Разрывая стены

Тайна смотрела на него… Как на Майорке, не скрывая своих чувств и желаний! Бэй едва не бросился к ней, забывая обо всем на свете, на глазах у всего собрания.

БЭЙзумный! Ана смотрела так совсем не на него, а на своего Наследника!

И была только с ним. И после будет.

А Бэй… оказался игрушкой, которой Тайна натешилась и отдала на радость другой.

Олеандром запахло… Чувство, похожее на ненависть… Захотелось причинить боль. Родственнику, стоявшему рядом. Или им обоим.

И виновник всего случившегося — скаполит со стойким эффектом кошачьего глаза — оказался предателем, потому что больше не звал ни Бэя, ни Мирна. Он признал владельцем Наследника, отобрав у Кобейна только что завоеванную победу.

Ане захотелось сделать больно. Не кольцу же.

За то, что превращала Кобейна в незнакомого для самого себя человека. Вытряхнула из него все, что он считал правильным и нормальным, вывернула его наизнанку и бросила на помойке этого мира выбираться, как сможет.

Наверное, что-то отразилось на его лице, если Кайра наградила Бэя удивленным взглядом, заставляя прийти в себя. Рассветная тоже устала, кроме того, казалась очень одинокой, несмотря на уверенный вид. Но Бэй знал, чего стоят Кайре маски благополучия. Прекрасной, успешной принцессе было холодно и неуютно в большом сером зале, и она нуждалась в поддержке. Поэтому, как только позволил момент, Кобейн сел рядом и взял ее руку в свою, переплетая пальцы. Тепло женской ладони было привычным, а благодарность во взгляде Кайры рождала желание улыбаться в ответ. Ожидая решения жрецов, Бэй осторожно поглаживал большим пальцем запястье принцессы. Принцесса касалась тонкими пальцами его. Наверное, это был самый хороший момент за сегодняшний день.

Затяжной переход сквозь черную, пахнущую сырой землей и металлом воронку закончился зеленым садом с жирной, разбухшей влагой зеленью. Бэй поднял голову, жадно ловя ртом мелкие капли. Как же давно он не стоял под монотонным, скучным дождем! Таким же скучным, как и однообразные каменные стены безликих домов, вдоль которых четырех участников Отбора вели жрецы. К высокому забору. За ним дождь закончился, а над головой в странном, похожем на мыльный пузырь, небе радужный свет растекался по сторонам ленивыми потоками.

Густой сад прятал несколько просторных зданий.

— Это гостевой дом, — проговорил жрец из сопровождения у порога самого большого из них. — Вы останетесь здесь, пока Высшие узнают волю духов и примут решение. Это может занять несколько часов или несколько дней, поэтому вам приготовят комнаты.

— Нам нужны смежные и общая спальня, — потребовала Кайра, прижимаясь к плечу Кобейна.

— Сад! Нам нужно осмотреть сад, — прозвенел сзади голос Аны, и сразу же раздались звуки быстро удалявшихся шагов. Ее и Ларса.

В просторной комнате Бэй начал ходить из угла в угол. Сначала вроде как случайно, вышагивая потребность в движении, чтобы успокоить разбиравшие его на части беспокойство и ревность! Снова ревность, ревность, ревность.

Кайра присела на край кровати и, устало опустив голову, рассматривала свои точеные руки.

Бэй ходил.

Где Наследник и его Избранница? В саду? Или в доме?

Невыносимо было находиться так близко и так далеко от Тайны.

— Сядь, Бэй, — приказала Рассветная.

Пришлось подчиниться.

Бэй сел рядом с принцессой, облокотившись локтями на колени и сцепив руки в кулак.

Поднялась Кайра и стала ходить по комнате — сначала медленно, потом набирая темп. Ходить и ходить по комнате. Взад, вперед… каждый шаг отзывался ударом в голове Бэя.

— Сядь, Кайра, — вырвалось у него, когда уже не осталось сил терпеть эти звуки.

Рассветная послушалась, покорно подошла к кровати и опустилась рядом с ним. Оба замерли от изумления, а потом хозяйка и раб повалились спиной на кровать и захохотали. Громко, безудержно, до болей в животах, освобождая взведенные внутри пружины, отпуская напряжение и выплескивая усталость от изнурительного дня.

Они лежали, взявшись за руки, и смотрели вверх, как когда-то на звезды или пролетавших мимо птиц. Только сейчас над ними белел каменный потолок.

— Я же не отпущу тебя, — проговорила принцесса.

— Знаю.

Кайра смотрела на Кобейна.

— Чтобы вас всех троих не связывало там, на Земле…

Бэй тоже повернулся и смотрел в оливковые глаза.

— Я не хочу об этом знать, — принцесса не улыбалась. Она казалась не просто спокойной, почти равнодушной. — Но я не отпущу тебя.

Они лежали и рассматривали друг друга, ища в глазах, в уголках ртов ответы на непрозвучавшие вопросы, пока с улицы не донесся смех и шум воды.

Мгновение — и вот уже Кайра и Бэй застыли у окна, глядя на Ану под ожившим перед домом фонтаном. Мокрая одежда облепила ее тело, потемневшие от воды пряди волос провисли вдоль шеи, спускаясь на грудь.

Так неприлично притягательно.

Ларс стоял спиной к окну, лицом к своей Избраннице.

— Обними меня, — попросила Рассветная, а потом приказала: — Обними меня крепко, Бэй!

— Какие грехи ты смываешь теперь, Ана? — Ларс стоял напротив. Брызги водопада летели на его лицо, оставляя на высоких скулах блестящие следы, словно слезы. Тонкие губы растягивались в напряженную линию.

— Мысли. Я смываю страшные мысли, Ларс! — прокричала Ана, шепотом добавив: — Чтобы никого не убить.

И закрыла глаза, чтобы не видеть Наследника.

Всего оказалось слишком. Она задыхалась в огне, полыхавшем в венах вместо крови, и не знала, как с этим справляться. Потому и бросилась в оживший фонтан. Может, он священный и смывает грехи? Почти год назад вода унесла ее печали, подарив душе покой. Необходимый Ане сейчас, потому что в голове пульсировали мысли, одна кровожаднее другой.

— Что теперь, Ана? Ты же понимаешь, что я не отпущу тебя? Мы прошли вместе долгий путь. Ты — невеста Наследника. Будущая королева.

— Я не собираюсь никуда уходить, Ларс. Я — твоя невеста. Твоя Тайна. Я — твоя…

Ана говорила правду. Она в это верила. Почти. Всему виной было то, что они с Наследником так и не стали любовниками. Для закрепления тванской привязки нужна близость, как уверял Дэш.

Так зачем тянуть, если Рассветным приготовили общую спальню!

Застывшее, каменное лицо Наследника было в россыпи брызг и мелких ручейках воды. Ана подалась вперед рывком и, обхватив руками шею Ларса, прижалась к его губам. Он ответил ей не сразу, но Ана была настойчивой. А увидев в окне второго этажа Кайру и Бэя, смотревших на них с Наследником из жарких объятий, совсем лишилась ума.

Она набросилась на губы Наследника, мешая ласку с болью. Обвила его плечи руками, прижимаясь всем телом.

— В спальню, — Ана запрыгнула на Ларса, заставляя подхватить ее на руки. — Неси меня в спальню, — повторила она и глухо засмеялась в застывшее лицо Бэя. А потом закрыла глаза, чтобы ничего не видеть и только слышать прерывающийся голос Наследника:

— Тебе надо успокоиться. Ты не в себе, ты слишком устала.

Стоило зайти внутрь дома, как в коридор разъяренным волком вылетел, Бэй. За ним — блистательная Рассветная. Она повисла на плечах мужчины:

— Возьми меня на руки, Бэй.

— Неси меня в спальню, Ларс! — прошипела Ана в ответ.

— Неси меня в спальню, Бэй!

— Неси меня в спальню, Ларс!

— В нашу спальню! Ты слышишь? Неси меня в НАШУ спальню, Бэй.

Неизвестно, чем бы закончился забег по коридорам с женщинами на руках, кричавшими — «В спальню!», но следы недавней драки точно бы расцвели заново и приумножились.

Целители осмотрели Ларса и Кобейна еще в зале суда, сразу после окончания заседаний, и почти все время, пока на двух новоиспеченных родственников накладывали прозрачные мази, Ана просидела плечом к плечу с Мирном.

Вместо неприязни Бэй испытывал к бастарду Закатного короля и благодарность, потому что Тайна лучилась и искрилась радостью, пока говорила с Мирном.

— Дядюшка, — усмехнулся Кобейн.

Из-за разницы в продолжительности жизни или хода времени в двух мирах — он еще не разобрался до конца — у него объявились не братья непонятного колена, а два дядюшки.

Потом Кобейн и Ларс посмотрели сцену прощания Избранницы и Кимико, которую увозил куда-то из столицы ее новый попечитель. У Бэя щемило сердце, гладя на то, как две недавние подозреваемые шепчутся и слишком коротко и порывисто обнимаются. Ане было мало мимолетной ласки, она тянулась к девочке, не решаясь лишний раз ее коснуться. Кобейн ловил в серых глазах тоску — Тайна прощалась с родным человеком. Снова хотелось пригреть ее, спрятать себе подмышку, куда она забиралась сама на Майорке… а потом он разозлился на Ану за то, что вызывала в нем такие чувства.

Вот такая кривая логика.

Пока сцена расставания наполнялась слезами, к Бэю подсела Кайра.

— Я рассказала Мирну все, что мы узнали о ясновидящей, он передаст это Треву и Избраннице, — Рассветная отняла у лекаря мазь и стала сама заниматься лицом Бэя. — Не всем хочется власти и известности, — усмехнулась она, рассказывая о новом родственнике. — Линия рода этого офицера считалась прерванной уже несколько столетий назад, но оказалось, что его предок решил воспользоваться случаем и исчезнуть, а вместо управления королевством заняться разведением лошадей рядом с горами Ташида. В этой семье так воспитывали своих детей, что никому не взбрело в голову открыться и заявить претензии на трон. Пять поколений они прятали тайну своего происхождения.

— Я их понимаю, — сказал Бэй, прикрывая глаза.

С Кимико уже прощался Наследник Закатных, и Кобейн снова ревновал, на этот раз к тому, что голубоглазая девочка, ставшая дорогой Ане, благодарно улыбалась Цепному Псу. Царапали душу эти уютные картины из жизни Тайны.

Как далеко он зашел в воспоминаниях.

Так вот, неизвестно, чем бы закончилась беготня по коридорам, если бы не раздался противный вой, не хуже того, что разгонял жителей Лондона по станциям метро, предупреждая о воздушном налете. Так в Храме, в этом странном городе вечного дождя, от которого жрецы успешно прятались под мыльными пузырями, предупреждали гостей, что Верховные готовы к встрече.

Звук был настолько противным, что привел в чувство всех участников беготни по спальням. Вовремя. Особенно кошку эту сероглазую, что будила в Бэе монстра, готового крушить все вокруг.

Олеандром, пусть лучше пахнет олеандром, особенно если вспомнить, что Тайна вытворяла у него перед глазами! Виноградной лозой обвивалась вокруг Наследника…

Побыстрее бы оказаться подальше от нее и Пса, иначе Бэй закончит диагнозом шизофрения с доктором Хайдом в главной роли.

Все, кроме тонувшего в своих мыслях Кобейна, уже бывали раньше в городе-Храме, и шли, как ни в чем не бывало, вдоль улиц, по которым неизвестно откуда лился однотонный и бесконечный, по словам Кайры, дождь. К огромному забору, через громадный сад, по длинным коридорам холодного, серого здания. В нем уже не только Бэй оглядывался по сторонам, только Ана делала это как-то подозрительно без интереса. В просторную комнату, кричавшую своим строгим, аскетическим убранством о тайнах, возрастом в века. К ожидавшим появления участников Отбора жрецам, двум Магистрам — белобровому и старику — и к Истинному, который весь день находился рядом с ними. Наверное, почти принятому в ранг Верховного, догадался Бэй.

Еще во время слушаний Кобейн понял, что наградивший его билетом на Землю Магистр неприятно удивлен, увидев своего Скользящего рядом с Кайрой, и недоволен, что тот оказался среди четырех претендентов на Отбор, даже заметно раздражен, узнав, что Бэй является к тому же потомком Королевы Мелины.

(Кардиналу бы понравилось, узнай он, что таинственная Ари пусть недолго, но носила самую настоящую корону. Вальдштейнам на Земле подобного не удалось.)

Верховный истязал колючим взглядом собственные сцепленные над столом ладони. Неужели жрец опасался, что Кобейн перенесется на Землю перед Аль Ташидом, и Долина останется неспасенной? Ей не привыкать расставаться с надеждами каждые пятнадцать лет.

Второй Магистр был настолько стар, что, похоже, выжил из своего сухого тела остатки таких человеческих чувств, как, например, терпение, душевность, доброта. Только выражение недовольства осталось на восковом лице. Истинный выглядел моложе Магистров, он обладал цепким взглядом, и без каких-либо явных причин Бэй ему не нравился. Это чувство было взаимным. Бывает так — что уже при первой встрече с незнакомым человеком, еще не зная почему, уверен, что дружбы не получится, а впереди — только вражда или напряженное избегание друг друга.

Начал разговор белобровый Магистр, которого Ана назвала Йодан.

Бэй слышал ее голос, даже когда она шептала, ОСОБЕННО, если она шептала что-то своему Псу.

Жрец сообщил, что всех четверых участников Отбора ждет испытание Лабиринтом, на что Кайра торжествующе усмехнулась. С момента прибытия в Закатную столицу принцесса вела себя более резко. У золотой львицы выросли новые зубы, и парочка из них оказалась ядовитыми. Бэй догадывался о причине, подтверждавшей, что Судьба — это сумасшедший Шляпник, развлекавшийся не только за его счет, и что все четверо соперников на Аль Ташид неслучайно оказались вместе в этой комнате с запахом вековых тайн.

То, что зазвучало дальше из уст Йодана, снова показалось сценарием с забавным распределением ролей. Бэй уже успел побывать изгоем, рабом, зрелищем, карьерным доном, а до этого — совсем в другой жизни — частным детективом, теперь же он оказался нитью или частью рисунка гобелена, спрятанного за каменной стеной комнаты, в которой они сейчас находились.

Кобейн качнул головой, сдерживая неуместный смех — но мужик, увлекающийся плетениями узлов макраме, оказался не только плодом его воображения!

— Гобелен Ткача — это загадка, — говорил Верховный, пока все четыре гостя пытались заглянуть за каменные занавеси, скрывающие необычную картину. — Он оживал несколько раз, и его рисунок вновь распадался. Никому не известно точное предсказание и к чему приведет его исполнение. Поэтому Храм хранит гобелен в тайне. О нем мало кто знает в Долине. Предсказания ясновидящих рода Таро, потомков самого Ткача, связывали с гобеленом. Но этот род прервался столетия назад.

Бэй вспомнил серьезного офицера королевской охраны, увозившего Кимико от Гавры. Он надеялся, что семья, которая пять поколений держала в секрете свое настоящее имя, умеет прятаться и прятать. И думал об этом сейчас, наверное, не только Бэй.

— Одно из предсказаний Таро касалось потомков древних королей. Они назывались нитями, поэтому в Храме стали думать, что их судьбы плетут гобелен и связаны с предсказанием.

В комнате, где проходил разговор, не было обычной мебели, а несколько голых кафедр, похожих на те, с которых читают лекции университетские профессора. Только все происходило наоборот: Истинный и старик Верховный стояли за кафедрами, иногда шелестя лежавшими перед ними документами, а Йодан прохаживался перед застывшими в ряд гостями, время от времени останавливаясь, чтобы читать на их лицах реакции на свои откровения, и не выделяя никого особым вниманием.

— Ваш случай уникален тем, что после всех кругов Отбора передо мной стоят двое потомков Амари и две Рассветные. Согласно хроникам Храма, такого еще никогда не случалось.

После этих слов все внимание досталось Ане, которая оставалась на удивление невозмутимой. Насколько бы близкими родственницами не оказались две Искательницы, способность контролировать эмоции у них под стать друг другу, подумал Бэй, и тут же зацарапалась в сердце надежда, что поведение Аны в зале суда являлось игрой, которую он понял неверно. Он так давно не был вместе с Тайной! Они так мало были с ней вместе…

— Вязь с запястья Избранницы Наследника Закатного королевства почти расшифрована. С теми записями, что нам передал Мирн Моран, мы сможем скоро назвать точное имя. Но уже сейчас ясно, что девушка имеет близкое родство с семьей Рассветных королей.

Ана и Кайра обменялись изучающими взглядами, как если бы видели друг друга впервые.

Кобейн невольно залюбовался… Обеими…

Одна была прекрасна, как вступившее в права ясное утро…

Другая… Бэй прикрыл глаза и увидел извивающуюся ленту дороги под колесом мотоцикла, услышал звук колокольцев из темноты, различил букет из ароматов апельсин, розмарина и олеандра, соленого моря… Другая была обещанием теплого летнего дня.

Истинный… Он вроде бы и не делал ничего необычного, не буравил взглядом, только шелестел бумагами за кафедрой, но Бэй почувствовал исходившую от него тяжелую волну, неприятную и черную. Похожую на ту, в которой болтался он сам, когда видел Ану с Наследником. Жрец заговорил глубоким голосом, сменив Йодана.

— Испытание Лабиринтом не проводилось множество столетий. Записи о нем привезли Рассветные. Вам предстоит заново открыть проход сквозь стену. Если Лабиринт пропустит всех четверых, начнутся испытания, предсказать которые невозможно. У нас есть основания полагать, что духи будут разделять вас и сталкивать. Время внутри Лабиринта имеет иной ход, и каждый выйдет из него отдельно. Это может случиться через несколько минут или дней. Или не случиться вовсе. До завтрашнего утра вам всем стоит хорошо обдумать возможные последствия или отказаться от этого круга Отбора. Наследникам следует уже сегодня сделать необходимые распоряжения на тот случай, если их отсутствие затянется.

Бэй посмотрел на Кайру. Рассветная приняла все решения уже давно и не зря готовила королевство к своему отъезду. Она единственная знала, чего ожидать.

Судьбоносный разговор закончился без демонстрации загадочного гобелена, спрятанного за неприветливыми стенами комнаты. Зачем тогда было приводить сюда участников Отбора? Может, сами жрецы ожидали какого-то откровения, например, что живая картина проявится сквозь каменную кладку, почувствовав так близко потомков своих созидателей?

Но они обманулись в своих надеждах.

В гостевом доме Закатных и Рассветных развели на женское и мужское крыло, поместив всех четверых подальше друг от друга.

Беготня по коридорам имела успех у зрителей в длинных плащах, и гостям поставили на вид соблюдение правил Храма и важность отдыха перед серьезным испытанием. Но жрецы поступили мудро, предоставив атлетам возможность отдохнуть.

Вот только Кобейну не спалось. Насыщенный событиями и невероятными откровениями день оставил рой мыслей в голове и противоречивых чувств в душе. Слишком близко находилась Тайна. Видеть ее было пыткой, не видеть — рождало тоскливую пустоту, в которой хотелось волком завыть на Луну. Так что Бэй вышел в сад, чтобы посмотреть, как выглядит ночь под мыльным пузырем.

И выяснил, что еще одному человеку не сиделось в своих комнатах.

Куда бы ни направлялся Наследник, Ларс и Бэй встретились неподалеку от круглого, как чашка, пруда, расположенного между двумя зданиями. Дальние родственники застыли друг напротив друга, и каждый из них заново оценивал противника. Друзьями им не стать никогда. Ларс был чуть выше, Бэй — шире в плечах, с более развитой мускулатурой, но изящное, подтянутое тело Наследника таило много силы. Только драка уже состоялась днем, а усталость и ночь не располагали к агрессии.

— Поговорим, племянник с Земли, — предложил Наследник, показывая на скамейку недалеко от берега пруда.

— Поговорим, дядюшка из Долины, — ответил, присаживаясь, Бэй.

Слабый свет, исходивший от купола, раскинувшегося над головой, отражался в воде пруда молочной пенкой в чашке с кофе.

— Зачем ты здесь? — первый вопрос Пса был слишком… открытым.

— Сижу. Говорю с тобой. Жду начала испытаний в каком-то Лабиринте. Живу полгода в Долине… Где именно «здесь»?

— Вот именно, в каком-то Лабиринте! — сердился Наследник. — Это не твой мир и не твоя судьба.

Бэй рассмеялся:

— Жрецы с тобой не согласны, если считают, что я тоже отметился в вашем гобелене.

Ларс раздраженно дернул плечом, и длинный хвост белоснежных волос упал ему на грудь.

— Почему ты преследовал нас на Земле?

Бэю было весело. По крайней мере, пока.

— Так сложилось, что я — детектив, и преследовать преступников — моя работа, а на Земле вы занимались не совсем законопослушными делами. Грандидьерит, украденный на Майорке, я искал для своего клиента, перстень моего родственника или, как вы его называете — Око, я пытался найти по собственной инициативе. А оказаться в этом мире я не планировал, само получилось.

Ларс не поддерживал веселья, наоборот, еще сильнее хмурил брови. У него что-то не сходилось в воспоминаниях.

— Грандидьерит…

Не сходилось…

Бэй мог его понять, у него тоже долго не сплетались вместе совпадения и случайные встречи, пока он не принял за факт, что кто-то очень любит шутить и плести макраме. Наследнику это еще предстояло выяснить. Но Ларс выбрал прямой вопрос.

— В тот день ты бежал за Оком или за Аной?

Зачем спрашивал, если и сам знал ответ?

Иначе бы не стукнул ладонью по каменной лавке.

— Это неважно. Пусть ты выжил и неплохо устроился в нашем мире, у Аны теперь своя жизнь. Со мной! — Ларс выделил последние два слова. — Она приняла твою смерть. Примет и твою жизнь.

Бэй едва успел отвернуться, чтобы скрыть, что звучавшие слова дарили ему надежду. Сам разговор, затеянный Наследником, говорил о том, что Ларс боялся потерять.

— Ты был ошибкой.

— Многие гениальные открытия начинались по ошибке, — возразил Кобейн, пока непослушная улыбка растягивала губы.

— Ты не открытие! — прорычал Наследник. — А случайный эксперимент. Ана оказалась на фестивале, чтобы сделать мне больно. Мы сильно поссорились, я имел глупость отпустить ее, — лицо Ларса искажала гримаса болезненных воспоминаний.

Бэю тоже оказалось неприятно услышать, что он был орудием мести, хоть он и догадывался об этом раньше.

— Всему виной привязка, — выплюнул сквозь сжатые губы Ларс.

Не хотел бы Кобейн оказаться на месте Наследника — сгорая от ревности и боли, вынужденным смотреть в лицо мужчине, который украл то, что ты считаешь своим по праву. Но на своем месте и в том эмоциональном бреду, в котором Бэй находился, он испытывал злорадство и удовлетворение.

— Это случилось. Закончилось. Она тебя переболела, как болезненный прыщ, и снова со мной. — Наследник выделял каждое слово, нарезая их ножом, как ломти хлеба. — Всегда была и будет со мной.

— У вас тоже привязка, — скривился Кобейн. — Не больше.

— Больше, — сорвался Наследник, — намного больше вашего стремительного романа длинной в три встречи.

Было время, когда Бэй пытался понять, как Наследник нашел его на фестивале и узнал о квартире в Зандворте. В итоге он решил, что кроме своей необычной связи родом из мира Долины, Скользящие пользовались услугами людей, которые умеют следить за другими. Тем не менее, то, что Ларс все знал, ранило, было неприятно. Словно Пес касался своими железными руками сокровенного и личного. И Ларсу оказалось мало сказанных слов. Он истязал Бэя кратким подробностями своей собственной истории с Тайной, начав с того, как почувствовал ее зов, нашел испуганной девочкой в детском доме и помог бежать.

Бэй закрывался от болезненных ударов, обвинив Наследника, что его заботой одинокий ребенок превратился в воровку.

— Это хорошая школа выживания, и ты сам знаешь наши способы добывать нужные кристаллы из вашего мира, — отрезал железный дядюшка. — Ана всегда была под присмотром.

— Кроме тех моментов, когда снова попадала в приют или больницу. Или в распределитель для малолетних преступников, — защищался Бэй.

— Я всегда вытаскивал ее из неприятностей. Это тоже часть нашей с ней истории, — защищался Ларс.

— Ты так хорошо о ней заботился, что она сбежала от тебя, чтобы найти первого встречного, лишь бы отомстить, — Бэй безжалостно бил обратно.

— Она испугалась, насколько сильным было притяжение между нами, — наотмашь ударил Ларс, подкрепив слова торжествующей усмешкой. — Никого она не смогла бы подпустить к себе!

— Кроме меня. Какая неслучайная у нас вышла встреча. — Карьерный Волк показывал острые клыки.

— Какой бы она ни была. Все в прошлом, — отрезал Пес и поспешил набросать трогательных моментов, связавших Наследника и его Избранницу, пока Бэй учился выживать в Долине, решая чужие и собственные проблемы.

Ларс умело дрался, и Бэй понимал, что проигрывает. Он то поднимался на ноги, ища доказательства, что яркое сумасшествие между ним и Аной было на двоих, то бился о сырую землю, сознавая, насколько коротким оно выходило на фоне многолетней связи Аны и Ларса. Пресловутое неприятное слово «привязка» обесценивало чувства, особенно когда рядом с ним звучали подробности душевной близости Аны с другим мужчиной. У Аны была долгая жизнь рядом с Ларсом, у Кобейна — короткая история преследования чужой Тайны. Вот и превращался Бэй в болезненный прыщ, который вырезали с кровью, когда он «размазался» между мирами. Пусть шрам был свежим и еще ссадил, он заживал. Шла бы речь о настоящих чувствах! Но в словесной битве двух мужчин звучало и звучало унизительное слово: привязка.

— Всем Скользящим поставили печать ограничения переходов на пять лет. Если у тебя ее еще нет, я научу, как вернуться домой. Уходи. Завтра. До Лабиринта. Освободи всех от лишнего испытания. Даже если у тебя оказался сильный дар, Аль Ташид — не твоя судьба. Не поверю, что ты жаждешь остаться в Долине ради Кайры или мечтаешь спасать наш мир.

— Я никогда не отказывался от забавного приключения, — процедил Бэй сквозь кривую усмешку.

А в голове стучало — всем Скользящим поставили печать на пять лет… значит, и Ане тоже… Знакомая информация звучала по-новому. Стала острым клинком, отрезавшим последние нити надежды. Как если бы было еще, на что надеяться…

Ларс поднялся со скамейки и, словно почувствовав, что происходит в душе у Кобейна, добавил финальный пинок противнику:

— Просто, чтобы ты знал… Мы вовремя забрали Ану. Ваш мир отторгает ее. Ей нельзя больше скользить. Жить на Земле она бы не смогла.

На этом Наследник Закатного королевства решил, что достаточно поиздевался над поверженным. Он ушел, оставляя Кобейна у пруда в виде чашки холодного кофе с тонкой молочной пенкой странного света, плававшей на поверхности.

Вместо звезд в искусственном небе было разноцветное марево, как если бы кто-то толстой кистью размазал млечный путь, а потом плеснул в него смесь из синей и красной краски, и теперь по куполу стекали малиново-фиолетовые слезы. Мыльный пузырь над головой Кобейна оплакивал его поражение, а сам Кобейн в который раз копался в своих мыслях и чувствах. Их было много, почти все неприятные, но одна беспокоила больше остальных.

Для человека, за которого многое решали с раннего детства, иллюзия свободного выбора могла показаться странной, но у Бэя она была большую часть сознательной жизни. В разрез всем планам Кардинала он стал частным детективом и сам решал, какими делами заниматься, когда устроить себе каникулы, где жить, а где появляться всего несколько дней в году, и мотался по всей Европе, собирая брелоки. Кобейну всегда не хватало движения, пространства, хотелось дотронуться до неизведанных тайн и далей. Что, если неуемная, щемящая потребность в путешествиях была связана с даром? И слышал он зов не дорог, а еще неизведанного скольжения?

Самолюбие постанывало, но смирилось, что у богов или духов были планы на Кобейна, и в его жизни мало что происходило случайно, но узнать, что выбор сердца тоже заранее определен, оказалось больше, чем Бэй мог принять.

Это вызывало отторжение, почти отвращение.

Слово «привязка» и вовсе бесило.

Ну ладно, долю романтизма в это безобразие все-таки добавили — осколками разлетевшегося в пыль рубина, которые, попав в сердца одаренных, притягивали лучших из них друг к другу — этакий групповой романтизм.

Легенду Кобейн услышал от Кайры. Узнав, что Ана ее близкая родственница, принцесса пробормотала себе что-то под нос про привязку, вот Бэй и спросил, получив в ответ небольшое разъяснение от Наследной принцессы Рассветного Королевства. Теперь вот продолжение от Наследника Закатного.

Лучше бы Бэй продолжал себя чувствовать влюбленным идиотом, чем собачкой Павлова, в генетическую программу которой заложили условный рефлекс притяжения к определенным женщинам. Это Кариной Кобейн увлекся самостоятельно или, можно сказать, по велению сердца, или теми девчонками, которые нравились ему в школе или в университете. Но свести с ума его должны были только те, в чьих сердцах пульсировали осколки небесного рубина. И ведь хотелось бы отрицать весь этот бред, но не получалось, потому что самый первый взгляд с Кайрой был похож на тот, на фестивале, с Аной.

Взгляд-узнавание, предчувствие судьбы.

Взгляд-капкан, готовый захлопнуться вокруг сердца.

На фестивале Кобейн забыл о сосиске Юнокс в руках, на площади — о топоре, готовом взлететь над его головой. Значит, встреть он Кайру первой, и его БЭЙзумием была бы прекрасная, как утро, Рассветная принцесса? Или, стань они с ней любовниками, Бэй считал бы себя ее счастливым рабом, душой и телом, освободившись от оков Тайны?

Что, если бы Бэй не оказался на том дождливом фестивале?

Рядом с ним была его Каренина с мягкими каштановыми волнами волос и с влажными карими глазами? Значит ли это, что Карина — выбор его сердца?

Бэй так и просидел всю ночь на скамеечке в саду, бросая проснувшимся рыбам палочки и кусочки лепешки, которая не лезла ему в горло в здании суда, но почему-то залезла в карман. И увидел совершенно неправильный рассвет в городе Дождя и мыльных пузырей. Свет просто включили, постепенно увеличивая мощность, пока радужные разводы не сменились ярким и ровным свечением.

Пора было возвращаться к Рассветным хозяйкам.

Одна из которых владела его волей, другая — сердцем.

Пока…