Предательство Атлантиды

Глава 7

Фиона переоделась в джинсы и рубашку, вытерла полотенцем влажные волосы и нажала кнопку, опуская стеклянную перегородку, чтобы поговорить с Шоном.

— Я все еще не уверена, что нанять тебя было хорошей идеей, — сказала она, откручивая крышку с бутылки с водой. Она сделала жадный глоток, пока машина скользила сквозь темноту ночи и свет огней Лондона. — Не думаю, что строчка «водитель для побега с места преступления» будет особенно хорошо смотреться в твоем резюме. Я уже не говорю, насколько велики шансы попасть в тюрьму при неудачном стечении обстоятельств.

Шон ухмыльнулся, глядя на нее в зеркало заднего вида. Выглядел он при этом все еще слишком молодо даже, чтобы иметь права, не говоря уже о том, чтобы стать шофером такого закоренелого преступника, как Фиона.

— Забавно. Вчера только разослал пятьдесят резюме, а у меня уже сорок девять ответов с предложениями рабочего места. Совершенно очевидно, что спрос на водителей для побега с места преступления весьма велик.

Его улыбка потускнела, а глаза сузились, когда он объехал неправильно припаркованную машину.

— Да, выставляй так же задницу на проезжую часть и дальше — останешься без нее, мистер Вольво, — пробурчал Шон.

— Говоришь, сорок девять предложений? Значит ли это, что ты уволишься, бросив меня на произвол судьбы? — Фиона опустила голову назад на спинку сиденья, внезапно почувствовав бешеную усталость.

— Пока еще нет, леди Фиона. Я все еще надеюсь, что выстрелит то, пятидесятое. — Он аккуратно вписался в поворот и оглянулся посмотреть на нее. — Почему бы тебе немного не отдохнуть?

Фиона сверлила взглядом его затылок.

— Еще раз назовешь меня леди Фиона — и ты уволен, мой юный друг.

— Как скажешь, леди Фиона.

Она огрызнулась, но Шон просто хихикнул и включил музыку — что-то легкое из классики, что-то такое, что вряд ли может нравиться мужчине — в сущности, мальчишке — двадцати двух лет. Хотя правда заключалась в том, что у него никогда не было возможности побыть мальчишкой — не в тех условиях, в которых он вырос. Фиона влезла в середину драки в тот день семь лет назад и вылезла на другую сторону со сломанной рукой и пятнадцатилетним мальчиком, который не желал расставаться с ней, сколько бы раз власти не пытались найти ему подходящий дом.

Таким образом ее дом стал его домом, а сын убийцы и шлюхи превратился в подопечного воровки. И если по совести, то она сомневалась, стало ли это шагом в лучшую сторону. Но обстоятельства складывались так, что ей требовалась помощник, которому она могла доверять — а на кону сейчас стояло слишком многое, чтобы позволить Алому Ниндзя уйти в отставку.

Даже несмотря на то, в какой опасности она оказалась. Ее видели.

Мысли Фионы вернулись к тому мужчине в Тауэре. Ей не хватило времени спросить, как он пробрался через охрану — да он бы в любом случае и не ответил. Но он знал, что Алый Ниндзя женщина. Шотландка. У него не было никаких причин держать ее личность в тайне, после того, как она накачала его наркотиками и оставила охранникам.

Она выстрелила в мужчину. Выстрелила в него — и поцеловала, — подсказывала совесть. Вот ведь черт! Подстрелить единственного свидетеля, который мог все разрушить. Она точно сошла с ума.

— Нужно было его убить, — раздался в голове шепот призрака дедушки, но Фиона его тут же заткнула. Уж лучше отправить Алого Ниндзя в отставку и начать мыть туалеты, чем стать похожей на такого, как он.

Под успокаивающую музыку на нее навалилась такая усталость, что на несколько минут ее беспокойство было полностью подавлено, и вместо грустных размышлений Фиона смогла задремать. Она очнулась, когда машина плавно въехала на парковку, и поняла, что им удалось благополучно добраться до гаража. Шон вышел из машины и открыл ей дверь, прежде чем она смогла это сделать — очередное проявление вежливости, от которого Фиона столько раз пыталась его отучить. Он, однако, слишком серьезно воспринимал свою роль шофера, поэтому убедить его было невозможно.

— Мы в безопасности. Дома. — объявил Шон, подал руку и помог выйти из машины, словно девяностолетней старухе, страдающей тяжелой формой подагры.

Фиона прикусила язык, не позволив нетерпеливому резкому ответу сорваться с губ. Шон не виноват, что она провалила задание. Простую разведку.

— Насколько опасным это может быть? — спрашивала она Хопкинса. Легкомысленная и беспечная дурочка.

Насколько опасным это могло быть? Она уничтожена. Вот насколько опасно.

— Что ж, если у тебя все в порядке, я пожелаю доброй ночи, — сказал Шон. Он жил в чудесной маленькой квартирке над гаражом. Хопкинс сам проследил за ремонтом там, хотя никогда бы в этом не признался.

— Да, все отлично, спасибо. Поспи хоть чуть-чуть. — Фиона положила руку ему на предплечье, когда он собрался уходить. — Шон? Не знаю, что бы я без тебя делала. Да, понимаю, что говорю тебе об этом недостаточно часто. Спасибо.

На его бледном лице под россыпью веснушек на щеках медленно проступили розовые пятна.

— Ты же не… я имею в виду… я просто… мы…

Бесстрастный голос Хопкинса прозвучал от дверного проема в прачечной:

— Он хочет сказать «Не за что». Правда, Шон?

— Точно! — ответил Шон, несколько повысив голос. — Пошел-ка я в кровать. Да — спать. Просто спать. В кровать.

Фиона изумленно смотрела, как лицо Шона приобретает необычный сливово-пурпурный оттенок, прежде чем он, издав причудливый визгливый звук прямо побежал по лестнице в квартиру.

Когда дверь за ним захлопнулась, Фиона подняла свою сумку, закрыла дверь машины и повернулась к Хопкинсу.

— Что, черт возьми, только что произошло?

— Со своих пятнадцати лет этот молодой человек уверен, что звезды и луна светят для вас одной. Разве вы не задумывались, что его щенячье восхищение и героическое поклонение в какой-то момент обязательно превратятся во что-то большее?

Фиона моргнула, пытаясь заставить уставший мозг понять, что только что сказал дворецкий.

— Он… эээ… Да нет же. Он влюбился? В меня? Я для него слишком стара.

— Да, вы старше — на целых пять лет. Просто древняя старуха. И да, как вы и сказали — он влюбился. Безответно. Поразительно сильное чувство. Но вы не переживайте, это пройдет. И, возможно, даже раньше, чем позже, принимая во внимание, насколько симпатичная племянница у нашей экономки, — сказал Хопкинс, делая шаг вперед, чтобы забрать ее сумку.

Фиона, подумав, что у нее и так проблем за одну ночь по горло, предпочла мысли о последней отложить. Куда-нибудь подальше. Возможно, на ближайшие лет десять или, как минимум, следующие несколько месяцев, которые потребуются Шону, чтобы перерасти эту влюбленность или сменить объект привязанности на племянницу экономки.

— Симпатичная пижамка, — сказала она, выдавив улыбку. На Хопкинсе все еще были безупречно отутюженные пиджак, рубашка и брюки. — Ты и спишь в этом костюме?

Тень легла на его лицо, возможно, из-за ее жалких попыток заставить голос звучать беспечно.

— Что ж. Как все прошло на самом деле?

— Могло быть лучше, — признала Фиона. — У нас небольшие проблемы.

Глаза Хопкинса сузились, но она отрицательно покачала головой.

— Наверху. В моем офисе.

— Понятно. Значит большие проблемы. — Больше он ничего не сказал, первым двинувшись в дом.

— О, мой дорогой Хопкинс. Ты даже себе не представляешь. — Пока Фиона шла за ним по дому и вверх по широкой лестнице в свой офис на третьем этаже, ей хотелось смеяться, но она сжимала губы, чтобы смех не вырвался наружу. Она боялась, что стоит ей начать смеяться, и то дикое чувство, струившееся в крови, выльется в истерику. А для леди недопустимо поддаваться истерике. Ее дедушка говорил это достаточно часто, обычно угрожающе размахивая тростью и пугая слуг. Странно, однако, он никогда не упоминал, что для леди недопустимо отправиться в тюрьму до конца жизни. Как раз сейчас подобный урок мог бы пригодиться.

Пока она с трудом поднималась по лестнице, мысли ее снова вернулись к тому таинственному мужчине. Что бы он там ни затевал, девушку не оставляла надежда — абсолютно не подвластная логике — что он в безопасности.

— Нам придется когда-нибудь сюда что-то повесить, знаете ли. — Хопкинс указал на пустое место на стене, где раньше портрет дедушки гордо царил над этой лестничной клеткой.

Когда Фиона была маленькой, ей всегда казалось, что глаза на портрете следят за ней. По правде сказать, теперь, когда она стала взрослой, это ощущение так ее и не оставило. Именно поэтому Фиона, в конце концов, попросила снять этот портрет — под предлогом чистки. Казалось неправильным говорить слугам, что картина ее «пугает до чертиков», как сказал бы Деклан. Леди подобное не пристало. Теперь задрапированный портрет стоял на чердаке, откуда мертвые нарисованные глаза деда не могли более наблюдать за ними. Фиона была совсем не против, чтобы там картина и осталась навсегда.

— Что-нибудь с маленькими котятами и бабочками, возможно, и мотивационный девиз типа «Держись, милашка». — Продолжил Хопкинс, голос его звучал холоднее, чем всегда.

Она рассмеялась и оступилась, чуть не пропустив ступеньку.

— О чем, черт побери, ты толкуешь?

— Просто проверяю, слушаете ли вы вообще. И все-таки повесить сюда что-нибудь нужно. Пустое место слишком бросается в глаза и вызывает вопросы. Может, еще какого-нибудь покойного члена семьи, с чуть менее мрачным выражением лица?

Фиона вздрогнула.

— Маловероятно. Как насчет тебя, Хопкинс? Закажем твой портрет. Можешь даже надеть пижаму с овечками.

Он очень не по-дворецки фыркнул, когда поднялся на нужный этаж.

— Ну да. Я прямо сейчас внесу это в свой ежедневник. Как насчет варианта — после дождичка в четверг?

Фиона догнала Хопкинса и положила ладонь на его предплечье.

— Тебе я расскажу все, но позже. А что касается Деклана, я собираюсь… скажем, немножко приуменьшить проблемы при рассказе.

Он остановился и молча пристально смотрел на нее несколько мгновений, а потом склонил голову.

— Как скажете. Он никогда не уедет в университет, если будет думать, что старшая сестра в опасности. Знаете ли, он очень хочет вас защитить.

— Не он один, — сказала Фиона, неожиданно улыбнувшись.

Она, было, двинулась вперед, но в этот раз Хопкинс поймал ее за руку:

— Вы в опасности?

Фиона прикусила губу, задумавшись над ответом. В конце концов решила сказать правду — правду всегда проще запомнить.

— Может быть. В этот раз действительно все возможно.

Дверь последней комнаты с правой стороны уютно освещенного коридора открылась, и ее брат высунул голову. Его волосы стояли торчком — верный признак того, что Деклан всю ночь просидел за своими любимыми компьютерами. И тут он внезапно разразился целым роем взволнованных вопросов.

— С ума сойти, ты была так близка к провалу. Это ты вызвала тревогу? Охранники толпились в комнате еще долго после твоего ухода. А кто такой этот парень на полу? Куда он делся? Они перевели все камеры и компьютеры в режим экстренной изоляции сразу после произошедшего, так что меня вышвырнуло, и, Фи, я думаю, они знают, что я там был. Среди них есть профессионал высшего класса. Это должен быть кто-то действительно — действительно — очень крутой, чтобы узнать, что я там был, и выяснить, что это на самом деле был именно я, понимаешь? Не то, чтобы я задавался, но это правда. А что ты думаешь о «Сирене»? Тебе удалось хорошенько ее рассмотреть? Она просто роскошна. Но мне все время охранники мешали, когда я пытался…

Фионе, пораженной уже просто количеством услышанного, наконец, удалось его прервать.

— Что я тебе говорила про кофеин после полуночи? Помедленнее, дай я пройду в комнату, и мы все обсудим. Мне совсем не нравится идея разговаривать об этом в прихожей.

Не то чтобы в прихожей был кто-то, кроме нее и Деклана, для тех несколько слуг, которые не возвращались домой на ночь, было отведено отдельное крыло, но осторожность никогда не повредит. Она сделала шаг по направлению к офису, совмещенному с компьютерным залом, о котором привыкла думать, как о личном мозговом центре брата, но в этот раз Хопкинс крепко схватил ее за руку, словно заковав в чугунные наручники.

Фиона подняла взгляд на дворецкого, но вопрос умер на ее губах при виде пламени, горевшего в его глазах и почти вырывавшегося наружу.

— Там был какой-то парень? — спросил он, очень четко выговаривая каждое слово, что не предвещало ничего хорошего — Парень на полу?

— Внутри. Давайте уже уйдем из прихожей, и я все расскажу, — повторила она. — Но позвольте сразу вас предупредить — вам это вряд ли понравится.

Кристоф открыл глаза в кромешной темноте, и на мгновение, на пару секунд в состоянии между сознательным и бессознательным, его охватил ужас. «Пожалуйста — не нужно снова, не сейчас, не ящик, я буду хорошим, пожалуйста, не нужно». Однако, прежде чем он успел ударить кулаком по какой-то жесткой поверхности, на которой лежал, или выразить свой страх диким воплем в пугающую темноту, на него снизошло понимание. Реальность обрушилась с силой управляемой луной волны, вздымавшейся у его головы высоким гребнем.

Он был в безопасности в багажнике машины — машины ниндзя. Автомобиль больше не двигался, так что можно надеяться, что они приехали к ее дому, базе или штабу. Если, конечно, они не украли эту машину, а затем не выбросили снова — на свалку. В этом случае Кристоф попал. В который раз.

Забавно, но атлантиец не задумывался, что машина может быть краденой, до настоящего момента, а теперь уже поздно. Он гораздо лучше соображал, когда не был накачан наркотиками и не преследовал одетую в шелк ниндзя. Кристоф закрыл глаза и заставил сердце биться медленнее.

Спокойно. «Сирена». Он один из элитных воинов Посейдона, а не тот маленький мальчик. Никогда больше он не будет тем жалким, беззащитным мальчиком.

Еще он чувствовал себя сильнее. Сон, должно быть, помог вывести из организма остатки наркотика и подзарядил магию атлантийцев, которую этой ночью Кристоф использовал слишком часто.

Вытянув руки, он ощупал те места, где обычно устанавливали открывающий механизм. Вэн, энтузиаст-автолюбитель, рассказал им все о таких устройствах после того, как Кристоф однажды хотел запихать в багажник одной из машин Вэна оборотня, не желавшего сотрудничать. На новых моделях, как сказал Вэн, обычно стоят спусковые рычаги — они предусмотрены для детей, которые случайно могут запереться в багажнике.

Случайно. Запереть себя в багажнике. Сами слова насмехались над ним, над его беспомощностью — все те годы назад. Тогда не было никаких багажников, только сундуки — большие, деревянные. Тогда машины были частью очень отдаленного будущего.

Нет. Совсем не случайно. Они запирали перепуганного маленького мальчика в этом сундуке. Они называли его порождением дьявола. Бесконечные часы взаперти, но то, что происходило позже, было еще хуже.

Нет. Кристоф помотал головой и глубоко вдохнул, чтобы избавиться от воспоминаний. Дрожащими пальцами нашел спусковой рычаг и замер, внимательно прислушиваясь, нет ли поблизости того, кто мог бы удивиться, увидев мужчину вылезающим из багажника машины. Иногда сюрпризы включали в себя ружья, стрелявшие в его голову. Или еще хуже — то, что под сюрпризом понимали вампиры.

Он ненавидел сюрпризы.

Ничего не было слышно. И звуков дороги тоже не было, так что машина стояла в гараже или на крытой парковке — или, возможно, он проспал так долго, что автомобиль успел выехать далеко за пределы оживленных улиц Лондона. Кристоф не мог быть в этом уверен, но все же ему казалось, что последний вариант маловероятен. Он отдыхал не так уж долго.

— Что ж, хватит уже откладывать, — прошептал воин в темноту, просто чтобы услышать звук голоса, пусть даже своего собственного. Подобный метод помогал ему в прошлом. Не то чтобы ему теперь требовалась какая-то помощь. Темнота была всего лишь темнотой. А багажник служил для хранения чего-либо — не тюрьмой.

И почти наверняка поблизости от места, где он находился в данный момент, не было экзорцистов.

Эта мысль вытащила его из воспоминаний, и, глубоко вдохнув, он нажал на спусковой рычаг. Багажник мягко открылся — абсолютно беззвучно, и Кристоф тут же сел и осмотрелся по сторонам, держа кинжал наготове. Верхнего освещения, установленного на минимальную мощность, было достаточно для атлантийца, чтобы убедиться, что гараж — а это совершенно очевидно был именно он — все же пуст. Он вылез из машины и обернулся, чтобы взглянуть на другую половину помещения и проверить, не скрывается ли в плохо освещенных углах какая-либо опасность.

Ничего. Инструменты, верстак, еще одна машина и два очень сексуальных мотоцикла — вот и все, что находилось в этом чистом и прибранном пространстве, пахнувшем бензином, маслом, полировкой. И где-то еще среди этих запахов витал призрачный слабый аромат жасмина. Ее аромат. Кто-то отлично присматривал за этим гаражом, а такой уход не отличает убежища отчаянных преступников. Это было похоже на пристройку к чьему-то дому.

Ее дому?

Есть только один способ это выяснить. Кристоф закрыл багажник и направился к двери, расположенной в дальнем углу. Время узнать, кто же такая Алый Ниндзя в домашней обстановке.