Раз и навсегда

Глава 25

– С ней все хорошо, – сказал Вахид с порога. Прошел целый день с моей последней просьбы, и потому я не сразу поняла, о чем вообще речь.

– С кем?

– С найденышем. Это, кстати, девочка. Не пацан. Ей и суток нет.

– Какой ужас, – прошептала я, обхватив горло рукой. – И как она?

– Пока в реанимации. Состояние стабильное. Пуповину перерезали кустарно. Кровь не ее, а матери. Та ушла, оставив коробку, но попала на камеры. Ее уже идентифицировали и сейчас ищут.

Я замерла. Как много информации! Как быстро он все узнал…

– А дальше?

– Дальше малышка останется в больнице, пока органы опеки не решат, куда ее передать. Если мать не найдут, попадет в центр временного содержания. Потом – удочерение. Если повезёт.

– А если найдут? Неужели отдадут этой… Я даже не знаю, как ее назвать!

– Амин, это не наши проблемы. Мы сделали, что могли. Я перевел на счет клиники кое-какие деньги, чтобы девочка ни в чем не нуждалась. Все. – Ваха растер виски и, как мне показалось, на секунду поколебался – редкое зрелище.

– Просто жаль малышку, – пояснила я чуть тише. В моём голосе звучала не только тревога, но и что-то, чего я сама пока не могла понять.

Вахид сел на кровать, как был, в костюме. Мне это не понравилось. Но он обхватил мои пальцы и вместо того, чтобы выразить ему свое недовольство, я уставилась на наши переплетенные руки. Делал ли он так когда-нибудь? Держал вот так? Кажется, нет. И возможно, осознав это, Ваха тут же разжал ладонь. А я не дала. Поднесла к губам наши руки. Поцеловала костяшки на пальцах мужа и, зажмурившись, будто кошка, легонько потерлась о них щекой. Он удивился… Я это чувствовала. Как чувствовала и то, что ему понравился мой порыв. Но, тем не менее, он строго заметил:

– Только не строй из себя мать Терезу. Ты слишком впечатлительная. Это был просто… случай. Неприятный, да. Но не имеющий непосредственно к нам никакого отношения.

Я не стала ничего отвечать. Просто кивнула и отвернулась к окну, разглядывая припорошенные снегом крыши. Чувствовала я себя странно. Будто что-то ворочалось у меня в груди. Что именно – я пока не знала. Но виной тому были вовсе не слова Вахида, как можно было подумать. Как раз его реакция была абсолютно для меня предсказуемой. Он не любил впускать чужую боль в себя, особенно когда собственной хватало с лихвой. Меня же это зацепило глубже, чем я была готова признать. Может быть, потому что я тоже в какой-то момент чувствовала себя выброшенной за борт – беспомощной, ненужной, забытой. Как эта девочка.

Казалось бы, после его слов нам больше нечего было обсуждать, но именно в последовавшей затем тишине мысли о малышке стали просто неотступными.

Девочка. Такая маленькая, почти невесомая. В не первой свежести комбинезоне, с крепкими крошечными пальчиками, которые так цепко ухватили меня за палец, что я до сих пор чувствовала их прикосновение.

Вахид ушел переодеваться, а я поплелась на кухню, чтобы накрыть для нас ужин. Благо помощница по дому сегодня расстаралась.

Несмотря ни на что, мы отлично провели с Вахой время. Поели, созвонились с детьми. Те были настолько удивлены нашим воссоединением, что предпочли обходить стороной эту тему и вообще вели себя как пай-мальчики. Никаких вопросов. Никаких приколов… Будто мы и не расставались вовсе.

– Может, глянем кино? – неожиданно спросил Вахид.

Я устала. Этот день измотал меня до предела. Но я боялась, что если откажусь, он никогда этого больше не предложит.

– Я за! Как раз опробуем диван.

– Я бы предпочел его немного не так опробовать, – оскалился Байсаров. И снова этот его взгляд превратил в желе каждую косточку в моем теле! Я смутилась.

– Врачи говорят, еще рано, – шепнула я.

– Знаю.

– И что? Ты уверен, что сможешь подождать? Никто не дает каких-то конкретных сроков…

– Тс-с-с! Подожду сколько надо. Тем более что есть альтернативные варианты, да, Ами?

Я натурально сгорала со стыда, а Байсарова это все забавляло… Чтобы не видеть, как он смеется, я уткнулась носом в его плечо.

– Ведешь себя как нецелованная девчонка, – фыркнул он.

– Это смотря с кем сравнить.

– Ты несравненная, Амина. Прекрати себя накручивать, окей? Я тебе слово дал.

Я сглотнула. Кивнула, не отрывая лба от его плеча, из-за чего это выглядело так, будто я легонько боднула мужа, и неуверенно обняла за шею. Затылка тут же коснулись его сильные давящие пальцы. Приласкали со всей нежностью, на которую Вахид был способен.

– Ты заходил к Адаму? Он неплохо вроде бы обустроился, – шепнула я, боясь вновь остаться с ним в тишине.

– Да. Нормально. – Байсаров включил первый попавшийся фильм из рекомендованного. – Лишь бы не устраивал там гулянок.

– Он не такой! – возмутилась я.

– Все мы такие, когда молоды.

– А ты что – старый?

Ваха скосил на меня взгляд. Хмыкнул:

– Кино смотри. Все пропустишь.

Я послушно уставилась на экран, но, кажется, задремала на первых минутах. В кровать Вахид меня отнес на руках. Нет, я, конечно, проснулась, но сделала вид, что не совсем, а как только спина коснулась матраса, действительно провалилась в глубокий сон.

Пробудившись с рассветом, покрутилась с боку на бок. Открыла телефон, чтобы проверить новости, и непонятно для чего ввела в поисковик запрос: «Как удочерить ребенка». Стерла. Ибо мне-то это зачем? Пальцы дрожали. Я набрала свой запрос снова. Перекатилась на бок и в отчаянии вгрызлась в край подушки…

Нет. Нет. Это глупо. У нас детей трое. Я больна. И не встав толком на ноги, целиком и полностью завишу от мужа. Что я смогу ей дать? А вдруг со мной что-то случится? Инсульт – это не приговор, да. Но это риск! Наверняка я не лучший вариант! Да и Вахид ни за что на такое не согласится. Так какого же дьявола я всё равно снова открыла ту вкладку?! Просто разузнать, что да как?

Чтобы не разбудить Ваху, поплелась на кухню. Сварила кофе. Пусть подвижность ко мне еще не вернулась в полной мере, какие-то простые движения давались мне с каждым разом все лучше. Сонный Байсаров присоединился ко мне минут через пятнадцать. По утрам он походил на медведя-шатуна. Такой же злой и лохматый. Поспешив его умаслить, я тут же бросилась разливать кофе. Протянула ему, неловко клюнув в щеку. Ваха поначалу удивился. Надо ли говорить, что раньше мы этого не практиковали? А потом отставил чашку, приобнял меня за плечи и поцеловал уже по-настоящему. И вот тогда я поняла, как же мне этого не хватало во времена нашего брака… Чудовищно.

С небес на землю нас вернул щелчок входной двери. Мы отошли на шаг друг от друга, синхронно сведя брови к переносице, как на пороге возник Адам.

– Салют. Поделитесь завтраком? По-братски.

– Самостоятельная жизнь предполагает, что еду ты себе добываешь сам, – буркнул Ваха. Я округлила глаза и от души ткнула его в бок.

– Конечно, дорогой. Я как раз собиралась накрывать на стол.

– Еще чего. Тебе нельзя напрягаться, – опять возмутился Вахид.

– Тогда помоги! – топнула я ногой. И к моему огромному удивлению, Байсаров безропотно бросился выполнять мой приказ. Адам перевел изумленный взгляд с отвернувшегося к холодильнику отца ко мне. И вдруг широко улыбнулся.

– У вас, смотрю, полное взаимопонимание.

– На вот, погрей, – фыркнул Вахид, вручая сыну тяжелый контейнер с сырниками, заранее приготовленными домработницей.

Завтрак прошел чудесно. Кухню заливал свет, два моих любимых мужчины обсуждали бизнес и с аппетитом жевали, а я… Я просто любовалась ими, не в силах отделаться от мысли, что это утро могло быть лучше, если бы…

– Ваха, а по девочке больше нет новостей?

Вахид отложил вилку. И повернулся ко мне, нахмурившись.

– Всё нормально с той девочкой. Врачи говорят — здорова. Передали в органы опеки.

– Как её зовут?

– Пока никак. Документов же нет.

– Что за девочка? – удивился Адам.

– Ой, тут такое было! – я всплеснула руками и принялась рассказывать о случае в больнице. А в конце будто невзначай уточнила: – Кстати, ты не узнал, куда конкретно её определили?

– Нет. Зачем? – отмахнулся Байсаров. – Амин, пожалуйста. Я понимаю, ты растрогалась, но… Какой смысл и дальше копаться в этом?

– Я не знаю, – призналась я. – Просто не могу перестать о ней думать.

Он долго смотрел на меня. Без раздражения. Скорее с растерянностью. Потом пожал плечами.

– Если хочешь, могу навести справки.

Я кивнула, испытывая к нему благодарность.

А дальше все закрутилось. Мать девочки нашли. Уже на следующий день я знала ее имя. И то, что на нее завели уголовное дело. А еще я прочитала килотонны информации о том, что проживает брошенный младенец, и так это на меня повлияло, что я просто не смогла жить дальше, не убедившись, что у девочки все хорошо. На мою просьбу согласовать визит к найденышу Вахид отреагировал ожидаемо негативно.

– Ваха…

– Амина, – оборвал он мои попытки как-то оправдать свою просьбу, – я знаю, что ты хочешь сказать. И нет, я не изверг. Но давай начистоту – мы оба понимаем, куда это все катится…

– Да нет же. Я просто съезжу к ней… и все! Думаешь, я не понимаю, что это невозможно? Я едва встала на ноги. И между нами… всё сложно. Сейчас не время. Ты прав…

– Я в принципе не стану воспитывать чужого ребенка.

– Знаю. И ничего такого не прошу! Просто навестить ее. Правда.

Тяжело вздохнув, Байсаров отшатнулся от стола, прошелся по кухне и, повернувшись ко мне затылком, замер у окна.

– Когда ты хотела съездить?

– После массажа! Это примерно около трех, – оживилась я.

– Хорошо. Но только один раз.

Приют оказался дальше, чем я ожидала. В поездке меня сопровождала Марья Витальевна. Она же помогла мне подняться по ступенькам. На входе нас встречала директриса – крепкая женщина с усталым, но доброжелательным лицом.

– Добрый день. Аминка вас как будто весь день ждала. Не спит – хоть ты тресни! – усмехнулась она.

– Аминка?

– О, это обычная практика – называть подкидышей по имени их спасителей. Это в вашу честь.

Я удивленно округлила глаза. В груди что-то болезненно сжалось.

– О, не думаю, что я заслужила такой чести.

– Еще как заслужили, – отмахнулась Ирина Степановна.

Малышку мне разрешили увидеть в комнате адаптации. Просторная, светлая, с игрушками и мягкими пледами – она все равно создавала унылое впечатление. Девочка спала на животике. Я напряглась, с отчаянием вспоминая, насколько это безопасно. С того момента, как я имела дело с младенцем в последний раз, прошло столько лет, что я напрочь забыла, как это.

Малышка. Такая крохотная, что сердце заходилось. Я села рядом и просто смотрела, часто моргая, чтобы не расплакаться. Через пару минут она зашевелилась, зевнула, открыла глаза. И посмотрела на меня. В этот момент во мне что-то щелкнуло. И, наверное, уже тогда я поняла, что это – моя девочка. А в последовавшие за тем дни, складывающиеся в недели, просто отрицала очевидное. Навещала ее едва ли не каждый день. Между занятиями с логопедом и массажистом. Отмечая, как мрачнеет Байсаров, но не в силах от этого отказаться. А в новогоднюю ночь я ее загадала… И поскольку единственным, кто мог исполнить мое желание, был Вахид, повернулась к нему под залпы салюта и взмолилась:

– Пожалуйста, Ваха, давай ее…

– Нет.

– Я не говорю про удочерение. Давай хотя бы оформим временную опеку.

– Разве дело в том, как это назвать?! – возмутился он.

– Ты хотел дочь, – не сдавалась я.

– Свою, Амина! Кровь, мать его, и плоть.

– А я чувствую, что она наша… Ты тоже это поймешь, если дашь себе шанс.

– Нет.

– От тебя даже ничего не требуется. Я сама со всем справлюсь. Правда. А если пойму, что не справляюсь…

– Что? Вернешь ее обратно в приют? – насмешливо скривился Байсаров.

– Кого вернет? – встрял в разговор Адам, который заскочил нас поздравить, перед тем как сбежать на тусовку с друзьями.

– Твоя мать хочет удочерить девочку.

– Ами, что ли? Почему нет? Она хорошенькая. Слюнявая, правда, но…

Вахид резко ко мне обернулся. Я потупила взгляд…

– Ты уже и сына в это втянула? – рыкнул он.

– Да Адам просто пару раз меня подвозил, я… Ну, послушай, от тебя что – убудет?!