Радуга счастья

Глава 1

Энни Рид нажала на тормоза.

— Черт!

Перед ней волнующейся красновато-коричневой стеной стояло стадо коров и перегораживало проселочную дорогу, вьющуюся по обширным пастбищам Аризоны.

— Ах вы, бифштексы ходячие! — вырвалось у Энни. Как повар-профессионал, она с ходу могла перечислить по крайней мере дюжину способов приготовления блюд из этих упрямых тварей, но не имела ни малейшего понятия о том, как согнать их с дороги.

На своем веку Энни довелось пережить калифорнийское землетрясение, пожар, потоп и одного шеф-повара с тяжелым характером. И всегда она смело смотрела в глаза опасности, но не сейчас. Стадо коров на дороге — это беспощадный удар судьбы!

Животные окружали машину, продолжая пощипывать траву под безмятежно голубым небом.

Энни бросила взгляд на наручные часики и нервно сглотнула. Собеседование должно было начаться через пятнадцать минут. Вся ее дальнейшая карьера, возможно, зависела от того, получит ли она эту работу.

Неожиданно одна из коров пошла через дорогу и вдруг встала прямо перед машиной, помахивая хвостом, который с тихим шуршанием задевал одну из фар. Челюсти животного медленно пережевывали пучок листьев и стеблей, а широко открытые карие глаза на белой пыльной морде смотрели на девушку настороженно.

— Пошла прочь! — крикнула Энни в открытое окно.

В ответ раздалось негромкое фырканье.

Решив во что бы то ни стало пробиться сквозь этот живой забор, Энни вылезла из машины. Воздух пустыни пахнул на нее ароматом шалфея. Высокие каблуки заскользили на мелких камешках, и девушка чуть не потеряла равновесие. Теперь между ней и коровами не было стальной преграды в виде корпуса автомобиля, и стало очевидно, насколько она уязвима. А что, если какой-нибудь корове вздумается напасть? Успеет ли она нырнуть обратно в машину, спасаясь от рогов? Энни нахмурилась. Была не была, придется рискнуть.

Выпрямившись, девушка набрала в грудь побольше воздуха и хлопнула в ладоши.

— Кыш! Кыш! Пошли отсюда!

Бесполезно. Коровы уткнулись мордами в заросли дикой горчицы.

Энни взмахнула руками и попробовала снова:

— Марш домой! А не то сейчас превратитесь у меня в гамбургеры!

Никакой реакции.

Передернувшись от омерзения, Энни снова забралась в машину и нажала на сигнал. Пронзительный звук клаксона нарушил идиллию. Коровы, испуганно взревывая и поднимая копытами облако удушающей пыли, двинулись вдоль дороги.

— Вот и молодцы!

Прошла целая минута. Но вместо того чтобы сойти на обочину, коровы постепенно замедлили шаг и остановились.

— Ах нет же! — Энни стукнула кулаком по рулю. — Так вы все равно мешаете мне проехать!

Вдруг мимо машины на вороной лошади промчался ковбой. Склонившись в седле так, что мышцы 6 спины едва не рвали ткань джинсовой рубахи, он заставил своего скакуна приблизиться к стаду. Всадник обскакал кругом метавшихся в панике животных, добрался до вожака и повернул буйное стадо к воротам ограды, тянувшейся параллельно дороге.

После того как ворота были закрыты, широкоплечий всадник, сжав губы неулыбчивого рта, ударил пятками бока своей лошади и рысью двинулся к опешившей Энни. Тень от коричневой широкополой шляпы скрывала черты его лица, но девушке достаточно было взглянуть на то, как напряженно он держится, чтобы понять — всадник очень сердит.

Энни вся вжалась в сиденье.

Судорожно соображая, как разрядить ситуацию, она заставила себя весело улыбнуться и высунулась в окно.

— Вы блестяще справились! Большое спасибо!

Ковбой остановил взбудораженную лошадь перед автомобилем.

— Идиотка! Хочешь столпотворение тут устроить? — ответил он тихо и сердито.

— Но…

— Скот нельзя путать — он может покалечиться. Коровы могут ноги себе переломать, могут упасть, затоптать друг друга. — Одна его рука сжалась в кулак. — Или, может, на это и был расчет?

— Нет, нет. Извините, пожалуйста. Но они такие крупные, что я больше думала о том, как бы они меня не покалечили.

Энни с трудом сдерживала раздражение и в то же время не могла отвести восхищенного взгляда от его ладных, длинных, мускулистых ног в потертых джинсах. О том, что этот человек всю жизнь занимался тяжелым физическим трудом, свидетельствовали и широкие плечи, распиравшие джинсовую рубаху, всю в пятнах пыли и пота.

Лошадь, перебирая ногами, сделала несколько шагов в сторону. Ковбой потрепал животное по атласной шее, затем снял шляпу и, все еще сердито глядя на Энни, провел длинными пальцами по каштановым волосам. При ослепительном свете солнца выяснилось, что у ковбоя такие же каштановые брови вразлет, зеленые глаза, гордый нос с небольшой горбинкой и твердо сжатый рот.

— Городская, — отрывисто констатировал он.

Уязвленная этим утверждением, Энни сердито спросила:

— Да кто вы такой, чтобы меня отчитывать? И вообще, я ведь извинилась. А дорога общая, не вам одному принадлежит.

— Нет, дорога принадлежит одному мне. И вы, черт возьми, едва не подавили коров, которые тоже принадлежат одному мне. Вы находитесь на моей земле. И это мой скот.

— Но откуда мне было знать?! На дороге не было никакого знака, и ворота уже были открыты.

— Наверное, кто-то из Расселовых пижонов решил срезать путь в город и, разумеется, не удосужился потом закрыть за собой ворота.

Энни кашлянула и, сдерживая гнев и досаду, сказала:

— Если вы объясните мне, как проехать к ранчо Санрайз-Пикс, я немедленно покину ваши владения.

— Мне следовало сразу догадаться, что вы направляетесь к Бену Расселу, — холодно заметил ковбой. — Таким девушкам там самое место. На настоящем скотоводческом ранчо им делать нечего.

Энни одарила незнакомца свирепым взглядом.

— Надеюсь, что так. Меня там ждут.

— Тоже, значит, пижонка? — Нахлобучив шляпу, мужчина скрестил могучие руки, отпустил поводья и наклонился вперед, словно стараясь разглядеть ее получше сквозь открытое окно машины.

Почувствовав на себе пристальный, недобрый взгляд, девушка невольно вздрогнула.

— Это уж мое дело! Просто объясните мне, пожалуйста, дорогу, и я уеду.

Ковбой продолжал рассматривать Энни еще одно долгое мгновение.

— Свернете налево на развилке сразу после зарослей фоукерии.

— После зарослей фоукерии… А что это такое, фоукерия?

— Вам это растение, вероятно, покажется кактусом. Такие высокие тростинки с колючками, маленькими зелеными листочками и красными цветами.

— Спасибо, мистер?..

Он проигнорировал ее попытку узнать его имя, только рубанул в воздухе ладонью:

— И не включайте больше ваш чертов сигнал, пока находитесь вблизи моих коров.

Развернулся и ускакал прочь.

— Добро пожаловать в гостеприимную Аризону, — пробормотала Энни себе под нос.

Чуть позже Энни почувствовала легкий укол совести. Ведь скот для ковбоя был средством заработать на жизнь. А вдруг она действительно нанесла вред какой-нибудь из коров?

Она вела машину по разбитой дороге, стараясь объезжать самые большие камни, и думала о своей реакции на это происшествие. Ей страшно было признаться даже себе самой, что встреча потрясла ее.

«Прекрати сейчас же, — строго сказала она себе. — Предстоящее собеседование для тебя гораздо важнее какого-то обидчивого ковбоя с его скоропалительными выводами».

Десятью минутами позже Энни оказалась лицом к лицу с другим ковбоем — предположительно ее будущим работодателем, — который сидел за заваленным бумагами письменным столом. В отличие от первого этот был облачен в нарядную и дорогую рубашку, тщательно отутюженную и украшенную цветистой вышивкой. На мужчине были темные брюки, также хорошо выглаженные и дорогие. От этого дородного скотовода веяло властолюбием и деспотизмом, что не могла скрыть его приветливая улыбка.

— Я Энни Рид, по поводу места, которое вы мне предложили.

— Я предложил вам место? Ну, этот вопрос еще окончательно не решен.

Огонек интереса, вспыхнувший было в глазах ковбоя при появлении Энни, потух.

Ладони девушки стали влажными. Усилием воли она заставила свой голос звучать спокойно:

— Мистер Рассел, по телефону вы сказали, что я могу получить место повара на вашем ранчо.

— Ну зачем же сразу сердиться. — Развалившись в кожаном кресле, он принялся читать ее короткое резюме.

В конторе, обитой панелями из сосны, было тихо. Энни совладала со смятением, царившим в ее душе, и стала прислушиваться к звукам, доносившимся снаружи: к обрывкам разговоров, смеху, негромкому стуку копыт лошадей.

Закончив чтение, мистер Рассел поднял глаза от бумаг и покровительственно улыбнулся:

— Ну, милая барышня, читать тут особенно нечего.

Он бросил бумаги на стол и резко выпрямился в кресле. Теперь ковбой не улыбался.

— Что ж, попробуйте произвести на меня впечатление. Ранчо Санрайз-Пикс пользуется международной известностью — мы должны поддерживать репутацию.

Энни выпрямилась, пытаясь ничем не обнаружить своего отчаяния. «Никогда нельзя показывать своего волнения», — подумала она и напустила на себя самоуверенный вид.

— Ну, для начала — я выпускница Американского института кулинарии в Сент-Хелене, штат Калифорния.

— Что-нибудь еще?

Она глубоко вздохнула:

— Я работала помощником повара-кондитера и специалиста по сладким блюдам в течение нескольких месяцев, еще когда посещала занятия.

— Почему его имени нет в рекомендательном письме?

Энни вспомнила, в какую ярость пришел повар Франко, когда обнаружил, что она собирала булочки, печенье и пирожки и раздавала их людям в мотеле-общежитии, где жила. Владелец ресторана разрешил ей забирать излишки. Несмотря на это, Франко уволил ее.

— Мне не хотелось беспокоить его. — Врожденная честность заставила добавить: — Однажды мы с ним повздорили.

— То, что вы, милочка, помогали изготовлять сладкие блюда, вряд ли доказывает, что вы достойны занять место шеф-повара по блюдам для гурманов и удовлетворить вкусы наших весьма искушенных клиентов.

— Я выпускница института кулинарии, — повторила она. — И владею навыками изготовления блюд самой разнообразной кухни. — Она сжала одной рукой другую, чтобы скрыть их дрожь. — До поступления я, в соответствии с требованиями института, проработала год. Моя работа в качестве повара и хлебопека в ресторане «Дейли брэд» была признана удовлетворительной и зачтена архивариусом-регистратором. В общем и целом, я обладаю достаточно высокой квалификацией.

— Не для моего ранчо. Если вы так уж настроились быть поваром на ранчо-пансионате, так заводите свое собственное.

У нее перехватило дыхание, но она все-таки заставила себя проговорить немеющими губами:

— Это означает, что работу я не получу?

Рассел встал и, обойдя стол, приблизился к ней. Его довольно привлекательное лицо расплылось в улыбке:

— Прости, милочка. Хоть ты, конечно, и прехорошенькая кобылка, но нанять тебя в качестве шеф-повара я не могу.

Он присел на край стола.

— Однако ты девушка смышленая. И можешь прекрасно устроиться здесь в другом качестве. Хочешь стать моей личной ассистенткой? Это неплохие деньги плюс масса развлечений и апартаменты в моем крыле дома. — Он протянул руку и широким пальцем с наманикюренным ногтем коснулся ее щеки. — Я буду хорошо с тобой обращаться. Так что ты на это скажешь?

— Спасибо, но мне это не подходит.

Держась очень прямо, она поднялась со стула и взяла свое резюме. Омерзение разливалось в ней, как желчь, жгло внутренности, как огонь. Она не вынесла бы еще и одной минуты рядом с Расселом.

Ковбой загородил ей дорогу. Лицо его вдруг стало очень неприятным.

— Подумай о моем предложении. Работу найти не так-то просто.

Она посмотрела ему прямо в глаза и, стараясь, чтобы лицо ее выражало только хладнокровие и ледяное спокойствие, ответила:

— Нет.

Пожав плечами, он вернулся к компьютеру.

Энни схватила свои документы и твердым шагом вышла из конторы.

Час спустя она снова остановилась в маленьком городишке, который рано утром проезжала по пути на ранчо Санрайз-Пикс. Сейчас она сидела за столиком в кафе под названием «Кофи кап». Энни забилась в угол оранжевого винилового сиденья, высокая спинка которого отгораживала один столик от другого, образуя отдельные кабинки. Запахи лука, бургеров, жареной картошки наполняли помещение, так же как запах моющего средства с ароматом сосны и испарения смертельно опасного для жизни пойла, которое здешний повар изготовлял из кофе. Ситуация, в которой оказалась девушка, ее не радовала. Она здесь, в городишке Дриппинг-Спрингз, штат Аризона, до дома девять часов езды, в кармане ни гроша, все кредитные карточки закончились, на носке колготок дырка… В этой жалкой забегаловке приходится пить густые помои под названием кофе.

Энни отхлебнула из чашки и с трудом удержалась, чтобы сразу же не выплюнуть его. Наверняка какая-нибудь закусанная мухами корова отдала бы полкопыта и одно ухо за возможность использовать эту жидкость в качестве средства от насекомых.

Привычная суета маленького кафе напомнила ей школьные годы, время, когда она после занятий работала в кафе «У Пита». Интересно, не нужна ли им здесь повариха или официантка?

— Подлить горяченького, дорогуша?

И горячий кофе полился в ее чашку. Наливала напиток веселая официантка в буром и местами прожженном форменном халате некогда оранжевого цвета. К груди ее была пришпилена карточка с именем «Верна».

— Спасибо, Верна. — Энни собрала последние силы и улыбнулась.

— А может, пирога? — И прежде чем девушка успела ответить, Верна добавила: — Гас особенно гордится своей выпечкой. К нам со всей округи съезжаются специально отведать яблочного пирога.

Несмотря на то, что Энни довелось мельком увидеть этого Гаса — в грязном переднике, с волосатыми лапами и потной физиономией, — она ощутила при словах официантки такой приступ голода, что заурчало в животе. И тем не менее отрицательно покачала головой. При нынешнем финансовом положении она могла позволить себе только кофе.

— Спасибо, не надо.

— Что-то случилось? — спросила официантка тихонько. — Почему такой грустный вид? Молодой человек бросил?

— Дело не в этом. Просто я, честно говоря, практически на мели. Кстати, вам здесь еще одна пара рабочих рук не нужна?

Верна с сожалением покачала головой:

— Извини, нет. — Она наполнила доверху керамическую чашку с толстыми стенками. — Прибереги свои денежки. Пей себе кофе и сиди тут сколько душе угодно.

— Еще несколько минут. Мне надо сообразить, где сегодня устроиться переночевать. — Энни живо представила себе, как спит в своей машине на обочине дороги, а вокруг бегают койоты. — Я приехала сюда, рассчитывая получить место шеф-повара на ранчо Санрайз-Пикс.

— Это у Бена Рассела. — Верна скривилась. — Это ранчо принадлежало его папаше, еще когда Санрайз-Пикс было нормальным скотоводческим хозяйством.

— А вы Рассела хорошо знаете?

— С пеленок.

Вертя в пальцах бумажную салфетку, Энни рассеянно смотрела в окно на мирный городской пейзаж и раздумывала, что же ей делать дальше. По дощатым тротуарам неспешно прогуливались горожане. Она перевела взгляд на высокие, поросшие лесом горы, окружавшие городок с трех сторон. Наверное, в таком красивом месте приятно жить.

Верна подошла к ее столику. В руках у нее была тарелка супа и две булочки.

— Это вон Кэппи заказал, а потом передумал, сказал, возьмет чили. — Она кивком указала на пожилого бородатого ковбоя, сидевшего у стойки. — Что хорошей еде пропадать? Сделай одолжение, съешь это.

— Вы уверены, что это удобно? — Гордость Энни тщетно боролась с невыносимыми муками голода.

— Ешь.

И Верна пододвинула поближе к девушке блюдечко, на котором лежали две булочки и три кусочка масла.

Энни поблагодарила и принялась есть овощной суп на мясном бульоне.

— Как вкусно.

Официантка обернулась на звяканье колокольчика, висевшего в дверях.

— Ну, мне надо идти.

Послышались тяжелые шаги, затем мягкая спинка сиденья чуть толкнула ее в спину, и Энни поняла, что кто-то уселся прямо за ее спиной, в соседней кабинке.

Она смотрела на Верну, как та наливает кофе, относит кружку новому посетителю. Затем отрезает здоровенный кусок теплого яблочного пирога, зачерпывает порцию ванильного мороженого и несет все к соседнему столику, говоря:

— Неделю тебя не видела у нас, Джейк. Неужто Солти научился печь пироги?

— Как же, научился! Этот черт едва не уморил нас всех своей стряпней, — ответил низкий мужской голос.

Верна сочувственно вздохнула:

— Да уж, стряпает он так себе, это я всегда говорила. Так что случилось?

— Меня так рвало, просто наизнанку выворачивало. И всех ребят тоже. Док Паттерсон сказал, это пищевое отравление.

— Ах вы, бедолаги!

Энни услышала, как вилка звякнула о тарелку. Затем незнакомец добавил:

— Ребята точно бы с него за это шкуру спустили, только он смылся отсюда.

Голос смолк. Глиняная кружка с глухим стуком опустилась на пластиковую скатерть.

— А что ребята про него говорили, так это вовсе не для женских ушей.

— Кто же вам теперь готовит?

— Трэвис или я.

Сердце Энни забилось сильнее.

Мужчина тяжело вздохнул и сказал с нескрываемым отвращением:

— И если я не найду приличного повара, то все мои работнички просто разбегутся.

Вот он, шанс!

— Я согласна на эту работу, чуть ли не вскричала Энни.

Затем повернулась, встала коленями на сиденье и заглянула за высокую спинку.

Она увидела верхушку и поля сильно поношенного коричневого стетсона и широкие плечи.

Ответом на ее предложение было молчание.

Незнакомец медленно повернул голову, и холодные зеленые глаза посмотрели ей прямо в лицо.

Она нахмурилась и с отвращением воскликнула:

— Так это вы!