Притворщица (СИ)

Глава 41

Поездка в открытом ландо вкупе со свежим морским ветерком внесли свои коррективы в причёску Рончейи. Шон с растущим раздражением подметил и лёгкую взъерошенность локонов, и нежный румянец, и оживлённый вид — последний был навеян приятными финансовыми перспективами, что сулили последние наработки девушки, но чувствующий себя обманутым, муж тут же сделал свои выводы по этому поводу.

— Чем занималась сегодня? — чуть резче, чем намеревался, начал разговор мужчина.

— Делами, — Рони хотела поскорее переодеться в более удобное домашнее платье, устав соответствовать пафосу дорого ресторана, а потому ответила односложно и попыталась проскользнуть в свою спальню.

Девушка удивилась, обнаружив, что муж проследовал за ней. Раньше он даже не ступал на как будто запретную территорию её личных покоев.

— Я хочу переодеться, — растерянно застыла Рончейя, пытаясь понять, что изменилось за последние часы.

Ещё утром Шон был привычно спокоен и благодушен, а сейчас во всей его позе читалось напряжение и… злость? Да нет, ей просто показалось! Ведь даже отъявленные проказники, младшие братья, не могли вывести из себя казавшегося надёжной скалой мужчину, загородившего своей высокой широкоплечестью осколок её былой семьи от житейских невзгод. И вот теперь скала грозит обрушиться на неё…

— Что случилось? — отмерла наконец девушка.

— Я бы тоже хотел узнать, что сегодня случилось! — приблизился ещё на пару шагов к жене Ладишон. — Сама расскажешь? Или?..

— О чём я должна рассказать? — всё ещё недоумевала Рони, невольно отшатнувшись от нависающего над ней мужчины.

— Понятно! То есть для тебя такие мелочи не стоят того, чтобы о них упоминать?

— Да в чём дело?! — попыталась немного отодвинуться девушка, но упёрлась спиной в один из столбиков, поддерживающих лёгкий балдахин над её кроватью.

— Рассказывай! — рявкнул Шон, потеряв последнее терпение. — Чем ты сегодня занималась, куда ходила, с кем встречалась?!

— Это что, ревность?! — не выдержала давления Рончейя, тоже заводясь, будто заражаясь горячностью мужа. — То есть ты за мной следишь?

Она хотела добавить: “Вместо того, чтобы как-то иначе проявить мужской интерес”, но промолчала, слишком стыдно было признаваться в своей слабости. Ведь он непременно поймёт, что именно такого интереса с его стороны ей и не хватает уже давно.

— Да за тобой и следить не нужно! — вспыхнул Ладишон. — Вы совершенно не скрываетесь!

— И что же нам нужно скрывать? — Рони закусила нижную губу, пытаясь не расплакаться, обиженная беспочвенными подозрениями.

— Ах, ты считаешь, что встречи с любовником скрывать не нужно? Я, конечно, удобный муж, но не до такой же степени!

— И с чего ты взял, что так уж удобен?! — опять разозлилась девушка, имея в виду странный брак, где супруги будто и не были мужчиной и женщиной, где даже не пахло хотя бы нежностью и лаской, не говоря уж о страсти.

— Ну, хотя бы тем удобен, что не пошёл тут же в ваш номер со скандалом и дракой!

— Да лучше бы пошёл! — сверкнула глазами раскрасневшаяся Рончейя.

— А, точно, ты же не против нескольких партнёров! — Шон тут же пожалел о сгоряча вылетевших словах, но было поздно — хлёсткая пощёчина не заставила себя ждать.

— Если ты такого мнения обо мне, зачем мы вообще поженились?!

— …! — что-то неразборчиво пробормотал Ладишон и резко рванул платье с плеч Рончейи.

Не успела она испугаться, как мужчина уже толкнул её на постель, задирая подол. Летние тоненькие панталончики, коротенькие и хлипкие, жалкими обрывками улетели куда-то в сторону. Охваченная страхом девушка попыталась отползти чуть дальше от края, не зная, чего ожидать от нового и незнакомого Шона. Неужели во всех мужчинах живёт это страшное чудовище, требующее жертв, безжалостное и голодное?

За те мгновения, что Рони отодвигалась, муж уже избавился от одежды, не пощадив и её: пуговицы испуганной дробью простучали по каменному полу, рубашка с почти оторванным воротником повисла на краю столика. Неумелый побег не удался, Ладишон накрыл своим большим и тяжелым телом девушку, нависая над ней.

Зажмурившись, Рончейя приготовилась к боли, к тому, что такая ожидаемая ею близость окажется страшным сном, где снова прозвучит то неприятное слово, что уже практически отпустило её… Но почувствовала, как закрытых глаз коснулись теплые мягкие губы, спускающиеся в цепочке поцелуев к шее, от которой уже откинули шершавой ладонью её распушившиеся локоны.

Напряжённое тело девушки расслаблялось с каждым новым касанием мужских губ и рук, совместно освобождавших её от остатков платья, следующих вслед за сползающей тканью вниз, по груди с заострившимися сосками, по чуть дрогнувшему плоскому животику, по бёдрам… А потом волна приятных прикосновений, откатившаяся морским прибоем, начала накатывать снова, поднимаясь теперь вверх, но уже медленнее и осторожнее.

Пальцы и губы неотвратимо двигались от колен по бёдрам, разведённым твёрдой мужской рукой, медленно приближаясь к лону, куда потеплевшим комком скатились все страхи Рончейи, превратившись в нетерпеливое ожидание, заставлявшее вздрагивать с тихими стонами. Горячий язык, коснувшийся набухших складочек, быстро нашёл заветный бугорок, от чего девушка вскрикнула и тут же прикрыла рот маленьким кулачком, выгибаясь навстречу губам… и пальцам, что вторглись в готовую к проникновению влажную глубину.

Рони так долго желала этого, так давно не была с мужчиной, так завелась во время ссоры, что неожиданно для себя получила разрядку уже через несколько толчков. Обмякшую после пережитого удовольствия девушку снова накрыло мужское тело, толкаясь горячим и твёрдым естеством в ещё подрагивающее лоно.

Ладишон, растерявший всю злость и обиду, забывший про ревность, наслаждался медленным проникновением, заполняя большой напряжённой плотью шелковистую тёплую пустоту, будто ждущую этой заполненности, этого проникновения. Он вглядывался в любимое лицо с искусанными губами, изменившееся от страсти, порозовевшее. Румянец уже захватил и шею, и верхнюю часть груди девушки, выдавая её возбуждение. От чего раскинувшаяся под ним женщина казалась мужчине теперь особенно красивой, почти мучительно заставляя сжиматься сердце, почти причиняя боль той с трудом сдерживаемой любовью, что вызывала в нём.

Пытаясь избавиться от слишком сильных ощущений, Шон переключился к тому, что соединяло сейчас их с Рончейей, углубляя и ускоряя свои проникновения, вызывая этим всё более громкие женские стоны, постепенно переходящие во вскрики, только подхлёстывающие его, заставляющие двигаться ещё быстрее, ещё резче. Ещё, ещё, ещё…

Резкой молнией прокатилось удовольствие от затылка с почти вставшими дыбом волосами до кончиков пальцев на ногах, расслабившихся и потеплевших; выплеснулось в пульсирующее лоно обжигающим семенем; вырвалось сдавленным выдохом, похожим на стон. Ладишон почти упал на мягкую и податливую жену, обнимавшую его за шею, лишь в последний момент чуть напрягая руки и удерживая себя над ней, боясь раздавить хрупкую девушку.

Через долгие секунды та заворочалась, прижатая и почти распятая огромным мужским телом, всё ещё не открывая глаз. Шон почему-то решил, что Рончейе хочется поскорее освободиться от него, что она сейчас ненавидит его за случившееся…

— Прости! Это больше не повторится, — мужчина быстро поднялся с постели и натянул лишённые пуговиц брюки, придерживая их одной рукой.

Рони, счастливо расслабленную ещё пару мгновений назад, будто холодной водой окатили. Она решила, что муж просто решил наказать жену за встречу с Перкидом, наглядно показать, кто теперь хозяин, распоряжающийся её телом.

— Повторений не потребуется! — крикнула она в закаменевшую спину и проводила глазами уходящего мужчину.

Лишь через несколько минут, уже скрывшись в ванной, Рончейя позволила себе зарыдать, оплакивая свою странную любовь, совершенно не нужную мужу, как и она сама. Да лучше бы ничего между ними так и не случилось, тогда не было бы так мучительно вспоминать волшебные моменты, которых девушка до сих пор не испытывала с другими любовниками. Всё прежнее показалось пресным и бесцветным, померкнув перед короткой и простой по сути своей близостью с любимым мужчиной. Эх, если бы он только знал…

Нет уж, Рони не хотелось выглядеть выпрашивающей милостыню, унижаясь и заставляя мужа участвовать в том, чем ему заниматься ничуть не хотелось. Не зря же он несколько месяцев не касался её? Но зачем тогда женился? Проявил благородство, спас детей, а попутно и их старшую сестру, которой до сих пор брезговал?

Мучительные вопросы снова заполонили голову Рончейи, которая только-только перестала плакать, расслабившись в тёплой воде. Слёзы стекали по лицу, сердце разрывалось от чувств… А разум уже начинал искать выход.

“У оборотней совершенно точно приняты разводы, если пара не истинная. Надо узнать, есть ли такое и у людей. Не принято, но не значит, что невозможно!” — подумала девушка, почти решившаяся на расставание.

Примерно о том же думал и Ладишон: “Если я лишь мешаю ей, так зачем нам продолжать жить вместе? Дети? Так они уже большие почти. И в последнее время смотрят на меня настороженно. Им я тоже мешаю, похоже”.

Собравшееся за ужином семейство почти не нарушало тревожной тишины. Дети чутко отследили обострившееся напряжение между взрослыми и незаметно присматривались к сестре и её мужу, пытаясь понять, чего им теперь ожидать. То, что мужчина не злился, а просто выглядел расстроенным, немного успокоило Даера и Каера, давно научившихся распознавать первые признаки агрессии, часто накатывавшей на их отца и грозившей наказаниями. Минчейя хлопотала больше обычного, стараясь угодить всем и сразу, бегая то за добавкой для братьев, то за новым кувшином с напитком для взрослых, то унося опустевшие тарелки…

— Мини, солнышко, присядь с нами, — мягко попросила Рончейя, уже взявшая себя в руки и всё решившая.

— Да мне не сложно! — робко улыбнулась младшая в ответ.

— Тогда пора и Каеру с Даером тебе помочь, они тоже уже поели, — Рони не стала давить на сестру.

Дети унесли со стола всю посуду, занявшись её мытьем, а взрослые так и продолжали молча сидеть, стараясь не касаться друг друга взглядами.

— Нам надо пожить врозь! — Ладишон решился высказаться наконец.

— Нам надо разойтись! — одновременно с ним произнесла Рончейя.

Напряжение, пропитывающее маленькую столовую с самого начала ужина, сменилось удивлением. Оба приготовились к долгим спорам, возражениям, объяснениям… и были не готовы к тому, что и второй супруг проявит редкое даже для давно живущих вместе пар единодушие.

— Мы только мучаем друг друга, — прервала затянувшееся молчание девушка.

— Согласен, это какое-то мучение, — кивнул мужчина. — Но я буду помогать с детьми, не брошу вас.

— Спасибо, — искренняя и немного грустная улыбка осветила хмурое весь вечер лицо Рони.

— Дом уже достроен…

— Да, тебе теперь есть, куда съехать.

— Нет, я имел в виду, что мне и тут, у Мерлината места хватит. А вас много, и ты тут надолго. Дом ваш! — запротестовал Ладишон.

— Но это же твой дом, — растерялась Рончейя.

— Я строил его для вас. Да и… Наверное, я тут не задержусь. Пообещал, конечно, ректору, что возглавлю факультет боевиков… — задумчиво вертел в руках почти пустой бокал мужчина. — Первый год, так и быть, налажу тут всё, а за это время подыщем другую кандидатуру на моё место.

— Но зачем? Это тут при чём? — расстроилась девушка, надеявшаяся хоть иногда встречаться с любимым мужчиной, пусть и в Академии, как коллеги.

— Так будет лучше! — отрезал тот и встал из-за стола, скрипнув отодвинутым стулом по ни в чём не виноватому полу.

“Я так противна собственному мужу, что ему просто не терпится сбежать подальше!” — горько улыбнулась вслед уходящему Ладишону его пока ещё жена.