я подождала еще несколько секунд, чтобы убедиться, что он все еще спит, а затем подхватил Киару на руки. Вы измотали друг друга, да?

Когда она снова оказалась в своей кроватке и, к счастью, не проснулась, я заставила себя сделать неизбежное: сообщить Энцо, что я вернулась и что он может оставить нас. Оставить меня.

Я забралась на другую сторону кровати и сдвинула подушки, которые он положил, чтобы оградить Киару, а затем легонько коснулась его руки. Он дернулся, словно его застали врасплох. Словно вспышка мускулов и татуировок пронеслась надо мной, и я оказалась прижатой к его жесткому телу.

Энцо тяжело дышал, продолжая держать меня.

— Мария, — пробормотал он, тряся головой, словно все еще приходя в себя от глубокого сна. — Где Киара? — Его глаза расширились в панике.

— В своей кроватке. — Я прикоснулась к его груди, пытаясь успокоить то беспокойство, которое я вызвала в нем. — Я пыталась разбудить тебя.

Он посмотрел на старый будильник на моей тумбочке, который стоял там только для эстетики. Было двадцать минут одиннадцатого.

— Я удивлена, что ты заснул, хотя я еще не вернулась, — призналась я, гадая, не собирается ли он двигаться, учитывая, что моя тазовая кость касалась его тела, и если он чуть сдвинется, моя ночная рубашка может задраться, обнажив шелковые трусики. Бюстгальтер он уже видел. Почему бы не увидеть трусики из того же комплекта?

— Райан написал мне сообщение. Он сказал, что ты рано закончила ужин и поехала на Uber к ним, чтобы повидаться с Натальей. Он сообщил мне, что потом отвезет тебя домой, — объяснил он, слегка сдвинув бедра, и я почувствовала, как тяжелый член упирается в меня.

Я сглотнула и прошептала:

— Конечно.

— Я бы ни за что не уснул, если бы думал, что ты с… — Он прервал себя. — Ты могла бы послать мне сообщение, знаешь ли. — Он изогнул бровь, словно догадываясь, почему я этого не сделала.

По правде говоря, мне было не до того на первом свидании после расставания с Томасом, тем более что оно было не с Энцо.

— Свидание прошло не очень хорошо?

Скучновато. Он не был похож на «сердцееда», так что маме бы понравился.

— Он хороший парень. — Просто не ты. — Но мне было неинтересно. Зачем тратить время? — Я слегка выгнула спину, страстно желая, чтобы он ослабил давление между моими бедрами, но в то же время зная, что он просто проигнорирует меня.

— Сколько ты выпила? — Его брови сдвинулись, когда он изучал меня.

— Один бокал вина за ужином. Два с Натальей. — Я и близко не была пьяна, если это его волновало. Немного навеселе, конечно.

Его взгляд переместился на мою ночную рубашку, и, кажется, она не была «безопасным вариантом», потому что я все еще была без лифчика, и мои соски должны были проступать сквозь нее. Его губы дрогнули, а затем он перекатился набок и сел на край кровати, запустив руки в волосы. Сняв кепку, он снова нахлобучил ее на голову, а затем встал. — Я возьму монитор и буду спать на диване. — Он повернулся ко мне лицом, и его взгляд упал на мои голые ноги.

— Зачем ты это делаешь? — Я пошевелилась, опустив подол ночной рубашки.

— Ты плохо спишь в последнее время, и я встану вместе с ней. Тебе нужно поспать.

— Тебе не нужно этого делать. — Я села и перекинула ноги на край кровати, едва не потеряв равновесие. Он взял меня за руку и удержал в вертикальном положении, но теперь мы были так близко, что мне пришлось поднять голову, чтобы найти его глаза.

— Знаю, но я такой, — сказал он сонным сексуальным голосом.

— Не думаю, что это хорошая идея. — Я покачала головой, ища его глаза.

— И почему же? — Его взгляд слегка прищурился, когда он вопросительно наклонил голову.

— Я не могу прикасаться к себе, когда ты рядом. — О. Мой. Бог. Куда делся мой фильтр в его окружении? — Это было бы…

— Зачем ты это делаешь? Играешь с огнем, ожидая, что не обожжешься? — Его челюсть сжалась, когда он наклонился ближе, глядя на меня с вихрем хаоса и желания в его прикрытых веками глазах.

Потому что безопасно — это скучно. Безопасность не заставляла мое сердце биться быстрее, а мою киску сжиматься. Но я не собиралась говорить об этом.

Он отступил, давая мне несколько сантиметров свободы действий, и последнее, чего я ожидала, это того, что он схватит подол моей ночной рубашки и задерет ее до пояса.

Как олень, попавший в свет фар, я замерла, не в силах пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы заговорить.

— Что ты делаешь? — наконец, смогла выговорить я, сделав глубокий вдох.

Он наклонил голову в сторону, его глаза были сфокусированы на моих шелковых трусиках.

— Смотрю, насколько ты мокрая.

Ну, теперь я официально стала намного мокрее.

— И как ты можешь судить об этом, только глядя на меня? — Но тут я вспомнила, что мой комплект трусиков был прозрачным, и да, я была мокрой, а значит, он мог видеть мое возбуждение.

— Мне не нужно много времени, чтобы раздеться, — сказал он, отпуская мою ночную рубашку. — Я буду лежать на диване, пока ты будешь трахать себя пальцами до оргазма, а после этого ты хорошо выспишься. Не спорь со мной, — грубо добавил он, глядя на меня с вызовом.

— Я предпочитаю вибратор, а не пальцы, большое спасибо, — пробурчала я в ответ, злясь и на его приказ, и на то, что он так чертовски владел собой, что мог вот так просто уйти от меня. Этот человек обладал таким самообладанием, какого я никогда в жизни не видела.

— Нет. — На его лице появилось мрачное выражение. — Сегодня вечером это будет твоя рука. — Он провел ладонью по моей щеке, словно желая прикоснуться ко мне в другом месте. Или, может быть, этого хотела я?

— Ты не можешь указывать мне, что делать, — напомнила я ему, но нахальная улыбка, прорезавшая его губы, свидетельствовала о том, что он знал, что я действительно жажду этого.

Мне было двадцать девять лет, я была матерью, и в большинстве случаев я не знала, что мне делать. И часть меня скучала по тому, чтобы кто-то руководил мной. Принимал решения. Взял на себя часть контроля, чтобы я могла хоть на пять минут вздохнуть и перестать так сильно беспокоиться обо… всем.

— Ты сделаешь то, что я скажу, я знаю, что сделаешь. — Эта непоколебимая уверенность только сильнее заводила меня.

Я понятия не имела, почему он хочет, чтобы я прикасалась к себе. Какая разница? Ну, разве что он хотел, чтобы я представляла, что это его рука на мне, а вибрирующий металл мог помешать этой фантазии.

— Довольно властно для моего соседа.

— Я, черт возьми, больше, чем это, — прорычал он низким голосом.

— То, кто ты, сбивает с толку. — Я сжала руки в кулаки, пытаясь найти в себе силы не «предложить» ему себя, зная, что он, скорее всего, отвергнет меня, но у меня ничего не получалось. — Единственная рука, которую я хочу видеть на своем теле сегодня ночью, — это твоя. Значит, вибратор.

Его челюсть сжалась, когда он спокойно изучал мое лицо, почти злобный взгляд встретил меня.

— К твоему сведению, твоя сдержанность говорит о многом, — признала я, опустив плечи. Я повернулась к кровати и испугалась, когда его руки обхватили мою талию и прижали меня к его жесткому телу.

Приблизившись ртом к моему уху, он пробормотал:

— Если ты хоть на секунду подумала, что мне не требуется вся моя выдержка, чтобы не трахнуть тебя прямо сейчас, то ты сошла с ума.

О Боже. Моя задница подалась назад, сильнее прижимаясь к нему, словно приглашая делать со мной все, что он захочет, лишь бы он избавил меня от боли между ног.

Его зубы царапали мочку моего уха, пока он удерживал меня на месте.

— Так сделай это, — бросила я, вскрывая его блеф.

Рычание у моего уха и его теплая рука, поднимающая мою рубашку, не были тем, чего я ожидала, но это было то, что мне было нужно. Когда он провел пальцем по трусикам вдоль линии моей киски, я застонала, и мои колени подкосились. Я завела руку назад, чтобы обхватить его шею, пытаясь притянуть его еще ближе.

Он еще раз провел пальцами по моим трусикам, а затем, наконец, скользнул в них рукой и коснулся моего гладкого центра.

Другой рукой он сжал мою грудь, одновременно грубо вводя в меня два пальца.

— Ты этого хочешь? Ты хочешь увидеть, как я теряю контроль? — Он был зол, но не останавливался. Он не отступал. — Боже, ты такая мокрая. — Его рука замерла, когда он спросил: — Ты хотела заставить меня ревновать сегодня ночью? — Его дыхание веером пробежало по чувствительной части моего уха, вызвав мурашки по моему телу.

— Нет, — прошептала я, когда он провел большим пальцем по клитору.

— Не лги мне.

Я продолжала держаться рукой за его шею, чтобы мои ноги не подкосились, и ответила:

— Да. — Я открыла глаза, чтобы посмотреть на его руку, прижимающую меня к себе, и он возобновил свои прикосновения.

— Кончи для меня. Сейчас же, Мария, — потребовал он. — Я не могу нарушить еще одно правило. Я не могу трахать тебя, когда ты пила, а я в двух секундах от того, чтобы нагнуть тебя и показать тебе, насколько я несдержан, когда дело касается тебя.

После его слов я оседлала его ладонь, и пока он вводил и выводил из меня свои пальцы и сжимал мою грудь почти до боли, я двигала задницей, прижимаясь к его члену.

— Давай, — сказал он мне на ухо. — Будь хорошей девочкой и кончи для меня. — Он провел носом по моей шее и снова легонько прикусил мочку уха.

По его команде мое тело содрогнулось, мышцы живота напряглись, и меня пронзила волна эйфории. Я выгнулась вперед, опустив руку с его шеи, отдаваясь последней капле экстаза.

Я была нежной и чувствительной, когда он продолжал прикасаться ко мне после оргазма, как будто не мог остановиться и не хотел этого делать.

Когда он решил отпустить меня, я повернулась к нему лицом, и его темные глаза впились в мои. Он провел двумя пальцами под носом, а его язык скользнул между губами. Он нюхал меня. Пробовал меня на вкус.

— А теперь иди в постель, — потребовал он мгновение спустя, и я перевела взгляд на выпуклость на его серых трениках. — Нет, — прорычал он. — Ты выпила, а я и так уже сошел с ума сегодня. — Он сократил расстояние между нами, в его глазах блеснула ярость. Просьба не бросать ему вызов на этот раз.

По какой-то причине я сделала то, что он сказал, и легла в постель под серебристо-серый плед.

Он оперся на руку рядом со мной и наклонился вперед, поправляя выбившиеся из прически пряди, а потом удивил меня, нежно поцеловав в лоб.

Когда он поднял голову, его карие глаза встретились с моими, и вместо того, чтобы поцеловать меня, как я надеялась, он прошептал:

— Мы поговорим о том, что произошло, за завтраком, — а затем встал и ушел, прихватив с собой монитор, как и обещал.

Он бросил на меня последний взгляд, нажал на выключатель и осторожно закрыл дверь.

Как я могла после этого заснуть? Сегодняшний вечер превратился из неудачного свидания в один из самых эротичных моментов в моей жизни. И самое сокрушительное, что лишило меня возможности спокойно уснуть… это осознание того, что этот упрямец никогда не позволит этому повториться.