Глава 20

В голове у Бенца вертелись имена святых. Святая Сесилия. Святая Жанна д'Арк. Святая Мария Магдалена.

Все они разные. Каждую обессмертили на медальоне, который намеренно оставлялся на месте преступления. Зачем? Бенц размышлял над этим, пока его компьютер выдавал страницы информации на каждую из замученных женщин. В чем был смысл? Повернувшись на стуле он взял первую страницу о святой Сесилии, покровительнице музыкантов, поэтов и грешников. Он просмотрел ее жизнеописание, затем перешел к рассказу о ее смерти. Его нервы напряглись. Сесилия, или Цецилия, была приговорена к смерти за нежелание отречься от христианской веры. Она должна была умереть от удушья в своей ванной комнате от дыма из печи, а когда это не сработало, ее пытались обезглавить тремя ударами в шею, что также оказалось безуспешным, и после нападения она прожила еще несколько дней.

– Господи, – прошептал он, вспомнив о сходных моментах смерти женщины в районе Сент-Джон – задымленная ванная, и затем ее голову почти отделили от тела тремя ударами, в соответствии с рапортом патологоанатома и словами Оливии Бенчет. Сделавший это чокнутый ублюдок копировал наказание, назначенное святой Сесилии, – в своем видении Оливия слышала, как убийца шептал это имя.

По коже Бенца пробежал неприятный холодок. Он знал, что Жанна д'Арк умерла, сгорев у столба, и тело мисс Икс сильно обгорело, прежде чем оно было брошено возле статуи Жанны во Французском квартале.

А что там с Марией Магдаленой... – полной ясности не было. Он не располагал информацией о смерти Марии Магдалены, но точно знал, что она была грешницей – предположительно проституткой, – как и Кэти Адамс, которую нашли мертвой в ее квартире в Гарден-Дистрикт. Голова Кэти была выбрита, и присутствовал запах пачулей. Он прочитал жизнеописание Марии Магдалены, и, в соответствии с Евангелием от Луки, она вытерла ноги Христа своими волосами и помазала его благовониями.

Бенц снова почувствовал неприятный холодок. Не превратил ли убийца этот рассказ об Иисусе в нечто гротескное?

Зазвонил телефон. Это был патологоанатом.

– Данные стоматологической карточки Стефани Джейн Келлер полностью совпадают с данными осмотра ротовой полости жертвы, погибшей от пожара в районе Сент-Джон, – сказал он, хотя Бенц уже убедил себя что погибшая в пожаре женщина была подружкой Дастина Таунсенда.

– Вы уверены?

– На все сто. Несколько лет назад над ее зубами немало поработали. Я проверил с помощью рентгеновских лучей и поговорил с дантистом. Это она.

– Спасибо. – Бенц повесил трубку и постучал ручкой по блокноту, лежащему возле телефона. Он чувствовал тошноту. Ему доводилось видеть жестокие убийства – больше, чем ему бы хотелось, – но эти преступления были на редкость отвратительными и ужасными, с особым зверством осуществленными каким-то странным фанатиком. Священником? Конечно, нет.

– Так что думай, Бенц, думай. – Останови его, прежде чем он нанесет еще один удар.

Что общего было у этих трех женщин помимо того, что их всех убили странным образом?

По-видимому, им всем было меньше тридцати. Две из трех были белыми, хотя в крови Кэти Адамс смешалось несколько рас. Убийца проигнорировал расовые различия, что было странно. Но такое бывало. Он сделал пометку.

Хорошо, что еще?

Пока он не выяснит, кто была мисс Икс у статуи Жанны д'Арк, у него есть только Кэти Адамс и Стефани Джейн Келлер для сравнения образа жизни, знакомых и прошлого жертв. У обеих были приятели, хотя о парне Кэти не было слышно несколько месяцев. Марк Дюваль, парень и сутенер Кэти, смылся из города примерно тогда, когда произошло убийство, и все еще числился в списке подозреваемых.

Обе опознанные жертвы жили одни – Кэти в Гарден-дистрикт, Стефани в Ковингтоне, менее чем в миле от дома своего приятеля. Кэти была студенткой неполной формы обучения в Тулейнском университете и стриптизершей. Стефани – секретаршей в страховой компании и по вечерам занималась в Лойольском университете. Который находился по соседству с Тулейном. Связь? Или совпадение?

Бенн взял себе за правило не верить в совпадения. Он сделал еще одну пометку и задумался об оставшейся мисс Икс. Очередная студентка одного из университетов в Гарден-дистрикт?

Оливия Бенчет – аспирантка в Тулейнском университете.

Его челюсти сжались. Ему не нравилось, к чему все идет. Мысль, что Оливия Бенчет может быть в контакте с убийцей, пугала его. До крайности.

А как насчет священника?

Священник, которого видела только Оливия, – и это было в ее «видении». Не пори горячку, Бенц. Тебе нужно больше фактов, чтобы поверить, что священник мог убить этих женщин.

Это казалось бессмысленным. Он снова принялся просматривать свои заметки, те, которые он сделал во время бесед с Оливией. Он остановился, когда добрался до листа бумаги со странными буквами и символами. Его глаза сузились, он задумался. Еще одна святая? Или слишком натянуто... он хватается за соломинку? С чего бы это священнику убивать женщин так, чтобы они походили на святых мучениц? Это не имело смысла. И почему Оливия видела, как он убивает этих женщин? Как? Какова связь? Бенц что-то упустил... что-то важное.

Он провел рукой по лицу, услышал жужжание компьютеров и гул разговоров во внешнем офисе, затем снова взглянул на свои заметки о Сесилии. Все то же самое. За исключением... Внутри у него все сжалось, когда он прочитал о празднике. Двадцать второе ноября. Он затаил дыхание. В этот день была убита Стефани Келлер.

Убийца сделал свое дело двадцать второго ноября не из-за того, что это был день убийства Кеннеди, а потому, что это был праздник святой Сесилии.

«Ах он... – Бенц пробежался по страницам о Жанне д'Арк. – Праздник... тридцатого мая. – Мисс Икс была найдена у подножия статуи Жанны д'Арк тридцать первого мая. Но ее могли убить до полуночи, тридцатого мая, в день праздника. Сгорела у какого-то чертова столба? Где?» Черт. С каким же извращенным умом он столкнулись?

И когда он снова нанесет удар? Господи, если Бенцу не изменяла память, то праздники святых бывают ежедневно.

У него на лбу выступил пот. Это означало, что времени мало.

Если ты прав, предупредил его разум. Может, ты проводишь связи, которых не существует.

Черта с два. Он знал, что прав. Этот чокнутый ублюдок использовал религиозные праздники для свершения своих мерзких дел.

Внезапно Бенцу захотелось выпить. И закурить.

Он открыл ящик стола и стал искать пластинку безвкусной никотиновой жвачки. Это была плохая замена; она не давала ему того особого ощущения, как от настоящего «Кэмела», но придется довольствоваться этим. Пока. А о выпивке нечего было и думать.

Схватив куртку, удостоверение и наплечную кобуру он попросил секретаря передать Монтойе, что ему нужно с ним поговорить. Затем вышел на заливаемую дождем улицу и, забравшись в джип, набрал номер напарника. Он решил съездить в одно место, которого ему очень долго удавалось избегать.

Зубы у него были стиснуты, а в голове вертелось больше вопросов, чем ответов. Он мчался по городу, досадуя на то, что иногда приходилось притормаживать. Какая ирония, что место, которого он избегал, было сейчас чертовски важно, и он, торопясь туда, превышал дозволенную скорость. Дворники смахивали потоки дождя с ветрового стекла, и потрескивала полицейская рация, хотя трудно сказать, что бы могло заставить Бенца остановиться.

Последний поворот, и он увидел церковь. Место, куда приходят верующие. Переехав в Новый Орлеан, он был здесь раз пять. Всегда с Кристи. На Рождество, иногда на Пасху. Он никогда не заходил сюда между этими праздниками, а иногда и целый год. Все зависело от того, как он относился к богу перед приближением праздника. Он припарковался на улице и устремил взгляд на высокий шпиль церкви Святого Луки. Он, абсолютно прямой, под дождем, был устремлен вверх, словно вонзаясь в облака.

Какая ирония, что Джеймс в конечном счете оказался здесь.

Каковы были шансы?

Если бы Джеймс не попросил о переводе.

Ну не удивительно ли это? Он не раз задумывался о том, почему его единокровный брат перевелся в Новый Орлеан.

Бенц положил в карман ключи и, не поднимая воротник, бросился к парадному входу. Кто-то давным-давно сказал ему, что бог терпелив. Он очень надеялся, что это правда.


Эта женщина представляла опасность. Серьезную опасность.

Избранник чувствовал ее присутствие и знал, что рано или поздно она приведет к нему полицию, вопрос времени. Он знал ее имя. Оливия Бенчет... считающая себе медиумом. Как и ее бабушка, захолустная жрица вуду. Но, с другой стороны, Избранник знал все о Вирджинии Дюбуа.

Он провел исследование. Это было необходимо, чтобы понимать врагов. Как же еще господствовать над остальными?

Стоя под горячим душем, он презрительно усмехнулся, подумав о полиции. Простаки. Идиоты. Со всем своим изощренным оборудованием, компьютерами и людскими ресурсами они все еще блуждали впотьмах. Он слушал пресс-конференцию, которая должна была предупредить жителей города о маньяке-убийце; слышал что была создана специальная группа и что дальнейшие подробности будут сообщаться по мере появления.

Так он и поверил. Полицейские не осмелятся и словом обмолвиться о том, что они раскопали, из страха, что появится убийца-подражатель или кто-нибудь признается в преступлении, к которому не имеет никакого отношения.

Поэтому они были осторожными.

И глупыми.

Он взял бритву и принялся тщательно бриться. Сначала тонкое лезвие, затем еще одно, и наконец третье, чтобы все было идеально. Лезвия были острыми, безукоризненно заточенными и мягко скользили по коже, удаляя малейшие волоски. Он начал от линии волос, медленно спустился вниз по лицу, затем шея, и грудь, и подмышки, везде, где на теле был хоть намек на волосы. Он был очень осторожен в чувствительной области вокруг мошонки и неспешно побрил ноги, наблюдая, как темная щетина уносится вместе с водой в водовороте пены.

Рядом с душем он установил большое зеркало, и через запотевшие стеклянные двери он видел свое отражение в полный рост – голый и чистый, белая кожа покраснела от горячего душа, не видно ни единого волоска, одни лишь мускулы перекатывались под упругой кожей. Не зря ведь он каждый день занимался с гирями и на тренажерах. Волосы на голове были мокрыми, и он подумывал о том, чтобы избавиться и от них. Он должен полностью сбрить их, поскольку даже единый волосок, оставшийся на месте преступления, выдаст его. Но значительное изменение во внешности вызовет подозрение, так что гордость и тщеславие взяли верх над осторожностью. Пока волосы останутся. Расческой он убрал мокрые пряди с лица и аккуратно уложил их на голове. Когда-нибудь, возможно...

Выйдя из душа, он не стал вытираться, чтобы кожа высохла сама на холодном воздухе. Он уже нашел следующую жертву. О, выбор был очень велик; столько грешниц, но эта рыжеволосая подойдет прекрасно. Он неделями наблюдал за ней, раздумывая, стоит ли она жертвоприношения, и, заговорив с ней, он понял. Если бы только она знала, как он собирался трансформировать ее душу. Босиком он прошел по гладкому деревянному полу к своему тайнику и протянул руку за медальоном, особым медальоном, висящим на тонкой цепочке.

Святая Екатерина Александрийская.

Он почувствовал, как при мысли о миссии у него забурлила кровь. Сегодня вечером... до полуночи. Он представил, как она будет молить сохранить ей жизнь, плакать и каяться, предлагать ему себя... Не важно, каким образом она станет выторговывать себе жизнь, не важно, сколь отчаянно она будет это делать. Ее кровь все равно прольется.

Он надел цепочку на запястье и снова бросил взгляд в зеркало. Прекрасная будет ночка. Да. Очередное жертвоприношение.

Да, но затем ему придется произвести корректировку. Потому что внучка Вирджинии Дюбуа, дочка потаскушки Бернадетт, может все ему испортить.

Если не станет одной из его мучениц.

При этой мысли он улыбнулся. Она должна умереть. Она представляла угрозу, и у него были личные причины лишить ее жизни, причины, которые она еще не могла постичь. У него были намечены другие жертвоприношения, но... по такому случаю он может внести изменения в график.

Святая Оливия. Как красиво звучит. Очень красиво.

Загрузка...