Разрушение и Искупление

2

Мир был слишком велик. Каждый звук, каждый запах, каждое ощущение усиливались в тысячу раз. Это было ошеломляюще, дезориентирующе и пугающе. Я попыталась открыть глаза, но свет был ослепляющим. Я застонала и попыталась сесть, но мои мышцы были слабыми, а голова кружилась. Я ничего не могла вспомнить отчетливо, только обрывки.

Я была в незнакомой комнате, лежала на незнакомой кровати. Стены были выкрашены в темно-синий цвет, который показался мне тошнотворным. Простыни подо мной были мягкими, белыми, а подушки пушистыми, но текстура ткани раздражала мою чувствительную кожу.

Комната была тускло освещена, но все же слишком ярко, и я могла видеть тени, танцующие на стенах.

Я слышала каждый скрип половиц, каждый шорох листьев снаружи и каждое мерцание свечей. Это было так, словно мир был включен на максимальную громкость, и я не могла от этого убежать.

Меня охватила паника, когда я попыталась вспомнить, как я сюда попала. Кто привел меня в эту комнату? Где я была раньше? И тут меня осенило: вампир, монстр. Все нахлынуло на меня, но все было спутанно, как при попытке вспомнить сон после того, как ты проснулся.

Я почувствовала гнев, замешательство и страх одновременно. Мои эмоции были настолько сильными, настолько ошеломляющими, что я не знала, как с ними справиться. Мне нужно было выбраться из этой комнаты, из этого места и найти кое-какие ответы.

Я медленно выпрямилась, стараясь не делать резких движений, которые могли бы заставить меня потерять равновесие. Мое тело казалось чужим, как будто я управляла марионеткой, а не физической формой.

Я посмотрела на себя сверху вниз, и мои глаза расширились от шока. Мое некогда окровавленное платье было заменено парой простых спортивных штанов и выцветшей футболкой. Я не могла вспомнить, кто изменил меня, но это тоже не имело значения. Все, что имело значение, — это то, что мне нужно было выбраться из этой академии, нужно было оставить это чертово место позади.

Когда я попыталась приподняться еще выше, дверь в комнату распахнулась, и в комнату ворвалась Лейла. Ее карие глаза, теперь имевшие десятки оттенков, некоторые ярче, некоторые темнее, мерцали беспокойством, а резкие черты лица отражали ее беспокойство. Ее остроумие и обаяние всегда были для меня утешением, но теперь ее присутствие было ошеломляющим.

Шум был слишком сильным, и я зажала уши, пытаясь заглушить его. Но это было бесполезно. Каждое слово, каждый вздох, каждое движение были подобны физическому нападению на мои чувства. Я почувствовала, как мое сердце учащенно забилось, дыхание стало прерывистым, а на коже выступил холодный пот.

Лейла бросилась ко мне, ее глаза расширились от беспокойства. — Эйвери, все в порядке. Теперь ты в безопасности. Я здесь.

Но я не могла осмыслить ее слова. Мой разум был слишком хаотичен, слишком сбит с толку, слишком напуган. Я оттолкнула ее, и она отшатнулась от кровати, прислонившись к ближайшей стене.

Неужели я это сделала? Неужели я оттолкнула ее так далеко только одним движением запястья? Я посмотрела на свои дрожащие руки, испытывая отвращение к себе за то, что могла причинить ей боль.

— Не прикасайся ко мне, — закричала я, мой голос был хриплым и неровным. — Не подходи ближе.

Выражение лица Лейлы было страдальческим, и я могла видеть боль в ее глазах. Но я не могла думать об этом сейчас. Все, на чем я могла сосредоточиться, — это сокрушительная интенсивность моих новых чувств.

Я встала с кровати и, спотыкаясь, направилась к двери, голова у меня кружилась, тело было слабым, но в то же время быстрым, как никогда. Каждый шаг отдавался в моей голове эхом, подобным землетрясению, а темно-красный персидский ковер казался миллионом иголок, впивающихся в мои босые ноги.

Мне нужно было выбраться из этой комнаты, подальше от Лейлы, подальше от всего. Но когда я потянулась к дверной ручке, я почувствовала внезапную волну головокружения, и мои колени подогнулись. Это было почти так, как если бы это была магия, которая изливалась на меня, обволакивая и вызывая тошноту.

Я упала на землю, мои мысли лихорадочно метались. Всего было слишком много, слишком интенсивно, слишком пугающе. Я не могла с этим справиться, не могла этого вынести. Все, что я могла сделать, это свернуться калачиком и молиться, чтобы это поскорее закончилось.

— Я же говорил тебе, что еще слишком рано, — раздался вдалеке мужской голос.

— Отвали, Ной, — услышала я ответ Лейлы. Затем все погрузилось во тьму.