Рассвет на чужой планетой

ГЛАВА 5

Роза проснулась от пронзительного гнусавого сигнала.

— Рози! Подъем!

Женщина схватила комм. На экране мигал огонек вызова. Штурман Минк.

— Стив? Что слу…

— Некогда! Авария. Быстро на выход!

— Раненые? — она первым долгом вспомнила о своей профессии.

— Пока нет.

— Ясно!

Она вскочила, на ходу натягивая комбинезон, пробежала из каюты в медотсек, хватая стоявший на видном месте чемоданчик со всем необходимым. Рози уже была у двери, когда «Агути» содрогнулся всем корпусом. Мигнул свет, погрузив женщину в темноту.

Аварийного блокиратора на двери медотсека не стояло — сюда должен войти любой в любой обстановке — поэтому оказалось достаточно просто надавить на рычаг двери, и Рози беспрепятственно выскочила наружу.

Коридор был тоже погружен в темноту — освещение отключилось на всем корабле — лишь мигали оранжевым светом аварийные огни над шахтой лифта и дверями, да мягко подсвечивали включенные коммы, отмечая положение некоторых членов экипажа. Пахло чем-то едким. «Пластик», — сообразила Рози. На борту пожар? Не может быть. Нет, она в свое время тоже принимала участие в учениях, отрабатывая действия медика на случай нештатных ситуаций, но никогда, за все одиннадцать лет работы, не думала, что когда-нибудь ей придется применять знания на практике.

Из темноты вынырнула тень. Рози вздрогнула, но тотчас же узнала Стива. Штурман Минк схватил ее за руку:

— Ты? Жива?

— Я… что случилось?

— Авария. Еще не понимаю, как это произошло. Мостик докладывает, что мы несемся на планету…

— Откуда здесь планета?

— Понятия не имею. Рози! — он крепко стиснул ее запястье. — Какой-то сбой программы. Рассуждать будем потом, — он дернул за руку, потащил за собой. — Лезь в капсулу.

— Куда?

— Эвакуируйся! Ты должна…

— Я — врач! — она вывернула руку. — Если это авария, могут быть пострадавшие.

— Если это авария, пострадавшие мы все. И либо выживет кто-то из нас, либо погибнем мы все. Выжившая ты можешь помочь тем, кто остался. Погибшая не поможешь никому.

В этом была логика, и женщина кивнула.

Спасательные капсулы не были рассредоточены по всему кораблю. Две, малые, находились на уровне жилого отсека, куда спешили Минк и его спутница, еще две — на нижнем этаже, у шлюзов. Эти две были на самом деле не спасательными капсулами, а легкими флайерами типа «Москит», предназначенными не столько для эвакуации, сколько для полетов в разреженных слоях атмосферы. Устройством катапультирования была снабжена и верхняя палуба — капитан покидает умирающий корабль последним, его кресло «выстреливает» наружу уже когда судно начинает разваливаться на куски. Обычно это происходит в атмосфере планеты, относительно недалеко от поверхности. Если Стив и капитан успеют добраться до мостика, в их распоряжении будут два кресла.

Два. В то время как на мостике обычно находятся трое. Но кресло пилота не оборудовано катапультой.

Не дав женщине времени на раздумья, штурман толкнул ее прочь и кинулся к лестницам. Шахту лифта перекосило, намертво заблокировав… по счастью, не находившихся в кабине людей, а тех, кто пытался по ней лезть. Из-за переборок слышались приглушенные тревожные голоса. Теперь им придется возвращаться назад. Мужчина постучал по ней кулаком:

— Вниз! Давайте вниз!

Дежурный механик. Два техника. Кто-то еще, четвертый, судя по голосу. Кто бродил по кораблю после отбоя? Нет времени размышлять. Когда все они спасутся — никаких «если», только «когда» — они с капитаном во всем разберутся.

Откуда-то издалека, словно из недр корабля, послышался сдавленный женский крик. Рози? Нет. На борту есть еще женщины. Второй техник, одна из застрявших внизу, а еще стажерка, уши прожужжавшая своим папашей, и ее подружка, которую она ухитрилась протащить на борт. Папаша у полоумной стажерки действительно был важный босс — Минк в свободное время проверил базу данных. Один из спонсоров дальних перелетов, вкладывает средства в освоение новых колоний. Они, кстати, везли на одну из них оборудование и трех человек в качестве сопровождения груза. Теперь не довезут… Ладно. Девицы. Из-за девчонок все беды. Из-за лишней девчонки, если честно. Когда отправляют корабль, рассчитывают вес до миллиграмма. А тут почти шестьдесят кило живой массы и багажа. Мелочь, но если придется совершать сложные маневры, отягощенный дополнительным весом корабль просто не успеет разогнаться. Ведь двигателям, да еще и пострадавшим, придется толкать большую массу…

Ладно. Это проблема пилотов. Он должен проложить курс так, чтобы «Агути» не шлепнулся на планету. Что за планета, кстати? Отдельный вопрос. Размеры, расстояние от светила, физические параметры… И откуда она взялась? Блуждающая? Быть не может! Автопилот бы среагировал.

Потом. Все потом. Минк отпихнул Рози, толкая ее к аварийным люкам. Если она успеет спуститься вниз по лестнице, проложенной между внешней и внутренней обшивками корабля, на нижнюю палубу, она спасется, воспользовавшись хотя бы «Москитом». Флайер, конечно, не предназначен для полета в космосе, у него слишком тонкая обшивка и почти нет защиты от радиации, но если пилот успеет уйти в атмосферу, шансы возрастают неимоверно. Сам он нырнул в тот же люк следом за нею, но полез наверх. Его место было там, в рубке.

Уже начиная подъем, он услышал позади сопение и характерный стук подошв о магнитные пластинки на ступенях. Бросил взгляд через плечо. Выругался:

— Рози! Какого ляда?.. Вниз! Быстро!

— Нет, — она приостановилась, держась одной рукой. В другой болтался чемоданчик первой помощи. — Я с тобой!

— Дура! Ты нужна другим.

— Я нужна всем! Кроме того… ты разве не чувствуешь?

И тут до него дошло. Дошел. Запах. Горелого пластика.

На борту был пожар. И, судя по тому, как тянуло снизу вверх, горела как раз нижняя палуба, где стояли «Москиты». Но почему до сих пор не сработала пожарка?

И только он так подумал, как, приглушенный переборками, издалека долетел низкий раскатистый вой.

— Твою мать… Давай!

Планы пришлось менять на ходу. Будучи мужчиной, к тому же со свободными руками, он одолел свою часть подъема намного быстрее женщины, которая тащила с собой чемоданчик первой помощи. И успел выбраться из люка на верхний этаж буквально за пару секунд до того, как что-то тяжелое снова ударило в борт «Агути», пробив внешнюю обшивку как раз посередине между людьми, выбросив в открытый космос не только мгновенно смерзшийся в вакууме воздух, но и различные мелкие детали и все, что находилось между обшивками.

— Я боюсь!

Вот уж чего Валентина не ожидала, так это паники. Тиока боялась высоты! Она не могла заставить себя лезть в шахту! Вцепившись обеими руками в поручень, девушка голосила дурным голосом, перекрывая пожарную сигнализацию.

— Не могу! Не могу! Боюсь! — орала она на одной ноте, не слыша никого и ничего.

— Успокойся! Прекрати орать! — Валентина сама начала нервничать. Счет шел на секунды, а она тратит время и успокаивает эту истеричку. Не будь Тиока ее подругой, девушка давно бы ее… Нет, не бросила, правила техники безопасности запрещают бросать людей, но врезала бы как следует, чтобы заткнулась.

— Отцепись!

— Не могу-у-уу…

— Дура! — в сердцах Валентина все-таки ее ударила. — Хочешь, чтобы мы тут погибли?

— Оставь меняа-а-аа…

— Вот…

Материться на языке Весты Валентина не научилась, но по-сатурнийски вспомнила несколько слов.

— Отцепись, сука!

— Т-ты, — грубость подействовала, — т-ты кого с-сукой назвала?

— Тебя, тварь, — зарычала Валентина. — Прекрати орать и лезь давай! Истеричка!

— Я б-боюсь, — Тиока заплакала, но ее плач перешел в визг, когда «Агути» содрогнулся всем корпусом, и сирены взвыли громче. — Что это?

— Корабль разваливается, — так это или нет, Валентина определить не могла и невольно сгустила краски. — Мы должны добраться до той палубы, где стоят спасательные капсулы.

Тиоку, наконец, удалось сдвинуть с места, и она полезла. Но медленно, слишком медленно. Валентина нервничала, понимая, что время работает против них. Корабль, наверное, погибает. Она не знала, в каком состоянии его системы, но едкая вонь, отсутствие освещения и надсадный вой сигнализации свидетельствовали о том, что он поврежден. И хорошо бы, чтобы повреждения оказались не такими сильными.

Но в тот момент, когда она уже уверилась, что они спасутся, «Агути» снова тряхнуло. Да так, что Тиока от неожиданности раздала руки и полетела вниз.

Она ползла первой — Валентина лезла второй и нарочно старалась наступать ей на руки, чтобы вынуждать подругу шевелиться. И пальцы девушки соскользнули. Она буквально свалилась на подругу. От неожиданности Валентина едва не разжала пальцы. Попыталась схватить подругу, остановить ее падение, но в результате чуть не сорвалась сама и повисла, болтаясь на одной руке.

— Ти!

Что-то противно зашипело и налетел порыв ветра. Воздух. «Агути» получил пробоину. Тут же включилась и заверещала система экстренной эвакуации, немного приглушенная стенкой. Вместе с пожарной сигнализацией они составляли жуткий дуэт. Валентина о таком только слышала, ведь корабли делались с тройным запасом прочности специально от ударов метеоритов. Либо метеорит был слишком большой, либо по ним… стреляли?

Подавив приступ паники — кто мог в этом секторе стрелять по мирному судну? — Валентина с трудом снова зацепилась за лестницу и полезла вниз, зовя подругу. Тиока не отзывалась. В ушах мягко свистел выходящий через пробоину воздух, стремительно падало давление, холодало. Еще минута-полторы и…Девушка едва не закричала, когда ее нога уперлась во что-то мягкое. Она!

По счастью, на не провалилась до самого дна. Девушка растопырилась в полете, и ее в узком лазе. Она упала на один пролет ниже, буквально упершись в люк, ведущий на соседний этаж, и не подавала признаков жизни. Валентина подавила приступ паники, но вовремя вспомнила навыки выживания на Сатурнии. Сначала позаботься о себе, а потом уже о других. Дома даже матерям вбивали в голову, что сперва стоит обеспечить себя, а потом уже кидаться к ребенку.

Кое-как отпихнув тело Тиоки, Валентина отжала створку, выбираясь наружу. Ураганный ветер ударил в лицо — воздух покидал корабль — но она пересилила встречный поток и ухитрилась втянуть за собой подругу, укладывая на пол. Коснулась ладонью носа. Дышит!

— Давай! Шевелись! — встряхнула, щипая за кончики пальцев, чтобы быстрее привести в чувство.

— Внимание всем! Срочная эвакуация, — била в уши система эвакуации. — Всем немедленно покинуть корабль… Внимание всем! Срочная эвакуация. Всем немедленно покинуть корабль… Внимание всем!

Тиока застонала, дернула рукой. По виску, там, где была содрана кожа, побежала кровь. И то хорошо. Кровь течет, сердце бьется, глаза видят…

Капсулы были в двух шагах. Обе. Еще две находились внизу, но дотуда им не добраться. Итого четыре. Хватит на всех?

Нет. Обе уже были заняты — на одной грел алый огонек, в другую как раз упихивался парень в комбинезоне техника.

Не раздумывая, Валентина рванулась было к последней капсуле, но техник уже задраивал люк. Несколько секунд и…

Корабль еще раз тряхнуло, и вторая капсула, которая уже сорвавшаяся в полет, дернулась, застревая в шахте. Такое иногда случается. Ее заклинило, и люди, запертые внутри, оказались обречены. Они об этом еще не знали, но…

— Я не хочу… — заныла Тиока, и ее стон был слышен даже сквозь надоевшее: «Внимание всем! Срочная эвакуация!» — Не хочу умирать… Сделай что-нибудь!

— Что, например? — зло огрызнулась Валентина.

Она злилась и торопилась. Надо покинуть корабль. Но как? Свободных капсул больше не осталось.

Или есть еще?

— За мной! — сорвалась девушка, одной рукой волоча за собой подругу, а другой вцепившись в саквояж. Вещи, конечно, можно и бросить, но там находились средства гигиены и первой помощи. То есть, то, что обычно спасали и на Сатурнии во время землетрясений. Что до документов, то они вживлялись под кожу всякому новорожденному именно по этой причине. Потом по рации искать легче.

Оставалась еще одна капсула. Возле теплиц. Собственно, это была не совсем капсула, а так, что-то вроде переоборудованного модуля, ведь некоторые растения должны жить только в невесомости. И техник, обслуживающий теплицу, должен перемещаться именно в ней. Краем глаза девушка видела ее, когда Тиока показывала ей теплицы. Насколько этот модуль оборудован для эвакуации — вопрос второй. Первый — на месте ли он?

Пока лезли до теплиц — опять пришлось карабкаться по лестницам — корабль несколько раз содрогался. Время от времени слышался скрежет и треск, а свист уходящего воздуха порой заглушал вопли системы эвакуации. Валентина старалась не думать о том, что происходит и в чем причина. Спасти свою жизнь и жизнь подруги — вот что главное. Покинуть корабль. Остальное потом. Ох, только бы капсула была на месте! Только бы…

Она там была. А это значило, что техник-смотритель не добрался до теплиц. Но прежде, чем Валентина успела хотя бы открыть люк, ее окликнули:

— Эй!

Девушка обернулась. Из шахты лифта вывалились двое. Мужчина и женщина. Женщина вяло — сказывались пробоины и разреженная атмосфера — отбивалась, но мужчина тащил ее волоком, чуть ли не за волосы, как дикарь. С трудом Валентина узнала в нем штурмана Минка, который, как-то сохраняя вертикальное положение, не столько шагнул, сколько качнулся к ним:

— Погодите!

Висевшая у него на руке доктор Рози упиралась из последних сил:

— Нет! Не надо!

— Забирайтесь, — хрипло прорычал штурман. — Живо! Ну!

— Нет! — Рози несколько раз ударила его по плечу. — Нет!

— Живо! — на мужчину было страшно смотреть.

— Я не оставлю тебя! — медичка плакала злыми холодными слезами.

— Ты должна.

Валентина напряглась. Тиока еле стояла на ногах, и девушка чувствовала себя одинокой, как никогда.

Одного касания комма штурмана было достаточно, чтобы крышка отскочила, явив внутренности.

— Она на одного! — первой сообразила Рози. — Я не могу лететь! — в голосе ее слышалось что-то вроде истеричной радости. — Я останусь…

— Нет! — штурман буквально швырнул ее внутрь, после чего безо всякого почтения схватил за локоть сползающую на пол Тиоку и толкнул туда же: — Позаботься.

Валентина заставила себя выпрямиться. Втроем в капсуле, предназначенной для одного, шансов спастись практически не было.

— Все… настолько серьезно? — услышала она свой голос и поразилась звучавшим в нем интонациям.

— Да.

На долю секунды их взгляды встретились.

— Спасайтесь, — тихо сказал мужчина.

— А вы?

Рядом в капсуле навзрыд заплакала Рози.

— Я должен спасти корабль. Или то, что от него осталось, — он не смотрел на плачущую женщину, зацепившись взглядом за другие глаза. И Валентина совершенно не к месту подумала, что он смотрит на нее нарочно, чтобы не видеть ту, вторую, потому что на нее смотреть было слишком больно.

— А… капитан? — во все века и времена это была его прямая обязанность.

Рози тихо взвыла.

— Погиб.

Не было ни времени, ни желания рассказывать, как это случилось.

— Я, — она сама не поверила в то, что все-таки это произносит, — могла бы помочь. Я знаю… догадываюсь, что случилось и…

Он моргнул. Замершее было время побежало снова, ускоряя ход.

— Пошла.

Ее пихнули к капсуле, из которой уже смотрели две пары глаз. Вдвоем на одном сидении.

— Но я знаю программу, и я…

— И ты — пассажир! — штурман Минк прорычал это слово так, что в его устах это было похлеще любого мата. — Лезь, сс-с-с…

После чего он ее ударил.

От боли и неожиданности у Валентины потемнело в глазах. Она потеряла равновесие и свалилась внутрь капсулы, прямо на девушек.

— Держи!

Что-то шлепнулось сверху, после чего крышка люка упала, отрезав их от внешнего мира. Закричала медичка — долгим, отчаянным воплем матери, на глазах которой погибал ее ребенок. И под этот крик спасательная капсула дрогнула, срываясь в полет.

Второму пилоту Райсу было страшно. Так страшно, что юноша не позволял себе отвлечься. «Агути» разваливался на части. Корабль получил уже три пробоины — одну из них ту самую — были повреждены двигатели. Сейчас из четырех работал только один, и «Агути» вращался вокруг своей оси, двигаясь по закругленной траектории. Учитывая близость планеты, которая тянула его к себе, это могло означать только одно — мягкой посадки не будет. Они не просто падали, как метеорит, они летели с ускорением. Столкновения было не избежать, и все, что он мог — это сделать так, чтобы последствия были не такими разрушительными. Например, дотянуть до воды, где более плотная среда чуть-чуть затормозит скорость. Впрочем, это все равно означает конец. Для него — так точно. Но, пока он у штурвала и пытается как-то выровнять полет, оттягивая миг падения, у экипажа остается шанс спастись. В капсулах или как-то еще, но спастись. Он читал о совсем уж небывалых случаях — когда при падении кто-то ухитрился схватиться за кусок обшивки и спланировать на нем, как на доске для серфинга. Или успеть нацепить скафандр и выпрыгнуть в самый последний момент, уже в атмосфере. Или… а, не важно. Для этого людям надо дать время. И он его давал.

Система экстренной эвакуации орала, как бешеная. Настойчивые сигналы: «Внимание всем! Срочная эвакуация!» — лезли в уши, били по нервам, и Райс потянулся оборвать связь. Все равно ничего хорошего он больше не услышит.

Он и не услышал сухой треск проводов. Только мигнул свет — на долю секунды на пульте погасли все огни и обрушился краткий миг мертвой тишины — а потом в кресло рядом шлепнулся штурман:

— Жив?

Райс смотрел во все глаза:

— В-вы?

— Как корабль? — быстро пристегнувшись, Минк подался вперед. Он сидел в кресле первого пилота, строго по центру, даже не подумав занять свое или капитанское, и шарил по пульту с таким видом, словно всю жизнь водил корабли этого класса.

— В-вы умеете… водить? — ничего другого Райсу в голову не пришло.

— Пришлось. Как корабль? — Минк уже что-то нашел. Он погрузил одну руку в сенсорную перчатку штурвала, другой продолжая что-то нажимать, переключать, кодировать.

— Еще держится. Но…

— Вот и держи. Что впереди?

Несколько обзорных экранов еще работали. На них вставала планета. Она занимала собой все — даже по бокам не осталось ни клочка космоса. Ее серо-розовый бок медленно поворачивался. Судя по всему, там были облака. Корабль уже вошел в экзосферу* и ввинчивался дальше.

(*Экзосфера — самая верхняя часть атмосферы, границы ее весьма условны. По большей части состоит из нейтральных газов и водорода. Прим. авт.)

— Земля.

— Хорошо.

Штурман был так спокоен, что Райс невольно успокоился тоже и смог думать о другом. В конце концов, у них еще оставался шанс спастись.

— А где… все?

— Там.

— Эвакуировались?

— Да.

— И… капитан? — парень бросил взгляд на пустое кресло за спиной.

— Да.

Штурман Минк не видел капитана. И, откровенно говоря, не хотел видеть. Потому что его отсутствие здесь означало одно из двух. Либо капитан погиб, когда судно получило одну из пробоин, либо оказался в одной из тех капсул, которые успели покинуть умирающий корабль. Он нарочно соврал девчонкам. Просто потому, что очень надеялся, что это правда.

Оставляя за собой шлейф горящего топлива из поврежденных двигателей, «Агути» стремительно несся к земле. Судя по воплям аварийной системы, к разгерметизации прибавился пожар. Минк бросил взгляд на приборы. Чудо, что они еще работали. Впрочем, у кораблей этого класса пульты снабжены автономной системой питания. Бывали случаи, когда «черные ящики» продолжали испускать поисковый сигнал годы спустя после отказа остальных систем. Их «ящик» уже работал, о чем свидетельствовал мигающий огонек в углу.

Наконец, облачный слой остался позади. Картинка сменилась холмистой равниной темно-розового цвета с отдельными коричневыми пятнами, перемежающимися сизым налетом. Цвет вызывал стойкие ассоциации с гниющим куском мяса, хотя это, скорее всего, была просто особенность местного грунта и растительности. Впрочем, картинка была нечеткой — корабль мотало так, что приборы не успевали настроиться. От этого мужчин слегка мутило, хотя вроде бы оба прошли предполетную подготовку.

— Видишь? Там!

Райс кивнул. Кажется, вон то грязно-сизое пятно впереди — открытая вода. Если до нее дотянуть, то она хотя бы погасит пламя. Тогда будет шанс…

— Вижу.

— Давай дотянем.

Парень кивнул. Вода казалась близко. Слишком близко. Если долететь, погаснет пожар и тогда, может быть, удастся избежать взрыва. И появится шанс выжить.

Двигатель тянул, но «Агути» снижался слишком быстро. Один за другим отказывали приборы, и вскоре стало ясно, что они не успевают. Испустив последний писк, вырубилась система аварийного оповещения — где-то пережгло контакты — и тогда в кабину ворвался натужный рев и стон умирающего корабля.

Мужчины переглянулись. Они падали. Сизая поверхность водоема была близка, но земля гораздо ближе. Счет шел на секунды.

Минк отпустил бесполезный штурвал. Бросил последний взгляд на экран и коротким быстрым жестом протянул руку. И крепко сжал похолодевшие от волнения пальцы Райса.

— Все будет…

Удар.

Первые двое суток ушли на то, чтобы распаковать лагерь и взять все необходимые пробы — воды, воздуха, почвы. Данные поступали и с зондов, помогая уточнять показатели. Один зонд все еще кружил в атмосфере, снижаясь по спирали, второй приземлился в нескольких десятках стадий* к северу, третий утонул. Но и того было достаточно, чтобы понять, что на этой планете можно жить. Правда, в респираторах — в воздухе присутствовала большая примесь жизнеродных соединений. Нет, дышать было можно, но ощущать постоянную вонь мало, кому нравилось. Ни ветер, ни осадки от вони не избавляли. Так что Симба-99 принял решение — часть экипажа обязательно должна проживать на корабле, где кондиционеры регулярно очищали воздух. Установились смены — сутки на корабле проведут одни, потом тоже сутки — другие. Техникам вменялось в обязанность каждые тринадцать единиц времени проверять фильтры, меняя забившиеся. Счастье еще, что можно было пользоваться местным воздухом — это экономило собственный запас.

(*Стадия — здесь, мера расстояния в одну тысячу шагов. Прим. авт.)

Выбрать удобное место для стоянки оказалось делом простым — растительности на суше было мало. Лишь по берегам водоемов виднелась какая-то поросль. Дальше полутора стадий от берега растительность уже пропадала, поскольку большинство растений были ползучими кустарниками разной высоты. По поверхности тянулись длинные мясистые стебли, цепляющиеся за грунт тонкими корешками. На равном расстоянии от них отходили боковые отростки, от которых вверх тянулись сизо-красные ветвящиеся стебельки, заканчивающиеся утолщениями, на которых набухали темные, почти черные, шишечки. Кусты разных видов отличались толщиной стебля, его структурой — одни гладкие, другие шероховатые, третьи с чешуйками — высотой и густотой веточек. Большинство кустов было человеку по пояс, но некоторые вымахивали в пять-шесть локтей*. В их зарослях вполне можно было и затеряться — конечно, в том случае, если найдешь достаточно густую растительность. Но обычно такие гиганты попадались поодиночке.

(*Локоть — здесь, мера длины примерно в половину шага. Прим. авт.)

У самого берега, где плескалась мутная водичка, растительность была разнообразнее. Там встречались клубки мясистых «нитей», скопления скользких шариков, которые плавали по поверхности воды, а также водоросли, напоминающие широкие ленты.

До берега ближайшей речки добрались на четвертые сутки, предварительно отправив на разведку наземный зонд, которым управляли с корабля. В рубку набилось столько народа, что Сомба-99, в конце концов, попросил часть зрителей выйти и подождать снаружи. Подавая пример, он первым шагнул к дверям — мол, капитан может и подождать, он ведь не входит в группу научников.

— Вам не интересно? — окликнул его Такту-101.

— Интересно, — кивнул Сомба. — Но мы вступили в область науки. И следует отдать приоритет нашим естествоиспытателям. Мы свое дело сделали.

— И, тем не менее, наше присутствие необходимо. Посторонние в рубке…

— Думаю, вы вполне можете меня заменить, — улыбнулся Сомба, переступая порог.

Он уже повернулся к дверной панели спиной, когда сзади послышался шорох. Оглянулся — в щель, отжимая ее ладонями, протиснулась Лонг.

— Вы?

— Нельзя? — молодая женщина с вызовом тряхнула головой. — К тому же там слишком тесно. Еще затолкают!

— Вам должны были уступить место.

— Все места в первом ряду заняты. А толкаться и отстаивать свое право я не считаю нужным. Я только медик. Обслуживающий персонал. Мне главное, чтобы все были здоровы. Стюардов тоже не позвали. А ведь один из двух приписан к группе естественников!

— Но неужели вам не интересно?

— Интересно! Просто зубовно интересно! — она оскалилась в веселой улыбке, демонстрируя подпиленные по последней моде зубки. Сомба заметил, что они уже начали отрастать. Сразу после полета Лонг придется бежать к косметологу. — Но мы же все равно это все увидим. Не сегодня, так завтра! Зонд закончит передачу, проложит маршрут, и тогда по его следам отправится первая исследовательская группа.

— Да.

— А за ними — и мы. Розовая Красавица еще будет исхожена вдоль и поперек. И не важно, в какой день и час это произойдет — мы-то все равно будем первыми!

Сомба-99 промолчал о том, что первыми на этой планете были все-таки звездопроходцы-земляки. Интересно, почему они отдали эту планету на открытые торги уже после того, как оставили памятный знак для тех, кто придет позже? Только потому, что испугались запаха в атмосфере?

Памятный знак они, кстати, нашли. Он торчал на камне примерно в полусотне стадий от места посадки.

Тем временем зонд благополучно добрались до берега реки, взял пробы грунта, воды, воздуха, цапнул и отправил в анализатор несколько местных растений и даже зафиксировал какое-то движение в воде, сделав несколько снимков смазанного — движущегося — объекта. Планету — по крайней мере, ее водоемы — населяла разнообразная живность. Но вышла ли она на сушу? Ответ на этот вопрос еще предстояло найти.

Остановившись на краю водоема, зонд продолжал передавать данные, фиксируя все новые и новые движущиеся объекты. Потом, получив команду с пульта, медленно развернулся и двинулся вдоль берега, перемалывая гусеницами густую, путающуюся в них «траву». И буквально через десяток-другой шагов застрял. Даже сюда долетал его тревожный писк: «Сбой системы. Сбой системы!»

— Похоже, спасательную экспедицию придется снаряжать уже сейчас, — кивнул Сомба-99, когда ему доложили о проблеме. — Надо выпутывать машинку. Добровольцы есть?

Сразу шестеро научников выскочили из рубки, торопясь собирать вещи. Внутри стало свободнее, и можно было вернуться и сесть на свое место.

Устроившись поудобнее, Сомба-99 подкрутил настройки, чтобы усилить четкость передаваемого изображения. Увы, звука не было и не потому, что техника далека от совершенства — просто здесь, на этой дикой планете, не было пока ни одной передающей станции. Отсутствовала связь, и если кто-нибудь отходил от лагеря на большое расстояние, он просто никак не мог дать о себе знать — заблудился ли он или просто отдыхает в тени холмов. Да и сама картинка была не слишком хороша — зонд медленно крутил камерой на длинном гибком шесте, давая панорамную съемку. Вращение ее можно было замедлить, но не остановить совсем. Любуясь медленно проплывающим по экранам пейзажем, Сомба невольно поддался очарованию этого места. Ну и что, что тут мало растительности, и земля почти пуста и бесприютна! Уриане еще пятьсот кругов тому назад поделились со своими первыми учениками технологией, которая позволяла бы обустраивать планеты, не нарушая их экологии. Всего-то и надо, что, посеяв контрольные образцы, выделить те, которые прижились лучше других. Тем временем расшифровать геномы местной флоры и подселить в генотип отобранных видов нужные гены, которые помогут растениям адаптироваться к новой планете, а то и вовсе создать жизнеспособные гибриды. То же самое — и с животными. Пройдут одно-два поколения — и готова модифицированная планета.

— Капитан, группа добровольцев готова к походу!

— Хорошо. Выступайте, — кивнул он. — Только… постарайтесь не сбиться с курса. Оставляйте хотя бы метки, чтобы вас можно было легко найти.

— Сделаем!

Переключив некоторые экраны на ближнюю связь, Сомба-99 пронаблюдал, как группа из двух научников, техника и стюарда-лаборанта, ведущего «на поводке» грузовую платформу, не спеша двинулась в путь. Они пересекли лагерь — в нем пока были только две жилые палатки, палатка-лаборатория, кладовая и полевая кухня — и углубились в невысокие каменистые холмы, складки между которыми покрывал липкий сине-фиолетовый налет. Научники уже выяснили, что это — колонии простейших, которые могли считаться одноклеточными растениями.

Выждав время, он снова переключился на дальний обзор. Группа пока еще была видна на экранах. Но потом они на какое-то время пропадут из поля зрения. Надо, непременно надо смонтировать пару трансляционных вышек! Куда им тут без связи!

Рядом что-то задвигалось. Скрипнув обивкой, в свое кресло опустился Такту-101.

— Любуетесь, капитан?

— Да, — коротко ответил Сомба, не отводя глаз от экранов.

— Хотите туда? На грунт?

— А? Что?

— На грунт, — терпеливо повторил пилот. — Дальнепроходцы обычно не говорят «Высадились на землю» или «Опустились на планету». Они всегда садятся «на грунт». Даже если возвращаются на родину. Вы же летали. Недалеко, в пределах системы… Неужели ни разу не слышали?

В его голосе послышалась насмешка.

— Разумеется, я знаю, что такое «стоять на грунте» или «сесть на грунт», — парировал Сомба. — Не знаю, с чего вы решили, что мне надо знать именно это?

— А что же еще?

«Вы спросили, хочу ли я туда, — подумал Сомба. — Но, если я напомню вам об этом, выяснится, что я ужасно хочу на грунт!» По традиции, первооткрывателям планеты могут предоставить льготные условия при переселении на новое место. Эти льготы порой так велики, что первооткрыватели, которые не желают пользоваться наградой, перепродают свои права с большой выгодой.

— Я всего лишь потребовал у вас уточнений об экспедиции. Какое оборудование они взяли? Какие исследования собираются провести? Им надо взять образцы минералов и почвы. Не забыть местную растительность…

— И животный мир?

— Будем надеяться, что животные здесь не водятся.

И только Сомба произнес эти слова, как на экране что-то дрогнуло.

— Смотрите! Кусты! — Такту подпрыгнул от неожиданности.

— Что?

— Кусты. Они шевельнулись. Ну-ка, где тут запись?

Информация от зонда передавалась непрерывно, сразу записываясь в память корабля. Сомба без особого труда отыскал нужный файл, разложил его по кадрам и вывел на боковой экран короткую зацикленную запись, состоящую хорошо, если из полутора сотен кадриков. Длиной запись была всего четыре с половиной нано-единицы.

— Вот!

Растительность, обильно покрывавшая берег неглубокой лужицы в низинке, слегка зашевелилась. В переплетении стебельков из воды показалась плоская голова странной угловатой формы. Приподнялось толстое тело. Шевельнулось. Замерло, наполовину высунувшись из воды. Потом не спеша погрузилось обратно. Несколько торчавших из воды стеблей закачались — видимо, существо задело их под водой.

Сомба пустил запись в замедленном темпе, потом вовсе дал раскадровку.

— Все рано ничего не понятно.

— Это ящерица, — определил Такту. — Ну, или местный ее аналог. На первых порах их действительно можно назвать ящерицами. А там поглядим. У нас есть группа естествоиспытателей — вот пусть они с названиями и возятся.

— Все равно. Первое животное на планете… А мы даже не можем сказать им, чтобы его поймали!

— Зато мы можем отдать такой приказ остальным.

— Очень хорошо, — кивнул Сомба. — Вот и распорядитесь. Назначьте добровольцев, пусть приготовят ловушки или устроят охоту. Животные здесь, если и есть, не боятся никого. Их будет нетрудно изловить.

Такту нехотя поднялся из кресла и вышел. Дежурный связист и капитан остались вдвоем. Покосившись на связиста, Сомба снова стал менять настройки. Ему хотелось увидеть как можно больше на этой планете. Запомнить ее такой… неотформатированной. Пройдет каких-нибудь тридцать-сорок местных кругов, и большая часть ее суши окажется окультурена и потеряет свое очарование и оригинальность. А еще через сорок кругов и вовсе не останется ни кусочка дикой земли — если только поселенцы не озаботятся созданием заповедников.

Постепенно, подчиняясь командам с пульта, камера стала крутиться медленнее, то и дело зависая на одном месте. Вдвоем с техником им удалось малость изменить скорость ее работы — теперь она не только двигалась медленнее, но и то и дело меняла высоту.

Водная гладь манила Сомбу. На уроках древней биологии он узнал, что когда-то жизнь зародилась именно в небольших водоемах и только потом выбралась на сушу. Процесс этот был долгим, мучительным, но оно того стоило!

Судя по всему, ширина водоема была невелика — от силы две-три стадии. Вдалеке синело что-то, похожее на низкие островки, поросшие местной травой. Интересно, это настоящие островки или уже другой берег? Надо будет организовать полномасштабную экспедицию к далеким берегам. Но это потом, когда…

Сначала Сомба-99 не поверил своим глазам. Ему показалось, что это всего лишь брак или просто луч солнца попал на объектив. Но возникшая в верхней части кадра — в небе! — вспышка не растаяла секунду спустя, как положено солнечному лучу, а продолжала сиять. Более того, она перемещалась, направляясь к земле.

— Ты это видел? — Сомба от души радовался тому, что рядом кто-то есть. Кто-то, с кем можно разделить тревогу и триумф. — Что это такое?

— Не знаю, — пожал плечами связист. — Похоже на вспышку.

— Сам знаю, что вспышка. Но от чего она?

Ответ напрашивался сам собой — на Розовую Красавицу падало небесное тело. Метеорит или…

Затаив дыхание, они следили за движением незваного гостя, молясь всем известным духам космоса, чтобы камера не подвела. Зонд продолжал вращать гибкий шланг, и камера постепенно уходила в сторону, отставая от летящего тела.

Секунда. Другая.

И тут метеорит ушел из кадра.

— Проклятье!

В сердцах Сомба-99 хватил кулаком по панели.

— Что это было? — связист был ошеломлен.

— Все, что угодно. От ядра кометы до…

До второго космического корабля.

Эта мысль окатила Сомбу, словно ведро ледяной воды за шиворот. Ну, конечно, как он сразу не догадался! Эти земляки вовсе не собирались просто так отдавать народу куа хорошую планету. Они, скорее всего, тоже решили ее изучить, чтобы подумать, как использовать новый мир. А вот и нет! Народ куа получил эту планету из рук Комиссии по распределению новых миров. И отдавать свое не желает. Значит, придется объясняться с пришельцами. И, может быть, выгонять их вон с чужой территории.

— Интересно, где это произошло? — подумал Сомба вслух.

— Если вы позволите… — прокашлялся связист.

— Ну?

— Если позволите, я попытаюсь что-нибудь сделать….Определить примерное направление поисков…

— Действуйте!

Сомба напрягся. Что бы это ни было, необходимо принять все меры. Розовая Красавица вела себя совсем не так, как положено женщине народа куа. Ведь у женщин-куа нет своего номера, нет личного положения в обществе. Женщина может быть только того уровня, каков у ее мужчины — сначала отца, потом — мужа, а если останется одна, то переходит на уровень брата или другого ближайшего кровного родственника мужского пола. Настоящая женщина-куа поэтому стремится не просто замуж, а за того, чей уровень высок — или кто может подняться выше, совершив нечто значительное. Но эта планета «ведет» себя не так. Она явно старается показаться неприступной. Вон, на нее метеориты падают. Не окажется ли это причиной отказа от колонизации? И не поэтому ли хитрецы-земляки отдали ее народу куа? Мол, нам такая не нужна, нам неохота то и дело уворачиваться от падающих с неба камней! Надо, надо обязательно поискать кратеры. Установить их возраст, количество и тогда уже принимать решение.

— Когда вернутся посланные за зондом, мы снарядим новую экспедицию, — подумал он вслух.

— Что? Экспедиция? — судя по тишине, дверная панель была отодвинута в сторону, и появление Такту-101 стало для всех неожиданностью. — Она благополучно ушла. Их еще видно на экранах. Вон на том, верхнем! — он подошел и ткнул пальцем. Четыре путешественника и ползущая следом платформа еще виднелись на склоне холма. На глазах наблюдателей они перевалили за него и окончательно скрылись из глаз.

— Мы говорим о другой экспедиции, — ответил Сомба-99. — В район того водоема. Туда упал метеорит. Только что.

— Да, мы слышали какой-то гул. Потом было что-то вроде толчка и грохот взрыва. Мы не до конца развернули лабораторию, и поэтому не располагаем точными данными.

Сомба-99 покосился на связиста, который продолжал колдовать над вычислителем.

— Взрыв? — переспросил он.

— Да, похоже на то.

— Метеорит взорвался?

Мужчины смотрели друг на друга.

— Вряд ли это метеорит, — осторожно высказался Такту-101. — Хотя…

— Готово! — связист выпрямился. — Эпицентр примерно в полутора десятках стадий в направлении… кхм… будь это на Куа-со-анне, я бы сказал, на полдне-закат. А здесь…

— А здесь нам надо как можно скорее определиться с координатами и сторонами света. И на первых порах установить указатель, — сказал Сомба.

— Я уже подумал об этом, — кивнул Такту. — Там сейчас как раз сколачивают эдакий крест. Решили сделать его не из природных материалов, а из запасных шестов для палаток. Знаки сторон света пока не нанесли — ждут захода солнца, чтобы уточнить. Направление на закат решили сделать в ту сторону, где диск коснется горизонта.

— Если только тут не существует такого понятия, как смена времен года, — процедил Сомба, досадуя на то, что пилот его опередил. Вроде бы мелочь и как хорошо, что у капитана сняли одну головную боль. Но из таких мелочей и складываются большие дела. И кто знает, как все можно повернуть по возвращении. Сказать, например, не: «Я подумал, что надо сделать указатель сторон света!» — а: «Капитан об этом даже не подумал. Пришлось действовать самостоятельно!» И тогда плакал его высокий статус…

— Согласно… кхм… наблюдениям первооткрываетелей, — подал голос связист, — здесь постоянная долгота дня. Во всяком случае, они не зафиксировали никаких изменений в соотношении тьмы и света. И солнце заходило всегда в одно и то же время… с незначительным сдвигом в четыре нано-единицы за сутки. Что добавит в году лишние сутки через, — он пощелкал кнопками вычислителя, — минимум через четыре с половиной года… Или даже чуть меньше, если считать не со дня нашей высадки, а со дня открытия этой планеты земляками!

Он был так доволен своими расчетами, которые для наглядности вывел на экран, что Сомба только улыбнулся и потрепал связиста по плечу:

— Хорошая работа, Шолто-439.

— И вы хотите отправить новую экспедицию к месту падения этого… к месту взрыва? — напомнил Такту.

— Да. Заодно они могут собрать образцы грунта, провести разведку местности, поискать другие виды растительной и животной жизни… Зачем мы сюда прилетели, если не за этим?

— Но вы подумали о расстояниях? Полтора десятка стадий — это почти в три раза дальше, чем застрявший вездеход! А там, если не ошибаюсь, водоем… Значит, придется его обходить. И кто знает, насколько это удлинит путь?

— Экспедиция будет, — Сомба шлепнул ладонью по подлокотнику кресла. — Это не обсуждается. Если надо, я возглавлю ее сам!

Выпрямившись, он встретил прямой холодный взгляд своего первого помощника. И тот, помедлив, отвел глаза.

Толчок швырнул девушек друг на друга. Валентина невольно вскрикнула, когда чей-то локоть больно заехал ей по груди. Сама она, кажется, пихнула кого-то ногой.

— Мама! Ой! Больно! Пусти!

Какое-то время все трое барахтались в тесноте, мешая друг дружке, пока не ухитрились как-то разместиться. Вернее, трое попытались занять одно кресло, садясь чуть ли не на колени.

— Осторожнее!

— Мне неудобно!

— Ты сидишь на моей руке!

— Где здесь крепления? Надо пристегнуться.

— Отдай!

— Ай! Мама! Ты чего!

— А ты чего?

— Тут только одно крепление. Где второе?

Возня продолжалась довольно долго, пока кто-то из них скорее случайно, чем нарочно не задел приборный щиток. Вспыхнуло аварийное освещение, озарив тесную кабинку призрачным светом. Тотчас же, словно только того и ждали, загорелись остальные огни.

Забыв про крепления, девушки подались вперед.

— Где тут что? — Тиока зашарила руками по кнопкам и клавишам.

— Это ты меня спрашиваешь? — оказавшаяся сбоку Валентина — она почти сидела на краю кресла, и одно из креплений оказалось как раз под ее попой — тоже наклонилась вперед. — Тут почти все на вашем диалекте.

— Можно подумать, ты на нем читать не умеешь? Нас же на нашей старой технике натаскивали!

— Это вас, местных, на вашей натаскивали. А нас, приезжих, на другой. Которая, к тому же, была чуть-чуть старше. Лет эдак на пятнадцать, чем ваши старые списанные тренажеры!

— Они не были старыми! — взвилась Тиока. — Папа знал, что я там учусь, и нарочно закупил кое-какую технику. Я — его единственная дочь. И должна получать все самое лучшее!

— Вот ты и сидишь в середине, и тебе лучше всех! — замок крепления врезался как раз между ягодиц, сидеть было неудобно, но податься некуда. Кабина спасательной капсулы была действительно рассчитана только на одного.

— Чем спорить, разобрались бы в приборах, — подала голос Рози. Она сохраняла такое полное спокойствие, что девушки невольно притихли и сосредоточились.

— Вот тут, — Валентина ткнула пальцем. — Здесь показатели запасов воздуха. Давление. Скорость. Расход топлива…

— Сама вижу, — оборвала Тиока. — Не слепая.

— Надо закрепиться в кресле и надеть кислородную маску, — снова напомнила о себе Рози.

— Вы хотели сказать «маски»? — спросила Валентина.

— Маску. Она тут одна, — в голосе медички прозвучала горечь. Она ухитрилась втиснуться не в кресло, а в щель между креслом и стенкой, неловко подвернув ногу и куда-то упихнув локоть чуть ли не под сидение. Во всяком случае, так было видно. — Это же капсула для одного.

— Ерунда, — отмахнулась Валентина, которая тут же принялась шарить под сидением со своей стороны. — Будем ее друг другу передавать.

— Она с моей стороны, — сказала Рози. — Сейчас я ее к вам подпихну.

— Сначала вы, раз уж…

— Нет! — женщина с силой толкнула упаковку с кислородной маской в сторону Валентины. — Мне не надо. Я…

— У вас есть своя? — догадалась девушка.

— Да, — голос медички звучал как-то странно, напряженно.

— Тогда давай ее скорее! — Тиока явно обрадовалась. — Сейчас тут будет… неприятно. И помоги надеть! Я управляю этой штукой.

— Это спасательная капсула, — сказала Рози. — Она сама должна… программа…

— Я отключила программу. Мы на ручном управлении! Помоги надеть маску, Валентина!

— Тебе?

— Да. И с креплениями помоги. Одной рукой я не справлюсь.

— А почему это все тебе? И маску, и крепления?

— Потому, что я пилотирую это судно. И от моей жизни зависят ваши!

— Она права, — кивнула Рози. — Отдай ей маску. А себе… вот, держи!

В руке медички оказался респиратор. Судя по шлангу, он тянулся от прибора искусственного дыхания, который есть у каждого медика в чемоданчике первой помощи.

— А… вы?

— У меня есть еще, — каким-то странным, напряженным голосом ответила Рози. — Даже со сменными фильтрами. И лучше тебе пересесть в кресло за спину Тиоки.

— Что? — чуть не заорала та. — Мне будет неудобно.

— Она — пассажир.

— Да, — Валентина торопливо полезла на сидение. — И это ты, в конце концов, привела меня на «Агути».

Она поелозила, устраиваясь и упираясь лопатками в спинку сидения.

— Прекрати, — пихнула ее локтем подруга. — Ты мешаешь!

Пришлось улечься, откинувшись на спинку и раздвинув ноги, чтобы было удобнее. Сверху навалилась Тиока, ее затылок маячил перед лицом Валентины, и та старалась не думать о том, что будет при резком торможении. Маска на лице нисколько не смягчит удара.

Капсула тем временем неслась в неизвестность. Обзорного экрана, как такового, у нее не было, и определить, куда они летят, было невозможно.

— Сделай что-нибудь! — Валентина пихнула Тиоку в спину.

— Что, например? — огрызнулась та.

— Не знаю. Проверь координаты, включи спасательный маячок… Ну, хоть что-нибудь! Мы же не можем сидеть тут до бесконечности.

— Конечно, не можем, — произнесла Рози. — Запас кислорода тут рассчитан на одного человека примерно на тридцать часов. Нам троим его хватит хорошо, если на восемь часов.

— А потом?

— Потом системе придется выбирать — либо довезти нас до цели живыми, либо максимально продлить нам жизнь… остановив двигатели.

— Весело, — процедила Тиока. — Так и так умирать…

По счастью, она промолчала о том, что всего этого могло бы и не быть, если бы девушки не пробрались тайком на мостик, чтобы ввести в бортовой компьютер новую трассу. Кто же знал, что машина наложит одну программу на другую и в результате выберет третий путь? Несомненно, первый удар астероида по кораблю был случайностью. Но второй, скорее всего, нет — неуправляемый «Агути» просто несся напролом, не пытаясь отклониться от курса, и его появление запустило что-то вроде цепной реакции, когда находящиеся в равновесии астероиды нарушили строй.

— Пить хочется, — не к месту произнесла Тиока.

— Тут должен быть запас воды. Для охлаждения, — откликнулась Рози, принимаясь шарить под сидением. — Есть.

На свет появилась пластиковая бутыль.

— Все не пейте. Только смочите губы и, сделав глоток, подержите воду за щекой. И только по одному глотку.

— Ты чего командуешь? — напустилась на нее Тиока.

— А того, что я — медик. И отвечаю за ваши жизни…пока…

Голос ее дрогнул, и Валентина вспомнила, как ее отрывал от себя штурман Минк. Это неприятно кольнуло девушку. И дело было не в том, что, оказывается, твердокаменный штурман умел любить — и что его могли бы любить. Просто штурман Минк… он же наверняка остался там, на разваливающемся корабле. И либо он, либо они скоро будут мертвы и никогда уже не встретятся.

— По-моему, мы падаем, — вдруг произнесла дрожащим голосом Тиока. — Тут… какие-то цифры… они уменьшаются.

Увы, ни втиснувшаяся между креслом и стеной Рози, ни притулившаяся за спиной подруги Валентина не видели приборной панели и не могли ничем помочь Тиоке, которая торопливо давила на все клавиши и кнопки подряд. Она торопилась, тяжело дышала.

Валентина взмокла. Ужасно захотелось раздеться, выбраться из комбинезона, но нельзя. Надо терпеть.

— Мы точно падаем, — запаниковала Тиока. — Чувствуете? Давление растет.

Они чувствовали. Это и еще…

— Маски, — снова завозилась медичка. — Надо немедленно надеть маски.

— Я не могу, — тут же запаниковала Тиока. — У меня руки заняты ручным управлением! И я, в отличие от вас, что-то делаю! Сделайте и вы что-нибудь для меня!

Девушка действительно всеми десятью пальцами вцепилась в две рукоятки с кнопками на них, и крутила их туда-сюда на манер рычагов. Самое интересное, что в такт этим движениям на небольшом экранчике действительно что-то вспыхивало.

— Помоги мне надеть маску, Валь! Если я отвлекусь…

— Себе! — Рози завозилась, выбираясь наружу. — Сначала себе. Правила техники безопасности! Сначала маску надевает тот, кто сильнее и старше. Мать — сначала обеспечит себя, а уже потом — ребенка!

— Я тебе не ребенок! — сквозь зубы бросила Тиока. — Я для отца — ребенок, а не для тебя!

— Я старше, — в голосе медички проскользнуло что-то. — Кроме того, я член экипажа, а ты…

— Хватит! — Валентина выдернула у нее из руки кислородную маску, торопливо напялила на себя — хорошо хоть, получилось с первого раза! — и, достав вторую, потянулась нацепить ее на подругу. Со спины это было сделать трудно, тем более что Тиока ничем ей не помогала, только морщилась и вертела головой, твердя о том, что ей защемили кожу на скуле или могут повредить прическу.

— И руки от глаз убери. Я ничего не вижу!

— Вот так, — Валентина отодвинулась. — Рози, а вы?

Она поздно заметила, что медичка осталась без маски.

— Ничего, — та стиснула зубы, избегая смотреть девушке в глаза. — У меня есть… запасная. Я сейчас… достану и надену. Чуть позже.

Она отвернулась, почти уткнувшись носом во внутреннюю обшивку капсулы.

Валентина уже хотела было отдать ей свою — ну, или предложить дышать по очереди — но тут капсулу тряхнуло так, что она подпрыгнула и врезалась носом в затылок Тиоки. Боль ударила, кажется, до самой макушки. Девушка взвыла, хватаясь за лицо. В глазах все потемнело, кровь зашумела в ушах — или это взвыл двигатель? — и сквозь гул и рев послышался приглашенный маской крик Тиоки:

— Мы падаем! Падаем! Держитесь! Па-а-а-апа-а-аа…

Ей вторил еще чей-то голос — низкий горловой стон — и Валентина, сражаясь с болью и хлынувшей в маску кровью из разбитого носа, не могла сказать, кто это стонет — она сама или Рози. Капсулу вертело и мотало так, что, несмотря на ремни безопасности, девушек мотало тоже, хотя и не по всей кабине. Иное дело — незакрепленные вещи. Чемоданчик первой помощи прыгал в ногах, как живой, баул с вещами в какой-то миг оказался над головами, а потом рухнул сверху. Из-под сидения повылетали какие-то мелочи, в разное время притащенные техником. Вдобавок среди них обнаружился пакет с каким-то желтоватым порошком. Он порвался, засыпав все вокруг. Запахло серой, стало трудно дышать — не справлялись фильтры. Вдобавок, повысилась температура.

«Вошли в атмосферу!» — мелькнула у Валентина мысль. Значит, все-таки спасательная капсула была запрограммирована правильно и сумела-таки дотянуть до внутренней орбиты ближайшего крупного небесного тела, несмотря на выключенный автопилот. Такая уж у капсул стоит программа — в случае активации они сперва «выстреливают», отлетев на некоторое расстояние от корабля, чтобы не зацепило разлетающимися обломками, а потом начинают движение в сторону самого крупного объекта в радиусе действия лидаров. И, если катастрофа произошла в прямой видимости от планеты, чаще всего направляются именно к ней. Другой вопрос, что сама планета может не быть земного типа. Тогда выживших при аварии ждет мучительная смерть — внутри упавшей на грунт капсулы от удушья и перегрева или снаружи на мертвом грунте от десятка других причин.

Но пока еще они были живы и падали. Падали под натужный стон движка, скрежет металла и отчаянный визг Тиоки:

— Я не хочу умира-а-аать!

Приборы экспедиции не зафиксировали их полета.