Раздвоенное сердце

Глава 3 Дьявол и его лошадь

— А это Элизабет, наша дочь, — папа отступил на три шага назад, взял меня за руку и потянул за собой в зимний сад. Итак, мой план - исчезнуть по-тихому – провалился сразу же.

— Привет, — сказала я и пожала протянутые руки.

Морщинистую руку, которая принадлежала старику с носом картошкой, нашему соседу слева. Желтые пальцы женщины, которая пахла никотином, и энергичные руки старой пары: он в рубашке с ромбами и в штанах, с высокой талией, и зауженные внизу, она в грязно-красном костюме с юбкой до колен.

Мама, с ее локонами и в пестрой рубашке, явно выделялась среди этих людей. Глаза женщины в костюме метались туда-сюда между папой и мной.

— Да, дочь, это невозможно не заметить, — улыбнулась она.

Ее рука слегка дрожала, когда я отпустила ее. Она попыталась сказать еще что-то, но передумала и замолчала.

Старик и курильщица обменялись несколькими приглушенными словами. Я посмотрела на стол. Закуски и торт были нетронутыми.

— Итак, вы у нас психиатр? — спросил мужчина в рубашке с ромбами.

— Да, — спокойно ответил папа.

Все замолчали. Я уже сталкивалась с такими ситуациями. Так было всегда. Как только папа говорил, кто он по профессии, все замолкали. Как будто они боялись оказаться в смирительной рубашке в следующую же минуту. Старик откашлялся и показал наружу, где виноградная лоза стула по стеклу из-за ветра.

— Я знаю кое-кого, кто мог бы помочь вам с этим, — каркнул он.

— Помочь с чем? — ничего не понимая, спросила мама.

— Подрезать виноград. Это на раз-два, — хихикал старик.

— О, он нам нравится такой, какой есть, — вежливо ответил папа.

Старик удивленно сверкнул на него взглядом. Я увидела, что курильщица наклонила голову набок, и ее хмурые глаза блуждали по моему телу моего папы: от плеч до его зада, который значительно выделялся под тонкой тканью брючного костюма. Мой живот скрутило.

— Я... эм... мне нужно заниматься, — быстро проговорила я и убежала через кухню к лестнице, прежде чем взгляд папы смог бы меня переубедить, чтобы я осталась. Наверху я, пыхтя, перевела дух. Мне нужно было выбраться наружу. И сейчас же. Прежде всего, мне нужно найти место, где ловит сеть, чтобы наладить контакт с Дженни и Николь.

Если мой мобильный не заработает в ближайшее время, я сойду с ума. Я схватила mp3-плеер, так сильно воткнула наушники в уши, что они заболели, и поспешила вниз по лестнице.

— Я гулять! — крикнула я в направлении гостиной, прежде чем захлопнуть дверь. Получилось "Гулять". Как я раньше ненавидела, когда мама или бабушка тащили Павла и меня после обеда в пустынный лес. Всегда по кругу, всегда одной и той же дорогой.

Он и сейчас казался мне скучным, но это было хоть какое-то занятие. Садовая улица с дедом со своими бабочками на солнечных батареях была самой быстрой дорогой в лес. Но все же риск, что старик увидит меня и снова попытается заманить в дом, был очень высок.

Нет, тогда лучше в гору по главной улице (ха-ха) и через маленький мост в дикой местности. Я шла быстро, смотря под ноги. Мама еще вчера предупредила меня, что здесь здороваются на улицах и что я тоже должна это делать. Но мне эта мысль казалась абсолютно дурацкой. Почему я должна здороваться с незнакомым человеком?

Но если я буду смотреть под ноги, а в ушах будут торчать наушники, никто не сможет упрекнуть меня в том, что я этого не сделаю. Помимо этого у меня появились сомнения, что кто-либо захочет со мной поздороваться. Я знала, что от меня исходит напряжение и знала, что на подбородке появились небольшие складки. Но я практически получала удовольствие от мысли, что я выглядела неприступной, да еще и безобразной.

После моста мне пришлось ненадолго поднять взгляд, чтобы сориентироваться, так как дорога здесь разделялась на узкую, не асфальтированную тропу и широкую гравийную дорогу. Я нерешительно остановилась. Мой телефон не мог оказать мне помощь в принятии решения. Батарея была заряжена, но дисплей снова и снова беспокойно моргал, а сеть отсутствовала. Не асфальтированная тропа - решила я. Она шла вдоль ручья и была такой узкой, что большинство гуляющих пешком выбирали более широкую дорогу.

Уже через несколько метров мои сандалии погрузились на сантиметр во влажную, мягкую листву, которая покрывала всю тропу. Я добавила их к моему воображаемому списку минимизированного снаряжения. Пара ботинок и шерстяное пальто в течение двадцати четырех часов. Если бы я была городским созданием, то все было бы проще. Я могла бы купить на карманные деньги билет на поезд, навестить друзей на выходных и переночевать вместе с Николь и Дженни. Но почему эти мысли не утешали меня? Почему у меня не было никакого желания ночевать с моими подругами?

Теперь я была не только зла на переезд и все, что с ним связано, но и на саму себя. Упрямо я тяжело шагала вперед и делала музыку еще громче, чтобы она гремела, ударяясь о стенки черепа. Мой затылок начал болеть: боль, которая медленно понималась к правому виску и там начинала пульсировать. Идти дальше. Всегда идти дальше.

Крохотное насекомое залетело мне в глаз и зацепилось за край контактной линзы. Прижав руку к лицу, я вслепую двигала линзу туда-сюда, терла ее кончиком пальца о глазное яблоко. Дженни бы стало дурно от этого, но она не знала, какие ужасные боли может вызвать инородное тело под твердой контактной линзой. Это было больно, очень больно, как будто острую иголку вставляли тебе в глаз.

Со второй попытки я поймала комара. Он утонул в моих слезах. Я отщелкнула его прочь, но зуд остался и образовал вместе с биением в виске мучительный, изнуряющий концерт боли. Помогало только одно: держать глаза закрытыми и ждать, пока роговицы снова не успокоится. Мне не хотелось стоять, поэтому я продолжала идти вслепую.

Мысль свалиться по склону из-за этого эксперимента и минимум потерять сознание, если не остаться лежать парализованной или полумертвой в лесу, мало заботила меня. Я еще никогда в жизни не теряла сознание, но представление о том, как бы это могло произойти, казалось мне заманчивым. Даже не сон... глубже, чем сон...

Я не знаю, что заставило меня кричать, так как в моих ушах гремела музыка, но я почувствовала, что кричу. Всего произошло очень быстро: холодная морда собаки у моей лодыжки, сильная мужская ладонь, которая схватила мою руку, чтобы я не упала, луковое дыхание на моем лице и мой нос, уткнувшийся в его грубый шерстяной камзол.

Безмолвно я смотрела на него. Рот, не издавая ни звука, формировал "О" и "А". Я вытащила наушники из ушей и вырвала руку из его твердой хватки. Прикосновение не нравилось мне.

— О-ха! — он снова сделал это, указав своей палкой наверх.

Ничего не понимая, я осмотрела зеленый кроны над нами и пробормотала извинения. Чтобы он не думал, извинения никогда не помешают. Он широко улыбнулся и показал мне при этом ряд пятнистых, желтых зубов. Такса лихорадочно дышала. Налившимися кровью глазами, она смотрела на меня практически, умоляя. Её хозяин же вел себя приветливо.

— Куда же так спешить? Вам нужно было бы развернуться! До следующей деревни еще несколько километров.

Он был в отличном настроении, и я посчитала его эйфорическое состояние таким же невыносимым, как настроение моих родителей. Кроме того, я думала, что он ничего не должен мне говорить.

Он позволил взгляду спокойно скользить по мне и ухмыльнулся еще более широко. Ветер высоко поднимал редкие волосы на его головы, так что прядь твердо торчала вверх как антенна.

— О-ха! — крикнул он в третий раз.

На этот раз настолько наполнив восклицание смыслом, что я не могла снова не последовать за его взглядом в направлении неба. Солнце исчезло. Над верхушками деревьев угрожающе висели желтовато-серые облака, и вдалеке был слышен гром, совсем не так, как у обычной непогоды, которая была у нас в Кельне. В Кельне гром доносился сверху. Здесь же казалось, что он тянулся через грунт и проникал в каждый маленький листок.

Но все же гроза была очень далеко, и не было никакого повода для меня следовать его советам.

— Пойдемте лучше со мной. Здесь, снаружи, опасно. Поднимается холодный ветер, — побуждал меня мужчина к бегству вдвоем.

— Спасибо, мне нужно дальше, — ответила я коротко, протиснулась мимо него и зацепилась за колючий куст, так как не хотела в очередной раз прижиматься к камзолу.

"Мне нужно дальше". Как по-идиотски. Я не имею ни малейшего понятия, что со мной происходило, но представление о том, чтобы пройти два километра со слишком дружелюбным пенсионером и его собакой по тонкой тропе в лесу казалось мне пагубным.

Его "О-ха!" вызвало во мне больше страха, чем повторяющиеся раскаты грома, которые теперь раздавались не так далеко и проникали через весь лес, каждую веточку и листик.

Прежде чем мужчина успел сказать еще что-то, я снова закупорила уши наушниками и тяжело зашагала вперед. Но уже через три шага я поспешно нажала на паузу и внимательно и напряженно прислушивалась к звукам леса. Если птицы и пели, то теперь они замолкли. Вдалеке понимался шум, источник которого я не могла определить, а еще дальше постоянно гремело и грохотало, глухо и сердито. Время от времени их заглушал еще более громкий гром. Время между ним сокращалось.

Я совершенно не видела молний. Но и без того было тяжело заметить кусочек неба. Густой лес закрывал его, как зеленый купол всего в нескольких метрах надо мной. Воздух был серо-желтым и влажным настолько, что я едва могла дышать. Пахло гниющей листвой и дождем. Первая крупная капля попала на мой затылок. Затем последовали следующие капли размером с монету, которые выделялись как темные пятна на моих тонких матерчатых брюках.

Я остановилась и еще раз внимательно прислушалась. Шум стал сильнее. Доносился отовсюду: сверху, снизу, слева и справа от меня.

И теперь поднимался ветер, внезапно и с такой силой, что мне показалось, что нужно будет держаться, чтобы меня не снесло. Он был ледяной, а сильные порывы рвали деревья и кусты. Цветы и листва кружились в воздухе.

Я сделала всего пару вздохов и уже была полностью промокшей. Я пыхтела, но не могла ничего услышать. Я убрала mp3-плеер в карман штанов, чтобы он не сломался. Но надежды было мало. Пункт четыре в моем воображаемом списке: восстановить сломанное имущество.

"Это просто дождь", — говорила я сама себе. "Сильный дождь. Н2О. Встань просто подо что-нибудь"

Таким образом, я избегала грозы в Кельне. Всегда это был магазин, лавка, подъезд, подземный гараж в непосредственной близости. Но в Кельне можно заранее предвидеть непогоду. В течение нескольких часов темное облако в форме шапки гриба росло над крышами города, которое, если повезёт, обрушивалось на город дождем только в вечернее время.

Пара молний, несколько раскатов грома, небольшой дождь - все. Здесь же было что-то совершенно другое. Я начала бежать. "Несколько километров до ближайшей деревни", — сказал мужчина. Я едва ли смогу добежать, до того как начнется гроза. Но здесь я была окружена.

Рядом со мной круто поднималась в гору либо гладкие, острые, угловатые скалы, либо хрупкая, заросшая мхом горная порода. Тем не менее, я пыталась взобраться на одну менее крутую скалу и схватилась рукой за папоротниковый куст. Я сразу же сползла вниз и сломала при этом ноготь.

Нет, об этом я могла забыть, поэтому побежала дальше. Подошвы моих сандалий пропитались дождевой водой, как губка, и пищали при каждом шаге. Мне приходилось быть осторожной, чтобы не поскользнуться и не вывихнуть лодыжку.

На другой стороне тропы шумел ручей, но теперь это было не прелестная речушка, а подстегнутый дождем и ветром адский суп из воронок и небольших порогов, который непрерывно поднимался. Его я тоже не могла пересечь, тем более что на другой стороне меня ждало только море из деревьев, гнущихся от ветра.

Теперь я бежала, и подошвы моих сандалий ударялись, хлопая о мои пятки. Где-то должна быть хижина или хотя бы навес. Моя надежда, что также как и в Вестервальде, с сильным дождём гроза заканчивается, так и не начавшись, разбилась яркой молнией где-то надо мной. "21, 22, 23", - считала я. Раскат грома вскоре после третьей секунды был таким громким, что после него в ушах зазвенело.

Я цеплялась за надежду, что за следующим поворотом покажется что-то, что мне поможет. Мне пришлось замедлить шаг, потому что пребывающий ручей размыл крутой берег. Дорожка здесь была всего несколько сантиметров шириной. Я набрала воздуха, и цепляясь за скользкие ветки куста, покарабкалась, как краб, за угол.

Вон одна из руин моста. Слава небесам. Это было моё спасение. Я бросилась к ней и прислонилась спиной под обветшалыми остатками арки моста к холодным камням.

Наконец-то навес. Хотя чертовки плохой, как я поняла в следующий момент. Вода протекала отовсюду, капала со всех сторон, бежала вниз маленькими ручейками на стыках и просачивалась между корней на дороге. И вообще это больше не было дорогой. Это были отдельные камни, между которыми текло безмерное количество втекающих друг в друга потоков, которые становились всё шире.

Я не могла здесь остаться. Нужно забраться на руину, не то буду скоро стоять по колено в воде. И, если меня не обманывает память, риск, что в воде в меня попадёт молния, больше, чем если я прижмусь к скале или камню.

Так, назад под дождь. Ветер завывал неистово, и мои волосы постоянно прилипали к лицу, так что я почти ничего не видела. Моя заколка уже давно потерялась - номер пять в списке, отметила я хладнокровно и прокляла себя одновременно за это.

Буду продолжать в том же духе, сама стану номером шесть. Между тем стало так холодно, что я потеряла контроль над пальцами. Мне понадобилось несколько попыток, пока я смогла зацепиться за выступ, с которого хотела потихоньку вскарабкаться на руину. Я сжала зубы.

Один, два, три. И наверх! Моя нога соскользнула, и я увидела краем глаза, что моя сандалия уплыла в водяной воронке. Всё равно. Босиком карабкаться всё равно лучше.

Сила в дрожащих руках быстро ослабевала. Всё-таки я достигла одного разрушенного места, где я помещалась, прислонившись к нему животом. Правой рукой я держалась за старую, изогнутую рельсу. Досюда вода не дойдёт - а если и да, то было всё равно уже поздно, и вся деревня утонет.

"Это только дождь", - повторяла я себе снова и снова. Дождь, молния и гром. Я безучастно наблюдала, как внезапно голубое сияние засветилось вокруг моих голых рук. С мягким свистом все волоски встали дыбом, и через мои мускулы прошёл глубокий гул. Он промчался через мои ноги наверх, заполнил руки и ударил в голову.

Все зубы заболели, и огромная сверлящая сила давила изнутри на мои глазные яблоки. Вокруг меня бурлило и шумело, один гром следовал за другим, так быстро друг за другом, что у меня не было времени ни посчитать секунды, ни помолиться. Дождь с разлившимся ручьём и тысячью потоков слились в мощный рёв, а вокруг меня ломались ветки с почти животным визгом.

Всё-таки я расслышала слово громко и отчётливо, умоляющее и предостерегающее предупреждение:

— Отпусти!

Я смотрела на светящуюся голубым руку, которая вцепилась в рельсу. Отпустить? Отпустить сейчас? Но нельзя, я не могла этого сделать!

Гул усиливался. Всё моё тело трясло. Если я отпущу, то упаду в бушующий поток - и, вообще, откуда я слышала шёпот? Была ли это моя интуиция, которая предупреждала меня? И когда-нибудь она мне в чём-то помогла? Мой разум сказал нет. Но всё-таки я отпустила.

Я расцепила руку, и всего через долю секунды меня ослепил яркий свет. Мои волосы поднялись вверх. Рельса передо мной, за которую я только что держалась, метала горячие искры, падающие на моё лицо. Удар грома был таким громким, что я на один момент потеряла сознание, прежде чем начала сползать, и отчаянно искать, за что ухватиться руками.

Я нашла в полуметре ниже два маленьких выступа для моих ног, как раз для того, чтобы опереться перед самой булькающей водой. Мои руки я вытянула, как Иисус на кресте, а пальцы вгрызались в трещины камня. Плача, я смотрела на ручей, прижимаясь щекой к мокрой стене.

— Пожалуйста, пусть это прекратится. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста,- причитала я, как маленький ребёнок.

Скоро у меня уже не останется сил, и тогда всё кончиться, тогда следующая молния попадёт в меня или я утону, потому что я не могла себе представить, как смогу плыть в этом адском наводнении. И всё-таки я тревожно смотрела вниз, в надежде что-нибудь увидеть, что мне поможет сбежать. Я прищурилась. Блестящий лёд вырос вокруг вырванных веток и сучков, которые плыли уже в более спокойном дождевом потоке.

Моё дыхание замерзало в светло-серую туманную завесу. Всё равно во мне пылала огненная теплота, которая посылала приятную дрожь к затылку. Наверное, я уже умерла, только ещё не знала об этом.

Это было логично, потому что тогда этот образ, это существо с множеством рук, которое приближалось, как тёмный силуэт из поднимающегося тумана, сам дьявол, вот-вот меня заберёт. Я зажмурилась и снова открыла глаза.

О. У дьявола была лошадь. И он скакал через русло ручья. Образ из болота был расплывчатый и далекий. Обманчивое изображение. И оно почти не двигалось.

Эта лошадь скакала чрезвычайно реально и с адской скоростью, приближаясь к руинам моста. Её всадник сидел, пригнувшись к спине чёрного, как смола животного, шкура которого при каждом прыжке принимала новые чудотворные оттенки - голубой, красный, серебряный. Мне он казался не только неестественно большим, но так же чрезмерно мускулистым.

Лошадь гордо держала благородную голову на широком лоснящемся торсе, а копыта должны быть были размером, по меньшей мере, с тарелку. И всё-таки двигалась она элегантно и проворно через бурю.

Лицо всадника я не могла рассмотреть. Его голова была наклонена, но у меня было такое впечатление, что он направлялся ко мне. Проезжай. Оставь меня здесь умирать. И даже не пытайся на меня смотреть.

Поздно. Ещё несколько метров и лошадь на полном ходу врежется в руину и в меня - или нападёт на меня? Я втянула голову и закрыла глаза, как раньше, когда мы играли в прятки с братом. Как будто двести лет прошло. Когда я ещё думала, если я ничего не видела, то и Павел не увидит меня.

Я уже слышала равномерное фырканье лошади, а также как её копыта ломали тонкий слой льда на воде. Этого не может быть. Она должна была оказаться под водой или как минимум быть в воде по грудь. Снова галлюцинации. И поэтому она мне не навредит. Ничего мне не сделает. Мне...

Всадник схватил меня так неожиданно, что я испуганно раскрыла глаза и ахнула. "Нет" хотела я закричать, но мой голос застрял в горле. Одним сильным быстрым движением он стащил меня с руины, с камней, за которые я цеплялась, как умирающий паук. Всадник посадил перед собой на лошадь, обняв левой рукой за талию. Дыхание лошади поднималось маленьким облаком от её ноздрей, когда она пронзительно заржала и протестующее поднялась на задние ноги. Мужчина за мной потянул энергично за узды и сжал бёдрами тело вставшего на дыбы животного. Он не сказал ни слова, но лошадь подчинилась. Она ещё раз протанцевала вокруг себя, прежде чем перешла в мягкий плавный галоп. Рядом с нами поднялись фонтаны воды, а ветер задул мне в лицо.

Я точно не могла сказать, как долго мы скакали по руслу ручья - может одну минуту, а может и час. Я была так сильно занята тем, чтобы из-за паники меня не стошнило или истерически не зарыдать. Кроме того я предприняла несколько не удачных попыток проглотить ком в моём совершенно пересохшем горле.

Но всё это время я боялась только лошадь, а не незнакомца за моей спиной, который держал меня надёжно и крепко, а свободной рукой легко управлял лошадью. Дорожка, по которой я до этого шла - в другом времени, в другой галактике, - была затоплена. Стены скалы переходили сразу в мутное широкое русло ручья.

Наверное, это всё-таки не дьявол, а кто-то, кто меня спас. Всё равно этот вариант спасения был ужасным. Вертолёт или гидросамолёт были бы лучше.

Кроме этого, я представляла спасителя более разговорчивым и дружелюбным. С более естественным желанием спасать. И хотя неизвестный продолжал держать меня рядом с собой, не делая при этом мне больно, у меня было такое впечатление, как будто я неприятная ноша, которую хочешь не хочешь нужно нести, но при первой же удобной возможности лучше быстренько от неё избавиться.

И он сделал это довольно грубо. Дождь в это время превратился в равномерный мягко-моросящий. Везде от кустов поднимался пар. И я наблюдала, как вода в ручье снова снижаться.

Даже дорожка снова проглянула и увеличивалась с каждым поворотом. Время от времени ещё за нами гремело - но в сравнении с ударами грома, которые сотрясали мои перепонки, этот грохот был почти дружелюбным.

Едва пошевелив рукой и слегка переместив вес, мужчина (или это был юноша?) направил своего коня по склону вверх и, что мне не понравилось, снял меня и поставил на землю. Это вернуло меня в реальность.

— Ай! — вырвалось у меня, когда моя голая пятка ударилась об острый камень. Я выглядела довольно глупо с оставшийся, безнадёжно испорченной сандалией (ремешок порвался, каблук сломался) и другой босой ногой. На фоне зелено-коричневого ковра земли они выглядели белыми и худыми. Ногти, покрытые розовым лаком, которые выглядели как не на своём месте в сочетании с брызгами грязи и царапинами, которые доходили до лодыжек.

Но у меня было не очень много времени, чтобы поблагодарить моего дьявольского спасителя. Я даже не смогла увидеть его лицо.

Он отвернулся в тот момент, когда я посмотрела наверх. Всё, что я смогла рассмотреть, были тёмные дерзкие кончики волос под безбольной кепкой, стройное телосложение и длинные ноги. Он восседал так небрежно и естественно на спине сопящего чудовища, как будто он сросся со своей лошадью.

— В будущем поглядывай чаще наверх, — сказал он резко и ускакал, не сказав до свидания или не помахав на прощание, а затем отрезвляюще элегантно и невесомо исчез из моего мира в гигантских клубах тумана.

— Да спасибо на этом, хорошего дня, — крикнула я ядовито в след.

Успокаивающее чувство безопасности практически исчезло вместе со штормом. Ласковый синий цвет превращал лес в весеннюю сказку, которая приятно пахла мокрой травой и цветами.

Заходящее солнце просачивалось через верхушки деревьев и согревало, несмотря на туман. Я вздрогнула. Я всё ещё чувствовала твёрдую хватку всадника на своей талии, а мои голые голени покалывало от непривычного прикосновения к телу лошади.

Если я правильно помнила, он скакал без седла. Скакать без седла во время бури - так проводили свободное время здешние невежды? Но это был не невежда. У него был странный акцент, почти не различимый и изысканный, но он был. И это не был местный диалект.

К тому же этот голос, если существовали аристократические, благородные голоса, то это был показательный пример. Глубокий, чистый и мелодичный. Однако быть более приветливым ему не помешало бы. Вместо этого голос звучал невероятно надменно. "В будущем поглядывай чаще наверх". Хаха. Очень остроумно.

К сожалению, я должна была признать, что он прав. Всего этого не случилось бы, если бы я время от времени поглядывала бы на небо.

И это в разы увеличивало мою злобу. Я была рада, что дождь закончился, и было уже не холодно. Так как тепло внутри меня уходило с каждым шагом, приближающим меня к дому.

Мои дорогие родители сидели в темном зимнем саду, одни. Стол с закусками был все еще почти полон, но соседи, видимо, ушли.

— Ах, Эли, ты вернулась, — сказала мама мимоходом, когда заметила меня.

Я встала перед ними в укоризненную позу, упёрла руки в бока и ограничилась драматичным сопением. Слова были не нужны, если посмотреть на меня: должно быть, у меня был душераздирающий вид.

— Ты видела грозу? Фантастика, — кричал папа в восторге. — Ты же, по-видимому, смогла укрыться? — он осмотрел меня. — Но где твоя шлепка?

— Потеряла, — ответила я прохладно и повернулась на каблуке шлепка, который еще остался. Они, видимо совершенно, потеряли разум. Я громко поднялась по лестнице наверх и хотела убедить себя в том, какое жалкое явление я из себя представляю.

Но моё зеркало издевалось надо мной. Цвет лица был свежий и чистый, как будто я только что искупалась в источнике молодости. Мои волосы падали свободно, хотя немного лохматые, на плечи, больше не каких мокрых, склеенных прядей. И так же моя одежда: почти без пятен, но прежде всего сухая. Единственно по моим ногам можно было определить, что у меня был не обычный вечер. Солнце высушило мою футболку и штаны? Или тепло моего тела? Тепло лошади? Наверное, так и было.

Потому что я почувствовала, что незнакомец за мной не был тёплым. Скорее прохладным и твёрдым. Видимо, не одного грамма жира на рёбрах.

- Елизавета? Ты кушать не хочешь? - крикнула мама с низу.

- Нет аппетита, - крикнула я. Мой желудок заурчал протестуя. – Хорошо, я иду, - добавила я немного приветливей.

Вздыхая, я скользнула в мои чистые, сухие тапочки - как хорошо. В доме у меня вряд ли пропадет какая-нибудь одежда. Потом подчёркнуто медленно я спустилась с лестницы.

— Рано радовались, — услышала я веселый голос папы из гостиной. — Наша дочь не первая девушка, которая еще не прошла подростковый период. У нашей же он только начинается.

— Ты прав ..., — захихикала мама.

— Какая ерунда, — выпалила я.

Последние ступеньки я пробежала быстрее, чтобы как можно скорее закончить этот утомительный диалог. — Я просто хочу назад в Кёльн. Назад к моим друзьям. И всё.

Мама опустила глаза, — немного виновато, как мне показалось. Папа, это я точно видела, спрятал улыбку.

"Если бы вы знали", — подумала я и положила себе на тарелку оставшиеся канапе, пока мама зажигала свечи. На улице темнота опустилась на деревню. В приглушённом мерцании вздрагивающего огня я, наверное, тем более не выглядела утомлённой и измотанной. "Если бы вы знали", — ещё раз подумала я.

Но нужно ли рассказать, что со мной случилось? Что я рассказала о ребёнке из сна уже, хватило, чтобы надо мной посмеялись, и прекрасно подходило к бреду с подростковым периодом, который мои родители вынашивали. Если я приду сейчас к ним ещё и с галлюцинацией на болоте и незнакомом спасателе от грозы в лесу, с его чёрным конём, это было бы только идеальная часть пазла, чтобы дисквалифицировать меня до сбитого с толку гормонами цыплёнка.

Я не знала так же, как мне рассказать кому-то обо всем этом - даже Дженни и Николь не принимались в расчет. Так что я держала рот на замке и молча ела. Я радовалась, что скоро лягу в кровать, моя надёжная крепость во внезапно таком чужом существовании, поэтому я пошла быстрее наверх.

Прежде чем лечь спать, я разрешила себе горькую забаву, написать на бумаги воображаемый список.

"День 1: Шерстяное пальто, ботинки.

День 2: Ноготь, мр3-плеер, сандалии, заколка".

Мой мобильный пережил грозу благодаря водоотталкивающему чехлу ярко-розового цвета (один из сомнительных подарков на день рождения от Николь). Но связи всё равно не было.

Всего через несколько секунд я заснула - и оказалась снова на холодном чердаке.

Младенец всё ещё лежал один в своей импровизированно-приготовленной колыбели и смотрел, не отрываясь, на луну. Также я услышала, что кто-то быстро и легко ходит.

Бесшумно я повернулась в сторону. Изящный бело-серый пятнистый котёнок юркнул, виляя задом, на чердак. Целеустремлённо он направился к колыбели и прыгнул к ребёнку с ласковым мурлыканьем на живот. И сразу начал нежно и ритмично ходить туда-сюда по телу младенца.

Ребёнок медленно повернул голову и посмотрел на котёнка. Его рот изогнулся в улыбке, которая привела меня в дрожь. Его улыбка была осознанной, как у взрослого человека.

Кошка нежно прижала свою головку к щёчке младенца, чтобы согреть его маленькое неподвижное тело, и мой сон перешёл в глубокую чёрную бессмысленную темноту. Птица на краю леса кричала всю ночь.