Раз и навсегда

Глава 4

– Нет-нет-нет, я буду спать сколько хочу. И никто меня не разбудит. Просто отстань! – пробормотала я, с головой укутавшись в одеяло. Новый дом. Новая жизнь. И это, черт побери, должно было начаться с роскошного сна до полудня!

– Мр-р-р, – ответил кот, которому мои революционные планы были до лампочки, и хладнокровно вцепился зубами в мою пятку. Я вскрикнула, дрыгнув ногой, и, извиваясь, подоткнула одеяло, чтобы обезопасить себя от угрозы быть сожранной.

– Я избавилась от мужа-абьюзера не для того, чтобы меня абьюзил долбаный кот! – рявкнула я на чистом русском, ибо к чему напрягаться с английским, если эта зверюга все равно делала вид, что не понимает ни слова?!

На секунду все стихло. Я уж было обрадовалась – неужели угомонился? Но нет. Громкий «бам!» – и я подскочила, ошалело вращая глазами. Рыжий стоял на тумбочке, занеся лапу над баночкой с кремом, и сверлил меня недобрым взглядом. Сыворотка с пептидами, работающая с этим самым кремом в паре, уже валялась на полу, служа наглядным доказательством того, что мохнатый вымогатель не шутит.

– Ах ты ж гад! Так, да? За все хорошее?! Вот выгоню тебя – будешь знать.

Рыжий монстр ответил мне тем, что таки скинул баночку. Все так же не сводя с меня наглых глаз.

– Да встаю я! Встаю, понял? Аллах, за что мне все это?!

Подхихикивая над своей судьбой, натянула теплый халат и пошлепала вниз по лестнице. Видно, чтобы я не сбилась с пути, вымогатель устремился вперед, указывая мне дорогу.

– У меня нет подходящей еды, – вздохнула я, разглядывая содержимое холодильника. – Тебе, наверное, мясо надо.

– Мр-р-р.

– Ладно. Вот… – положила перед котом пластинку ветчины. – Потом не говори, что я бессердечная женщина.

Не забыв и о себе, я сунула хлеб в тостер. Поставила турку на плиту. Розжиг в этот раз сработал не сразу. Пришлось повозиться.

Ощущение нереальности усиливалось. Все было не так. Само пробуждение, то, что я не стала приводить себя в порядок, перед тем как спуститься в кухню. Не умылась, даже не почистила зубы! И эти все неполадки… Я же совершенно не понимала, что с ними делать. Куда обращаться, чтобы разобраться с напором воды в ванной? Или если вдруг из строя выйдет плита?

Кофе в турке поднялся. Я буквально в последнюю секунду успела выключить конфорку. И что же? Пользуясь тем, что я отвлеклась, кот стащил остатки ветчины.

– Ах ты скотина! – всплеснула руками я. – Брысь! Все! Иди куда шел.

Не обращая внимания на мои крики, рыжий демон вылизал усы и так на меня посмотрел, будто всерьез прикидывал – не закусить ли мной основной прием пищи. Ну, может, оно и к лучшему. Когда на кухне правит кот, в жизни появляется хоть какая-то определенность.

Осуждающе поглядывая на усатого, я достала из тостера поджарившиеся кусочки хлеба. Перемазав их маслом, я демонстративно водрузила сверху пластинку сыра и захрустела сэндвичем.

Из-за стычки с котом поначалу даже забыла, что планировала завтракать в садике. Толкнула ведущую в него дверь. Металлический столик, зажатый между старинным дубом и клумбой с пожухшими астрами, завалило палой листвой, и в этом мне виделась какая-то своя прелесть. Я даже не стала ее сметать, просто чуть сдвинула, чтобы поставить чашку.

Только расслабилась, как вдруг меня окликнули.

– Извините, мисс…

Я вздрогнула, в страхе обернувшись. В нескольких метрах от меня, опираясь на каменный забор, стоял мужчина. Высокий. Рыжий. Светлокожий. С густыми бровями, на несколько тонов темнее волос. Он что-то говорил. Но то ли от сковавшей меня паники, то ли от того, что говорил он со странным, незнакомым мне прежде акцентом, я лишь беспомощно за ним наблюдала, мало что понимая из обращенных ко мне слов.

– Ю донт андестенд, е-е-е?

Ну, допустим, как раз это я поняла...

– У вас интересный акцент, – заметила демократично, старательно выговаривая каждый звук.

– О! Это потому что я – ирландец. А вы…

– Амина. Мы, похоже, теперь соседи.

– Оу, а я-то думал, кто снимет домик Роджерсов? Рад знакомству. Я Доннел.

Совсем простые слова. Я уловила их смысл, пусть английский Доннела звучал совсем не так, как я привыкла. Более певуче, мягко и при этом небрежно. В его исполнении окончания слов напрочь терялись, а интонации будто перескакивали с кочки на кочку.

– Живу… Вот тут. – Он махнул рукой. – Вместе с котом Томом. Вы, кстати, его не видели? Рыжий такой.

– Так вот откуда он взялся! – воскликнула я.

– Только не говорите, что этот гад опять попрошайничал!

– Оу, нет. Он не стал так утруждаться. Просто… Как бы это сказать? Взял свое.

– А? – нахмурился Доннел, и стало понятно, что не только у меня одной возникли трудности с пониманием.

– Украл мою ветчину. – Я взмахнула бутербродом. – Ни кусочка мне не оставил.

– Знакомый почерк, – усмехнулся сосед, демонстрируя крепкие белые, не очень ровные зубы. – Как я могу загладить вину?

– Никак. Что вы. Его хулиганство скрасило мое утро. Кстати, а вот и он. Только посмотрите на эту наглую морду.

– О, да. А ведь когда я его только нашел, он притворялся таким милым.

– Так он подкидыш?

– Ага. Подобрал его на мусорке у моего ресторанчика.

– О…

– «У Доннела», может, видели, на перекрестке, – сосед взмахнул рукой.

– Нет. Я еще не успела осмотреться.

– Можем сходить. У меня лучшие свиные ребрышки в округе.

Тут я, конечно, окончательно опешила. Потому что не привыкла, чтобы со мной обращались так.

Как, Амин?

Приглашали на свидания!

Ну, и? Пригласили. Что в этом такого? Сходи. Попробуй что-то новое…

Нет. Не могу.

Почему? Ты больше не собственность Байсарова! Так ведь?!

Да! Но это не значит, что я готова к другим отношениям.

Ты просто трусишь.

Нет!

– Прости, я что-то не то ляпнул, ты, наверное, замужем?

– Я развожусь. Но дело не в этом… Я пока не готова… Не готова…

Господи, как же сложно! То, что еще вчера было немыслимым, вдруг стало моей реальностью. Как это, оказывается, странно. Совершенно другая жизнь, которой жили миллионы людей по всему миру, для меня была абсолютно в диковинку.

– Не готова есть свинину. Я мусульманка.

– Оу… – засмеялся Доннел. – Черт. Прости. Можем, конечно, приготовить телячий стейк. Ничего такого, – он снова взмахнул руками. – Око за око.

– Стейк за украденную ветчину? – усмехнулась я.

– Именно, – обаятельно улыбнулся Доннел.

– Вряд ли это соизмеримо. Извините. Была рада познакомиться.

– Я тоже! – крикнул мне в спину сосед. – Если передумаешь – мое предложение в силе, Амина.

Чтобы никак не поощрять соседа, я даже не обернулась. Прикрыла за собой дверь, ощущая, как неспокойно колотится сердце. Это чувство было родом из детства. Я всегда так реагировала, когда понимала, что сделала что-то такое, за что меня непременно осудят. Сначала родители, потом муж. А теперь, видно, я и сама справлялась…

Господи, Амина, успокойся, а? Ничего такого не случилось. Ты просто поговорила с соседом! Банальный, ничего не значащий смоллток.

Но он пригласил меня поужинать!

Да. Вы же взрослые люди! Взрослые люди иногда ходят на свидания.

Я сглотнула, в растерянности осев на диван. Что в моей жизни может появиться мужчина, я до этого момента даже не думала. Просто потому что не хотела никаких отношений. Скорее даже напротив! Я в кои веки хотела побыть одна.

Отказалась и отказалась! Все правильно. Он даже не в моем вкусе.

«А кто в твоем? Ну, кроме Байсарова, кто?!» – насмешливо допытывалась проснувшаяся во мне зануда.

Я отмахнулась от ее навязчивого голоса. И, наконец, пошла умыться.

Ужас. И вот в таком виде я предстала перед мужчиной? Караул. Нечесаная, взъерошенная. В халате!

Приведя себя в порядок, взяла телефон. Новостей от моих адвокатов не было. Неизвестность нервировала. Позвонить родителям? А толку? Отец не простит. Мать… Ей были непонятны мои обиды. Она ведь знала о том, что Вахид гуляет. Я сама ей рассказывала. Потому что к кому еще мне было идти со своими бедами, с кем делиться, на кого надеяться, как не на родную мать? Однако поддержка вышла сомнительной. На измены мужа мама посоветовала просто не обращать внимания. Потому что все мужчины гуляют, но далеко не все могут обеспечить своим женам такую жизнь, как Байсаров сумел обеспечить мне. По ее логике этого было вполне достаточно, чтобы закрыть глаза на все остальное. Мои слезы, моя боль и переживания, конечно, вызывали в ней сочувствие, но даже оно выражалось своеобразно.

– Не дури, глупая. Радуйся, что он находит, куда сливать дурь. Иначе бы каждый день наведывался в твою спальню!

Я сглотнула готовое вырваться «и пусть!», чтобы мама не подумала, что вырастила распутницу. Но внутри оно гремело на все лады.

Наверное, к тому моменту я уже начала в него влюбляться. Это было легко. Относился ко мне Вахид гораздо лучше, чем другие мужчины к своим женам. Он часто шутил. Любил пробросить какую-то пошлость, зная, что та непременно меня смутит. Но даже это мне начинало нравиться. Потому что кроме вспыхнувших щек его слова отзывались томительным стыдным чувством. Которое он чем дальше, тем успешнее во мне нагнетал.

Примерно через три месяца после свадьбы я испытала свой первый оргазм. Это было… такое событие, мамочки! Что он делал со мной… как… Было очень стыдно, но так желанно! Мне же казалось это божественным даром! Чем-то особенным, что дано лишь нам. Что мне одной посчастливилось делить с мужем это неописуемое словами чувство полета. И что он летает только со мной одной… Что я одна способна подарить ему крылья. Я света белого за ним не видела. И верила, что он видит лишь меня. Но это было не так. Для него все вообще было по-другому. Я жила в хрупком мире иллюзий, который, однажды рухнув, смешал меня… мои чувства и веру с грязью.

Чтобы окончательно не испортить себе день тягостными воспоминаниями, я переоделась в джинсы и поло, собрала волосы в хвост и пошла осмотреться. Чем мне нравились такие кварталы, так это тем, что все здесь было под рукой. Бакалея, мясная и цветочная лавки. Несколько кафе на четыре столика. Парикмахерская. И древний книжный, в котором я провела не меньше получаса в беседе с продавцом. Я все еще комплексовала по поводу несовершенства собственной речи, но понимая, что без практики совершенства мне не добиться, заталкивала страхи поглубже и использовала каждую возможность прокачать свою речь.

Ближе к обеду, купив букетик георгин и книгу, я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы позвонить матери. Села на скамейку в крошечном скверике, не боясь, что кто-то подслушает нашу беседу. Набрала на память выученный телефонный номер.

– Амина?!

– Да, мам. Это я. Как ты?

– А ты как думаешь?! – мама перешла на родную речь, чередуя слова всхлипами. – Отец обвиняет меня в том, что я тебя недосмотрела! Прекращай свой бунт! Возвращайся к мужу, пока он еще готов тебя принять… Одумайся! Мы абсолютно не понимаем, что на тебя нашло. Может, твой телефон взломали?! А я говорила, эти ваши соцсети – зло.

Мать сама себе противоречила, но даже не осознавала этого. Просто верила в то, во что ей хотелось верить, пусть даже ее вера шла вразрез со здравым смыслом.

– Отец раздавлен.

– Мне очень жаль, что я вас разочаровала. Простите меня. Я просто больше так не могу.

– Как так?! Как так? Разве тебе плохо жилось? Дом полная чаша. Муж не бьет. Дети! Как можно быть настолько неблагодарной?!

– Плохо, мам. Очень плохо мне жилось.

– Да ты просто зажралась, Амина! Тебе бы такого, как Заринкин Фаттах… Чтобы ты сравнила!

Фаттах – тот самый влиятельный муж моей младшей сестренки, оказался настоящим тираном. Вот тебе и договорные браки лучше разбирающихся в жизни родителей.

– Учти, Амина, если ты не одумаешься, отец от тебя отречется!

Я прикусила щеку. Провела пальцами по бордовым лепесткам георгин, повторяя снова и снова – ты знала, как будет, Амина, ты все досконально знала.

– А ты?

– А я?! Я не пойду против воли мужа!

– Ясно. Тогда прощай, мам. И, пожалуйста, не давай Вахиду мой новый номер. Я хочу иметь возможность связываться с мальчиками…

– О, ты смотри! Вспомнила, блудница, что у нее есть дети!

– Трудно забыть тех, кого родила и вырастила.

– Тоже мне достижение! У Заринки пятеро и…

– Пока, мам. Не болей. И не нервничай. Не то давление опять поднимется. Тебе нельзя…

Я оборвала связь, заглушив всхлип кулаком. Подняла лицо к небу, заставив себя улыбнуться. Не случилось ровным счетом ничего из того, чего бы я ни предполагала. Прорвемся. Это просто самые сложные дни. Дальше обязательно станет легче.