Раз и навсегда

Глава 3

Хлопок, с которым закрылась дверь машины, заставил меня всем телом вздрогнуть.

Не смотри! Просто не смотри – и все, – повторяла я про себя, гипнотизируя взглядом обивку переднего сиденья. И все равно обернулась, подчинившись глупой привычке искать глазами того, от кого давно следовало отвернуться. Байсарова же уже и след простыл. Как будто бы для того, чтобы я уж окончательно избавилась от иллюзий.

В горле булькнул смех. Какая же я дурочка! Неужели и правда думала, что он станет меня удерживать? Как бы ни так. Гордость оказалась важнее. Для него все на свете было важнее меня. Почему я решила, что сейчас что-то изменится?

А я решила? Нет. В глубине души я была готова, что все будет именно так. Просто держала в уме тот факт, что горячая кавказская кровь может спутать нам карты.

Даже этого не случилось…

– Куда сейчас? На квартиру? – обеспокоенно спросил адвокат, усаживаясь за руль.

– Да. Если вас не затруднит.

– Нет, конечно.

Мы замолчали. Все уже было сто раз оговорено. План действий описан буквально посекундно.

– Амина, я бы рекомендовал вам избавиться от телефона прямо сейчас. И никаких соцсетей. Это особенно важно, если мы не хотим, чтобы ваш муж получил возможность оказывать на вас давление до суда.

Смешной. Он действительно думал, что меня можно отговорить! И, наверное, опасался за свой гонорар в таком случае.

– Точно.

Я достала из сумочки телефон. Открыла соцсети, где мне полагалось опубликовать кое-какой пост. Я сама настояла на этом, поскольку британские адвокаты мало понимали специфику, присущую нашим традициям. Развернула одно из немногочисленных фото, где мы были запечатлены с Вахидом. Провела по его лицу пальцами, привыкая к мысли, что больше ему не принадлежу. Те дрожали… Но уже не от страха, что мой план раскроют. А от чего-то более глубокого и совершенно мне пока непонятного.

Я долго думала, какими словами сопроводить эту публикацию. Но все бы они были насквозь лживыми. В итоге я поблагодарила Байсарова за сыновей и все хорошее, не став уточнять, как мало этого хорошего было. И завершила текст немыслимым «Я с тобой развожусь», повторенным трижды.

Для кого-то, в том числе, как это ни смешно, для моих адвокатов, это были просто слова. Для людей, хоть что-то понимающих в нашей культуре – приговором. Официальным разрывом. Тем моментом, когда женщина в кои веки будет услышана, а ее воля станет обязательной к исполнению. После такого решение суда о разводе станет простой формальностью. И я нашла в себе силы заявить о своем желании. Громко. Четко. Трижды, как и полагалось. Не имея ничего. Только смелость озвучить нам приговор.

– Как думаете, он может поехать за нами?

– Вроде как проследить? – усмехнулась я.

– Именно.

– Нет, вряд ли ему теперь это нужно.

Если только поквитаться за унижение. Но я надеялась, что Вахид все же не опустится до убийства чести. Он современный человек. Да и дети даже в таких жизненных обстоятельствах вряд ли простят отцу, если со мной вдруг что-то случится.

Вернуть же меня просто так, под замок своего дома, лишь бы только доказать свою власть… Он не захочет. Ему не позволит гордость.

Осознание, что Вахид не сможет ко мне притронуться – ни телом, ни словом, ни угрозой – было головокружительным.

– Амина, вам плохо? – забеспокоился Стивен. – Может, воды?

– Нет-нет, – я истерично замахала руками. – Мне хорошо! Мне так хорошо, вы даже не представляете.

Надо же! Я в самом деле смогла освободиться. Это было очень волнующее и одновременно с тем пугающее чувство. Десять лет… Десять лет как минимум я к этому шла. Готовя запасной аэродром, экономя каждую копейку и прокручивая снова и снова в голове свой коварный план, чтобы он в последний момент не дал сбоя. Привыкая к мысли, что от меня отвернутся… примерно все. Избавляясь от впитанных с молоком матери установок. Перекраивая себя и свое мышление. Познавая и изучая свои настоящие желания. Отсеивая наносное. Становясь совершенно другой женщиной с иными ценностными ориентирами. Благо у меня было много времени наедине со своими мыслями, книгами и разнообразным образовательным контентом.

Вдохнув поглубже, я нажала кнопку «опубликовать», после чего опустила стекло и, хулигански подмигнув адвокату, просто выбросила айфон на дорогу. Среди моих вещей давно уже хранился новый, нигде не засвеченный телефон. И еще один. С которого я планировала связываться с детьми на случай, если те захотят поддерживать со мной отношения.

Тут моя решимость все-таки дрогнула. Я вполне допускала, что этого не случится. Адам, подверженный влиянию отца больше других наших мальчиков, наверняка отвернется от меня первым. Адиль, скорее, все же нет, чем да. Слишком он для того эмпатичный. И наиболее прогрессивный из всех. Сложнее всего, пожалуй, придется младшему, Алишеру. Я не могла предсказать его поведение совершенно. Поэтому просто перебралась поближе, чтобы быть рядом, если вдруг срочно ему понадоблюсь.

Я любила своих детей больше всего на свете. Долгое время в них и заключалась вся моя жизнь. Я крутилась вокруг их интересов, потребностей и желаний. Но сейчас, когда они выросли, я выбрала себя. Как бы там ни было. И чем бы это все для нас не закончилось.

У ног моих сыновей лежит весь мир. Свое будущее они выбирали сами. В том числе они сами решат, будет ли мне в нем место. Я же хотела хоть на старости лет пожить для себя. Столько, сколько мне будет отмеряно или позволено.

– Амина, мы приехали. Вас проводить?

– Нет. Лучше не терять времени даром. Адвокаты Вахида наверняка только и ждут нашего хода.

– Не беспокойтесь. Все будет в лучшем виде.

Я кивнула, выскользнула из машины и поднялась в крохотный дом, который сняла еще месяц назад. Здесь была тесная кухня, гостиная с обеденной зоной, две ванные и две спальни на втором этаже. Ни о каком разделении дома на мужскую и женскую половины не было и речи. Но чем меня покорил этот старый коттедж, так это наличием собственного небольшого садика, со всех сторон окруженного другими постройками. Это создавало ощущение безопасности, которого мне так недоставало теперь.

Закрывшись на все замки, я стащила туфли и пошлепала по холодному полу вглубь дома. Осенью здесь наверняка будет еще прохладнее. Я уставилась на камин, который, если верить риелтеру, был действующим. Улыбнулась, представив, как коротаю перед ним долгие зимние вечера, наслаждаясь блаженной тишиной и праздностью. К моему приезду кто-то даже принес дрова. Я подошла к поленнице. Одна из досок под ногой скрипнула. Все здесь было вновь. Даже звуки. Я остановилась, пробуя их на вкус. Прикидывая, насколько это моя тишина… Мой ли вообще этот воздух?

Из кухни ощутимо тянуло сыростью. Я открыла окно и замерла. Там, за тонкой вуалью тумана, догорало лето. И пахло оно влажной древесиной, печным дымом и мокрой землей. Очень уютно и даже знакомо. В новинку мне был разве что дух свободы, который почему-то не перебивал золистый привкус тоски во рту.

Собирался дождь, отчего за окном было не по времени серо. Я включила свет. Положила телефон на подоконник, будто в ожидании звонка. Но это было невозможно. Никто, кроме моих адвокатов, не знал этого номера.

С энтузиазмом, которого на самом деле я не испытывала, взлетела вверх по ступенькам. Порылась в шкафу, достав толстую пижаму. Приняла обжигающе-горячий душ, дивясь тому, насколько слабым был в нем напор – никакого удовольствия. Вернулась в комнату и легла на кровать, подтянув к саднящей груди колени. Свежие простыни приветливо хрустнули, и, наконец, все звуки стихли.

Тишина, к которой я так стремилась, давила. В носу кололо от слез. Я сначала тому противилась, но потом позволила им пролиться. Без надрыва… Просто принимая тот факт, что скопившимся внутри пластам льда было суждено когда-то растаять. Я не мешала этому. Плача почти бесшумно и в свое удовольствие. Так долго, как мне того хотелось. Слезам вторила все же пробившая свинцовую пленку туч затяжная морось.

Кажется, окончательно измучившись, я задремала, как вдруг ожил телефон. Не сразу сориентировавшись, где я, и что вообще происходит, вскочила. Обхватила горло, в котором заполошно стучало сердце, ладонью. Подбежала к брошенному айфону.

– Да, Стивен. Уже есть какие-то новости?

– Я связался с адвокатами господина Байсарова.

– И что они сказали по поводу нашего предложения?

– Да. Что я могу им подтереться!

– Что за глупости? Мы уже развелись, Стивен. Мусульманские обычаи в этом плане довольно…

– Некто мистер Орлофф, – перебил меня адвокат, коверкая на свой манер фамилию одного из наиболее приближенных к Вахиду юристов. – Сказал, дословно цитирую: «что обычаи, которым следуют некоторые традиционные общества, не имеют никакой юридической силы, когда речь заходит о браке, заключенном в соответствии с законами демократического светского государства».

– Бред… – Я осела на стул. – Не знаю, зачем Вахиду понадобилось это делать. Может, он не видел моей публикации? Да, скорее всего, дело в этом! – кивнула я, чувствуя, как отпускает сковавшее затылок напряжение.

– Все он видел. Собственно, именно это мы и обсуждали.

Я сглотнула.

– Ну-у-у… Насильно он меня удержать в браке не может.

– Он может максимально усложнить процесс развода. Растянуть его на годы…

– А как же наше мировое?

– Для его подробного изучения нужно время. Но по правде, я нисколько не удивлюсь, если они вообще не станут тем утруждаться.

В обычно спокойном голосе Стивена послышалось плохо скрываемое раздражение, вызванное незнакомым ему прежде пренебрежением со стороны оппонентов. Мелькнула мысль извиниться за поведение людей мужа, но за те деньги, что Стивен от меня получал, не грех было и потерпеть.

– Станут. На кону большие активы, которые я могу отсудить, если Вахид не пойдет мне навстречу.

– Вы простите, Амина, может, я вас разочарую, но мне показалось, что ваш муж готов к любым издержкам. Для него это дело принципа.

– Сейчас в нем кипит кровь, – убежденно заметила я. – Но со временем страсти улягутся, и он примет рациональное решение. Иначе и быть не может.

Разговор с адвокатом высосал из меня остатки сил. А может, все дело в том, что я так и не поела за целый день. Откуда им было взяться? Я спустилась в кухню. Открыла холодильник. Для себя одной готовить не хотелось. Достав пару яиц, я на скорую руку состряпала для себя нехитрый ужин.

Удивительно, но избавившись от мужа, я чувствовала себя примерно такой же сбитой с толку, как в самом начале нашей совместной жизни. Когда он до полуночи где-то шлялся, а я ждала, раз за разом подогревая еду, пока он спустя полгода не объяснил, что я могу этого не делать. И очень удивился, узнав, что я ждала его возвращения все это время. Произошло это очень вовремя. Я как раз забеременела Адамом. И сил на ночную вахту у меня просто не было.

Переложив яичницу на тарелку, я откупорила бутылку вина. В нашей семье алкоголь не был под запретом. Я отказалась от него по собственному желанию. Потому что не любила то, как он на меня воздействует, делая ватной голову. Но по такому поводу…

– Чин-чин, – сказала в пустоту. Подняла бокал и… вскочила, потому что в приоткрытую форточку ко мне проник какой-то зверюга! Когда первый шок сошел, я смогла рассмотреть за тюлем рыжую мордочку с кисточками на ушах. Рысь?! Ну, нет… Откуда ей тут взяться? Скорее… кот. Мейн-кун, кажется, так зовется эта порода.

– Кис-кис-кис… Эй! Уходи. Здесь живу я.

Поскольку кот явно ни черта не понимал по-русски, разговаривала я с ним на английском. Вроде доходчиво. Но этот гад, смерив меня презрительным надменным взглядом, сделал вид, что ничего не понял.

– Пш! Уходи… Ну же!

Обойдя меня по дуге, рыжий сиганул сначала на стул, потом на стол. И демонстративно ткнул лапой в мою тарелку!

– Эй! Это мое…

Кошка поднесла лапу к мордочке и слизала кусочек яйца.

– Мр-р-р…

– Тебе еще и не нравится?! Ах ты…

Я растерянно оглянулась. «Если бы тут был Вахид, тебя бы уже здесь не было», – подумала я. И только потом вспомнила, что его здесь нет, и быть не может. А значит, что? Значит, мне следовало учиться давать отпор самой. Пусть даже просто нахальным котам…

– М-р-р, – повторил рыжий экспроприатор, спрыгивая со стола и направляясь прямиком ко мне. Я пугливо дернулась в сторону – размеры животного действительно поражали, но тот лишь ласково боднул головой мою ногу. – М-р-р…

Я вздохнула.

– Ладно. Оставайся. Сейчас налью тебе молока.