Рассвет на чужой планетой

ГЛАВА 4

Валентина никогда не думала, что двое суток будут тянуться так медленно. Девушек исправно кормили и даже три раза в сутки водили по кораблю до гальюна и обратно — так сказать, для естественных нужд, и дополнительно вечером — умыться. Всякий раз их сопровождал молчаливый штурман Минк, который, как нарочно, не реагировал ни на какие попытки его разговорить.

В ожидании назначенного времени девушки то разговаривали, то смотрели сериалы, то пробовали играть в видеоигры, то от скуки моделировали трассы. Одна называла звездную систему, а вторая должна была проложить трассу от нее до выбранной заранее точки пространства. Потом, когда трасса была готова, загадывалась другая звездная система — и трассу требовалось перекинуть уже до нее. Это была стандартная разминка для штурманов, в нее можно было играть часами. А если еще и параллельно фиксировать трассы в трехмерном формате, то можно таким образом «формировать» целые скульптуры.

Но кто бы мог подумать, что за двое суток Тиоке надоесть абсолютно все! И сериалы она уже видела, причем не по одному разу. И видеоигры успела пройти. И книги читать скучно. А с этими трассами… делать нечего, только расстраиваться.

— Нет, — заявила она, для порядка поддержав сначала инициативу соседки, — пока капитан не примет нашу трассу до базы, никаких игрушек.

— Ну, тогда хоть системы загадывай! — предложила Валентина, пытаясь провести виртуальный кораблик через левый сектор Магелланова Облака. — А трассы я сама делать буду.

— И тебе не надоело?

— Нет. А что?

— А то, что нам же этим всю жизнь предстоит заниматься! Успеешь наделать этих трасс до зеленых бабочек в глазах!

Валентина посмотрела на получавшуюся фигуру. И правда, бабочка… Правое крыло вот только подкачало. Очень птичье напоминает.

— Вряд ли, — сказала она. — Я по распределению должна первым делом отправиться домой, на Сатурнию. Тамошний филиал корпорации «Светлый Путь» заплатил за мое обучение. А у нас там космопорт… в недостаточном состоянии. Он один на всю планету. Используется в основном для обслуживания торговых кораблей. Пассажирские лайнеры пристыковываются к орбитальной станции хорошо, если два раза в месяц. Частники и туристы немного чаще, примерно раз в неделю. А так… Скорее всего, мне предстоит водить малые суда где-нибудь в нашем районе. Или вовсе усадят за диспетчерский монитор.

— А ты подай рапорт о переводе, — пожала плечами Тиоке.

— Так они молодого специалиста и отпустят…Нет, лет через пять-семь еще можно что-то планировать. Но раньше? Ни за что! Я и хотела в другую систему просто потому, что филиалы «Светлого Пути» есть и на других планетах. И на некоторых из них перспективы лучше. Но теперь, видимо, от этого придется отказаться.

— Жалко. Получается, ты зря училась?

— Нуу-у-у… наверное, не зря, — Валентина оглядела конструкцию и решительным взмахом руки добавила еще одну трассу, уже к левому крылу, чтобы уравновешивать их обоих. — Кое-что я все-таки умею…

Тиока только скривилась, ясно давая понять, что она думает о такой судьбе.

Наконец, примерно часов через девять после этого разговора, дверная панель отъехала в сторону. На пороге показался мрачный Минк, смотревший так, словно это ему предстояло занять место арестанток.

— Вы свободны. Сорок девять часов истекли.

— Здорово! — девушки выскочили за порог. — И мы можем…

— Только в строго отведенных для этого местах. Места, где разрешено находиться гражданским лицам и их сопровождающим, помечены зелеными кружками. Желтые кружки означают зону повышенного внимания, туда можно зайти в исключительном случае и только по приглашению обитателей зоны. А в красную зону проход закрыт всем, кроме обслуживающего персонала. Так что советую ограничить свою активность.

— Но мы хотели повидать капитана! — чуть ли не хором воскликнули подруги. — Он нам нужен! Мы хотим…

— Подать рапорт или жалобу? Передайте мне.

— Но это трасса! — возмутилась Тиока. — Трасса до базы, на которой мы хотели высадить Валентину.

— Это вы хотели, — парировал штурман. — Однако, у «Агути» есть свои задачи. И они в приоритете.

— Значит, мы зря старались? — приуныла Валентина. Долгожданная встреча с родным домом откладывалась на неопределенный срок. И, чем больше она задерживается, тем меньше у нее шансов на нормальную работу. Еще, чего доброго, «Светлый Путь» предъявит к ней претензии и заставит вернуть деньги за учебу. Кому в команде нужен человек, который опаздывает везде и всюду? И ведь не докажешь…

— Не думаю, — неожиданно смягчился Минк. — Если ваша трасса готова, скиньте мне на комм. Я на досуге посмотрю и выскажу, насколько это реально.

Тиока тут же принялась возмущаться, но Валентина послушно активировала комм и задала нужную команду. Послышалось короткое чмоканье — файл перекочевал с комма на комм.

— Хорошо, — Минк быстро прокрутил его, задержав взгляд на первой из пяти прилагаемых схем. — Я скажу потом. Примерно через час.

Но ни через час, ни через два, ни за пять минут до отбоя, ни утром, накануне побудки штурман так и не нашел времени навестить подруг. Девушки слонялись по кораблю, то и дело нарушая правила и пересекая желтую линию. Если бы не это, новая жизнь бы не слишком отличалась от институтских будней. Там было поинтереснее.

Единственным, что заинтересовало девушек — особенно Валентину — было наличие двух спасательных шлюпок. Они располагались на самой границе желтой и красной «зон». Обе утоплены в ниши, оба люка задраены. И у обоих рядом на стене висит допотопная — еще на бумаге, вот диво-то! — инструкция — как пользоваться ею

— Интересно, а почему к ним нельзя приближаться без сопровождающих? — Валентина приникла к матовой поверхности шлюпки. Осторожно колупнула ногтем шишечку, которая скрывала под собой миниатюрную видеокамеру. По счастью, искин шлюпки бездействовал. — Неужели мы можем тут что-нибудь испортить?

Она осмотрела гладкую поверхность. Несколько тонких щелей пересекало ее во всех направлениях. И можно было угадать, где дверца, где топливный отсек, где находятся сложенные «крылья», а где грузовой отсек.

— Наверное, они боятся, что мы его угоним! — фыркнула Тиока. Девушки рассмеялись.

Но шутки — шутками, а на следующий день их опять одолела скука. В отчаянии Валентина отправилась на поиски штурмана Минка. Несколько встреченных ею членов экипажа загадочно улыбались и делали какие-то странные знаки, указывая куда-то на одну из дверей.

После пятого или шестого указа Валентина поняла, что все эти люди кивали в сторону медицинского отсека. Он имел общий тамбур с личной каютой врача, а чуть дальше находилась палата для лежачих больных. На борту «Агути» имелось даже зубоврачебное кресло и кое-какие инструменты для проведения экстренных операций.

Дойдя до тамбура, девушка обнаружила, что дверная панель не зафиксирована, так что любой может ее отжать и проникнуть внутрь. Переступила порог. Прислушалась.

Сначала она не поняла, откуда доносятся эти ритмичные охи и вздохи, перемещающиеся шорохом и даже скрипом. Но потом прислушалась и поняла. Захотелось уйти. Но как она посмотрит в глаза подруге? Однако, стоять тут и подслушивать неприятно. Как вам это понравится?

Пока она думала, куда отступить, стоны и возня сперва достигли апогея, сменившись двухголосым стоном наслаждения, а потом стихли. Легкий шорох и тихое бормотание никак не соответствовали бурным ласкам.

Надо уходить! Валентина уже отвернулась, уже коснулась дверной панели, когда за спиной тоже послышался шорох.

— Ох, твою ж мать…

Она обернулась. Полуголый Минк — из одежды только штаны — стоял на пороге.

— Вы что тут делаете? Шпионите?

Он шагнул вперед, и неожиданно выяснилось, что тамбур слишком тесен для двоих. Валентина попятилась. Нет, она не была ханжой. За четыре года учебы у нее было трое приятелей, с двумя из которых она даже добралась до постели. Но это… Этот мужчина смотрелся бы рядом с ее однокурсниками, как матерый хищник рядом с детенышами. Голый подтянутый торс. Литые мышцы. Чуть поблескивающая от пота кожа. И запах. Валентина не была уроженкой Весты и ее организм не подвергался такой же генной модификации, как у тех, кто населял эту планету. Поэтому она не могла так хорошо различать запахи. Но такой аромат… Его не учуяла бы только мертвая. Запах мужчины. Запах самца.

— Итак, — взгляд штурмана был холоднее космоса за стеной, — что вы тут делаете, если не шпионите?

— Я… просто так, — пролепетала Валентина, пятясь. — Случайно зашла…

— Просто так ничего не бывает, — он схватил ее за запястье, не давая улизнуть. — Давай, признавайся! Что ты тут делала?

Его хватка была крепкой, именно что мужской. Валентина напряглась и растерялась одновременно. Она так давно не встречала мужчин, которые столь недвусмысленно выражали при женщинах агрессию, что мигом позабыла все, чему ее учили в школе. Неужели это возможно? Неужели где-то еще остались мужчины, которые проявляют такую властность? Да как он вообще посмел? Да как он…

— Да как вы посмели?

— Да вот так, — он зло оскалился. — Признавайся живо, что тут забыла!

— Я ничего не делала! — она рванулась прочь, но ее держали крепко и даже, кажется, собирались выкручивать руку.

— Ты? Не делала? А кто ворвался в медотсек без разрешения?

От несправедливости обвинения у девушки на глаза навернулись слезы.

— Вы не имеете права! — воскликнула она, и тут же из-за дверной переборки послышался женский голос.

— Стив, ты с кем там разговариваешь? Что-то случилось?

Зашуршала ткань. Валентина представила себе корабельную медичку, неспешно вылезающую из кровати. Интересно, на ней есть хоть одна нитка одежды или она там голая? Среди бела дня. В рабочее, как ни крути, время. Да еще и ясно, чем она только что занималась. Великие звезды, да Валентина после этого к ней и близко подойти не сможет, даже если понадобится помощь врача. Все время будет представлять ее голой. Девушка покраснела, а штурман Минк, как ни в чем не бывало, стиснул ее запястье, впиваясь ногтями в кожу:

— Ничего не случилось, Рози. Мне… пришел вызов от капитана. Небольшое дельце, которое можно уладить, не поднимаясь на мостик.

— А что случилось?

— Повторяю — ничего страшного. Эта стажерка…

— Аа-а, понятно, — снова зашуршала ткань. — Возвращайся поскорее. У нас мало времени.

Валентина не успела среагировать — ее толкнули так, что девушка спиной вперед влетела в приемную медотсека и непременно бы, споткнувшись, упала, если бы ее не удержали силой.

Приемная была довольно просторной, особенно по сравнению с остальными помещениями корабля — почти четыре на шесть метров — но так заставлена оборудованием, что казалась намного меньше. Среди встроенных шкафов виднелись две двери — одна в палату, где лежали «сложные» больные, а другая — в операционную. Но осмотреться Валентине не дали. Хватка на ее запястье слегка ослабла — при желании, приметив простенький прием, она бы могла освободиться — но это не принесло преимущества. Свободной рукой штурман Минк активировал замок на двери и оскалился в улыбке:

— А теперь поговорим. Тут нам никто не помешает.

Внезапно Валентине стало страшно. По-настоящему страшно. Так ей не было страшно даже в детстве, когда их поселок попал под действие селя. Предупреждение поступило слишком поздно из-за помех в атмосфере, и эвакуироваться пришлось, буквально соревнуясь с селевым потоком, который несся на группу домиков, сметая все на своем пути. Первыми шли потоки грязной воды, которая несла ветки и мелкий мусор, а также трупики зверей, попавших в поток. Некоторые были еще живы и боролись с селем. Из-за маленьких брата и сестры Валентины, двухгодовалых близнецов, они опоздали с эвакуацией. Отправив старших детей с отцом прочь, мать Валентины кинулась ловить малышню, и Валентина, испугавшись, что мама их бросает, выскочила из эвакуатора, когда тот уже взлетал, и бросилась за нею. В результате они отстали и забрались на крышу, с содроганием глядя на приближающийся селевой поток. После грязной воды на них шла просто грязь, перемешанная с камнями и выдранными с корнем деревьями. Она же тащила части сломанных домиков — три семьи жили чуть выше по склону, и это было все, что осталось от их жилья. Валентина навсегда запомнила тот ужас. Они стояли на острой крыше, с трудом удерживая равновесие. Мать двумя руками удерживала близнецов у груди, а сама девочка крепко цеплялась ей за бедро. «Не отпускай меня! Ни за что не отпускай меня!» — как заклинание, шептала мать, не сводя глаз с потока, который должен был убить их. И все прижимала к себе детей — как потом сказала, для того, чтобы, уж если погибнуть, то сразу всем. И если бы не спасатели, буквально бросившие им на крышу эвакуационную платформу… Мать тогда перепрыгнула на нее, и мертвой хваткой державшаяся за нее Валентина перепрыгнула вместе с нею. Этот кошмар длился всего пару минут, но остался с нею навсегда.

И вернулся сейчас. Потому что нависший над нею штурман был неотвратимее селевого потока. Вот только где же платформа со спасателями?

— Я… не знаю…

— Этого следовало ожидать. Ворвалась в медотсек… зачем?

— Я… мы…Я случайно! Я не хотела… этого.

— Чего «этого»?

— Мешать.

— Не хотела мешать, но помешала. Почему?

— Мы в-вас искали, — когда говорила, страх отступал.

— Зачем?

— Показать кое-что.

— Хм.

Он как-то странно скривился, и Валентина догадалась, в каком направлении свернули мысли мужчины. Это неожиданно уничтожило ее страх. В конце концов, она же не восемнадцатилетняя девочка! Ей скоро двадцать четыре года. Ее детство прошло на планете, которая до сих пор, несмотря на сто десять лет колонизации, так до конца и не подчинилась человеку.

— Уж не то, о чем вы подумали, — прошипела девушка. — Мы новую трассу разработали. И хотели вам показать. А вы… вы… здесь!

— А где я, по-вашему, должен быть? — как ни странно, но штурман тоже заговорил спокойнее. Хищник понял, что жертва его не боится и решил сменить тактику?

— Не знаю.

— Вот видите! Сами ничего не знаете, а беретесь учить других.

— Я вас не учила. Я же не знала, что вы тут сексом занимаетесь!

— Не сексом, а выполняю предписание врача.

— О да, теперь это так называется! — не выдержала она.

Неожиданно Минк расхохотался. Валентина растерялась. Она ожидала всего, но только не смеха. Такого веселого, открытого. Он даже выпустил ее многострадальное запястье, и девушка мигом отступила подальше, растирая руку. На коже остались следы пальцев.

— Милая моя, это действительно были лечебные процедуры. Массаж, предписанный еще на грунте, — он еще улыбался, и голос был веселым, но взгляд уже стал жестким. — Неужели вы думаете, что я стану нарушать устав, запрещающий секс между членами экипажа?

— Мне плевать, что вы думаете, — огрызнулась Валентина. — И я не милая, и тем более не ваша!

— Да уж, вы не милая, это точно.

— Как и вы. Вы сделали мне больно! — она продемонстрировала покрасневшую руку. — Я могу прямо сейчас отправиться ко врачу и засвидетельствовать применение насилия! По отношению к женщине! И тогда всем будет глубоко плевать, занимались ли вы сексом на рабочем месте в рабочее время или нет! Я тоже знаю устав. И знаю, что гражданские лица и пассажиры имеют приоритетное значение в разборах конфликтов. А я еще и…

Она осеклась, заметив, как исказилось лицо мужчины.

— А вы еще и находитесь на борту незаконно, поскольку вам не выделено отдельного спального помещения. И, следовательно, сами нарушаете закон. Ваше присутствие на борту может поставить под угрозу жизни всех членов экипажа.

— Почему?

— И это говорит мне выпускница Звездно-технологического института? У вас какие были отметки по сопутствующим дисциплинам?

— Нормальные, — Валентина начала догадываться, куда клонит ее собеседник. И это ей не слишком понравилось.

— Тогда вы должны хотя бы догадываться о том, что ресурсы корабля не бесконечны. И существует жесткий лимит на расходы, в том числе и кислорода, не говоря уже о запасах провизии и воды. И если капитан разрешил вас взять, то он несет персональную ответственность за то, чтобы доставить на место всех, кто находится на борту, живыми и здоровыми. Ключевое слово «живыми». Вам понятно?

Разумеется, ей было понятно. Разумеется, они это все проходили. Количество людей на борту приходилось учитывать при составлении трасс, поскольку это могло удлинить или сократить путь, а значит, увеличить или сократить расходы. Грубо говоря, чем дольше длится полет, тем меньше в конце останется воздуха, воды и пищи. И если воздух и воду еще можно перерабатывать, подвергая многократной очистке, то как быть с едой?

— Но мы же разработали трассу, — вспомнила она. — До базы, где меня должны высадить… и избавить вас от лишних расходов.

— Вот как, — он кивнул. — Хорошо, если это действительно так, то скиньте мне ее на комм. Я потом посмотрю и скажу, что можно сделать.

Преображение разъяренного самца в делового человека произошло так внезапно, что Валентина не успела перестроиться.

— И это все? — всплеснула она руками, когда штурман шагнул к двери, дезактивируя замок.

— А чего вы еще хотите? Мы разобрали конфликт и… А, понял, вы хотите дать слово, что не станете выдавать капитана, который пошел на нарушение закона ради вас.

— Нет. То есть, да, я… могу промолчать, но… Но вы должны передо мной извиниться!

Он опешил.

— Я? Перед вами? За что?

— За вот это! — Валентина сунула ему под нос покрасневшее запястье. — И потом — я женщина. И пассажир. А вы — мужчина. И не последнее лицо в экипаже. И вы, если уж на то пошло, несете за меня ответственность.

— Я? Но почему?

— Потому, — девушка даже обрадовалась, увидев на лице мужчины растерянность, — что я не в военной форме.

Штурман усмехнулся:

— Я тоже.

— Это временно. Или вы хотите сказать, что ваша честь снимается вместе с одеждой?

Брякнула — и сама испугалась своих слов, потому что на секунду в глазах Минка мелькнуло что-то такое, что Валентина подумала, что сейчас ее ударят. Но — секунда прошла, и штурман взял себя в руки.

— Когда-нибудь кто-нибудь заставит вас ответить за свои слова, — отчеканил он. — И надеюсь, что случится это как можно скорее… Рози! — гаркнул он.

Дверная панель отъехала в сторону. На пороге стояла медичка. Полностью одетая по всей форме, правда, слегка растрепанная. Через локоть ее были перекинуты водолазка и форменная куртка.

— Твоя одежда, Стив, — она переступила порог. — Что случилось?

— Девушке нужна помощь. У нее… легкая травма. И, на тот случай, если кто-то спросит, это сделал я! Прошу прощения!

Обогнув медичку, он вышел из медотсека и уже в тамбуре бросил через плечо:

— Жду вашу трассу для анализа… пассажир!

— Хам! — буркнула под нос Валентина.

— Есть немного, — медичка прошла к столу, открыла ящики с медикаментами. — Ну-ка, давайте сюда руку… Только ссадины… Кое-что пропишу, кое-чем смажем — и через час все пройдет.

— Он меня чуть не ударил, — пожаловалась девушка. — И нахамил.

— Стив? Ударил? О, нет! — медичка спокойно колдовала над ее рукой. — Для этого его надо всерьез разозлить. Я его немного знаю. У него с моим бывшим мужем старая дружба. Вместе прошли столько горячих точек… Минка комиссовали после травмы позвоночника. Его поясницу собирали из кусочков, как пазл. А два позвонка вообще искусственные. Если бы не веганские технологии, он бы до сих пор оставался парализованным. Я ему по старой памяти иногда помогаю.

— Делаете массаж?

— Да. Неофициально. Если кто-нибудь узнает, что штурману постоянно требуется медицинская помощь, его комиссуют уже окончательно. А ему до пенсии всего пять лет осталось. Ему так важно долетать… быть полезным…

Валентина поморщилась. История была из тех, что призваны давить на жалость, но сочувствовать штурману не получалось. На Сатурнии инвалидов не жаловали. Не выгоняли с планеты, конечно, но давали понять, что на преимущества они рассчитывать не должны.

— Мы скрываемся, — медичка закончила обработку. — Все думают, что у нас любовная связь. Это, конечно, нарушение устава, но… не так критично, как инвалидность. Ну, поругают. Ну, премии лишат. Ну, в личное дело внесут приписку «морально не устойчив»… Ну и что? У него жены нет, у меня — мужа.

— Мужа?

— Я вдова, — медичка улыбнулась так легко, что слова сочувствия застряли в горле. — В той заварушке мой муж и погиб. Так мы друг друга и вытягивали. Я его — с того света, он меня — из депрессии. Остались друзьями, если ты об этом… Ну, все готово! Можешь идти… Кстати, а что за трассу он просил?

— Минк? Да так. Мы с подругой… стажеркой Крис, сделали новую трассу. Он обещал посмотреть.

— Если обещал, то посмотрит. Ты только не затягивай с отправкой.

Валентина мрачно кивнула, выходя. Файл она, конечно, скинет, но на большее пусть эта парочка не рассчитывает. И что ей до этого Минка и его проблем? Через несколько дней она сойдет на базе и забудет все это. Начнется своя жизнь, в которой не будет места для несговорчивых штурманов и их личной жизни.

Приземлились незадолго до заката, и, после недолгого размышления, Сомба-99 решил отложить первый выход из корабля до утра. Всем надо было отдохнуть, перевести дух, подготовить технику и собрать вещи. Часть экипажа будет дежурить на «Шхехе», а часть переберется в домики-времянки. Разбить временное поселение нелегко, заканчивать сборку пришлось бы в темноте, а переноску вещей и размещение и вовсе отложить до утра. Так не все ли равно, когда? Пока же биохимики взяли снаружи пробы воздуха, перенастроили камеры и датчики и продолжали анализ записей с зондов. Увы, уцелели только два — один, стартовавший последним, в верхних слоях атмосферы столкнулся с метеоритом и, сбившись с курса, упал в море. Последняя его запись касалась солености и химического состава воды — минералов в ней было намного меньше, чем на Куа-со-анне. По сути дела, вода была пресной, разве что с легким привкусом солей. Но анализаторы воздуха не радовали — примеси оказались соединениями весьма едких запахов. Так что планета воняла. А это значит, что без респираторов не обойтись. По крайней мере, на первых порах, пока не будут собраны воздухоочистительные установки.

Пока же снаружи не стемнело, все, кто не был занят сборами, прильнули к мониторам. «Шхех» опустился на каменистой равнине подальше от ближайшего растительного массива, возле вымпела, оставленного первой экспедицией — остроконечный валун, на котором его установили, торчал в небо, как указующий перст. При приземлении вокруг все выгорело, а местами даже оплавилось, так что равнину прочертила угольно-черная полоса сгоревшей земли и камней. Клубами поднимался темный дым, постепенно пропадая в сером вечернем воздухе. Закат сквозь него казался багровым с синюшными нездоровыми полосами и пятнами, словно гангрена. Дым и сумерки не позволяли оценить расстояние до полосы местной растительности, окаймляющей крупную водяную артерию, которая, если верить картам, пересекала материк наискосок с полночь-восхода до полдень-заката. Где она впадала в море — неизвестно. Карты вообще были довольно скупы на подробности. Если судить по ним, большая часть материка представляла собой бесплодную равнину, и лишь по берегам водоемов, в радиусе от ста до семисот шагов, была заметна растительность, то есть, только там и была жизнь. Зонды продолжали кружить по орбите, оставаясь каждый на своей широте и не охватывая большую часть планеты и передавая каждый раз одни и те же, лишь слегка уточненные, данные. Менять их программу было поздно, значит, исследователям придется действовать по-старинке — путешествуя по поверхности планеты.

Ладно! У них есть много времени, а потом сюда отправятся поселенцы. Надо же и им что-нибудь оставить! Пусть сами изучают свою новую родину!

Подумав об этом, Сомба-99 выпрямился в кресле и улыбнулся:

— Что ж, вот и все! — настроил микрофон и объявил по внутренней связи: — Внимание! Говорит капитан «Шхеха» Сомба-99. Наш корабль совершил удачную мягкую посадку на планете, которую нам только предстоит изучить, описать и подарить нашему миру. Мы отлично поработали и многого добились. Мы — прекрасная команда. Позади долгий трудный перелет, а впереди много работы. Расслабляться рано. В связи с этим приказываю всем отправиться на отдых на час раньше. Вахты в обычном режиме. Всем отдыхать! До завтра!

Отключил связь, снимая микрофон, откинулся на спинку сидения, на ощупь, кончиками пальцев, настраивая экраны и вводя команды.

— Хорошая речь, капитан, — произнес Такту-101. — Прочувствованная. Выверенная. Чувствуется сила и уверенность в себе.

Мунго-117 поморщился, выбираясь из своего кресла. Второй пилот замешкался.

— Что сидишь? — покосился на него Сомба. — Приказ отдыхать относится ко всем!

Пилот пробормотал что-то и стрелой выскочил наружу. Мунго негромко пробормотал «Спокойной ночи!» — и направился следом.

— А вы что сидите? — поинтересовался Сомба у Такту. — Приказ был не для вас?

— Я просто… я так, — пожал тот плечами. — Думал, может быть, вы захотите об этом поговорить?

Он кивком указал на мониторы. На некоторых дым уже почти рассеялся, на других уже все заволакивали сумерки. На третьих можно было что-то разглядеть. Скорее всего, это нагромождение камней и кустарник, чудом уцелевший во время пожара. Здесь на картах была отмечена низина. Следовательно, растительность тоже присутствовала, хотя и не такая обильная, как по берегам морей и рек.

— Не о чем разговаривать. Завтра будет новый день. Завтра запланирован первый выход и основание лагеря. Будет много работы. Так что отдохнуть надо всем.

— А вам?

— Я не устал.

Это было правдой. Ну, почти правдой.

— Это первая ваша планета, — Такту не спрашивал, он утверждал. — До этого вы никогда не высаживались в таких местах… в качестве руководителя экспедиции. И сейчас вы хотите растянуть триумф. Я прав?

— Нет, — почти соврал Сомба. — Я просто хочу тут посидеть… подумать… И желательно, чтобы мне не мешали. Совсем.

Штурман попятился, ворча что-то себе под нос. Сомба невольно перевел дух, когда послышался щелчок смыкающихся перепонок. Он ждал окончания полета. Первый помощник, он же пилот раздражал капитана неимоверно. И тем, что был немного старше и намного опытнее. И тем, что постоянно лез, куда не просят. И, чего греха таить, порой казалось, что он пытается занять место капитана. А чего проще? Он, Сомба, носит пограничный номер. Ему постоянно приходится напоминать себе, что он на своем месте. Ведь это же так легко — оступиться, сделать что-то не так. И если об этом узнают дома, да если еще проступку придать вес… Он запросто может лишиться своего номера. Сомба-100 — пока еще звучит, но он тоже пограничный. И с трехзначным номером для него будут закрыты многие двери. И уж, конечно, не быть ему капитаном. Значит, он должен быть вдвойне осторожен.

Эта планета его шанс. Если экспедиция закончится удачно, если по результатам будет принято решение о колонизации, то он может не только дать ей свое имя, но и самому здесь поселиться. Он будет иметь право. И тут, вдали от Куа-со-анны, он может подняться до вершин власти. Сколько таких случаев было в прошлом! Столько же, сколько будет в будущем.

— Я назову тебя… Сом-а-куа! — помолчал, потом повторил еще раз, примеряясь: — Сом-а-куа. Красиво.

Да, только так. Здесь есть часть его имени и часть имени его родной планеты. В высших инстанциях должны одобрить вариант.

За спиной послышался щелчок. Сработал клапан на смыкающихся перепонках. Сомба напрягся. Не все члены экипажа имели право входить на капитанский мостик. Кого принесло на этот раз?

— Кто там бродит после отбоя? — проворчал он. — Под замок захотели? Или ограничимся штрафом?

— Вы, конечно, можете меня оштрафовать, — произнес женский голос, — но сначала поешьте. Сразу подобреете.

— С чего вы взяли, — Сомба развернулся в кресле, увидев Лонг, которая остановилась в паре шагов, держа на подносе контейнер с разогретым пайком. Рядом стоял стаканчик с какой-то желтоватой жидкостью. — С чего вы решили, что я подобрею, когда поем?

— Вы забыли про вечернюю трапезу, — пожала плечами девушка. — А моя мама говорила: «Не поел — разозлился!» Так что поешьте. Хотите?

Содержимое контейнера пахло резко и непривычно.

— Что это?

— Это… обычная смесь. Ваша порция на ужин. Вы пропустили…

А ведь и правда. Он так увлекся посадкой и обязанностями капитана, что забыл и думать о насущных потребностях организма. И, кажется, не только своего.

— Спасибо. А остальная команда? Все поели?

— Да, Такту-101 распорядился. Конечно, это нарушило график, ведь итоговый прием пищи пришлось передвинуть почти на полторы единицы времени, но ведь и посадка на новую планету случается не каждый день, — она лукаво улыбнулась. Сомба почувствовал что-то, похожее на досаду. Его старший помощник взял на себя обязанности капитана! И это может быть отражено в отчете. Что же будет дальше и чем это ему грозит?

— Вы не едите, — Лонг поставила поднос с открытым контейнером ему на колени и отступила на шаг, сложив руки на животе. Сомба невольно задержал взгляд на ее длинных пальцах. У нее на ногтях был заметен узор из декоративного грибка. Здесь? В космосе? Дома, на Куа-со-анне, женщины часто украшали себя — то прикрепляя к коже головы пленки разноцветной плесени, то выращивая на ногтях некоторые сорта декоративных или медицинских грибков. В космосе во время экспедиций такие ухищрения были запрещены. Во-первых, потому что это отнимает время, а во-вторых, все равно эти накладки рано или поздно придется счищать. А без специального оборудования и обученных мастеров сделать это бывает трудно. Можно повредить себе кожу и занести инопланетную инфекцию. Да и сами женщины поддерживали эту идею, особенно те, кто отправлялся в экспедиции в надежде подцепить супруга. Пусть сразу привыкнет к естественной красоте. Но Лонг…

Она догадалась, куда он смотрит, и сжала пальцы в кулаки.

— Я проходила курсы мастера украшений, — призналась она. — Думала, что это может стать финансовым подспорьем для семьи… если я захочу работать после замужества. Но я могу это снять. Тем более что у нас завтра начнется тяжелая работа, и вот это все будет только мешать.

— Да, снимите это немедленно.

— Хорошо, — она отступила еще на шаг, — но сначала вы все съедите.

Он сообразил, что до сих пор держит на коленях контейнер с вечерней порцией пищи. Желтовато-зеленая масса с отдельными вкраплениями коричневого выглядела точно также, как его дневная и утренняя трапезы. И весьма походила на то, что он ел позавчера. Только вчера, насколько помнил, масса была серовато-розовой с желтыми вкраплениями. А однажды они получили белую с оранжевыми и зелеными пятнами. Состав массы менялся редко. Вкус ему придавали многочисленные приправы, которые предлагалось добавлять самостоятельно. Но рядом с контейнером он не увидел на подносе никаких тюбиков.

— Я уже все добавила, — улыбнулась Лонг. — Попробуйте.

Он повиновался. Да, вкус изменился.

— Но как вы узнали, что…

— Я за вами наблюдала, — призналась молодая женщина. — Кроме того, я ведь отвечаю за здоровье и самочувствие всех членов экипажа и обязана знать, кому что нравится, а кто что на дух не переносит. Вдруг это проявление аллергии? Не учтешь такую мелочь — и кто-нибудь пострадает. А наших ограниченных условиях лучше этого не допустить.

С последним утверждением Сомба был согласен. Он не мог позволить себе потерять никого из подчиненных. Да и после начала колонизации придется принять несколько жестких законов, касающихся безопасности жизни каждого члена новой колонии. Так бывало всегда — пока численность населения не достигнет некоей критической массы, каждый организм на счету.

— И мы не можем себе позволить безответственно относиться к своему организму. Нам потребуются все наши ресурсы, — продолжала Лонг. — Поэтому сейчас вы как следует поедите, а потом пойдете отдыхать.

— Не могу, — он стал черпать массу, порциями отправляя в рот, и говорил с паузами. — Кто-то должен остаться на вахте. Следить за обстановкой. Дежурить.

— Но ведь вахтенные…

— Вахта в обычном режиме. Значит, образуются лишние полторы единицы времени.

— И вы взяли их на себя?

— Да. Я капитан. Я за все отвечаю…

Она решительно кивнула.

— Хорошо. В таком случае, я составлю вам компанию.

И уселась в кресло навигатора.

— В-вы, — Сомба чуть не поверхнулся. — Как вы… зачем? Это…

— Не положено? — Лонг оглядела пульт, задержала взгляд на мониторах. Там уже царила ночь. Местная ночь, глухая, с непривычными крохотными пятнышками звезд. Он понимал, что камеры искажают реальность и подумал о том, каким на самом деле выглядит здешнее небо. Для кого-то из потомков народа куа оно однажды станет родным…

— Да. Вы сами сказали, что все должны отдыхать.

— И я пойду на отдых. Вместе с вами. Когда вас сменит вахтенный.

Она сказала это так решительно, что Сомба не нашел, что возразить, и замолчал, продолжая есть. И молчание длилось в самом деле до того момента, когда явился связист — заступить на вахту.

Следующие без малого двое суток Валентина прожила, как на иголках. Девушки по-прежнему жили в одной каюте и по-прежнему маялись, то снова зависая в планшетах, пересматривая по пятому-шестому разу одни и те же файлы с фильмами и клипами, то развлекались видеоиграми, которые тоже уже прошли не по одному разу. В их положении изменилось только одно — им разрешили ходить по кораблю. Но девушек такое послабление режима не радовало. Они ждали ответа от штурмана Минка.

Тот ничем не дал понять, что получил и изучил проложенный стажеркой Крис маршрут. При встречах мужчина равнодушно приветствовал девушек и проходил мимо, не отвечая на вопросы. Подруги начали его подкарауливать — задерживались или приходили немного раньше назначенного срока в кают-компанию, где экипаж посменно завтракал, обедал и ужинал, дежурили возле медотсека, пробовали разговорить медичку Рози. Тиока даже попыталась прорваться в рубку на том основании, что она практикант и должна проходить практику, но ее не пустил стюард. Дескать, это распоряжение капитана.

Разговор с капитаном, кстати, ничего не дал. Тот смерил Тиоку взглядом и кивнул на мявшуюся в сторонке Валентину:

— У вас есть задание, старжерка Крис. Вы должны обеспечивать безопасность и досуг нашей пассажирки, делать все для того, чтобы ее путешествие было приятным. На обратном пути, так и быть, вы будете допущены до работы. Под руководством штурмана Минка. А пока — извините.

С Валентиной капитан говорил куда любезнее. Брал под локоть отеческим жестом, осведомлялся, не скучно ли ей, деликатно расспрашивал о семье, о жизни на Сатурнии, интересовался ее привычками и детством, мягко сетовал на то, что девушка томится в разлуке и высказывал пожелание скорей воссоединиться с родными. Однако на вопрос, когда это произойдет, отвечал, что все зависит от трассы, которую проложил штурман. И от всяких форс-мажорных обстоятельств, от которых не застрахован никто.

— Эта часть сектора спокойна, — иногда добавлял он. — По крайней мере, лидары еще не засекли ничего странного. Но что будет после того, как мы подойдем к «норе» и начнем разгон…

Второй «нырок» должен был состояться завтра ночью. Третий — еще через четыре дня. После чего до конца полета останется…

Вот этого как раз никто девушкам и не объяснял. Если штурман Минк принял их трассу, он должен был ее скорректировать так, что после третьего «нырка» корабль «вынырнет» возле нужной базы, и тогда останется всего один день пути. Но если нет…

— Я этого не могу так оставить, — горячилась Тиока, сидя на кровати, поджав ноги. Сегодня была ее очередь спать в жестком кресле, и она пользовалась последними минутками, чтобы отдохнуть на мягком. — Мы должны во всем разобраться.

— Как?

— Проверить трассу самим.

— Но как?

— Очень просто. Пойдем в рубку и откроем программу. Это же элементарно. Коды я знаю — мне их скачали, как стажеру, перед полетом.

— Мы вот так просто пойдем в рубку? А нас пустят?

— Дурочка, — Тиока подмигнула с заговорщическим видом. — Мы пойдем туда после отбоя! Соображаешь?

— Тайком?

— Угу. Они не хотят пустить туда нас добром — мы проникнем…

— Злом?

— Ага. Пока добро торжествует, зло — действует!

Они рассмеялись и до самого отбоя перебрасывались шуточками, вспоминая анекдоты, забавные случаи и просто выкрикивая всякие глупости. Обе пребывали в приподнятом настроении, и когда прозвучал сигнал отбоя, хором прыснули от смеха.

Но хохот тут же оборвался. Обе подумали про одно и то же и невольно взялись за руки.

— Пошли?

— Погоди. Надо дождаться конца первой вахты. В это время включают автопилот, и в рубке целых три часа никого не бывает.

Автопилот полагалось включать дважды в сутки на три часа — один раз днем и один раз ночью. Считалось, что это время — пересменка для пилотов, когда они оба имеют право на отдых. Обычно первый пилот дежурит с третьей вахты до полудня, а второй — после полдневного перерыва до окончания первой вахты. Лишь в экстренных случаях график меняется.

Эти последние два с половиной часа тянулись неимоверно долго. Заговорщицы просто сидели, сложа руки, и глядя на мигающие огоньки хронометра.

— Пора.

Валентина вскочила первой. Приникла к дверной переборке, прислушалась. Звукоизоляция не позволяла определить, что происходит снаружи, но ей послышались быстрые неровные шаги. Мужчина. Первый пилот. Наконец, послышался слабый шорох — в соседнюю каюту кто-то вошел.

— Пошли?

— Нет. Давай подождем еще пару минуточек. Пусть они расслабятся.

— Не могу! — Тиока решительно отстранила подругу. — Мне надоело ждать!

И шагнула за порог.

После отбоя на корабле в целях экономии погасили почти все огни, кроме аварийных, так что продвигаться пришлось по стеночке, подсвечивая себе коммами. По счастью, шлюзы между этажами не были заблокированы, и девушкам удалось воспользоваться лифтом, чтобы подняться на капитанский мостик.

Здесь пришлось немного повозиться — дверь оказалась заперта. Кому попало, бродить по мостику не дозволялось. Однако существовало аварийное открывание дверей — ведь кому-то за пультом может стать плохо. Тиока вспомнила об этой панели — как стажеру, ей многое было известно.

— Вот так, — прошептала она, когда, подчиняясь голосовой команде, дверная панель отъехала в сторону. — Удача на нашей стороне.

Валентина молча кивнула. Она по опыту жизни на Сатурнии знала, что не стоит ликовать раньше времени. И тем более, кричать о своей победе во все горло. Громкий крик может разбудить лавину.

На капитанском мостике было темно. Только несколько огоньков мигали на пульте, показывая, что система работает нормально, да тускло подсвечивались экраны. Две звезды висели на каждом — одна на крайнем правом, другая — на втором слева. Остальная часть космоса была пуста. Лидары не фиксировали никаких объектов — ни летящих в никуда камней, ни блуждающих планет, ни, тем более, потоков метеоритных частиц. Девушки невольно испытали разочарование. Несмотря на то, что учились на штурманов и даже проходили практику, поднимаясь на орбиту Весты, они подсознательно ждали, что в пространстве будет несколько оживленнее. Ведь на верхних палубах пассажирских лайнеров часто можно наблюдать «открытый космос» — точнее, панораму «за бортом». И там пассажирам можно было видеть и звездные системы, и потоки частиц, и кометы, а иногда, если повезет, на границе мелькнет сияющая фигура Странника с распахнутым во всю ширину парусом и шлейфом отработанных частиц. Оказывается, это иллюзия, смоделированная специально для развлечения туристов? И на самом деле штурманы и пилоты часами пялятся практически в пустоту? Подруги замерли, завороженные и разочарованные. Как же на самом деле велик космос! Как же далеки друг от друга планеты и солнца! И как же здорово, что уриане и веганцы, две старейшие расы, научили людей строить скоростные корабли, которые, «ныряя» в подпространство, могли одним махом проскакивать эти миллиарды километров пустоты! Ведь иначе…

— Здорово, — высказалась Валентина.

— Ага, — Тиока с усилием отвела взгляд от завораживающего зрелища. Пустота засасывала, притягивая не хуже черной дыры. Да она и была настоящей черной дырой, если уж на то пошло! — Где тут что?

— Ты не знаешь?

— Ну, я видела пульт, — девушка провела ладонью по панели, на ощупь пытаясь отыскать нужные гнезда и переключатели. — В самом начале, когда пришла устраиваться. Мне даже дали посидеть в штурманском кресле… пару минут.

— Стив Минк разрешил? — удивилась Валентина.

— Да. А откуда ты знаешь, что его зовут Стивом?

— Хм… — девушка решила не признаваться, что не только слышала его имя, но и видела штурмана полуголым, — ну, мы же не первый день летим вместе. Услышала случайно.

— Да, штурман Минк разрешил. Так и сказал — мол, если хочешь, валяй, только ничего не трогай! Ага! Вот! Нашла! — Тиока шлепнулась в навигаторское кресло и принялась шарить по панели гораздо увереннее. — Я, правда, не удержалась и кое-что потрогала, — она хихикнула и включила подсветку. — Кстати, как он тебе?

— Кто? Штурман Минк?

— А тебе? — перед глазами Валентины мелькнул обнаженный торс. Она, конечно, видела парней без одежды, но большинство ее однокурсников, несмотря на отбор по внешним данным и усиленные занятия спортом, все-таки не дотягивали до этого мужчины. Да, даже несмотря на свой возраст — был лет на десять, если не пятнадцать старше — штурман оставался довольно привлекательным… физически.

— Неприятный тип.

— Есть такое. По-моему, борт-стрелок Хайвен куда как приятнее.

Валентина плохо знала экипаж — половину времени она провела взаперти — но припомнила, о ком подруга говорит. Высоченный, порывистый в движениях, с вечным прищуром и типичными для вестианина надлобными буграми. Эти бугры у коренных вестиан Валентине никогда не нравились, и она предпочитала встречаться с парнями, которые, как и она, прилетели издалека. Впрочем, на каждой планете — свои каноны красоты. Люди уже давно расселились по Галактике, и почти на каждой планете уже второе поколение поселенцев подвергалось целенаправленным мутациям, дабы поскорее приспособиться к новым условиям. Не ей судить. И потом, дружит же она с Тиокой Крис, несмотря на ее лицо! Значит, внешность — не главное!

— Ну, кому как, — пожала она плечами.

— Ага. Думаю замутить с ним… попозже.

Валентина промолчала. В этом «попозже» ей почудилось невысказанное: «Когда ты сойдешь с корабля!» — В самом деле, тогда Тиоке уже не надо будет оглядываться на подругу.

— А как же устав, запрещающий романы между членами экипажа? — на память опять пришел штурман Минк. Либо он нагло этот самый устав нарушает, занимаясь сексом с медичкой Розой под предлогом лечения, либо не врет и действительно лишь принимает от нее лечебные процедуры. Впрочем, какое ей дело? Через пару суток она навсегда покинет и «Агути», и штурмана Минка… и от всего приключения останется только адрес почты Тиоки, с которой она какое-то время будет переписываться.

— Придумаем что-нибудь, — беззаботно отмахнулась Тиока. — Не мешай. А лучше присядь где-нибудь. Маячишь.

Валентина помялась и опустилась на ложемент пилота. Провела ладонями по подлокотникам, дотянулась до пульта. Этот немного отличался от того, который был перед подругой. Центральное место занимала дань традициям — то, что до сих пор называлось штурвалом, хотя на круг с ручками, как на картинках водяных кораблей, не походило. Скорее, на огромный джойстик, где «играть» надо было всеми десятью пальцами, утопленными в специальные гнезда. Каждое соответствовало определенной команде, подаваемой кораблю. И надо было успеть нажать вовремя, не опоздав и не поторопившись. А есть еще и дополнительные рычаги и тумблеры… Не зря же капитанское кресло тоже оборудовано пультом — в критические моменты кораблем управляют двое.

— Готово! — воскликнула Тиока. — Есть контакт!

Валентина обернулась. Подруга вставила карту памяти комма в разъем и теперь увлеченно щелкала по клавишам, вводя команды. Клавиши мягко загорались одна за другой и постепенно гасли, чтобы можно было проследить, какая часть программы уже введена, и в случае чего быстро отыскать, где ошибка. Девушка невольно впилась глазами в руки подруги. Она тоже была штурманом, но пока ей не удалось даже прикоснуться к пульту настоящего, не учебного, корабля. Эх, скорее бы на работу! Ей тоже хочется показать, на что она способна. Но здесь вотчина Тиоки.

— Уф, — та, наконец, коснулась клавиши «ввод» и откинулась на спинку кресла, глядя, как по экрану ползут строчки символов. — Я уж думала, он мне не подчиниться.

— Кто?

— Да искин! Уже хотела взломать систему… А? Что? — она прищурилась, вчитываясь в значки. — Какой еще срок?

— Срок? — Валентина напряглась.

— Да. Машина запрашивает, на какой срок выставить начало программы. Сейчас, конечно же!

Она уже протянула руку, но Валентина успела ее остановить:

— Погоди. Давай зададим другой параметр.

— Зачем еще?

— Затем, что мы сюда проникли незаконно. Мы делаем то, что нельзя! Мы самостоятельно меняем курс корабля. Ты стерла одну трассу и вместо нее проложила другую. И хочешь, чтобы машина среагировала мгновенно? Если что-то случится, у нас будут неприятности!

— Не бери в голову, — отмахнулась Тиока. — Папа разрулит ситуацию. Если надо, подмажет.

— И все равно… давай выставим хотя бы на полчаса. Чтобы мы успели вернуться к себе в каюту. Как будто мы никуда не ходили и ничего не знаем! Ведь ты сама подумай — это же «нырок» в другую звездную систему! Моя база находится в системе Коня. «Агути» следует в систему Медузы. Это совсем в другом секторе!

— А, ерунда. Я запрограммировала серию «нырков». Никто ничего не заметит!

— А если заметит? Тот же штурман Минк…

— Ладно, — нахмурилась девушка. — Но только на полчаса.

И коснулась ногтем таймера, отметив точное время начала реализации программы.

Экран погас. Три секунды ничего не происходило, потом вспыхнула заставка, как будто машину отбросило к заводским настройкам, а внизу побежали секунды, начав обратный отсчет. До начала изменения курса осталось двадцать девять минут и…

— Пошли отсюда!

Это только кажется, что в космосе пустота. Да, звезды друг от друга слишком далеки. Да, даже от планеты до планеты всего одной системы придется лететь дни, недели и дольше, а внешнее пространство отнюдь не кишит коварными метеоритами, которые только и норовят, что протаранить бок корабля, если пилот зазевался на посту. И даже встреча со Странником или с потоком частиц от взрыва звезды — все-таки редкость, достойная того, чтобы ее заносили в учебники истории.

Но иногда случается. Особенно если вмешается судьба.

Нет, автоматика сработала, как надо. Нет, ускорение для «нырка» началось точно в срок и шло по плану. Никто ничего не заметил, даже техник, который сначала проснулся от того, что ему послышалось изменение в звуке гудения двигателей — «шумовки» устанавливали специально для этого — но, поскольку все показатели были в пределах нормы, а плановые «нырки» как раз и совершались ночью, чтобы не беспокоить людей, — просто повернулся на другой бок и снова погрузился в сон. И лишь первому пилоту, который только-только сменился и еще не уснул, внезапно почудилось что-то странное. Предчувствие того, что он что-то забыл. Может быть, не активировал замок? Нет, все было, как всегда. Ладно, что может случиться за три часа?

Случиться может все.

Корабль, разогнавшись, уйдет в «нырок», чтобы вынырнуть…

… чтобы вынырнуть немного не там.

Да, в космосе пустота. Да, планеты и звездные системы расположены так далеко друг от друга, что даже ближний космос называется ближним весьма условно. Да, есть складки пространства, которые можно использовать для «нырка», но в том-то и дело, что «нырять» можно не везде. И если ты ошибся хотя бы на пару миллионов километров, то последствия могут быть непредсказуемы.

Проблема состояла в том, что в той части сектора, где в тот момент находился «Агути», «нора» действительно была. Но она находилась слишком далеко, чтобы даже с ускорением корабль успел ее достичь за три часа, которые были заданы новой программой. До нее оставалось чуть меньше суток пути, но автоматика уже сработала, и корабль «нырнул» не там…

Чтобы «вынырнуть» в другой точке пространства.

Только здесь произошел первый сбой системы. Ибо автопилот не успел перенастроиться, и зафиксировал наличие поблизости звездной системы на несколько миллисекунд позже, чем нужно. В результате не успевший сбросить «нырковую» скорость, «Агути» оказался слишком близко к одной из крупных планет и тут же был захвачен ею в качестве искусственного спутника.

Программа засбоила. Искин тщетно искал соответствия показателей. Ни один не подходил, и корабельный компьютер завис. «Агути», практически лишившись управления, понесся по инерции, выходя на орбиту чужой планеты, вместе с несколькими десятками астероидов и ядер комет, которые были захвачены ею ранее. Их количество, орбиты и скорость движения были такими, что рано или поздно, но один из них должен был столкнуться с кораблем.

Первый тревожный сигнал раздался, когда какой-то камень задел обшивку корабля, проехавшись по ней и зацепив одну из антенн. Сбитая антенна перестала подавать сигналы, и на мостике погас один из экранов, а на пульте сработала сигнализация. Дублирующий звонок прозвучал в каюте второго пилота, который должен был заступать на вахту только через…

Приподнявшись на локте, пилот воззрился на временное табло. До побудки оставалось больше получаса. Почему будильник сработал раньше срока? Спать. Он еще может спать тридцать четыре минуты. Пилот повернулся на другой бок, натягивая одеяло до макушки, но отголоски звонка продолжали звучать в сознании. Нет, придется вставать хотя бы для того, чтобы выключить будильник — сигнальное устройство было расположено так, что, не вставая, отключить его нельзя.

Пилот встал, сделал два шага, поднял руку и…

Замер, уставившись на горящие цифры. Ему померещилось, или часы остановились?

Несколько секунд он смотрел на четыре цифры, а потом кинулся к своему комму. Так и есть. Его личный хронометр «убежал» вперед на три с половиной минуты. И продолжал, как ни в чем не бывало, отсчитывать секунды, в то время как корабельные часы стояли. Стояли! Он опоздал на мостик.

Недоброе предчувствие заставило его начать торопливо одеваться. Натянув комбез, пилот выскочил в коридор и остановился, раздумывая, что делать.

Это был его второй полет в жизни. Первый был в качестве стажера в прошлом году. В этом доверили такую должность… Капитан, друг отца, взял его к себе. Если все пройдет удачно, в следующий раз он может претендовать на должность первого пилота при формировании очередного экипажа. А если…

Нет, никаких «если» не будет. Он справится!

Справился бы… если бы не те три с половиной минуты опоздания.

Когда он ворвался на капитанский мостик, в глаза ему сразу бросилась аварийная автоматика, мигавшая на пульте первого пилота. Нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы понять, что до искина не достучаться. Придется переходить на ручное управление. А это невозможно без того, чтобы отключить часть приборов.

Ладно. Начнем. Стрессовые ситуации в академии отрабатывались тоже, в том числе и «отказ всех систем». И, поколебавшись только для начала — может, все-таки разбудить старших? — парень стал по одному отжимать все тумблеры, оставив только несколько. После чего плотнее уселся в кресло, коснувшись штурвала. Пальцы легли на сенсоры. Что ж, поиграем.

Экраны показывали край незнакомой планеты, на которую он не хотел смотреть — боялся. Эта планета была не просто огромной. Ее тут вообще быть не должно. Где они оказались? Как сюда попали? Что это вообще за система? Узнать неоткуда — искин отключился. Но это потом. Когда они отсюда выберутся, когда отойдут на безопасное расстояние и когда техники расковыряют внутренности компьютера, выудив из него информацию. Сейчас главное — увести корабль подальше от…

Мама дорогая, сколько тут камней! И каких! Лидар еле успевал фиксировать их все, выводя на экраны только те, что попадались прямо по курсу. Увы, получить трехмерную карту было невозможно — без зависшего искина. Приходилось молиться, чтобы ничто не прилетело сбоку или…

Сзади.

Когда «Агути» слегка тряхнуло, парень даже не понял, что произошло. И лишь несколько секунд спустя, услышав вой сирены, сообразил — не замеченный вовремя камень задел двигатели. Каковы повреждения, неизвестно.

Нет, это пока еще не было критично, и можно легко справиться с проблемой — в академии пилотов учили сажать корабли с одним и даже с двумя отказавшими двигателями. Но куда его сажать? На встающий сбоку гигант, окруженный роем астероидов и метеоритами? Или все-таки попытаться дотянуть во-он до той планетки?

Шанс был. И парень решительно ввел команду.

Она проснулась от толчка и сперва не поняла, что произошло. Как будто кровать, в которой была ее очередь спать, внезапно подпрыгнула. Валентина резко села, захлопав глазами.

— Что это?

В кресле заворочалась Тиока.

— Ты что творишь? — послышался ее сонный голос.

— Это не я! Это… По-моему, там что-то произошло.

Девушки прислушались. Изоляция была отменной, но им все равно почудилось, что из-за двери доносятся странные звуки. Не то стук, не то… треск? Но что могло трещать на корабле?

— Что там творится? Учения, что ли? Четыре часа ночи! — девушка посмотрела на табло над входом. — Вот я сейчас…

— Погоди, — Валентина успела поймать подругу за руку. — А если это наша программа?

— Точно! — осенило Тиоку. — Значит, мы прилетели? Так скоро? Всего три часа прошло! Надо срочно…

Валентина машинально бросила взгляд на собственный комм — неужели всего три часа тому назад они прокрались на капитанский мостик, чтобы задать другую трассу? — и вскрикнула.

— Тиока! Посмотри!

— Что?

Девушка сунула подруге под нос коммуникатор:

— Посмотри на часы. Они стоят!

— Стоят? — действительно, на экране комма мигали совсем другие цифры.

— Что же случилось?

И в этот момент корабль тряхнуло еще раз, сильнее.

Испуганные крики девушек потонули в переливчатом звоне сигнализации.

— Авария? — они обменялись взглядами. — Не может быть!

Бросились к двери, пытаясь открыть — и чуть не закричали снова, на сей раз от ужаса. Дверь не отворялась. Сигнализация продолжала вопить, хотя сквозь дверь ее было слышно плохо. Более того, погасло и табло, так что девушки оказались в полной темноте, разгоняемой только экранами их коммов.

— Что делать?

— Тут должно быть аварийное открывание дверей, — Валентина зашарила руками по стене, ища скрытый за панелью пульт. Найти его удалось с трудом, к счастью, его оказалось легко подцепить пилочкой для ногтей.

— Посвети мне! Да не трясись так! И вспомни код.

— Ч-что?

— Код! Это же твоя каюта! Ты должна знать! — Валентина еле сдерживалась, чтобы не начать кричать. Она не хотела умирать в замкнутом пространстве. В ее детстве лавины, сели и заживо погребенные под завалами люди были частью жизни. И сейчас она словно вернулась в детство, где каждому ребенку с младенчества преподавали науку выживать. Одна из заповедей как раз и гласила: «Не прячьтесь по углам. Постарайтесь выбраться на открытое пространство и убраться как можно дальше от источника опасности!»

Рука Тиоки тряслась так, что луч комма никак не мог осветить пульт полностью, но, по счастью, долго гадать не пришлось. Там нашлась кнопка с надписью «Выход». Вторая обозначалась как «Громкая связь». Третья: «Сигнал тревоги». Не раздумывая, Валентина нажала на «Громкую связь». Надо же знать, что происходит снаружи? Вдруг выходить опаснее, чем оставаться внутри.

— Говорит каюта «2-13», — как можно четче произнесла она в крохотный микрофон. — Повторяю. Говорит каюта «2-13». Что происходит?

Сначала слышались только шорох, треск и прочие помехи. Потом пробился знакомый голос.

— Два-тринадцать? Вы еще там? Авария. Срочная эвакуация.

— Что? Как? Куда?

— Всем немедленно разместиться в спасательных капсулах. Судно повреждено.

— Как — повреждено? — вклинилась в разговор Тиока. — Что он такое говорит?

— Некогда рассуждать. — Валентина выпрямилась. — Вас поняли! Приступаем к эвакуации… Чего стоишь? — напустилась она на подругу. — Собирай вещи!

— Вещи? З-зачем? Ты чего?

— Нам. Надо. Собрать. Вещи, — отчеканила Валентина, хотя ее всю трясло от ужаса. Корабль поврежден. Эта сирена… наверняка, эти толчки как раз и означали повреждения. Что произошло? Ведь это не мог быть астероид или метеорит! По статистике вероятность столкновения с камнем в глубоком космосе ничтожно мала. Другое дело, если это происходит на подлете к планете или к кольцу астероидов. И то, они ведь не висят в пустоте густой завесой. Между отдельными астероидами легко можно провести корабль даже неопытному пилоту. Столкновения происходят только на орбите, когда метеориты получают ускорение, притягиваемые планетой. Тогда они летят слишком быстро и порой не получается уйти с пути. Даже на благополучных планетах раз в год, да кто-нибудь столкнется с метеоритом. И опять-таки в большинстве случаев дело обходится поцарапанной обшивкой и сбитыми антеннами. Но всегда есть и меньшинство… Тот самый мизерный процент, который заставлял звездные академии отрабатывать сложные посадки и учения по эвакуации.

Суетясь, толкаясь и мешая друг другу в темноте, девушки как копало, покидали часть вещей в один из баулов, после чего Валентина отжала кнопку «Выход», и подруги буквально вывалились наружу.

Сразу стало заметно, что дела «Агути» плохи. Видимо, вышел из строя не только двигатель — гравитация почти отсутствовала, так что при каждом шаге они чуть ли не воспаряли к потолку. В воздухе клубился едкий дым — видимо, где-то что-то горело. Света не было, но аварийные лампы горели, отмечая шахту лифта и расположение входов и выходов с этажа.

— Нам надо на нижнюю палубу, — решила Валентина. Трудное детство на сейсмически активной планете не прошло даром. — Там спасательные капсулы.

Лифт оказался заблокирован, и, судя по приглушенным голосам изнутри, в нем кто-то уже был. Девушек обуял ужас. Те, кто, вопреки всем инструкциям, сунулись в лифт, были обречены. Не хотелось думать, кто это был. Валентина мало, с кем общалась на корабле, и сейчас от души порадовалась тому, что эти люди были ей чужими. Переживать смерть близких и друзей намного горше.

По счастью, кроме лифта, нашелся ремонтный люк. Узкая лестница вела вниз. Пропустив Тиоку вперед, девушка замешкалась. А может быть, она все-таки успеет? В кабинах лифтов тоже есть аварийное открывание дверей. И, по иронии судьбы, пусковое устройство расположено на крыше кабины. То есть, открыть ее можно только снаружи. Достаточно протянуть руку и…если, конечно, кабина застряла достаточно высоко, и до нее можно дотянуться.

Она уже сделала шаг, когда «Агути» тряхнуло снова. Где-то раздался треск, словно рвался металл. Корабль разваливался на части. Послышались характерные щелки — это активировались блокираторы, изолируя отсеки друг от друга. Это наверняка означало, что корабль получил пробоину. И это решило дело. Стиснув зубы, чтобы не плакать, девушка нырнула в ремонтную шахту вслед за подругой.