Раздвоенное сердце

Глава 22 Выздоровление

Это была не простуда. Это была ветрянка. Уже в первый день моя кожа начала ужасно чесаться, не только на лице, но и по всему телу. Я сдалась в попытке предать себе хоть какой-то презентабельный вид.

Для этого было нужно слишком много энергии. Даже мысль о расчёски или макияже была утомительной.

Мои волосы распознали свою уникальную возможность и показывали мне ясно, что никогда больше не покорятся причёске. Мой вихрь на лбу вернулся и радовался обществу непрореженных густых бровей и коричнево-красных шелудивых прыщей, которых не было только на губах.

Папа снабдил меня очень большими таблетками пенициллина. Мама смешала из своих лечебных трав сильно воняющую ядовито-зелёную пасту, которую она два раза в день намазывала мне на воспаленные места и которая, по крайней мере, на короткое время успокаивала часочку. Однако она испачкала мне всё моё постельное бельё. Два дня я лежала в своей затемнённой комнате, уставившись перед собой. Я чувствовала себя несчастной.

На третий день - я как раз достигла вершины уродства - в комнату вбежал сердитый Тильман, бегая от одного угла в другой. Он ругался как торговка. Я держалась за мою зудящую голову, понимая только обрывки предложений:

- ... думал, ты была у этого ... когда тебя не было, что что-то случилось ... я должен знать, что ты болеешь ... я волновался ... жестоко ... думал, ты умерла или что-то в этом роде ...

- Тильман! – хрипло закричала я, наконец. - Заткнись!

Он замолчал и остановился. Он был похож на дрожащий сгусток энергии.

- Моим родителям необязательно знать, что я хотела туда пойти. К этому человеку. Но если ты будешь и дальше так кричать ...

Горло у меня болело слишком сильно, чтобы закончить предложение. Тильман был похож на замороженный вихрь, который в любой момент может вырваться, но моё изуродованное лицо отвлекло его от гнева. Он задумчиво смотрел на меня.

- Бог мой, ты выглядишь паршиво, - сказал он с усмешкой после нескольких секунд молчания.

- Я знаю, - прохрипела я. - Ветрянка. И я не была у него. Я заболела до этого. Нет причин для паники. Кроме того, мы ведь не знаем друг друга, не так ли? Поэтому не обязательно так тревожиться.

На мою колкость он не обиделся, но снова начал читать свою сердитую нотацию, которую он быстро прервал, когда увидел, что я измученно придавила подушку к ушам.

- Откуда ты вообще знаешь, где я живу? - спросила я вяло.

- Ну, ты даёшь. Мы ведь живём в деревне. Это было несложно.

Он осторожно приблизился и с интересом начал разглядывать мои прыщи.

Я почувствовала себя раздетой, поэтому подтянула одеяло повыше. В тоже время через свой заложенный нос я почуяла что-то беспокоящее - дым.

Сигаретный дым, если я не ошибалась.

- Ты слишком молод, чтобы курить, - зарычала я.

- А ты слишком стара для ветрянки. Кроме того, это не сигареты.

- Травка? - сознательно не отставала я, думая о словах Майке, об этом раздражающем маленьком ублюдке. Я должна была её послушать.

- Не-а. Вероятно, и это когда-нибудь произойдёт. Но сейчас я курю трубку.

Это был первый раз, когда после начала болезни мне захотелось смеяться, и мои бронхи отреагировали на это глухим кашлем. Тильман не засмеялся вместе со мной. Он смотрел на меня серьёзно и немного пренебрежительно и потом вытащил длинный узкий предмет из своего рюкзака.

- Вот.

Это была не обыкновенная трубка. Я взяла странную, украшенную перьями вещь в руки. Она показалась мне смутно знакомой - конечно, индийская трубка мира. Это все походило на самый причудливый фильм, и я в него вляпалась.

- Вот это да, - сказала я и невольно захихикала, и звук был похож на тот, который издает умирающая ворона. Тильман обнажил свои зубы - похоже больше на оскал, чем на усмешку. - Хорошо, извини, я не хотела насмехаться над этим. Это просто как-то странно. Тебе не кажется?

- Нет, - ответил он страстно. - Это не так. Для тебя может быть. Но я не люблю сидеть дома. Я предпочитаю природу. И трубка мира больше, чем просто трубка. Её не просто так используют. Она что-то святое.

Я плохо могла себе представить, как Тильман, в своих армейских джинсах и постоянных хип-хоп пуловерах с капюшоном, сидел один на пустыре и курил трубку мира. Но пару недель назад я бы любого, кто верил в существование Мара, объявила сумасшедшим.

- Кстати, перед вашей дверью сидит чёрный кот. Ну, я пошёл. Чао.

И он исчез. Казалось, Тильман не обиделся, но я быстро крикнула ему в след:

- Я не нахожу это странным! Честно!

Я не знала, услышал ли он это. Тем не менее, он мог бы пожелать мне выздоровления.

Чёрный кот перед входной дверью – значит, Мистер Икс сидел на дороге и присматривал за мной. В последний раз его вид обеспокоил меня, сейчас же меня утешала мысль о его пушистом присутствии.

Моя болезнь пока не смогла заглушить мои срочные вопросы и мою скорбь и в будущем не заглушит. Высокая температура не давала мне спать. Мой сон был поверхностным, а если он время от времени и поглощал моё сознание полностью, то так коротко, что я в последствии могла снова, хотя и с трудом, собрать всё по кусочкам. Часто это заканчивалось новой лихорадкой, но её я могла вынести, пока мои воспоминания оставались со мной.

Да, я снова вспомнила Колина и всё то, что он и папа рассказали мне о полукровках, демонах Мара и крещении кровью, и всё то, что между нами было. Но, прежде всего, я снова знала, что они мне не рассказали. Мне придется подождать, пока температура утихнет и мои метки исцеляться - это давало мне время подумать и собраться.

В то время как я боролась с болезнью, моя гордость боролась против моей тоски и против моего любопытства. Да, Колин снова меня игнорировал. И за это он, самое меньшее, заслужил побои. И, тем не менее, я не могла вести себя так, как будто никогда с ним не встречалась. Это больше не работало.

Я должна была, по крайней мере, узнать, кем он был. И если я буду это знать, то, может быть, смогу снова вернуться к нормальной жизни. Теперь я понимала, что папа имел в виду, когда говорил, что иногда нужно заболеть, чтобы оправиться снова.

Время было на моей стороне. Ветрянка отвлекла моих родителей, прежде всего моего отца, в то время как я будто родилась заново. Мне только нужно было подождать, пока настанет подходящий момент.