Рассвет на чужой планетой

ГЛАВА 6

Было жарко, но комбинезоны защищали от жары. Горячо было только ладоням и лицам. Ветер не приносил облегчения — он был для этого слишком горяч и слаб. Не ветер, а так, перемешивание воздуха. Но исследователи упрямо шагали вперед. Впереди семенил механос — механическая ищейка, настроенная на застрявший вездеход. Позади тащилась грузовая платформа. Время от времени то один, то другой путник оборачивались на остававшийся позади корабль, а заодно скользили взглядом по сторонам, замечая ориентиры. Связи не было, и если они заблудятся в этой каменистой пустынной местности, им придется погибнуть. Пусть не сразу, а дня через два-три, но… сколько организм может прожить без воды и пищи? Три дня? Пять? Семь?

— Здесь, — командир отряда Бомбо-209 задержался возле торчащего вверх обточенного ветрами камня. — Здесь оставим знак.

Достав лучевик, он выжег на боку стрелку в направлении корабля и точное время. После чего провел огненную дорожку, указывая на земле направление, куда они собирались двигаться дальше. Огненная дорожка спекла грунт в багровую, быстро стынущую корку, уродливую, как шрам. Жаль, что на этой почве не остается следов — приходится тратить заряды. Да тут и почвой-то, если честно, не пахнет. Почва — это то, что образуют растения. А здесь растений-то и нет почти. Ну, какая-то сине-зеленая плесень. Ну, вот эти низкие кустики в низинах с ползучими корневищами. И все. И то они встречаются лишь по берегам водоемов, а большая часть суши бесплодна.

Однако, там, где застрял вездеход, растений намного больше. Он в зарослях и застрял! И, судя по всему, они как раз приближались к ним.

Уровень земли стал понижаться. Склон был пологим, гладким, с отдельно торчащими валунами, и можно было видеть, что впереди, до самого горизонта, простирается какой-то большой водоем. Вернее, не «какой-то», а берег местного мелкого океана, к которому стремились все окрестные речушки. И его берег примерно на половину стадии густо порос такими же ползучими растениями, среди которых попадались довольно высокие экземпляры. Некоторые наверняка были выше человеческого роста, но казались чрезвычайно хрупкими, болезненно-тонкими. Тут природа еще не додумалась до крепких стволов деревьев.

— А здесь красиво, — высказался Дамбо-516, младший лаборант. — Только тихо. Слишком тихо. Хоть бы…

Он осекся. Откуда-то возник новый звук. Тишину нарушило мерное, постепенно нарастающее гудение. Исследователи переглянулись. В небе блеснула вспышка. Секунда, другая — и они увидели несущийся к земле раскаленный болид. С гулким ревом и стоном пронзая воздух, он пронесся в нескольких стадиях от замерших в недоумении куа и рухнул где-то правее, дотянув до зарослей на берегу океана. Земля слегка вздрогнула. Закачались стебли местных растений.

Яркая вспышка заставила всех зажмуриться, но быстро открыть глаза.

— Вы видели? Вы это видели? — мелко дрожал Бомбо-209. — Это же метеорит.

— Не думаю, — пожала плечами единственная женщина в группе, Дарк. — Похоже на обломок звездолета.

— Звездо… вы уверены?

— Уверена. Я успела включить камеру, — Дарк продемонстрировала прибор. — Если рассмотреть в замедленной съемке, видно, что он продолговатой неровной формы.

— Катастрофа?

— Еще не знаю. Надо поставить запись в расшифратор. И уже потом принимать решение.

— Да, — кивнул Бомбо-209. — Поставить в расшифратор. Когда вернемся и доложим капитану.

— Мы вернемся на корабль? — заволновалась женщина.

— Да. После того, как выполним основное задание. Мы должны отыскать вездеход. Он упал в той стороне, насколько можно верить показаниям приборов, — командир группы указал чуть левее того места, куда рухнули обломки звездолета… или того, что было на него сильно похоже.

— А если там есть разумные существа? — не отставала Дарк. — Если это разбившийся корабль? Если им нужна наша помощь?

— Если, если, если… У нас есть задание, если ты не забыла. И потом — такие решения принимает только капитан.

— И, кроме того, чей это корабль? Друзья или враги? — добавил Бамбо-516.

Дарк пожала плечами.

— Розовая Красавица — наша планета, — сказал он. — Мы ее хозяева. Нам и решать…

Дарк не нашла, что сказать.

Путь продолжили в молчании. Несмотря на респираторы, которые восполняли количество окислина в атмосфере и нейтрализовали едкую примесь, все устали. Шагать пешком с непривычки было тяжело. Надо было выпросить хоть одну машину. Ну, или хотя бы грузовую платформу повышенной мощности. Они могли бы ехать на ней по очереди… Да, стоит признать, что первая экспедиция оказалась недостаточно хорошо экипирована. Ничего, шанс еще будет.

Шагов через триста-четыреста растения стали попадаться чаще. Присматриваясь к цвету и толщине стеблей, их росту, форме и ветвистости, исследователи сделали вывод, что тут растут как минимум шесть разных видов. А есть еще те, высокие, до которых они пока не добрались.

Здесь уже можно было не заботиться о направлении — порой шагать приходилось прямиком по кустам, ломая и топча стебли. Здесь же, кстати, после недолгих поисков, нашлись следы пропавшего вездехода — он тоже полз, ломая растительность. Исследователи бросились по следам, протаптывая в зарослях настоящую просеку. Молодой длинноногий Дамбо-516 вырвался вперед, в юношеском азарте перепрыгивая через отдельные куртины кустов. За ним, пыхтя, торопился Бамбо-209, следом — третий мужчина отряда, Чонва-322. Дарк слегка отстала — ей было слишком тяжело дышать. Настолько тяжело, что в какой-то момент женщина остановилась, сгибаясь почти пополам и хватая ртом воздух. Респиратор не помогал, наоборот, душил, перекрывая дыхательное горло. Стремясь облегчить себе жизнь, женщина сорвала респиратор, широко разинула рот, ловя разреженный воздух. Все-таки почти две трети окислина от нормы — это тяжело. Наверное, его так мало в атмосфере потому, что мало растительности? Ведь на всех планетах действуют похожие законы природы — растения с помощью фотосинтеза вырабатывают окислительный газ, поглощая углекислый газ. В истории большинства обитаемых планет был такой период — жизнь зародилась в море, и суша долгое время была пустой и безжизненной. Так было, пока на бесплодные берега не выбрались первые растения. С каждым веком их становилось все больше, они захватывали все новые участки суши, пока вся планета не зазеленела… или какого там цвета растительность на других планетах. Здесь же, на Розовой Красавице, они застали самое начало экспансии растений на сушу… ими им «повезло» наткнуться на пустыню, и где-то на другом берегу этого моря есть настоящие джунгли.

Задумавшись, Дарк не услышала растущего гула еще одной спасательной капсулы, решив, что это просто у нее кровь гудит в ушах. Она не увидела вспышку, потому что как раз зажмурилась, и вздрогнула только когда снова что-то прогрохотало в отдалении.

Женщина вскинула голову, озираясь, но ничего не увидела, кроме быстро удаляющихся спит своих коллег.

— Эй! Подождите меня!

Но мужчины уходили все дальше и дальше, не обращая внимания на то, что один из отряда отстал.

Сломя голову, Дарк бросилась догонять своих коллег. Она бежала, порой спотыкаясь о камни, порой перескакивая через отдельные валуны или попадавшиеся на пути растения, а порой и врезаясь в них на полном ходу, и, конечно, не смотрела по сторонам, а потому и не приметила места, куда упал второй летательный аппарат.

— Эй!

Разогнавшись, она буквально натолкнулась на платформу, которая мягко заколыхалась от толчка. Выставленные на ней приборы и емкости для сбора образцов потеряли равновесие, и Чонве-322 пришлось остановиться и спешно их поправить.

— Смотри, куда бежишь, — буркнул он.

— Я случайно, — Дарк торопливо помогла поправлять вещи. — Ничего же не разбилось…

— Повезло! Самое начало экспедиции — и уже потери! Это было бы некстати. И что тебя понесло?

— Я боялась, что меня не подождут.

— Подождут, еще как! Это ведь пустынная местность, тут выжить непросто. Тебя бы искали… тем более, что ты — женщина…

— Ну да, — кивнула та. — Женщина…

— Из какого ты рода? Какой номер был у твоего отца?

— У дяди, — поправила она. — Мой отец погиб при испытании нового двигателя. Он был одним из наладчиков. Дядя имел высокий номер, 363, а мой отец был 780.

— Да уж, невысоко! — Чонва явно сравнивал со своим номером.

— Он был одним из лучших наладчиков! Ему даже приходилось заменять мастера, куа Моммо-401, когда тот чего-то не умел. И мой отец не виноват, что двигатель взорвался. Виноват был как раз мастер Моммо. Он не сумел его правильно наладить, что-то пошло не так. Отец бросился исправлять ошибку, но поздно… Я была совсем маленькой, и меня с мамой взял к себе мой дядя. Мы жили в его доме, я росла с его дочерьми, но мне часто давали понять, что я не такая, как они. Вот почему я столько знаю о своем отце.

— И поменьше о нем рассказывай, — подмигнул Чонва. — А то еще все будут обращать внимание на его номер.

— Как ты, например? — ощетинилась Дарк.

Он замялся, пожимая плечами, и прибавил шагу, чтобы догнать ушедших вперед.

По следам вездехода удалось найти его довольно легко. Примятая и превращенная в едко пахнущую кашицу растительность была словно дорога с указателями направления. Сам вездеход, как говорится, времени даром не терял. Он, повинуясь программе, продолжал пытаться продвинуться вперед и даже сумел, вырывая с корнем ползучие растения, преодолеть некоторое расстояние. Правда, потом движение его все равно застопорилось, поскольку эти стебли и корневища намотались на гусеницы, связав их похлеще «башмаков».

Пока мужчины, перевернув вездеход гусеницами вверх, освобождали его от растений и заодно проверяли, не повредились ли детали цепи, Дарк обошла округу, срывая некоторые образцы. Всю добычу она отнесла к их платформе и стала раскладывать в специальные контейнеры, ставя маркером на каждый порядковый номер.

Натужное гудение заставило ее поднять голову. Сначала женщина подумала, что это заработал на холостом ходу найденный вездеход, но гудение нарастало, в нем появились новые высокие нотки, как будто двигатель работал на пределе сил. Она вскинула голову, и с оттенком страха и недоумения обнаружила еще одну светящуюся полосу, прочертившую небо по диагонали.

— Ой, ва! — воскликнула она. — Вы только посмотрите! Еще один!

Мужчины, которые почти закончили чинить вездеход, разом вскинули головы.

— Камеру! Снимай! — скомандовал Бомбо-209. — Метеоритный дождь!

Дамбо-516 тут же выхватил камеру, наводя ее на небо, но успел заснять только самый финал, когда метеорит врезался куда-то в грунт за холмами. Что-то громыхнуло так, что исследователи испуганно присели.

— Взрыв? — ахнула Дарк. — Не может быть!

— Не может быть, — кивнул Чонва. — Метеориты не взрываются.

— Хотите сказать, что это был не метеорит? А что тогда? Инопланетное вторжение? — женщину всю трясло. Один взорвавшийся в атмосфере корабль мог быть результатом несчастного стечения обстоятельств, но когда их столько, да буквально в течение одной-двух единиц времени…

— Или катастрофа. Кто-нибудь мог потерпеть крушение…

— Здесь? И кто? Этот сектор Галактики мало населен…

— Может быть, поселенцы?

— На нашей планете? Скорее уж, захватчики!

Все невольно напряглись. Бомбо-209 потянулся к ракетнице, висевшей на боку. Настоящее оружие ученым не полагалось, ракетницей можно было разве что отпугнуть крупных хищников, заодно подавая сигнал бедствия. Да и то видно и слышно его было на небольшом от корабля расстоянии и, конечно, не среди бела дня, когда вспышку заметить нелегко. По сути дела, если не считать виброножей для разрезания образцов и инструментов для ремонта вездехода, они были безоружны. И даже один незнакомец с простым пистолетом мог представлять для них опасность.

— Мы должны вернуться, — сказал Дамбо-516. — И доложить капитану об опасности.

— Да, но сначала выполним свой долг, — Бомбо-209 махнул рукой. — Чонва, за работу! Дамбо, ты на страже. Дарк, заканчивай свои сборы. Как только перепрограммируем вездеход, двигаемся в обратный путь.

— А мы его не заберем с собой? Ведь по нему эти могут догадаться, что на планете, кроме них, кто-то есть!

— Не догадаются. Вернее, догадаются не сразу, — навалившись, Бомбо с помощью Чонвы перевернул вездеход, ставя его на гусеницы и откидывая крышку наверху. — Если мы зададим другое направление. Он поедет во-он туда, а эти приземлились с той стороны. Им нужно время, чтобы осмотреться и выйти на наш след. К тому моменту, когда они найдут вездеход, мы давно уже будем возле «Шхех» и подготовимся к обороне.

Исследователи заторопились. Дарк, закончив сбор растений, кинула на платформу несколько камней, покрытых налетом разного цвета, сгребла пригоршню мелкого песка, перемешанного с какой-то бурой пылью и, едва вытерев руки, поспешила на помощь мужчинам. Развернув платформу, они двинулись в обратном направлении по своим следам, нервно озираясь по сторонам. Но больше никто и ничто не было замечено ни в небе, ни в той стороне, куда упали замеченные ими обломки вестианского звездолета «Агути»-147.

Посадка вышла неожиданно мягкой — во всяком случае, тряхнуло их не так, чтобы сильно. Девушка успела обхватить за талию Тиоку, чтобы, в случае чего, ее не ударило об нее опять, и постаралась сгруппироваться в этой позе, подтянув подбородок к груди и упираясь макушкой в затылок подруги. Обычно капсулы рассчитаны на мягкую посадку, но эта, перегруженная почти втрое, упала, как камень. Их подбросило так, что Валентина чуть не врезалась — теперь уже спиной — во внутреннюю обшивку, потом их швырнуло вперед и, если бы не ремни, подруги упали бы на пульт, окончательно выведя его из строя. А так ремни кое-как удержали Валентину, а она ухитрилась удержать подругу. И все равно раздался отчаянный крик боли и жуткий хруст. Так хрустят только сломанные кости, и, несмотря ни на что, ты никогда не перепутаешь этот звук с каким-то другим. Даже если это сломалась и не твоя кость.

Огни на пульте вспыхнули и погасли, на миг погрузив капсулу в кромешную тьму, но потом замигали, загораясь снова. На сей раз они мигали, то угасая, то вспыхивая опять. Передний экран, дольше всех бывший мертвым, наконец, ожил — в углу замигал курсор. Потом побежал ряд символов, показывая, что система перезагружает данные. Заполнив символами весь экран, курсор требовательно замигал. Это означало, что система ждет команды от пассажира, чтобы запустить второй этап спасения. Если человек в капсуле жив, он должен активировать программу. Если же нет, то…

Мысль о том, что программа ждет ответа и вот-вот перезапустится, стрельнула Валентине в сознание не хуже, чем удар по носу. Девушка не теряла сознания во время приземления и пришла в себя чуть ли не первой. Она требовательно встряхнула Тиоку, которая навалилась на нее всем весом. Во время последнего толчка она выпустила рукояти управления из рук, и последние несколько секунд капсула летела сама по себе.

— Очнись!

— А? — подруга завозилась, как перевернутая черепаха, суча конечностями.

— Приходи в себя. Ну же! — Валентина, не сдержавшись, пихнула ее кулаком в бок. — Ты меня раздавишь!

— Ох… больно же. И…

— Будет еще больней! Программа! Перезапусти программу!

— Чего? Какая еще…

— Ты что, забыла? Посмотри на экран!

— А? Что? Ой! — Тиока выпрямилась, оттолкнувшись от живота Валентины локтем. — Духи космоса. Что нам делать?

— Код активации! Быстро! Вон там, внизу. Мне не дотянуться!

Курсор уже замигал реже, словно дыхание жизни покидало машину, но Тиока наконец нашла, где надо нажать, и символы пропали. Вместо них появилась заставка активации программы жизнесохранения. Мягко загудел кондиционер, пытаясь очистить воздух и нормализовать давление. Резко и свежо запахло озоном и почему-то средствами дезинфекции.

— Почем он так гудит? Уши закладывает!

— Посмотри на пульте. Там есть показатели.

Ответить Тиока не успела. Откуда-то снизу послышался тихий сдавленный стон.

Девушки переглянулись.

— Рози.

Они совсем забыли про медичку и, мысленно ругая себя за беспечность, сунулись к ней так стремительно, что чуть не стукнулись лбами.

Женщину зажало между стеной и креслом, от толчка вдвинув ее так глубоко внутрь, что стало понятно — обычным путем выбраться она не может. Надо убрать что-нибудь — либо вырезать часть обшивки, либо отодвинуть кресло. Где-то тут были нужные инструменты — ну, теоретически, они должны тут быть, это ведь капсула техника! — но в такой тесноте нечего и думать их отыскать.

— Рози. Рози, вы как? — Валентина вдруг вспомнила, что так и не узнала ее фамилию. Она попыталась дотянуться до женщины. Тиоке было бы удобнее, но та, бросив один взгляд, внезапно отодвинулась и отдернула руку:

— Там кровь. И…

Снова стон. На сей раз в нем можно было разобрать попытку что-то сказать.

— Что-что?

— Нн-н-не…

— Не можете вылезти? — догадалась девушка. — Мы сейчас. Потерпите. Что-нибудь придумаем… Ти, — Валентина снова пихнула подругу кулаком, — мы должны вылезти.

— Куда? — вытаращилась та.

— Наружу. Другого выхода нет. Надо отодвинуть кресло или…

— Или что? Ты с ума сошла? Наружу? Сейчас?

— Да.

— Но планета…

— Проверь показатели. Активируй программу поиска жизни. Она там должна быть. Живее!

— Как?

— Не знаю. Пульт перед тобой. Или пусти меня к нему!

— С ума сошла? Тут не развернуться!

— Тогда делай хоть что-нибудь. Иначе она тут умрет, и мы останемся заперты с трупом!

Валентина, конечно, преувеличивала и сгущала краски, но это подействовало.

По счастью, курсантов учили, как управлять автоматическими спасательными капсулами — катастрофы в космосе случаются не так уж редко. Да, шанс столкнуться с астероидом, даже влетев в пояс астероидов, не так уж велик, что-то вроде сотых долей процента, но при приземлении и старте вероятность увеличивается в разы. По статистике, каждый сотый старт или посадка происходит с осложнениями. И надо уметь спасти свою жизнь. Тиока нашла и запустила систему анализа внешней среды, и придушенно пискнула, уставившись на первые же цифры.

— Кислород. Тут есть кислород! И температура целых тридцать градусов по Цельсию!

— А давление?

— Ноль девять. И…

— Выходим.

— Что? Ты сошла с ума?

Но Валентина, не обращая внимания на вопли подруги, просто отпихнула ее в сторону и, не обращая внимания на возмущенные возгласы, дотянулась до пульта. Кнопка автоматического открывания дверей находилась на видном месте.

Освещение в капсуле опять мигнуло, на долгие две секунды погрузив девушек в темноту, потом послышалось шипение и слабое гудение. Экранчик возле рукоятей ручного управления загорелся, и одновременно стала заметна тонкая яркая щель.

Дверь отходила медленно, словно система безопасности сомневалась, стоит ли выпускать наружу подопечных. Но постепенно щель увеличилась настолько, что в капсулу хлынул яркий по сравнению с темнотой внутри свет, а с ним легкий шорох ветра и запахи…

То есть, запах.

— Ой, — Валентина догадывалась, что в воздухе незнакомой планеты может присутствовать посторонняя примесь, но что это сероводород…

— Ты чего?

— А ды не чувсдвуешь? — девушка поспешила зажать себе нос двумя пальцами. К тому времени они проморгались настолько, что сумели рассмотреть довольно унылую холмистую равнину, которая протянулась до самого горизонта, где небо от земли отделялось горным хребтом. Дышалось тяжеловато, но по сравнению с вонью это было сущей ерундой.

— Что?

— Запах.

— Правда? Ну, возможно, — Тиока несколько раз наморщила лоб. Ее лобные пазухи-фильтраты слегка опухли и даже, кажется, порозовели — верный признак того, что они включились в работу. — Я ничего не чувствую.

— Завидую.

— Посмотри в бардачке. Там должны быть фильтры для респираторов.

— Сейчас. Только ты вылези, а то мне неудобно.

— Я? А почему первой должна быть я?

— А потому, что ты не чувствуешь, чем там пахнет. И потом, я пассажир, — Валентина старательно дышала через рот, но все равно морщилась, поскольку сероводород был очень уж ядреным. Они что, приземлились вблизи сернистых источников? На Сатурнии бывали такие, да, но там не так сильно воняло. И вентиляторы создавали сквозняк…

Поворчав немного, Тиока отстегнула крепления и осторожно выбралась. Валентина тут же сунулась к бардачку. Распотрошила новенькую упаковку фильтров и, недолго думая, запихнула их себе в ноздри, свернув трубочками. Дышать стало тяжело, но зато ничего не воняло.

Тихий стон заставил девушку опомниться. Как же она забыла! Рози! Валентина буквально выкатилась из кресла и тут же, не обращая внимания на пейзаж и не задаваясь вопросами, что делать, сунулась под кресло.

Ей повезло. Капсулу техник-смотритель теплицы действительно использовал для ремонта, и ящик под сидением был битком набит инструментами. Нашлись отвертки, резаки и клещи, с помощью которых девушка принялась отдирать кресло от ножки.

— Посвети мне, Ти, — бросила она. — Тут плохо видно.

— Чем посветить?

— Фонариком. В бардачке должен быть.

— Аа-а…

Крохотный, с большой палец, фонарик коснулся ее плеча. Луч упал на пол.

— Выше и правее.

— Так? — лучик передвинулся.

— Не туда. И чуть пониже.

— Мне неудобно.

— Дай! — Валентина взяла фонарик в зубы, поворотом головы направляя луч туда, куда надо. За ножкой кресла и ящиком виднелось тело медички. Ее светло-зеленый комбинезон был заляпан чем-то темным. «Не кровь! — твердила себе Валентина. — Это не кровь. Это смазка. У него тут был беспорядок. Она испачкалась. Она просто испачкалась… в чем-то темно-красном».

Выдрать кресло не удалось, но его получилось немного своротить на сторону так, что, пролезши в образовавшуюся щель, девушка кое-как ухватила женщину за комбинезон и потянула на себя. Рози вздрогнула и коротко вскрикнула от боли.

— Потерпи. Я сейчас.

— Ох… Ой…

— Ти, помогай!

— Я боюсь, — всплеснула руками та, но все-таки дернула женщину за рукав. Рози вскрикнула.

— Ты делаешь ей больно.

— Делаю, что могу! — огрызнулась Тиока. — Тут не развернуться.

— Тогда доставай медикаменты.

Просто удивительно, каким тяжелым бывает человек! Валентина взмокла, пока тащила неподъемное тело Рози.

По счастью, крови было немного — оказалось, что у женщины на голове содрана кожа. От вида лоскута кожи с волосами, который свисал до щеки, обеих девушек замутило. Тиока вообще отвернулась, забыв про медикаменты. Рози лежала на боку, прижав окровавленные ладони к животу. У нее был мутный пустой взгляд, обращенный куда-то внутрь. Женщина ничем не могла помочь, и Валентина с тоской и ужасом вообразила, что должна сделать все сама. Вот взять и дотронуться до этого лоскута кожи. Приложить его к голове, наложить повязку…От волнения у нее закружилась голова и вспотели ладони. Чувствуя, что вот-вот лишится чувств, она все-таки заставила себя натянуть перчатки — не голыми же руками хвататься! — и только после этого, морщась и то и дело отводя взгляд, сделать свое дело.

Когда жуткая рана скрылась под повязкой-липучкой — чемоданчики первой помощи собирались с таким расчетом, что воспользоваться ими мог даже профан, не знакомый с медициной — стало немного легче. Настолько легче, что Валентина даже осмелела настолько, что пришлепнула к запястью Рози пластырь-инъектор, вводя антибиотики.

— Все… зря, — выдохнула Рози, все это время почти не подававшая признаков жизни.

— Ничего не зря. Рана, конечно, выглядит жутко и наверняка останется шрам, но…

— Живот, — простонала женщина. — Живот болит.

— Как?

— Внутреннее кровотечение. Я… врезалась во что-то животом. Наверное, сломана пара ребер. Внизу. Больно.

Она дышала и говорила осторожно, цедя слова с выдохами и то и дело морщась.

— Дайте посмотрю, — выдавила Валентина.

— Нет. Бесполезно. Я… сейчас умру.

— Вы же врач. Вы…

— Поэтому, — лицо Рози исказилось, — поэтому я знаю… Мм-м-м…

— Может быть, обезболивающее?

Рози поморщилась, промолчав, и Валентина решила действовать сама.

По счастью, маркировка на лекарствах стояла межгалактическая — препараты для крови обозначались всеми оттенками красного, успокоительные — зеленого, от инфекций — все цвета желтого и оранжевого, нормализация давления — голубого. А обезболивающее было в блистерах белого цвета. И несколько пластырей-инъекторов отыскалось довольно быстро. Схватив первый попавшийся, Валентина пришлепнула его к запястью Рози.

— Что это? — женщина вздрогнула.

— Обезболивающее…

— Спасибо, — она попыталась вздохнуть, страдальчески поморщилась и закрыла глаза. — Легче будет умирать.

— Умирать? — Валентина запаниковала. — Нет! Не надо! То есть, как это — умирать?

— Она что, сейчас умрет? — подключилась и Тиока. — Я не хочу! Как же так?

— Девочки, — по мере того, как обезболивающее начало действовать, лицо Рози расслаблялось, — успокойтесь. Это… не так уж страшно, как кажется. Жаль, но… все кончено. Совсем все.

Она закрыла глаза. Голова ее склонилась к плечу.

— Нет! — Валентина схватила Рози за плечи, встряхнула. — Не спи! Не смей! Не поддавайся! Ты должна…

— Не надо, — та снова поморщилась. — Не трогай. Я… сама хотела уйти. Я не могу… не могу так…

— Как — «так»?

— Жить, — женщина пошевелилась, и Валентина с готовностью подставила ей плечо, помогая выпрямиться. — Все кончено. Все погибли…

— Не все. Есть мы и…

— Все, — медичка покачала головой. — И Стив…Стив Минк. Он… он остался там. Отправил меня, дал шанс, а сам… сам ушел. Не стал слушать. А я хотела… хотела быть с ним до конца, — из глаз Рози сами собой, как вода, потекли слезы. — Он не стал слушать… не захотел понять… понять, что он нужен… кому-то, кроме самого себя… Не поверил… или слишком поверил и… И оставил меня жить. Оставил, а сам… погиб, — она всхлипнула и судорожно дернулась, снова хватаясь за живот. — А я не хочу жить… жить без него… После всего, что было… и чего не было… Я так надеялась, что мы будем вместе… до самого конца. Рядом. Хотя бы, как друзья. А теперь… теперь этого ничего не будет. Простите. Я не смогла…

Она закрыла глаза, вздохнула, напряглась, дернувшись всем телом. Сквозь стиснутые зубы с выдохом просочилась струйка крови. Тиока и Валентина с ужасом смотрели на алую дорожку, сползающую по подбородку медички на шею. До девушек постепенно начало доходить, почему Рози так настаивала, чтобы Валентина заняла место в кресле, почему она отказалась пользоваться привязными ремнями и кислородной маской. Она хотела умереть, а погибнуть при посадке, разбившись или получив травму — самый короткий и легкий в данной ситуации способ.

Валентина почувствовала злость. Она поднялась в душе горячей волной, вытесняя страх, выжигая его и душа все лишние эмоции.

— Ты это брось, — прошипела девушка. — Слышишь? Хватит ерунду говорить! Выкарабкаешься. Мы все, — она подняла взгляд на Тиоку, — выкарабкаемся, что бы ни случилось!

— Пустое… — простонала Рози. Еще одна капля крови повисла на подбородке. — Мы не выживем.

— Глупости. Нас спасут, — опаленный злостью, мозг работал, как автомат. — Это ведь спасательная капсула, так? Значит, нас будут искать. Мы подадим сигнал бедствия. Тиока, отыщи там маячок. Он должен быть где-то под пультом. Такой черный ящичек. Он должен быть включен автоматически.

Девушка сорвалась с места с такой скоростью и нырнула в капсулу так стремительно, забравшись в нее целиком, что стало ясно — она ужасно боится остаться с умирающей медичкой наедине. Валентину саму била нервная дрожь, но она заставляла себя оставаться на месте.

— Ну? Нашла?

— Сейчас… Ничего не вижу!

Валентина задохнулась. Неужели маячка нет? Тогда действительно всему конец. Она усилием воли подавила новый приступ паники. Вопить и корчиться от ужаса они будут потом. Когда спасутся.

— Посмотри получше! Загляни поглубже. Прямо под пульт. Пошарь внизу. Есть хоть что-то?

— Я… пытаюсь. Тут только какие-то провода, — донеслось из капсулы. Была видна только спина согнувшейся в три погибели Тиоки. — А, нет, кажется… показалось.

— Что тебе показалось?

— Ничего. Тут ничего нет! Я ничего не могу найти!

— Вот гадство, — ругнулась Валентина. Она была уверена, что маячок на месте — просто по какой-то причине Тиока не хочет его найти. Лень искать, боится, что ее ударит током или просто не разбирается в устройстве подобных капсул. Им ведь и впрямь технику безопасности преподавали всего несколько занятий. Можно и забыть…

Девушка поняла, что ей придется посмотреть самой. Но как оставить Рози?

Та угадала ее терзания и, осторожно отняв от живота одну руку, коснулась ее запястья:

— Иди.

— А ты?

— Ничего. Мне уже не больно. Дышать трудно, но это, — она закашлялась, выплевывая кровь, — это ненадолго. Потом будет легче… Я знаю. Я ведь медичка.

— Я ненадолго, — Валентина бережно уложила ее на землю, торопливо подпихнула под затылок свою куртку. — Гляну, что там она найти не может — и сразу назад.

— Да, — женщина попыталась улыбнуться, но, видимо, сама поняла, что с окровавленным ртом улыбка смотрится жутко, и закрыла глаза.

Бросив на нее последний взгляд, Валентина нырнула в капсулу. Тиока проворно уступила ей место. Девушка сунулась под приборную панель, пошарила руками, разбираясь в переплетении проводов и…

И шумно выдохнула, когда пальцы наткнулись на небольшую овальную коробочку, пришпиленную к стенке. Осторожно отделила, извлекая на свет, повертела туда-сюда. Нашла разъем.

— Что это? — Тиока смотрела с любопытством ребенка.

— Маячок, — Валентина скользнула взглядом по приборной панели. Где-то тут должно быть соответствующее гнездо… Вот! Стоило совместить с ним разъем, как в верхней части коробочки сама собой откинулась крышка, обнажив три диода, которые принялись мигать в ровном ритме — сперва правый, потом средний, затем левый, потом они на секунду загорались сразу все и все гасли, чтобы потом зажечься опять в том же порядке.

— Готово. Теперь он будет испускать сигнал бедствия с точными указаниями наших координат. И рано или поздно нас обязательно найдут.

— Здорово. Я вот не подумала… А тоже штурман, — призналась Тиока.

— Да ну, ерунда. У нас на Сатурнии с детства все знают, где в доме лежит такой вот приборчик. Если сошла лавина, сель или камнепад отрезал дом от большой земли, надо найти маячок, активировать и ждать спасателей.

— Здорово… То есть, здорово не то, что у вас там лавины и камнепады, а то, что ты все это знаешь. А как долго он будет работать?

— Понятия не имею. У них обычно запас на три года…

— Три года?

— Да. Там корпускулярный генератор. Работает от фотонов света и магнитного поля.

— Но… это же так долго!

— Что ты хотела? Это же космос! Главное, чтобы в течение этих трех лет хоть кто-нибудь принял наш сигнал. Тогда они прилетят, даже если заряд маячка закончится — ведь он указывает сейчас свои точные координаты. Остается дождаться помощи.

— Помощи, — лицо Тиоки просияло. — Рози, вы слышите? Нас спасут! Не сейчас, но очень скоро! Рози!

Ответом было молчание, и Валентина похолодела. Она догадывалась, что это может означать, но отказывалась верить. Не может быть! Этого не может быть вот сейчас! Так скоро! Практически сразу! Это…

— Рози? Вы нас слышите? — Тиока полезла наружу. Валентина не успела ее остановить — подруга опустилась перед больной и потрясла ее за плечо. — Рози, проснитесь! Слышите меня? Рози? Рози!.. Валь, — девушка обернулась. Ее смуглое лицо пожелтело от волнения, — Валь, она, кажется… это… ну…

Та осторожно выбралась из капсулы, приблизилась, села рядом. Протянула руку, заставив себя дотронуться до шеи женщины. Надавила пальцем…

— Пульс есть. Слабый-слабый, но есть. Она просто спит. Или потеряла сознание от потери крови. Но она жива!

— Правда? — просияла Тиока. — Ты не врешь?

— Сама потрогай, если не веришь! Вот здесь…

— Нет, — та отдернула руку, словно ей предлагали взять ядовитую змею. — Я тебе верю. Ты столько всего знаешь… Что будем делать?

Девушка слегка опешила. Но только слегка. Выпрямилась, вставая с колен, и озираясь по сторонам.

Капсула приземлилась на равнине, которая вздымалась ровными складками, словно гладкая когда-то поверхность земли была смята чьей-то исполинской рукой. Местами из-под мелкой почвы, представлявшей собой что-то вроде каменистого песка, торчали острые камни, словно осколки костей невиданных зверей. Детство Валентины прошло в горах Сатурнии, и равнины она увидела воочию только на Весте, но этот неприютный полудикий пейзаж живо напомнил ей родину. Особенно встававшими далеко на горизонте горами.

Растительности тут было мало, большую ее часть составляла невысокая, примерно по колено, поросль ползучих трав. По земле, цепляясь за нее тонкими корешками, ползли мясистые корневища, покрытые чем-то вроде чешуек. На равном расстоянии над ними поднимались стебли разного вида. Одни, сизые, походили на тонкие веточки, которые время от времени делились надвое, так что получался небольшой кустик. На кончиках веточек были заметны утолщения разного размера и цвета — поменьше — темные, почти черные, а покрупнее — светлые, почти желтые. На других ползучих корневищах стебельки были другими — мясистыми, слабо волнистыми. Они отличались не только внешне, но и цветом — что-то вроде позеленевшей от старости меди или, наоборот, буроватыми, как бы болотного цвета. Привычной зелени почти не было, только ее сизые или бурые оттенки, а некоторые стебли вообще были бордовыми или темно-розовыми. Растительности было немного, она теснилась небольшими куртинами в низинках, там, где, судя по оттенку почвы, еще недавно была влага. Наверное, тут есть сезон дождей и вода, пролившаяся с небес, задерживается там, в небольших лужах.

Однако такой безрадостный пейзаж был не везде, а только к северу и востоку от места падения капсулы. Западнее земля понижалась, и растительности там, насколько можно было видеть, было больше, а сама она казалась немного выше. Более того — если присмотреться — Валентина даже попыталась забраться на борт капсулы, чтобы быть повыше, — можно было за этими зарослями разглядеть что-то вроде водоема. Берег ли это моря или большое озеро, а может, даже река — в любом случае, это им на руку. Где вода — там и жизнь. Это закон природы, который действует во всей Галактике. Не случайно всюду звездопроходцы, отправляясь на свой страх и риск на поиск новых планет, ищут такие, где есть жидкая вода.

— Там есть вода, — сказала она Тиоке, спрыгнув наземь.

— Далеко?

— Не знаю. Может, километр, а может, чуть больше. Мы немного не дотянули, — она обернулась и посмотрела на пропаханный капсулой след на грунте. Местами он был взрыт, а местами даже немного обуглен и опален от трения. Как же хорошо, что тут нет густой растительности! Только пожара им и не хватало! Впрочем, это было единственное, чему можно радоваться. Солнце стояло в зените, было жарко и трудно дышать. Хорошо еще, что фильтры в ноздрях спасают от вони!

— Всего километр? Тогда пошли, — Тиока схватила подругу за руку. — Чего стоим?

— Мы не можем уйти.

— Почему?

— Потому, — Валентина снова огляделась, — потому, что тут Рози. Ей плохо.

— Вот именно! Она тут лежит на солнцепеке, а там…

— И переносить мы ее пока не можем. Вдруг ей станет еще хуже? Кроме того, у нас же маячок! Он показывает именно эти координаты! Если сигнал перехватят спасатели, они прилетят именно сюда, на это место! — она притопнула ногой.

— Ну и что? Когда они прилетят, мы их увидим и прибежим! Тут ведь недалеко. А там — вода и тень. А мне жарко!

— Мне тоже жарко, но я бы предпочла остаться здесь. Хотя бы на первое время.

— Ладно, — неожиданно покладисто согласилась Тиока. — На время так на время. Но за водой-то можно сходить?

— Сначала посмотрим, что у нас есть с собой! — Валентина полезла в кабину, шаря по углам.

Она проводила обыск методично, словно была не штурманом, а сыщиком, который ищет улики против серийного убийцы, когда любая мелочь, вплоть до волоска или ниточки, может быть подшита к делу. Эта капсула когда-то была спасательной, но потом ее переоборудовали для ремонтных работ. Видимо, потому, что ремонт случался чаще, чем эвакуация, а в случае чего и на такой можно спастись. Поэтому, увы, кое-каких нужных вещей на ней не оказалось.

Например, отсутствовала аптечка — вместо нее нашелся ящик с инструментами. Но аптечку девушкам мог заменить чемоданчик Рози, в котором, правда, не все было в наличии. Например, таблетки для биоочистки воды так и не удалось отыскать нигде.

Зато нашлась сама вода — в двух бутылочках в бардачке и большой канистре, задвинутой за сидение. Обнаружить канистру удалось как раз из-за воды — при посадке емкость была пробита, и часть столь ценной жидкости просочилась на дно. К тому моменту, когда Валентина выволокла ее из капсулы, воды там оставалось едва половина. То есть, если судить по маркировке на боку, около пяти литров. И эта вода, если судить по оттенку и запаху, была технической. То есть, без таблеток биоочистки, для питья практически непригодной.

Из нужных вещей нашлась газовая горелка, заправленная, что называется, под завязку, моток шнура, пинцет, пара грубых перчаток, линзы и кое-какие запчасти, а также пневматический строительный пистолет, который «стрелял» заклепками и чем-то вроде гвоздей.

— Будем надеяться, что тут нет хищников, — пробормотала Валентина, осматривая находку. Дома ей приходилось пользоваться похожими штуками — когда помогала старшим при ремонте пострадавших домов. Главное — прижимать выходное отверстие ровно, чтобы «гвозди» тоже ложились ровно и проникали максимально глубоко.

— Ты чего там бормочешь? — насторожилась Тиока.

— Да так. Мысли вслух.

— Что это у тебя?

— Строительный пистолет. У нас дома…

— Строительный? Как это?

— Ну… с его помощью закрепляют части здания… или сшивают обшивку, если случится пробой, — она прижала выходное отверстие к боку капсулы, демонстрируя, как это работает. — Нажимаешь вот на эту кнопку — и выскакивает заклепка, автоматически соединяющая две детали.

— Всего-то? Лучше бы поесть что-нибудь нашла! И таблетку от головной боли. У меня голова сильно болит.

— У меня тоже, — пожала плечами Валентина, откладывая находку в сторону. — Тут… атмосфера другая.

— У меня она давно болит. Вот тут, — показала Тиока. — Шишка.

Девушка повернулась к подруге, осторожно полезла пальцами в ее волосы, ощупывая кожу. Действительно, шишка. Наверное, это когда Тиока упала с лестницы и ударилась. С ума сойти! И она с головной болью вела капсулу? Валентина почувствовала угрызения совести. Требовать с больного человека то же, что и со здорового? Немыслимо.

— Надо в чемоданчике посмотреть.

— Я смотрела. Там только обезболивающее…

— Вот бы и приняла одну капсулу.

— Я уже это сделала. Почему-то не действует.

Валентина пожала плечами. Она сама этого не знала. Может быть, прошло слишком мало времени?

— Тебя не тошнит? Голова не кружится? В глазах черных точек нет?

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Так… просто.

— Ты меня «так просто» не пугай! — забеспокоилась Тиока. — Со мной что-то серьезное? Да? Я умру?

Она крепко вцепилась в запястье подруги, затрясла его, словно надеялась вытрясти ответ.

— Мы все умрем когда-нибудь, — та с трудом освободилась от нервной хватки. — Одни от старости, другие от болезни, третьи… — осеклась, краем глаза заметив неподвижное тело Рози. — В общем, мы не бессмертны…

— Но я не хочу умирать!

— Я тоже не хочу. Но если ты не станешь мне мешать, я ни за что не отвечаю!

Тиока мигом отступила.

— Все-все, — она юркнула в тень капсулы и уселась там на песок, обхватив колени руками. — Сижу, как пискун*. Только ты, пожалуйста, если найдешь что-нибудь нужное, скажи мне, ладно? И поищи все-таки еду. Есть охота!

(*Пискун — мелкий зверек, эндемик Весты. При опасности издает громкий пронзительный писк неожиданной для такой крошки силы. Прим. авт.)

Валентина сама ощущала голод и полезла в капсулу второй раз.

Ей немного повезло — запасы съестного все-таки были. И именно там, где им и надлежало быть. А точнее, под пультом, в небольшом ящике, где обычно помещались все нужные для выживания средства. Однако предыдущий владелец капсулы выбросил упаковку НЗ и забил ящик тем, что любил больше всего. А именно, чипсами всех сортов. Ни энергетических батончиков, не белковых консервов, ни сухарей или галет, ни тем более витаминно-минеральных таблеток… Хотя, одна такая упаковка нашлась, но, судя по всему, просто потому, что выпала и осталась незамеченной.

— Тут только чипсы, — сообщила она, вылезая наружу. — Зато их много.

— Чипсы? А какие?

— Всякие. Картофельные, маниоковые, фруктовые…

— Давай все!

— Нельзя, — Валентина шлепнула подругу по пальцам. — Одну упаковку. На всех. Еду надо экономить — пока…

Она осеклась. Два варианта развития будущего предстало перед нею. Чипсы кончатся через несколько дней, даже если они будут их тщательно экономить и есть ровно столько, чтобы не умирать от голода. А что потом? Им придется либо голодать, либо найти здесь пищу. Растения тут есть. Но есть ли животные? За почти три часа девушки так и не заметили ни одного живого существа. Они попрятались от грохота и рева падающей капсулы или просто тут пустыня, и зверья мало? А где его много? Неужели права Тиока и придется идти к воде? Бросить беспомощную Рози и капсулу с маячком?

Нет, сейчас она ни на что не может решиться. Солнце стояло почти в зените, макушку уже напекало. Хорошо Тиоке — ее золотистая кожа худо-бедно защищает от жары. А что делать белокожей Валентине? А тут еще и духота и вонь… Дышать совершенно невозможно. Хотя запах уже почти не чувствуется — принюхались.

— Мы подумаем об этом, — сказала девушка. — Чуть позже. Когда перекусим и немного отдохнем.

Но прежде следовало позаботиться о Рози и устройстве хоть какого-то лагеря. Тень от капсулы почти дотягивалась до головы медички, и девушки, недолго думая, отодрали внутреннюю обшивку с кресла, с помощью строительного пистолета соорудив что-то вроде навеса, который закрепили одним концом на дверце капсулы, а другим — на воткнутом в землю штативе от антенны. Получилось так себе, легкий ветерок сбил бы конструкцию одним дуновением, но на большее у подруг не хватило сил. Они и так еле дышали, малейшее усилие заставляло задыхаться и зевать. Сердца колотились, как бешеные, пот заливал глаза. Чтобы уменьшить выделение влаги, двигались осторожнее и больше старались держаться в тени.

Последним усилием Валентина кое-как напоила Рози — влила несколько капель воды в ее приоткрытый рот. Крошить чипсы и сыпать крошки ей в рот побоялись — еще задохнется. Да и сами ели мало от усталости.

Закончив устанавливать тент и поить подругу, обе так устали, что уснули, привалившись к нагревшемуся боку капсулы, не обращая внимания ни на что вокруг.

Сомба-99 с нетерпением ждал возвращения команды исследователей. Он практически не отходил от пульта, вместе с дежурным связистом всматриваясь в безрадостный пейзаж. С того момента, когда куа появились на экранах, он вовсе сорвался с места и, не обращая внимания на взгляды, которыми его провожали подчиненные, кинулся к главному шлюзу, заняв позицию на пороге.

Тут ему пришлось пережить еще несколько неприятных минут, ибо экран был установлен высоко над уровнем поверхности и потому показывал предметы при увеличении.

Наконец, вся команда появилась на гребне высокой гряды, которая отделяла посадочную площадку от полого спускавшейся к водоему низины. Сомба-99 еле удержался, чтобы не сбежать по ступеням навстречу путешественникам и ограничился только тем, что кивнул командиру группы Бомбо-209:

— Немедленно поднимитесь в командный отсек и доложите обо всем, что вам встретилось на пути, — после чего окинул взглядом остальных: — А вы далеко не уходите и ждите, когда вас позовут. Вы — первые куа, которые, по сути дела, прошлись по этой планете. Вы — почти первопроходцы. И ваши показания очень важны.

— Но найденные нами образцы не могут ждать, — попробовал запротестовать Дамбо-516. — Некоторые из них довольно хрупкие. Они завянут и испортятся, если их сейчас же не обработать!

— Этим займется женщина, — отрезал Сомба. — После чего присоединится к мужчинам и тоже даст показания.

Дарк пожала плечами и, как ни в чем не бывало, потянула платформу за собой, направляясь к лабораторной палатке.

Остальные поднялись в командный отсек, где их уже ждал Такту-101.

— Есть новости? — спросил он.

— Сейчас узнаем. Итак, — Сомба повернулся к Бомбо, — что вы видели?

— Мы сделали запись, — ответил тот, снимая головной шлем и доставая небольшой кристалл. — Я еще перед выходом заправил портативную камеру, так что вот здесь — самая подробная запись всего того, что я видел… и слышал, — добавил он тише.

— Очень интересно.

Связист, дежурство которого уже по времени должно было вот-вот закончиться, тем не менее спокойно принял кристалл и вставил его в дешифратор. После пары минут ожидания, на экране замелькали неровные кадры. Камера, укрепленная на шлеме исследователя, исправно фиксировала все, на что падал взгляд идущего, но, потому что дорога была неровной и еще из-за того, что сам Бомбо-209, несмотря ни на что, все-таки время от времени бросал взгляды то вправо, то влево, а то и вовсе оборачивался к собеседникам, изображение то и дело «прыгало». Все же можно было рассмотреть полого понижающуюся каменистую равнину, по большей части бесплодную, а также встающие впереди заросли местной растительности.

— Ваши комментарии, ученый, — попросил Сомба.

— Ну, по первому впечатлению, сопоставляя спутниковые снимки и то, что видел сам, я бы сказал, что эта планета находится в самом начале своего развития, — заговорил тот. — Жизнь на ней, разумеется, есть. Уже наличие наземной растительности говорит об этом. Могу предположить, что, как на большинстве живых планет, жизнь зародилась в воде. Следовательно, ее океаны и моря полны жизни. Мы не видели рек и ручьев… они, конечно, есть, но пока мы до них не добрались… и сказать, населяет ли жизнь еще и эти водоемы, пока невозможно. Думаю, однако, что жизнь развилась в местных водоемах до такой степени, что начала выбираться на сушу. Здесь есть к тому все предпосылки — почва, влага, состояние атмосферы… Развитие типично для так называемых «золотых миров». Сначала — водоемы, потом — побережье, а позднее и дальнейшее наступление на сушу.

— То есть, жизнь есть только на берегу?

— Да. И мы вплотную подошли к полосе жизни, что видно в записи.

— И что вы предлагаете?

— Я предлагаю… — Бомбо-209 замялся, — предлагаю организовать еще одну экспедицию. Уже в прибрежную зону. Возможно, не пешую, поскольку такой поход может быть сопряжен с… э-э… известными трудностями. Ведь мало туда добраться, надо переправить туда часть оборудования и устроить временный лагерь. Ходить туда-сюда, нося образцы, может быть, слишком накладно и приведет к пустой трате времени и ресурсов. Я уж не говорю о возможных потерях…

Сомба кивнул. На «Шхех» был планетарный катер, но только один, переделанный под спускаемый аппарат, но пригодный для полетов в атмосфере.

— Мы подумаем об этом завтра, — сказал он. — В любом случае, вашей группе следует отдохнуть после столь долгого перехода. Уже близится время вечернего приема пищи и отбой.

— Да, я сам хотел предложить, — промямлил Бомбо-209.

— А что вот это?

Такту, подавшись вперед, почти ткнул пальцем в экран. Как раз в это время изображение «скакнуло» в очередной раз — Бомбо резко повернулся, вскинув голову — и на экране показалась яркая полоса, прочертившая небо. Сквозь изумленные возгласы пробился надсадный гул и стон.

— Это…м-м… мы думаем, что это падение метеорита.

— Вот как? Можно что-нибудь сделать?

Связист, к которому обращался Такту, кивнул и остановил запись. После чего вернул ее немного назад, замедлил, одновременно увеличивая и меняя настройки. По экрану медленно, рывками, поползла новая картинка — окутанный парами нагретого воздуха, сквозь атмосферу к земле по параболе летел вытянутый предмет.

— Я так и думал. Метеорит… или…

— Или кораблекрушение.

— Вы думаете, капитан?

Сомба-99 нахмурился. Он не был планетологом, да и в аварии не попадал, но то, что он видел на экране, совершенно не походило на метеорит. Уже вытянутая и обтекаемая с одной стороны форма свидетельствовала об этом. А легкий шлейф раскаленных газов не мог быть хвостом кометы и, тем более, следом горения. В воздухе Розовой Красавицы было слишком мало газа окислина, чтобы попавший в него объект воспламенился. Да, он нагревался от трения о воздух, но поддерживать горение в верхних слоях атмосферы, откуда он прилетел, было практически нечему. И, судя по спектру, эти газы могли быть только остаточным выбросом отработанного топлива. А где вы видели метеориты, у которых есть двигатель?

— Смотрите сами, Такту. Вот это, по-вашему, что? — он указал на выхлопной след. — Не сомневаюсь, что, если мы подвергнем это изображение спектральному анализу, он выявит наличие сложных химических соединений искусственного происхождения.

— Хм… действительно, похоже на то, что вы правы, капитан, — протянул тот.

— И мы уже видели нечто похожее, когда провожали группу, — напомнил Сомба, кивая связисту: — Посмотрите нашу собственную запись!

Тот поторопился исполнить показание, и одно изображение сменило другое.

— Вот, видите! То же самое!

— Отнюдь. Размер, высота, угол полета-падения, — Такту последовательно касался пальцем экрана, — не говоря уже о цвете и структуре шлейфа… Это два разных объекта!

— Или один и тот же, но наблюдаемый с разных углов и в разное время.

Мужчины уставились друг на друга.

— Может быть, — после паузы сказал Такту. — Все может быть.

— Вы хотите сказать, — кашлянул Бомбо-209, - что мы на этой планете… не одни?

Повисла пауза. Четыре пары глаз таращились на замершее изображение.

— Мы не одни, — Сомба произнес эти слова осторожно, словно примеряя новый термин.

— Но это не доказано! — тут же возразил Такту. — Упасть мог исследовательский автономный зонд… аналогичный нашим.

— Но чей это зонд? Другой цивилизации?

— Розовую Красавицу официально передали народу куа! — воскликнул Такту. — Это общеизвестно! Есть документы, подтверждающие наше право! И произошло это не вчера!

— Тогда одно из двух. Либо это чужие, пришельцы, которые не в курсе последних действий общегалактического совета по колонизации, либо нарушители закона.

— И в том, и в другом случае нам придется отстаивать свое право на изучение и колонизацию Розовой Красавицы. В том числе и силой, — Такту смотрел снизу вверх на привставшего Сомбу, но каким-то непостижимым образом казался выше. — Надеюсь, вы понимаете это, капитан?

Валентина проснулась от холода. А еще — от тихого стона. В почти полной тишине планеты любой звук разносился далеко. Это был мир без звуков — не считать же звуками шорох песка под ветром или мягкое потрескивание остывающей капсулы! — и стон раздался, как гром среди ясного неба.

Девушка резко села и тут же обхватила себя за плечи, подтягивая колени к животу. Спустилась ночь, которая принесла с собой жуткий холод. Прижавшаяся к ней Тиока дрожала мелкой дрожью и клацала зубами. Когда Валентина пошевелилась, она протестующе заворчала и попыталась обхватить ее руками и ногами, чтобы согреться. Но та спихнула с себя руки подруги, двигаясь резче, чем хотелось, чтобы немного разогнать кровь.

Стонала и клацала зубами Рози. Та осталась лежать рядом с капсулой — девушки не успела перенести ее куда-нибудь — и теперь ее тело тряслось мелкой дрожью. Ее буквально колотило, как в припадке, она стонала и что-то лепетала в полубреду. Валентина сорвала полог и подползла к медичке, махнув Тиоке рукой:

— Давай сюда!

— Д-д-д… — простучала зубами та, — д-дурацкое м-место! Холод-дрыга какая!

— Помоги.

Вдвоем они расстелили полог, кое-как осторожно передвинули на него Рози, причем женщина ненадолго пришла в себя и что-то протестующее пробормотала вроде: «Не надо! Не хочу!» — но ее все-таки уложили на пластиковый полог и улеглись справа и слева, согревая друг друга и обнимаясь поверх груди медички.

— Ужасно, — Тиока все еще дрожала так, что даже Валентине передалась ее дрожь. — П-просто кошмар! Я д-думала, околею!

— Ага, — Валентина пыталась побороть холод. Полог, на котором все трое улеглись, был слишком коротким, так что ноги по-прежнему находились на голой земле. Ужасно хотелось свернуться калачиком, но нельзя. Надо было греть еще и Рози, которая клацала зубами за всех троих. Ей приходилось хуже всех — было заметно, что ее одолевает жар, виски и лоб медички покрывал пот, а налобные выступы надулись так, что казалось, что кожа над ними вот-вот лопнет. Видимо, антибиотики, которые вколола ей Валентина днем, закончили свое действие и нужна вторая инъекция. Или же внутренние повреждения организма оказались слишком сильны. Если, например, произошел разрыв, скажем, кишечника, без операции Рози грозит смерть от перитонита несмотря ни на какие уколы и прививки. А кто ее проведет? Даже дай Валентине необходимое оборудование, она не сможет сделать ничего.

Но пока еще медичка была жива и оставалась надежда.

Чтобы как-то отвлечься от тягостных мыслей, девушка посмотрела на небо. Облаков почти не было, только с одной стороны возле горизонта что-то слабо серело. Луны или какого-то иного спутника тоже не наблюдалось. Зато несколько десятков крупных ярких звезд маячили на небе, слагаясь вместе с несколькими более мелкими и тусклыми искорками в незнакомые созвездия.

— Тиока! Ти! — шепотом окликнула Валентина подругу. — Как ты думаешь, что это за звезды?

— Чего?

— Ну, как они называются?

— Тебе это правда интересно?

— Да. Ведь с одной из них к нам может прийти помощь! Если знать название и вспомнить расстояние до нее, можно примерно вычислить, когда сигнал маячка долетит до этой системы и как скоро нас спасут…

— Ага.

В голосе Тиоки не слышалось энтузиазма — только уныние и тоска. Потом она тихо всхлипнула.

— Ты что? Ты… плачешь? — приподнялась Валентина.

Послышалось прерывистое сопение, а потом…

— Я домой хочу-у-у… — провыла подруга, судя по голосу, уткнувшись в плечо бесчувственной Рози. — К папе и маа-а-амее-е-е…

— Мы вернемся! — у Валентины самой дрожал голос, но она пыталась держаться. — Все будет хорошо. Нас спасут. Ведь сигнал уже пошел.

— Все равно-о-о… Мне страа-а-ашно! — Тиока уже рыдала взахлеб.

— А ну не реветь! — не выдержала девушка. — Все будет хорошо. Запомни это. Мы выживем! Все трое. Обязательно. И домой вернемся. Тоже втроем!

Последние слова она произнесла с ожесточением, повысив голос, словно Рози в своем похожем на обморок сне могла ее понимать.

— И чтобы выжить и дожить до спасения, нам надо набраться сил, — помолчав, уже спокойнее добавила она. — Поэтому вот мой приказ. Всем спать.

И первая, подавая пример, уронила голову на землю, закрывая глаза.

Выспаться все-таки не получилось. Валентина замерзла так, что никак не могла расслабиться. Кроме того, Тиока никак не могла успокоиться, все время всхлипывала и что-то бормотала себе под нос. Потом начала стонать Рози. Еле слышно, на пределе дыхания, но при этом тело медички сотрясалось крупной дрожью, которая передавалась подругам. Успокоившаяся было Тиока опять начала паниковать — только теперь ее терзал страх того, что Рози умрет у них на глазах. Она тряслась, стуча зубами, и со слезами умоляла Валентину сделать хоть что-нибудь. Та попыталась найти и вколоть Рози еще немного обезболивающего и кровеостанавливающего. В результате та перестала стонать и трястись и расслабилась, но девушке что-то подсказывало, что это не конец. Вернее, что это — знак близкого конца. Вопрос в том, как долго женщина будет бороться за жизнь. В мыслях об этом она и провела остаток ночи, лишь иногда задремывая на несколько минут. Хорошо, что хотя бы никакое местное животное их не беспокоило! Видимо, тот район, куда они попали, действительно был необитаем.

Едва на востоке немного посветлело и стало таким образом возможно определить стороны горизонта, Валентина вскочила и принялась разминаться, чтобы хоть немного согреть застоявшуюся в жилах кровь. Она размахивала руками, приседала, прыгала и кувыркалась, принимала боевые стойки, даже попробовала устроить небольшой «бой с тенью». Тиока наблюдала за нею, сидя на земле и обхватив колени руками.

— Тебе что, делать нечего? — воскликнула она, когда Валентина сделала паузу, перейдя на дыхательные упражнения. — Силы девать некуда?

— Она… права, — раздался прерывистый шепот. — Нельзя… расслабляться…

— Рози? — забыв про все на свете, обе подруги кинулись к медичке. — Ты очнулась? Все хорошо? Ты в порядке?

— Не… не знаю, — она прижала руки к животу. — Болит… и пить хочется…

— Вколоть тебе обезболивающее? — Валентина уже привычным жестом потянулась к чемоданчику.

— Там… много осталось?

— Еще три ампулы.

— Дай… посмотреть.

Девушка протянула их на ладони, поднеся поближе к лицу Рози. Та аж наморщилась, всматриваясь, но приподнять себя запретила.

— Вот эту… оставь. А другие — убери подальше. Вам… пригодятся.

— Там разные лекарства?

— Да. Эти две — очень сильные. Там… градуировка…присмотрись… Нельзя все сразу колоть. Можно… умереть. Во сне.

— И ты боишься, что я… я тебя, — Валентина уставилась на две ампулы со смертью, — я тебя могу… убить?

— Я, — Рози опять поморщилась, прислушиваясь к своим ощущениям, на висках и верхней губе у нее появились розовые капельки пота, — хочу, чтобы это осталось вам… На крайний случай. Если вдруг…

— Если вдруг, — дошло до Валентины, — за нами никто не прилетит?

Тиока тоненько заскулила, зажимая себе рот кулаками.

— Если вдруг… вдруг станет слишком тяжело… Травма или… м-м-м-м, — она опять застонала. — Больно…

— Давай я тебе сделаю укол?

— Потерплю, — процедила медичка сквозь зубы. — Немного…

— Но я не могу смотреть, как ты мучаешься!

Рози отвернулась, закусывая губу. Тиока, к которой она при этом повернулась, попятилась.

— Лучше… подумайте о себе.

Пришлось отсесть. Но Валентина не могла сидеть спокойно. Ее терзала тревога. Чтобы хоть чем-то себя занять, она стала снова перебирать вещи в капсуле, раскладывая их кучками. Нашлось довольно много инструментов, но некоторые из них девушка не знала, как применить. Она догадывалась, что большинство служит для ремонта оборудования в теплицах или устранения неполадок. Но где тут возьмешь теплицы? И что станешь ремонтировать вот этим резаком? Если, конечно, это резак…

— Валь, где у нас вода? — окликнула ее Тиока. — Я пить хочу.

— На, держи, — девушка протянула подруге бутылочку. — Только много не пей.

— Я только половину!

— Нельзя! Делим все на троих! Рози и мне тоже надо оставить.

— Но тут всего литр! Думаешь, этого нам хватит?

— Да. На сутки должно хватить.

— Сколько-сколько? — ахнула Тиока. — Да мы тут загнемся!

— Нет. Воду надо экономить. У нас ее только два литра…

— А вон тот баллон?

— Там техническая. Она для промывания двигателя и…

— Ерунда. Это же вода! И ее там много. Я тебе оставлю! — отвинтив крышку, Тиока сделала несколько жадных глотков. Валентина еле успела отобрать у нее бутылку, пока та не перестаралась. В результате немного драгоценной жидкости пролилось на землю.

— Вот видишь, что ты наделала! — воскликнула Валентина.

— Это все из-за тебя, — ощетинилась Тиока. — Подумаешь, пара глоточков!

— Пара глоточков? Это нам на сутки! Всем троим!

— Но я хочу пить!

— Я тоже, но…

— Вот и пей!

— Не стану, — огрызнулась Валентина.

— Ну и дура!

— Девочки, — послышался прерывистый шепот Рози, — Не надо… не надо ссориться… вода… оставьте себе мою порцию…

— Ни за что, — пристыженная, Валентина опустилась перед женщиной на колени, отвинчивая крышку бутылки. — Тебе надо…

— Мне нельзя, — медичка облизнула пересохшие губы. — Перитонит… нельзя… только если губы смочить…

Валентина нашла в чемоданчике ватные диски, пропитала один водой и осторожно промокнула губы Рози, вылив напоследок несколько капель ей на язык.

— Спасибо, — та слегка улыбнулась. — Хорошо…

Но тут же лицо ее исказилось, и она тихо застонала от боли.

— Чем помочь? — Валентина потрясла ее за плечо. — Скажи, и я…

Но женщина только стонала, временами вскрикивая и извиваясь от боли. На висках ее опять выступила испарина, обметанные губы оскалились, обнажив зубы.

— Я боюсь, — пролепетала Тиока, отползая. — Валь, что будем делать? Она сейчас умрет!

Валентина боялась сама. Боялась до дрожи в руках и желания убежать. Вместо этого она крепко стиснула запястье Рози, бормоча: «Потерпи! Потерпи немножечко…»

Через пару минут та немного успокоилась, перестала стонать и метаться, но лицо ее оставалось напряженным, взгляд устремился куда-то вдаль и вглубь. Пальцы буквально вонзились в живот, словно пытались задушить сидящую внутри боль.

— Что будем делать? — Тиока подползла к Валентине, посматривая на Рози с суеверным страхом.

— Не знаю. Я не врач. Я даже не понимаю, что тут можно сделать. У нас даже нет медицинского справочника! И инструментов для операции… И лекарств… Только аптечка первой помощи. Ей нужно в больницу, пока не поздно.

— Хоть бы спасатели успели прилететь! — девушки задрали головы к небу. Оно уже посветлело, выцветая до нежно-зеленого. — Как считаешь, долго им еще?

— Не знаю.

— Но они получили наше послание, как ты думаешь?

— Наверное. Мы тут больше полусуток. Сигнал распространяется довольно быстро. Уже ночью он мог покинуть пределы системы и уйти к другим мирам.

— И там его кто-нибудь услышал, — подхватила Тиока.

Валентина покивала головой, не желая напоминать подруге то, что обязан знать каждый штурман. Космос слишком огромен. Его размеры невероятны. И шанс, что их сигнал будет обнаружен в ближайшие несколько дней… он, конечно, есть, но настолько мал…

Нет, лучше не ждать помощи в ближайшие несколько дней, а обустраиваться на новом месте. Кто знает…