Раздвоенное сердце

Глава 38 Предупреждения

Три ночи спустя к моим мрачным сновидениям присоединился высокий, но сильный звон. Я открыла глаза и посмотрела рядом с собой. Паук бодрствовал. Агрессивно он прыгал на стекло террариума, падал назад на взбудораженный песок и снова прыгал. Я выпрямилась. Почему он это делал?

Я дала ему, перед тем как лечь спать, последнюю цикаду, как всегда с болью в сердце. Но паучиха была искусной охотницей. Цикады умирали быстро, и я настоятельно надеялась, что при этом они не чувствовали боли. Вообще-то паук должен быть сытым. Но теперь он снова прыгнул и стекло тихо зазвенело. Он хотел выбраться из террариума.

Мне нужно раздобыть для него что-то пожрать. Всё равно что. Муху или мотылька. Я боялась, что у него получится разбить террариум, хотя это было практически невозможно.

Между тем у меня уже был опыт тайком красться по дому. Я точно знала, какие ступеньки скрипели и на какие доски лучше не наступать, если не хотела привлечь внимание. И только потому, что я могла двигаться, как индеец на охоте, я заметила, что была не одна. Тут кто-то ещё не спал. Приглушённые голоса доносились из папиного кабинета - мужские голоса. Я забыла о прожорливости моей соседки и, осторожно ступая, зашла в коридор.

Слабый мерцающий свет пробивался из-под двери кабинета. Я медленно наклонилась вперёд и прижала ухо к замочной скважине.

- И что вы можете мне сказать?

Я подавила свой удивлённый вздох, прежде чем его мог услышать кто-то другой. Для меня, правда, это было уже даже слишком громко. Я замерла, не двигаясь, пока не удостоверилась в том, что меня никто не услышал. Но зато я заметила его. Это был голос Колина. Колин был здесь! Этот низкий, мужской оттенок в голосе и к нему певучий акцент, остатки Гельского – да, тот, кто говорил, был Колином. Что, к чёрту, отец хотел ему сказать? Снова заведёт свою шарманку "Держитесь подальше от моей дочери"?

Но папа молчал. Одну минуту, две минуты. Может, эти двое в тишине задушили друг друга? Почему папа так долго думал? Видимо, он сам пригласил Колина сюда. Но потом он внезапно заговорил - и трудно было не услышать, что для этого ему пришлось пересилить себя.

- Вам нужно бежать.

Бежать? Он что, совсем потерял рассудок? От него что ли, или что? Колин был намного сильнее моего отца. От него ему точно убегать не надо. Я живо могла себе представить, как Колин стоит напротив моего отца - с таким же мрачным выражением в глазах, как в понедельник в спортивном зале. С уничтожающим взглядом.

- Почему? - наконец спросил Колин, со слегка раздражённым оттенком в голосе, как будто бы всё равно уже знал ответ.

- Она на пути сюда, - ответил мой отец тихо, но твёрдо. Я заметила движение, почти неслышное перемещение воздушных масс, но я знала, что разговор был окончен и Колин направлялся к двери. Быстро, как молния, я выбежала, пятясь назад, из коридора, искусно открыла дверь зимнего сада и спряталась между мамиными разросшимися кустарниками.

Я подождала, пока наверху на просёлочной дороге не завёлся, безошибочно звучно гремя, американский мотор и свет в спальне на короткое время включился, а потом снова выключился. Папа лёг спать.

Я поспешила наверх к себе в комнату, оделась и бросила быстрый взгляд на паука. Он покорился своей судьбе и сидел с дрожащими щупальцами под корнем. От голода он не умрёт, а если и умрёт, то я не пролью по нему ни одной слезинки. На всякий случай я положила тяжёлую книгу на крышку террариума.

Мне больше не надо было думать, чтобы пройти к дому Колина. Этот путь я в своей жизни больше никогда не забуду. Даже во сне я могла бы пройти по нему. Снова и снова я погружалась в грязь, а с деревьев падали тяжёлые капли, когда ветер тряс ветки. Замёрзнув, я добралась до усадьбы Колина. Не заботясь о вежливости или предосторожности, я распахнула дверь.

И оказалась в чистилище. Посередине этого чистилища бушевал Колин, с тёмным, адским пламенем в глазах и сильно растрёпанными волосами. В припадке бешенства, он выдёргивал стопками пластинки с полочек, бросал их на пол и пинал в сторону камина. Фотографии падали вниз и разбивались, даже та, где он был с Алишей. Я осторожно подняла её и спасла старую фотографию из осколков стекла.

Потом я продолжала смотреть на Колина, как он пытался всеми силами уничтожить одну памятную вещь за другой. При этом так же и изношенный килт с широким рисунком в сине-коричневую клеточку. Он бросил его в камин, но мне удалось вытащить его из огня, прежде чем он загорится. Лихорадочно я трясла тяжёлый материал до тех пор, пока он не перестал тлеть.

- Ты закончил? - спросила я, когда на полу почти больше не осталось места, чтобы стоять на двух ногах.

Колин жестоко ударил рукой о каменную стену. Подушечка на ладони лопнула. Голубоватая кровь потекла по руке и за несколько секунд исчезла. Не осталось даже царапины.

- Может быть, ты и меня хочешь сжечь? - предложила я ему. Я находила, что ему нужно было потихонечку начать немного сдерживать себя и объяснить мне, какой смысл был во всём этом.

- Да, это действительно бы всё решило, - ответил он, и я вздрогнула, когда поняла, что это была не шутка.

Расспрашивай его дальше, Эли, бранила я саму себя. Только не разрешай ему напугать себя. Ты ведь пока всегда выживала.

- Кто это она? Кто на пути сюда?

Колин опустил руки, облокотился на стену и посмотрел наверх на тяжёлые балки крыши. Ни единого вздоха не шевелило его грудь. Она полностью застыла. Ещё никогда я не видела его таким не похожим на человека. Я находила это интересным, но так же сильно внушающим страх. Но больше всего я боялась того, что он сейчас скажет, хотя уже давно догадывалась об этом.

- Моя мать. Тесса.

Я больше не могла держаться на ногах. Медленно я опустилась на пол и прижала пахнущий дымом килт к своим горящим щекам. Нет. Пожалуйста, не надо. Только не Тесса.

- Она не твоя мать, - осадила я его, с трудом сдерживаясь.

- О да. Она моя мать. Даже больше, чем мать. И она придёт. Я не думаю, что твой отец лжёт. Или он обманывает, чтобы разлучить нас?

Удивлённо я подняла голову. Проблеск надежды в глазах Колина причинил мне боль. Как бы ревниво папа себя не вёл, с такими серьёзными вещами он не шутил. Нет. Колин прочитал ответ в моих глазах и покачал головой. Но он навёл меня на другую мысль. Чудовищное подозрение пронеслось у меня в голове.

- Он тебя предал? Неужели он рассказал ей, где тебя искать? И завлёк её сюда? Если так, то я клянусь Богом, что завтра упакую свой чемодан и никогда больше не встречусь с ним ...

- Нет, Эли. - Тон голоса Колина заставил меня вздрогнуть. Его слова прозвучали так окончательно и бесповоротно. - Это была ты. Она придёт из-за тебя.

- Что - я? Но я... я ведь ничего не делала.

Колин горько улыбнулся.

- Ты сделала что-то со мной. Неужели не понимаешь, Эли? Я был счастлив. Я ... - Он искал подходящие слова. Потом он твёрдо посмотрел на меня, без какой-либо надежды, но в его взгляде было что-то мягкое и тоскливое. - Она это чует. Она чувствует, когда я счастлив. Когда я начинаю с кем-нибудь дружить или влюбляюсь. Тогда она знает, где меня можно найти. Мне нельзя проводить время с людьми, которые мне нравятся. Потому что это привлекает её.

Он медленно подошёл ко мне и подтянул с холодного пола к себе наверх. Настойчиво он посмотрел на меня.

- Я сделал ошибку. Я забыл о ней. На несколько мгновений я забыл о ней, в этот вечер, в этот чертовски жаркий день. Боже, Эли ты свела меня с ума. Ты заполнила всё моё сознание. Ты вызвала во мне такие сильные чувства. - Он провёл тыльной стороной ладони по моей щеке.

По моей спине прошла дрожь.

- Когда я это заметил, то подумал, если я вовремя прогоню тебя и заставлю ненавидеть меня, то, может быть, она заблудиться. Эли, моя яростная реакция относилась к восьми часам. А не к тебе. Нам нельзя было проводить друг с другом время. Тебе больше нельзя приходить сюда снова и видеться со мной. У нас нет другого выбора.

Онемев, я повисла у него в руках, внутренне раздираемая ревностью и нечистой совестью. Колин должен был держать меня. Я всё ещё не могла стоять самостоятельно.

- Поэтому ты выгонял меня всё время?

- Не только выгонял ... - Его рот был так близко к моему уху, что его дыхание охладило биение моего пульса, а я поглощала каждое его слово. - Сначала усталость, обморок возле установки бассейна Княйппа, пауки, болезнь, чтобы ты даже не узнала, кто я такой, и лучше всего думала бы, что я сумасшедший. А когда выяснялось, кто твой отец и ты не сдалась, я подумал, что, признавшись тебе откровенно, кто я на самом деле, ты испугаешься и уйдёшь. Но ты только сказала, что доверяешь мне. Поэтому я попросил тебя, чтобы ты рассказала всё своему отцу, чтобы он образумил тебя. Боже мой, я даже забрал Луиса из конюшни, потому что думал, что ты не придёшь больше добровольно в мой дом, после того случая с кабанами.

Я, рыдая, вздохнула, но Колин крепко прижимал меня к себе.

- Я оставил тебя у себя, когда тебе было плохо, показал тебе свой голод, чтобы ты боялась, провоцировал тебя, чтобы ты обиделась. Потому что всё это несчастье. И я выгонял тебя, когда начинало становиться прекрасно - но в определённый момент было уже слишком поздно, и я хотел, чтобы ты пришла и осталась. Когда ты сказала, что любишь меня ... - Он ещё сильнее прижал меня к себе, так что я могла чувствовать каждую деталь его тела на своём. - Я знал, что ты не примешь удары просто так. Мне пришлось очень быстро решать, чтобы спасти нас. Это была моя последняя попытка, и она что-то во мне уничтожила ... Эли, я боюсь, она отомстит. Ты её соперница и ты уже давно победила.

Колин ослабил объятья, так что я смогла посмотреть на него.

- Когда она будет здесь? Сегодня? - спросила я глухо.

Колин смёл с дивана несколько пластинок, сел и посадил меня к себе на колени. Дрожа, я прижалась к нему. Наконец-то мы снова говорили друг с другом. Наконец между нами больше не было войны.

- Нет, я не думаю, - сказал он пренебрежительно. - Тесса одна из древних. Она не сядет в самолёт. Я даже не верю в то, что она приедет на поезде. Скорее всего, она пойдёт пешком. А от Неаполя досюда - ну, даже Демону Мара для этого понадобиться три-четыре недели. В зависимости от того, как хорошо она сможет в пути питаться.

Пешком! Пешком через Альпы. Я не могла в это поверить.

- Какие у неё намерения?

Я отодвинула край его рубашки в сторону, так что смогла прижать своё горящее от лихорадки лицо к его прохладной коже. Это меня немного успокоило. Но ужас окружал нас, и, казалось, он был неизбежным.

- Такая, как Тесса, не признаёт бегства. У неё есть время. Бесконечно много времени. Она хочет, чтобы я стал её спутником жизни. Поэтому она и создала меня. Сын и возлюбленный одновременно. Я ей нужен так же и потому, что она почти больше не может ориентироваться в современном мире, а она любит наслаждаться своей властью. Если она найдёт меня, то закончит метаморфозу и заберёт последнюю частичку человека во мне. Она хочет мою душу. - Он холодно засмеялся. - Мысль об этом всегда казалась мне невыносимой. Но сейчас ... Если бы я смог тебя защитить, то пошёл бы ей на встречу.

Он долго смотрел на меня.

- Эли, теперь уже слишком поздно. Это настигнет нас обоих. Либо она закончит то, что я прервал, и я буду представлять для тебя и для твоей семьи огромную опасность, либо она уничтожит тебя сама. Но скорее всего, она хочет нас обоих. Я не могу никого любить, не приводя его и себя в опасность.

Моя дрожь усилилась. Колин взял килт и укутал им мои плечи и спину. Потом он прижал меня к себе ещё немного ближе. Наши волосы начали ласково цепляться друг за друга. Я почувствовала это, как нежное покалывание на коже головы.

- И что ты собираешься теперь делать? - спросила я со страхом.

- Я не знаю, - признался он. - Я только что узнал, что она на пути сюда. У меня ещё нет никакого плана.

- Это не первый раз, не так ли?

Колин покачал головой. Наклонившись, отклонив меня в сторону, он поднял пачку пластинок с пола, и взял их так в руку, чтобы я могла рассмотреть. У меня пронеслись в голове те странные видения, которые я увидела в зале, на вечеринке в стиле 80-х. Быстрое, короткое чередование образов из другого времени. Даже теперь обложки пластинок казались мне как своего рода дежавю - они были мне знакомы, хотя я точно знала, что я никогда их ещё не видела. Я знала почти все группы и музыкантов.

- Да, и это тоже случилось, - сказал Колин тихо. - Ты окунулась в мои воспоминания. Я думал об этом времени, о времени перед последним посещением Тессы. Это была моя музыка, которая играла. Новая волна. Как ты это делаешь? - спросил он меня, гадая.

- Я не имею не малейшего представления, - призналась я. - Это просто случилось.

Я действительно не знала этого. До сих пор я думала, что быстро проносящиеся сцены - это бред моей фантазии. В конце концов, ведь в этом не было ничего нового.

Колин разглядывал пластинку от Энн Кларк. Она смотрела на нас в чрезвычайно плохом настроении. Но Колин улыбался.

- Я видел её на концерте, - объяснил он. - В Лондоне, в начале восьмидесятых. Это было прекрасное время. Только я слишком поздно понял, что оно было таким. Я жил как беспризорник с парой парней и девушек в шахтах метро. Я несильно отличался от других. Все были бледны, а сумасшедшие причёски были хорошим тоном. В какой-то момент из коллективных вечеринок и бездельничества развилась дружба. Я даже играл в группе. Ударники. - Он тоскливо улыбнулся. - Остерегайся тех, кто играет на ударниках. Они самые скверные. Но тогда был первый и единственный раз в моей жизни, когда у меня были друзья.

Я тщетно пыталась выкинуть из головы воспоминания об улыбающейся девушке с мягкими, полными губами, которую я увидела на долю секунды на дискотеке. Это не я хотела поцеловать её. Колин хотел поцеловать её. Да, он действительно был счастлив.

- Тесса тогда нашла тебя? Что случилось? - спросила я.

- Почти. Мне удалось ускользнуть от неё. Я снова убежал водным путём. Целые недели я был в море, пока не отважился вернуться на землю. В Азии, Океании, Карибском бассейне, всегда только на островах. Между тем, я снова был так одинок, что ей вряд ли удалось бы найти меня. И так долго, как здесь в лесу, мне ещё никогда не удавалось держать её на расстоянии. Но и таким одиноким я тоже ещё никогда не был. Пока не появилась ты.

Даже тёплый килт не мог прогнать холод, который пробрался до самых костей. Свою дрожь я уже почти больше не замечала.

Колин отнёс меня наверх, в свою ванную комнату, налил в ванну горячую воду и осторожно раздел меня. Я не сопротивлялась. Тихо я наблюдала за тем, как он снимает через голову рубашку и вылезает из своих штанов. Только широкий кожаный браслет остался на его запястье.

Отпечаток копыта под его пупком отсвечивал красноватым цветом в полу сумерках ванной комнаты. Я знала, это не было началом длинных счастливых отношений. Колин останется твёрдым в своём решении. Его жизнь меня не предусматривала. Но эта ночь больше уже ничего не меняла. Тесса была в пути не зависимо от того, останемся мы вместе или нет. В эти часы она ничего не могла нам сделать.

Я оперлась спиной на его грудь, прохлада и жар одновременно, и смотрела на мыльные пузырьки, которые поднимались на поверхность воды, когда мы двигались. Мистер Икс сидел на краю ванной и смотрел на нас недоброжелательно. Я ни о чём не хотела больше думать. Ни о школе, ни о дурацком пауке в моей комнате, ни даже о моём отце. А особенно о Тессе.

Мы больше не разговаривали. В какой-то момент мы покинули наше тёплое мокрое гнёздышко, и легли вместе на кровать Колина. Я хотела плакать, но слёзы только затрудняли мне дыхания, без того, чтобы течь из моих глаз. Никаких мечтаний у меня больше не было. Переплетённые друг с другом, так что я больше не могла сказать, где кончалось моё тело и начиналась его, мы дремали, приближаясь навстречу холодному, туманному дню.