Разрывая стены

7. Ана.

У Рассветных Ане понравилось. Но привлекла ее не великолепная организация праздников или изысканная магия, которой старались произвести впечатление на гостей, а поразило то, что во всем здесь чувствовалась необычная смесь легкости, почти игривости и в тоже время — строгого порядка. Быть может, причиной тому было то, что солнце в королевстве всходило раньше всех в Долине, а утро — это всегда начало. Надежда. Новая попытка. Не зря Рассветные старались подчеркнуть эту связь во всем — в символах, декорациях, даже архитектуре. Дворец располагался так, чтобы удобно было встречать светило, стоя у высоких окон или на длинных балконах, а широкие улицы столицы проводили первые утренние лучи в центр города.

Во многом чувствовалась воля принцессы. А во взглядах придворных и подданных на Рассветную сквозило не только восхищение, но и что-то похожее на радостное смирение, как у счастливых комнатных собачек, попавших в хорошие руки. И подобного отношения к себе Кайра добилась, еще не надев короны!

После трагической гибели родителей и до коронации, которая могла состояться только после Аль Ташида, Кайра управляла королевством с помощью Старейшины Совета — Лиана Мактопа — и двух бывших помощников своего отца. От королевы Магды Ана знала, что принцесса активно занималась делами и политикой еще при жизни родителей, но за два года регентства стала по- сути единоправительницей — молодой девушке удалось то, о чем мечтал Аларик Закатный, и к чему стремился его Наследник. Совет Рассветных советовал, а не рвался к власти, народ не кричал на углах людных улиц о ненадежности королевского управления, а слушал песни менестрелей, которые, как и предупреждала Кайра, уже успели сочинить баллады о вечной любви Закатного принца и его Избранницы.

В благодушно настроенной столице Рассветных еще более очевидным становилось, насколько напряженной была обстановка в Гавре.

— Не обольщайся, Ана. К нашему приезду местная полиция потрудилась на славу. Да, в утреннем королевстве меньше проблем, потому что Лиан всецело предан принцессе и имеет большое влияние в Совете. Но эпидемия страха по- поводу разделения миров подбирается и сюда. Не зря же Рассветные поддержали предложение Рама о пятилетнем запрещении скольжения. И не зря Шахрейн наносит визиты тем семьям, что поддерживают отделение.

Да, Пипа вместе с еще двумя советниками тоже приехал с делегацией Закатных. Даган бросал в сторону принцессы многозначительные взгляды, оказывая ей сдержанные знаки внимания и наносил, наносил визиты, так что шпионы Ларса сбились с ног, преследуя его.

— Сколько прыти в этом лупоглазом советнике, — сокрушался Наследник, слушая отчеты своего помощника.

Как и год назад после того, как начались дожди, празднества для высоких гостей превратились в деловые заседания и переговоры, и у Аны высвободилось время.

Будучи Избранницей Наследника, она не стала частью королевской семьи и не могла присутствовать на официальных встречах. Вместе с лэдой Акселой ей отвели место в праздной компании супруг важных советников и придворных дам.

Но Ане хотелось совсем иного — узнать, в чем заключается рецепт популярности Рассветной! Кроме того, была еще одна длинноногая и непредсказуемая причина не присоединяться к развлечениям. Она стояла на конюшне, прядала длинными ушами, невинно хлопала громадными ресницами и грызла удила крепкими зубами — все запланированные развлечения были связаны с лошадьми.

— Как же! — возмутилась Аксела, — у Рассветных масть коня является главным показателем статуса!

После праведного гнева лэды Ана вспомнила, что знать утреннего королевства осветляет коней с помощью изысканных попон или дорогих красителей. Настоящий белый жеребец был только у Кайры, и его красные глаза, вызывали у Аны не меньший страх, чем синие дыры без век — глаза Карьерных Теней. Программа увеселительных мероприятий давала возможность продемонстрировать богатство по-рассветному, то есть — с помощью окраса лошади. Если не конная прогулка в перерывах между дождем, то участников ждал пикник под защитным куполом в живописном месте, до которого нужно было добираться верхом. Посещения пастбищ ланских овец, знаменитых тонкой шерстью, питомника декоративных птиц, или зеленого сердца Арханы, — где гостям предлагалось осмотреть фермы шелкопряда и кошенили, начинались от арки для перемещений, так и стоявшей на высоком холме, в стороне от дворца. К ней вполне можно было добраться пешком — всего-то двадцать минут быстрого шага или пару мелких скольжений, но такие способы передвижений непременно привели бы к ненужным пересудам.

В первый день Ана отказалась от прогулки, сославшись на головную боль. Лэда Аксела поддержала ее историю громкими советами по поводу нюхательных солей, подушек с листками фиалки и порошком из розового кварца и удалилась собирать полезные слухи из уст рассветных дам.

Как только шумная кавалькада покинула дворец, Ана вышла в сад.

В нем не было кричащего великолепия парка Закатного дворца с множеством искусственных прудов и водопадов, аллей с яркими цветами и клеток с певчими птицами. Не было сдержанной красоты пропитанного другим миром сада в имении Мелины. Дворцовый парк Рассветного дворца напоминал творения Кристофа Ллойда — геометрические линии аккуратно подстриженных кустов служили оправой для полян разноцветных трав, казавшихся беспорядочными, словно садовник-ветер, накидал в землю семян со всей Долины.

Смесь строгого и легкомысленного…

Не то, чтобы Ана увлекалась парковым дизайном, но во время долгих недель ожидания последнего перехода, она смотрела альбомы на эту тему, готовясь вернуться в дом прабабушки Ларса.

— Позволите? — голос Трева вывел Ану из воспоминаний.

Начальник охраны подошел к ней поближе. Мужчина, спасший Избраннице жизнь, был среднего возраста, высок, с открытым лицом и внимательными глазами, смотревшими из-под густых бровей.

— Позволите? — повторил он со следами легкого смущения на лице. — У моих родителей большая ферма по разведению лошадей. И дед этим занимался, и прадед. Хотя дар заклинателей в нашей семье передается по- женской линии, но и мы, мужчины, чувствуем ауру животного. Я знаю, у вас были лучшие учителя, но все-таки хотел предложить попробовать вместе, ну… — смущение, такое неподходящее облику Начальника охраны, заливало его лицо румянцем: — Предложить с конем вашим наладить отношения.

Ана прикусила губу, чтобы сдержать улыбку, слишком забавным казался в этот момент обычно невозмутимый королевский офицер, и согласилась. Протянутую руку помощи не бьют, особенно, если она исходит от человека, заслужившего доверие.

Через полчаса Избранница стояла рядом с конем шоколадной масти. У него на боках были светлые разводы, как если бы в кружку темного какао плеснули немного молока.

В Долине животным часто давали имена камней, и этот жеребец не был исключением. На королевской конюшне Опал славился самым спокойным нравом после престарелой кобылы, на которой Ану учили ездить верхом. Медлительная и полуслепая Танка не подходила для визита к Рассветным. К тому же, кобыла могла просто не пережить дорогу и двойной переход, потому для Избранницы взяли Опала. Но до сих Ана побывала в седле лишь в объятиях Наследника.

— Опал вырос на королевских конюшнях и ничего плохого в своей жизни не видел. Спокойный конь, без страхов, запрятанных в ауре, без теней в голове, — мягко говорил Трев, придерживая жеребца за удила.

— Почему же он на меня так смотрит? — Ана стояла рядом с Начальником охраны и боролась с желанием сделать шаг назад при каждом легком движении животного.

— Как, лэда? — в голосе Трева пряталась улыбка, как и в глубоко посаженных глазах с гусиными лапками морщинок.

— Настороженно…

— А как вы на него смотрите?

— Настороженно, — ответила Ана и услышала мягкий мужской смех.

— Вот вам и ответ. Он улавливает ваше настроение и повторяет его. Слова не имеют значения для коня, только чувства людей, находящихся рядом. Он вдыхает ваш страх, смотрите, как раздувает ноздри. Слышит напряжение в голосе — его уши тоже напряжены. Старается уловить ваши движения.

Все учителя верховой езды неоднократно говорили Избраннице об этом — не стоит бояться лошади. Советовали задобрить животное ласковым словом, кусочком хлеба или яблока. Ана старалась, но не могла справиться со страхом, который все равно вылезал из дальних уголков души, нашептывая о непредсказуемости зверя.

Может, дело было в спокойном голосе Трева, или в том, что после происшествия на празднике, Ана испытывала к мужчине безграничное доверие, но услышанные ранее слова звучали из его уст иначе.

— Хорошо, — согласилась она, повторяя уже принятое решение, — я должна довериться этому монстру, — как это сделать?

— Я не скажу «перестать бояться», потому что это чувство не потушишь, как светильник. Но для начала его можно спрятать.

— А как же на счет удивительно-чувствительного восприятия лошадей?

— На балконе вам это удалось. Ваш страх мог бы стать для змеи чем-то вроде светящейся нити, вывести ее из заторможенного состояния, и тогда нам не хватило бы времени прийти на помощь.

Признание Трева вызвало яркое воспоминание о живой ленте у ног и легкий приступ тошноты.

Опал дернулся, нетерпеливо перебирая ногами, и попытался вырваться из рук Трева.

— Спокойно, мальчик, спокойно, — говорил мужчина.

Ана тоже отскочила в сторону, тяжело переводя дух, уже не понимая, чего боится больше, воспоминаний или вот этого шоколадного с молоком монстра.

— Вам обоим стоит успокоиться. Давайте уйдем, лэда, и вернемся через часок.

Трев предлагал Ане появляться на конюшне несколько раз в день, чтобы приносить Опалу угощение, лучше что-то ароматное, яркое, способное привлечь внимание коня и прикрыть настороженность Аны.

— Держите руки повыше, так, чтобы конь хорошо мог их видеть. Избегайте резких движений, и пока страх перед конем не пропал, прячьте его, как тогда на балконе, прячьте, чтобы дать возможность себе и Опалу услышать друг друга.

— Как ваше имя, Трев,? — спросила Ана, прослушав вводный курс по искусству обуздания непокорной паники перед лошадьми.

— Ариан.

— Красивое имя.

— К вашим услугам, Избранница. И придумайте коню свое прозвище, пусть оно будет каким-нибудь смешным, несерьезным, но ни в коем случае не унизительным.

Ана вернулась в тот день на конюшню еще три раза. И на следующий день тоже пришла… Трев находился рядом, осторожно приглядывая за девушкой и конем, но с каждым разом отходил все дальше, оставляя их вдвоем. Прозвище Опалу нашлось само, когда Ана увидела, как играет солнце на его блестящих боках. Огромный монстр с копытами, железными подковами и зубами, грызущими удила, стал казаться менее опасным, превратившись в Батончик Марс. Трев не понял нового имени, Ана ограничилась переводом — Карамелька. Варить молоко с сахаром и делать потом из этой смеси сладости в Долине тоже умели, хотя большинство угощений больше напоминали традиции жарких культур Земли. А вместо кофе и какао в этом мире использовались наборы из трав и обжаренных со специями кореньев.

К концу второго дня, подставляя под нос коня раскрытую ладонь с угощением, Ана уже могла не думать о том, скольких пальцев лишится, а спокойно ждала, пока шершавый язык Батончика коснется ее руки.

Любопытный и романтичный двор Рассветных тут же заговорил о трогательной дружбе Избранницы с конем, и к балладам о любви, соединившей миры, добавились строки о том, что невеста Наследника Закатных умеет заклинать лошадей и принцев.

А потом у Аны появился еще один стимул для освоения верховой езды.

Неожиданный.

Гостям дворца разрешалось беспрепятственно его исследовать, и почти сразу после приезда Ана нашла необычное место — комнату или скорее павильон, потому что половина крыши была сделана из стекла, а прозрачная стена открывала вид на ту часть сада, где преобладал зеленый цвет и ровные геометрические линии.

Ярких красок была полна сама комната — на полу стояли широкие, низкие плошки с цветущими травами и плетеные корзины, полные поделочных и полу-драгоценных камней разных оттенков и размеров. Из этих кристаллов кто-то выкладывал мозаики на круглых мраморных столах, что плоскими грибами торчали среди этого пестрого моря. Похоже, память и воображение играли с Аной в забавные игры. Потому что, когда она застывала у одного из таких столов, глядя сквозь стеклянную стену на зелень сада, а через крышу — на отяжеленное облаками небо, то у нее появлялось совершенно нелогичное ощущение, что она стоит у пульта космического корабля, рассекающего изумрудную Вселенную.

Подходя к незаконченным мозаикам, Ана слышала короткие обрывки мелодий или спор музыкальных инструментов из оркестровой ямы. Завершенным был только один рисунок в виде пересекающихся кругов разного цвета. Стоило коснуться пальцами камней, как захлестывало ощущение, что оказался в концертном зале, которое только усиливалось, если закрыть глаза, спрятав цветное разнообразие комнаты за темнотой век. Мятежная получалась мелодия, беспокойная — о скрытых сомнениях и поиске. Ана растворялась в ней, чувствуя себя огромным крылом или взметнувшимся парусом, парящим в черном море без звезд.

Необычная комната захватила воображение, и Избранница возвращалась в нее каждый день, ни разу не столкнувшись с неизвестным композитором камней, но отмечая следы его присутствия и работы над мелодиями- мозаиками.

Потом однажды музыкант сломал песню мятежного поиска путей, безжалостной рукой убрав камни с круглого стола и оставив только четыре кристалла, как незаконченные ноты начала или конца.

Увидев это, Ана расстроилась… и в тоже время почувствовала облегчение.

Она как раз стояла над исчезнувшей мозаикой, пытаясь разобраться в собственных чувствах, когда сзади раздался долгожданный и в тоже время неожиданный голос:

— Лягушонок, — прозвучало так, словно не было двух месяцев разлуки, — на всех углах Рассветной поют, что принц- таки поцеловал тебя как надо, и ты превратилась в прекрасную принцессу.

Ана стремительно развернулась и увидела в дверях Мирна. Сводный брат Ларса похудел, загорел до состояния американского индейца, с красноватым оттенком на носу и щеках, волосы его отросли, закрывая виски, но оставались привычно всклокоченными.

Завизжав, как девчонка, (никого же не было вокруг, кроме цветов и камней!), — Ана бросилась в распахнутые ей навстречу объятия и прыгнула, ругаясь на длинную тунику, мешавшуюся под ногами.

— Где ты был так долго, бессовестный медведь!

Мирн поставил Ану на пол, сжал за плечи ручищами, повертел перед собой.

— Принцесса или лягушка? Не пойму. Прыгаешь как лягушка, одета как принцесса..

— Мирн! — взвыла Ана, ощупывая его взглядом. Шершавую, обветренную кожу лица, сверкавшие радостью глаза цвета нуттелы. В непослушных волосах Мирна краснел песок, над верхней губой темнела толстая полоска наметившихся усов, щерилась щетина на щеках.

От друга пахло ветром и дорогой.

— Где ты был?! Взял и бросил меня! Увалень бесстыжий. Взял и бросил!

— Ну, ну… Лягушонок не кипятись, а то еще немного, и я подумаю, что ты готова накинуться на меня с кулаками.

— Накинусь, обязательно накинусь. Они уже чешутся, мои кулаки.

— Пойдем-ка тогда из комнаты Настроений, пока ты ее не разнесла, и поговорим в менее хрупком месте.

— Как ты назвал это место?

— Комната Настроений. Творение королевы Ксаны. Идем.

Мирн потянул Ану за собой, в коридоре тут же отпуская ее плечи, чтобы соблюсти приличия. Он вел Избранницу туда, где можно было не бояться случайных глаз. Несколько проходов и поворотов, и Ана оказалась не в библиотеке, в месте, очень похожем на берлогу — перед нею стоял заваленный книгами стол и пара стульев.

— Видишь, я ждал, когда ты приедешь в гости.

— Скажи еще, что это стул для меня, а не для Рассветной принцессы.

Легкая тень скользнула по лицу друга.,

— Кайра сидит на нем иногда, — Мирн сбросил с плеч шарф — капюшон, рассыпав на пол маленькую горку красного песка. — Это стул для моих гостей и друзей.

— Отношение к библиотекам у тебя не изменилось, — усмехнулась Ана, глядя на песочный дождь. — Тарелочка и кувшин?

— Найденыш, не зуди. В Рассветном дворце хорошо убирают. Тарелочка и кувшин пока пустуют, потому что меня не было больше двух недель.

— Продолжаешь искать камни древних королей?

По ставшему задумчивым взгляду Морана Ана поняла, что попала в цель.

— Ты решил осчастливить еще парочку кровных наследников, а Долину обогатить несколькими сильными одаренными?

Мирн поморщился, он всегда так делал, когда ему не нравилась тема разговора. Осталось еще помять пальцами переносицу. Медведь опустился на стул.

— Не все так просто, Лягушонок. Во-первых, я не только ищу камни древних королей, но и несу службу при дворе Рассветных, — как помощник Смотрителя водных ресурсов королевства. Должность, сама понимаешь, для меня новая, как и положение человека, от которого ожидают, что он будет работать.

А во-вторых, шансов найти эти камни — ну очень мало. С Оком мы ткнули пальцем в небо и оба раза попали. Сначала я узнал про его связь с Моранами, потом ты обнаружила на Земле портрет Мелины с кольцом на руке. Похоже, Оку суждено было быть обнаруженным. — Мирн развалился на стуле, вытянув вперед длинные ноги. — Еще два камня хранятся у своих законных потомков, но ничем не проявляют себя. То ли они были подменены, как случилось с некоторыми из древних камней, то ли что-то там нечисто с наследованием. Два пропали бесследно еще до начала ведения летописей. Похоже, что еще пять вместе с потомками родов, принимавшими обет жрецов, хранятся в Храме. Судьба остальных мне пока неизвестна.

— А как же Рассветные? Их камень работает.

Мирн таки потер переносицу.

— Можно сказать и так. Это единственный род, не потерявший своего могущества за всю историю древних королей, и среди них появляется на удивление много хороших правителей.

— Как Кайра, — осторожно добавила Ана, следя за лицом друга.

— Как Кайра, — подтвердил он.

— Хотелось бы мне узнать о секретах ее успеха и о жизни людей в королевстве.

— Без проблем, Лягушонок. На ближайшие дни я в твоем полном распоряжении.

Пока Мирн отряхивал волосы от песка, повторив сухой дождь, Ана думала о его поисках и о том, что никому до сих пор не известны планы Кайры относительно Отбора. Что, если Рассветная не отказалась от своего права на Аль Ташид и просто чего-то выжидает? Подбирает себе сильного партнера? И вот он перед ней — будущий Избранник принцессы?

Мирн был бы рад… но разве Аларик и Ларс допустили бы подобную ситуацию? Все этапы Отбора закончены. Если Кайра выберет себе в пару бастарда Закатного Короля, его согласие больше не станет нарушением клятвы наследному принцу?

Что Ана упускает?

Длинные локоны Мирна разлетелись от резкого движения головой, открывая на мгновение темное, размером с фасолину пятнышко у правого виска. Ана вскочила со своего места, подлетела к растерявшемуся от ее нападения другу и, отбросив назад его волосы, открыла метку, которая вблизи оказалась кругами в кругах, напоминая спиленный ствол дерева.

Мирн замер, пристально глядя Ане прямо в глаза. Взяв ее руки в свои, он отвел их от своей головы, сложил ее ладони вместе и отпустил, аккуратно оттолкнув от себя.

— Это то, что я думаю? — выдохнула Ана.

— Откуда мне знать, что ты думаешь? — криво усмехнулся Мирн. — Ты же у нас — официально признанная Тайна.

— Не дури. Тебе запечатали дар? — Ана безжалостно требовала ответа, снова вцепившись в руки друга.

Молчание и кривая усмешка на лице Морана были красноречивее слов.

— Почему ты ничего не сообщил мне?

— Зачем? Было кому рассказать тебе.

— Как это случилось?!

Мирн высвободился из ее захвата и привычно развалился на стуле. У бастарда Аларика получалось растечься даже на самом неудобном и не предназначенном для такого неуважительного обращения предмете мебели. Ухмылка на лице друга стала язвительной, сверкнули прищуренные глаза.

— Ну же, Лягушонок, разве тебе интересно слушать о том, как медведя скрутили жесткими веревками и выжгли на его шкуре клеймо? Как он пытался вырваться и скулил, словно побитая собака? Что клейма обездаренного на спине оказалось недостаточно, и к нему добавили эту аккуратную метку на морде?

— Мне жаль, — прошептала Ана, глотая слезы. Прикрыв рот рукой, она отвернулась, не желая оскорбить друга, душившей ее жалостью.

Мирн быстро взял себя в руки, и плохо сдерживаемая злость исчезла из его глаз и голоса. Поднявшись, он привлек Ану к себе, и обнял, успокаивая.

— Я не знала. Ничего не знала, — сбивчиво говорила она. — Не могла понять, почему ты исчез из Закатного. Думала, что это все из-за Ока, — говорила и оплакивала в душе посаженного на цепь Балу, а заодно и собственную метку, поставленную на пять лет, разрушенную навсегда троицу Искателей Большого приключения. Несправедливость, с которой судьба обошлась с горячо любимым ею человеком… Похоже, испугавшемся за Ану, потому что он неуклюже похлопал ее по спине, привлекая к себе внимание и выуживая из глубин печали.

— Ну вот какая ты принцесса? Лягушонок, как была, так и осталась. Прекращай, и не вздумай болото разводить, а то я плавать не умею.

— Умеешь, все ты умеешь. И я иногда бываю принцессой, — оправдывалась Ана, отстраняясь от широкого плеча, и вытирая со щек так и не пролившиеся слезы — на всякий случай, вдруг не заметила и уронила несколько слезинок?

— Зачем? Разве нельзя было иначе? Как нас, на пять лет? — спросила она, отходя к своему стулу и присаживаясь. — Или это из-за выгорания дара?

— Ну вот, наконец-то ты начинаешь соображать. Все было сделано для блага. Исключительно для моего же блага.

Когда Мирн начинал говорить вот так — с искрами в глазах, то ли веселья, то ли скрываемой за ними боли, становилось трудно определить, сарказм плескался в его словах или искренняя усмешка.

— Я же тебе рассказывал, зачем запечатывают дар у Скользящих между мирами? После того, что с нами случилось на Земле, никто не собирался туда соваться пару лет. За это время мой дар все равно бы выгорел. Должность мне в Закатной определили, связанную с путешествиями, а значит я мог оказаться слишком близко к местам соприкосновения миров, к временным швам. Что, если бы меня утянуло непроизвольно? Я слишком ценный кадр, чтобы потерять меня в междумирьи. Так что не горюй! Пусть не сразу, решив, что с меня хватит отцовской заботы и поменяв королевство, я все осознал, оценил, принял. Скользить не могу. Но из меня получился хороший наездник. А с камнями — проводниками и бездари могут перемещаться. Так что все хорошо. Расскажи лучше о себе, Избранница Наследника.

Но Ана не могла перевести разговор на другую тему, у нее в голове крутилось слишком много вопросов, а в душе собиралась злость. Не только на Короля, но на Ларса, который все знал и ничего не сделал, чтобы защитить своего брата, да к тому же — ничего не рассказал ей о произошедшем. А еще — на саму себя. Подозревая, что отсутствие Мирна связано с какой-то серьезной причиной, она не стала ничего выяснять. В неведении было удобнее хранить душевное спокойствие.

— После всех лет, что ты провел рядом с Наследником, после того, как помог ему дойти до Последнего круга Отбора и совершил для него чудо, обнаружив Око, с тобой так некрасиво поступили… И ни Ларс, ни я ничего не сделали, чтобы не допустить этого.

— Э-эй, ты куда собралась в своих рассуждениях, Лягушонок? Все делалось во благо королевства. Я был расходным материалом с рождения. Мой папаша еще хорошо со мной обошелся, организовав теплое место рядом с наследным братом. Ларс? А что он должен был сделать? Что я бы сделал на его месте? То же самое! Промолчал бы и принял волевое решение отца, потому что каким бы жестоким оно ни казалось, оно являлось единственно верным.

Ана качала головой, отказываясь принимать слова Мирна. Но друг не отступал, настаивая:

— Ты не можешь себе представить силу притяжения Ока. А оно притягивало. Меня — так же сильно, как и Ларса. Во мне слишком много крови Моранов, а вместе с ней досталось и от Мелины. Слишком опасно. Я мог не устоять против искушения.

— Устоял. Ты бы никогда… — настаивала Ана, хотя доводы Мирна уже холодили своей безысходностью. Даже через пару месяцев в роли Избранницы она имела представление о целях и выборах, которые делались во дворце Закатных. Напряженная обстановка в королевстве только обостряла все углы.

— Нет, Ана, — тихо проговорил Мирн, окончательно возвращая ее на берег из озер обиды и жалости, — правда в том, что Око звало очень сильно. Особенно того, кто всегда вынужден был оставаться в тени.

Проглотив кусок тишины, оба смотрели мимо друг друга, укладывая на полочки долгой дружбы рукописи новых откровений, пока, меняя тему, не заговорил Мирн.

— Рассказывай о себе, потомок древних королей. — Он кивнул на руки Аны.

Светлая татуировка была уже скрыта. Как и говорил Истинный, ее перерисовали для изучения в обоих королевствах и в Храме, а затем, во время очередного занятия над даром, Дэш скрыл метку.

— Уже знаешь? Хотя, ты, наверное, все про меня знаешь.

Мирн улыбнулся.

— Не льсти мне Лягушонок, с твоим набором тайн знать о тебе все невозможно. Но вязь с твоего запястья я видел и даже немного изучал.

— У тебя есть такие полномочия? — искренне удивилась Ана. В Закатном расшифровкой ее метки занимался старший архивариус со своим помощником, при условии сохранения секрета до окончания работы.

— Я очень умный, Ана, выучил древний язык и увлекаюсь наследием древних королей, так что привлечь меня к загадке твоего происхождения кажется вполне логичным.

— И что ты уже успел узнать обо мне? — сердце предательски ожило, отрицая все утверждения, что Ане совершенно все равно, что спрятано в черточках и запятых на правом запястье.

— Немного. Я же две недели отсутствовал. Но могу с уверенностью утверждать, что Амари среди твоих предков никогда не было. Даже очень и очень давнишних. Имей в виду, Найденыш, иногда лучше, чтобы тебя не нашли. Если твои родители позволили всякого понарисовать на тебе и в чужой мир забросить, то, может, мне стоит неправильно расшифровать твои знаки? По- знакомству, так сказать? — Мирн начинал шутить, и Ана наконец расслабилась, пожав плечами в ответ на последнее предложение.

— Может, из-за отсутствия хоть капли крови Амари, Око не слишком желает со мной подружиться? — предположила она и поведала о том, как Истинный связывал их с Ларсом через камень. Напряглась, сообразив, что заговорила о Наследнике и даре, но Мирн казался искренне заинтересованным, и дальше разговор потек по привычному руслу. А расставаясь, друг сам заговорил о следующей встрече.

— Если хочешь узнать побольше о жизни в королевстве, то предлагаю себя в качестве гида и проводника. Ты решишь вопрос с Наследником, я беру на себя Трева. Завтра утром на конюшне, — щелкнул он Избранницу по носу и пошел, насвистывая, прочь по коридору.

Ему вслед понеслось смущенное.:

— Я… не очень-то могу верхом.

Мирн замер после этих слов, стремительно вернулся к Ане и, склонившись к ее уху, и прошептал, смеясь:

— Почему я даже не удивлен? Ты же никому безгранично не доверяешь, Лягушонок, а тут приходится отдавать себя во власть животному, так ведь?

— Так, — призналась Ана, торопливо оправдываясь, — но я уже делаю успехи, приношу угощение, прячу свой страх.

Мирн захохотал, обрывая ее сбивчивый монолог, и снова заговорщически зашептал:

— У тебя не получилось, потому что ты забыла пароль джунглей, Лягушонок — «Мы с тобой одной крови. Ты и я». Завтра скажешь его своему коню и отправишься со мной, знакомиться со столицей Рассветного.

Моран подхватил указательным пальцем нос Избранницы, забывая о дворцовом этикете, и ушел, обеспечив Ане новый стимул подружиться с конем.

На рассказ о встрече с Мирном и планах на ближайшие дни, Ларс отреагировал спокойно. Только задал пару вопросов о сводном брате и даже не попытался уговорить Ану поискать себе другую компанию. Готовясь к разговору с Наследником, она собрала много обидных фраз и вопросов, которые хотела бросить в лицо Ларса, но растеряла все раздражение и злость, глядя в его уставшее лицо. Не было смысла тревожить прошлые раны и тем более осуждать. Взгляд Ларса красноречиво говорил об испытываемой перед братом вине, а молчаливое согласие на встречи Аны с Мирном — о доверии.

Так что свою часть сделки Ана выполнила, а Мирн — свою, потому что Трев согласился отпустить Избранницу с бастардом Закатного Короля, выделив в сопровождение двух человек, которые должны были оставаться на расстоянии.

— Чему ты удивляешься, — загадочно улыбался Мирн, подсаживая Ану в седло, — попав в Закатный, я сразу же был определен заботам и воспитанию Трева, а так же провел несколько лет под его командованием, пока был охранником Ларса, так что он прекрасно знает, кто я и на что способен.

— Ты в Рассветном всего пару месяцев, а начинаешь светиться самодовольством, не хуже вашей принцессы, — подколола Ана,

— Сверкаю я оттого, что меня наконец начинают ценить по- достоинству, — вернул Мирн подколку.

Как и обещал, друг старался раскрыть Ане причины народной любви к Рассветным королям.

— Прежде всего, это заслуги Короля Родека и Королевы Ксаны, а так же их предшественников, но Кайра умеет все наполнить золотым светом, делая даже обычные вещи особыми. Народ Рассветного любит красивые сказки, и готов верить в них, радуясь малому, если оно блестит, — объяснял Мирн.

Он привел Ану в дом сирот, которым занимались фрейлины принцессы, потом — в больницу, где два раза в неделю вел бесплатный прием один из дворцовых лекарей. После этого было посещение водонапорной башни и хранилища воды, снабжаемое рассказом, как решается распределение драгоценной влаги во время длительных засух. У пожарной башни Мирн поведал, что службу по охране столицы от огня несут все жители в соответствии с достатком. Чем богаче семья, тем больше ресурсов и людей она должна предоставить на нужды города. Не желая патрулировать улицы самостоятельно, можно нанять вместо себя на эту работу бедняков.

— Знаешь, на что похоже устройство общества в Рассветной? На принципы организации городов в Нидерландах в их Золотой век. Только полиция в столице и крупных местах подчиняется королевской власти.

Мирн рассказывал Ане о ежегодных днях беспошлинной торговли и о том, что в выходные дни артисты имеют право выступать на площадях бесплатно.

— Как видишь, правило «хлеба и зрелищ», тоже соблюдается. И важно вовремя дать народу выпустить пар, — увлеченно говорил Мирн, в очередной раз направляясь к столице. — Например, устроив кровавую, но праведную казнь злостных преступников закона, или организовав разгон очередного поселения Изгоев где-нибудь за городом. Праздники с бесплатной выпивкой тоже изредка практикуются.

Шел третий день совместных поездок, и Балу обещал самый важный урок счастливой жизни города. Еще у ворот дворца он надел на Ану кулон с обманкой, скрывающей внешность, и приготовил еще один для себя, но не спешил перевоплощаться. Судя по бегающему взгляду друга, впереди ждало приключение или зрелище.

— А еще важно подслушивать и посматривать за настроениями среди народа. И дать людям возможность поговорить, — Мирн засмеялся и пришпорил коня. Ана устремилась- за ним.

Да! Она ехала верхом и умирала не от страха, а от любопытства, потому что ей обещали две площади, способные перевернуть мир с ног на голову.

За углом перед первой Мирн натянул на себя кулон и развернулся к Ане.

Обычные обманки меняли облик человека для всех, не делая исключений. На Ану смотрел худой мужчина в широком берете, из-под которого спускались на плечи длинные волнистые локоны. На лице выделялся, нет, кричал экстравагантной длинной горбатый нос.

Мирн выжидающе смотрел, улыбался и … ждал. Чего? Реакции Аны?

— На кого тогда похожа я? — осторожно спросила она, едва сдержавшись, чтобы не потрогать свой собственный нос или подбородок. Не очень — то хотелось стать обладательницей соответствующих подобному носу бородавок.

— Ты? — растерялся Мирн, слишком пристально ее разглядывая в поиске слов… — .Да, брось. Зачем тебе это знать? Главное, что на себя точно не похожа.

И правда, зачем в таком случает знать?

— Слезай со своего шоколадного Батончика, — скомандовал Моран, — дальше пойдем пешком, потолкаемся среди народа.

— Ты хотел сказать, что они будут отталкиваться от нас, — хмуро поправила Ана.

— Я не слышу, — все еще требовал ответа Мирн.

— Чего?

— Как тебе моя внешность?

Ана выразительно посмотрела на его длинный нос и пожала плечом,

— Носатая.

— И? Ты оценила мою шутку?

— Какую?

— Темная! Лягушонок, какая же ты ТеМнаЯ! Сирано де Бержерак! Я так надеялся, что хоть ты оценишь.

— Откуда только ты такой светлый взялся, — огрызнулась Ана, — тебя же на Земле кроме пива, лыж и итальянок ничего не интересовало?

— ТеМнаЯ, — толкнул ее плечом Мирн и направился к тому месту, где с высокого плоского камня незнакомый человек декламировал стихи перед небольшой толпой слушателей.

Сзади камня Ана увидела целую очередь поэтов, тоже ожидающих возможности выступить.

— Погуляй пока тут! — крикнул ей Мирн — Сирано, занимая место в хвосте.

Двое охранников, одетых в неприметную одежду, держались в стороне. Ана огляделась и пошла к прилавкам.

Через некоторое время ее внимание привлекла девочка лет тринадцати, определить возраст точнее было сложно из-за ее небольшого роста и худобы. Она сидела недалеко от угла поэтов на пестром лугу из платка и собственной юбки, разложив на цветастой ткани горки мелких камней и стопки крупных карт. Длинные и совершенно прямые волосы девочки темными потоками стекали на светлую рубашку. На худом лице выделялись огромные синие глаза.

Помимо яркой внешности и одежды, у Аны было много причин обратить на девочку внимание. Около нее вертелся серо-коричневый зверек, привязанный за шею длинной веревкой. Выглядел он при этом довольным и даже более откормленным, чем хозяйка. Осмотрев вытянутую морду, небольшие уши, длинные ноги и куцый хвост, Ана решила, что перед ней долинный енот или мангуст.

В противоположность задорной белозубой улыбке, синие глаза девочки казались равнодушными и смотрели «невпопад», вызывая предположение, что девочка слепа. Или очень талантливо слепоту разыгрывает. Камни и карты на цветастой юбке говорили, что она гадалка и ясновидящая. А еще голубоглазая хозяйка мангуста была наводчицей для мальчишек, мелькавших среди людей на рынке.

Ана застыла у прилавка с тканями так, чтобы следить за большой площадью, и минут через пятнадцать пристального изучения отрезов, нашла хозяина шустрых детей — круглолицего и коротконого мужичка, сидевшего у бочки с сидром.

«Работали» ребята приезжих и делали это очень аккуратно. Ана уловила пару сигналов связи между девочкой и одним из мальчишек. Значит, гадалка зрячая? Но как правдоподобно играет свою роль!

Мирн еще ждал в очереди, чтобы осчастливить народ своими стихами, и Ана как бы невзначай спросила у продавца тканей о юной гадалке.

— Так это Кимико, — добрая душа, — прозвучал ответ, — если хочешь узнать, что с тобой будет или удачу к себе приговорить, — к ней иди. Не обманет.

— Она, похоже, слепая?

— Как сова на солнце. Едва силуэты различает. Но в будущее заглядывать это ей не мешает, — заверил продавец.

И Ана направилась на необычное свидание с детством, в котором она хоть и не сидела гадалкой на площадях, но ей была известна схема работы ребят и скользящий взгляд хозяина, успевавшего заметить все, что требовалось.

— Присаживайся, молодая и красивая, — услышала она снизу бойкий голос, и огромные синие глаза, не мигая, уставились на нее. Пушистые ресницы девчонки загибались вверх, на носу и щеках плясали веснушки. А длинные волосы оказались не черными, а темно-коричневыми, солнечные лучи разжигали в них пламя.

— Бери камень, какой понравится, потри в ладонях, потом мне отдашь. Я тебе и расскажу, чего ждать.

Ана присела рядом с девочкой, с улыбкой наблюдая, как та поджимает губы, пытаясь казаться то ли старше, то ли серьезнее, а сама прислушивается к углу, откуда доносится баллада о верных птицах. Вполне даже неплохая. Мирн был следующим, отметила Ана.

Взяв в руки розовый, размером с перепелиное яйцо агат, она погрела его в руках и положила в раскрытую ладонь гадалки.

Девочка повертела камень в руках, поднесла к носу, понюхала. Нахмурилась, бросая взгляды мимо Аны. Даже к уху подняла, прислушиваясь… Покачала головой:

— Не получается. Возьми еще один.

Все повторилось с той лишь разницей, что хмурилась девочка еще больше и сильнее поджимала губы. Обиженно!

— Карту возьми из колоды. Любую..

Становилось все забавнее наблюдать за живой мимикой девочки.

Вот она приняла из рук Аны карту, вдруг вся всколыхнулась, замерла, прислушиваясь, бледное лицо залилось краской так, что не стало видно веснушек, и Кимико повернулась к камню поэтов.

На него как раз взобрался Мирн. Появление долинного Сирано было встречено парой хлопков и радостных голосов. И хоть Ана смотрела на друга, но успела заметить, что гадалка рядом с ней расцвела счастливой улыбкой.

— Жених мой выступать сейчас будет, — мечтательно и в тоже время так уверенно произнесла девочка, что Ана подавилась воздухом, нервно кашлянув:

— Кто?

— Жених, — повторила девочка.

— Носатый?

Улыбка Кимико растянулась от уха до уха.

— Никакой он не носатый. А очень даже интересный. И сильный. А нос — обманка. Потому что он стесняется под своим настоящим именем выступать. Да и нельзя ему. Положение не позволяет.

Глаза у Аны стали, кажется, как у лягушки Пипы из детской книжки. До Избранницы даже смысл звучавших стихов не доходил, она только отметила, что обманка слегка меняет голос Мирна.

— Самородок, — добавила девчонка, мечтательно закатывая глаза и слушая речь поэта, словно музыку. — Мать его была из простых. Руку мне дай свою, левую.

Ана хватала ртом воздух, как рыба на берегу, но протянула ясновидящей ладонь. Тонкие пальчики щекотно пробежали по линиям, по подушечкам пальцев.

Девчонка успевала и нахмуриться, исследуя судьбу своей клиентки, и блаженно улыбнуться, прислушиваясь к стихам.

Раздались редкие хлопки, Мирн закончил первое произведение и перешел ко второму. Сирано не только знали в городе, у него даже были поклонники, требовавшие любимые стихи.

— На этом углу сам Вергилис начинал! — сообщила девочка.

Имя показалось Ане знакомым, кажется, его упоминали Мирн и Кайра год назад.

— И мой таким же великим станет. Вот научиться получше деклавировать.

Ана выдернула руку из маленьких ладоней, чтобы поправить платок. На самом деле она едва сдерживала смех и закрывалась от девочки тканью, хоть гадалка и была незрячей.

— Он всегда о несчастной любви рассказывает. Модно это. Зато нас с ним большое счастье ждет.

— И давно вы вместе? — спросила Ана, заметив, что Кимико торопливо собирает свои вещи.

— Что ты! Он обо мне еще ничего не знает, мне сначала подрасти нужно, — год или два. А то он на меня серьезно и не посмотрит.

Ана тоже не могла смотреть на нее серьезно, пока — девочка быстро распихивала камни и карты в невидимые карманы своей большой цветастой юбки. От жгучих итальянок в ясновидящей была только одежда и волосы. Да глаза, хоть и светлые, завораживали своей красотой.

— Ты уж извини, — бросила Кимико, поднимаясь, ее зверек вскочил и завертелся у ног хозяйки. — Хочу еще жениха послушать, давно его не было. Соскучилась.

— Так он же еще читает? — не поняла Ана.

— Третий стих пошел. Можно только три, сейчас закончит и на другую площадь пойдет. Он у меня не только поэт, но и деятель!

— Кто? — то ли пискнула, то ли прыснула Ана, снова прикрывая рот и оторопело наблюдая, как девчонка берет в руки палку, что до этого лежала у нее за спиной, и подает сигнал своему мангусту.

Хозяин Кимико и ребят на другой стороне площади выглядел раздраженным и уже подзывал к себе одного из мальчишек. Похоже, что его подопечная ясновидящая была с характером и не всегда послушна.

— Дочитает и на Угол правды поспешит, — объясняла между тем Кимико. — Обманку другую наденет. Такую, чтобы голос поменять. Мне спешить надо, — девочка постучала палкой впереди себя и сделала шаг в сторону.

— А как же… — начала спрашивать Ана о незаконченном предсказании.

— Нет у тебя судьбы, — угадав вопрос, ответила ясновидящая, даже не повернувшись. — Потому и денег с тебя не беру.

— Это как? — опешила незадачливая клиентка, чувствуя себя обманутой. Оставалось только разобраться кем — ясновидящей или судьбой.

— Сама не поняла, как. Времени не хватило, чтобы разобраться. Бывай, — бросила девочка и торопливо пошла прочь.

Если гадалка разыгрывала слепоту, то делала это очень профессионально, научив зверька участвовать в представлении, потому что он вел себя как собака- поводырь.

— Подожди — ка, откуда ты узнала? — Мирн остановился по-середине дороги между двумя площадями и уставился на Ану. Он уже успел обидеться на подругу за то, что она оказалась не способна сказать что-нибудь складное о его выступлении.

— Среди богатой росписи на твоей спине, между прочим, есть знак Рассветных, — оскорблено протянул поэт. — Какая же ты Рассветная, если совершенно ничего не понимаешь в высоком искусстве?

— Ростом не вышла, — оправдалась Ана, вызвав обреченный вздох неоцененного Серано.

Потом она поинтересовалась, на какую тему он собирается выступать на другой площади, и направилась в сторону, где исчезла девочка в яркой юбке. Занятому ворчанием Мирну это не казалось странным до тех пор, пока Ана не спросила, что за внешний вид будет у него для другого образа. Вот после этого вопроса длинноносый Медведь и застыл на улице, перекрывая дорогу.

— Откуда ты знаешь? — повторил он.

О! Ана с нетерпением ждала этого момента и собиралась сполна насладиться гаммой эмоций, которые будут транслироваться на лице друга, как на экране телевизора — еще бы стул поудобней и пакет чипсов в руки. Насладившись паузой, она произнесла:

— От твоей невесты.

Развлекательная программа началась с того, что Мирн застыл каменным изваянием, некоторое время храня молчание.

Едва сумев сохранить равнодушный вид, Ана обошла Мирна и направилась дальше.

— Что ты несешь? — налетел на нее сзади оживший Медведь.

— От твоей горячей поклонницы и будущей жены, — добавила Ана.

Как же, ей нравилась эта игра! Она прекрасно представляла, что творится сейчас в голове друга, потому что сама только-только пришла в себя. Зато какой появился шанс отыграться за годы насмешек! Сполна.

— О чем ты? У тебя жар? Бред? Галлюцинации? — торопливо расспрашивал Мирн.

— Мне хорошо, как никогда! — честно призналась Ана и, выпятив перед его носом правую ладонь, начала загибать пальцы: — Твоя невеста умна, красива, слишком худа, — короткая пауза, — ты уж позаботься о ее питании. От жгучих итальянок у нее жгуче- яркая юбка.

Мирн оторопело молчал, переваривая услышанное.

— Мы, к стати, почти пришли, а ты еще с носом, — безжалостно закончила Ана, показывая на открывшуюся впереди широкую площадь. — Твоя невеста уверяла, что деятелем ты становишься не носатым, а красивым, чтобы привлечь внимание к своим речам. Так на какую тему ты собираешься выступать? И зачем тебе все это — камень Поэтов, угол Правды?

Мирн задумчиво менял кулоны с обманками. Красавцем он не стал, но об этом девчонка и не говорила, зато его нос обрел нормальные пропорции.

— Считай, что это вместо фрирайда. Адреналиновый выброс порой не меньше. А тебе полезно посмотреть на примеры выхлопных труб этого города. Дай людям возможность открыто поговорить, и они будут меньше шептаться по подворотням. Заодно узнаешь, что у них наболело на душе, — как-то слишком спокойно и машинально объяснял Мирн. Жаль, Ана рассчитывала на долгоиграющий эффект! — Стихи — моя слабость. А на углу Правды я развлекаюсь. По — настроению играю то Генри Хилла из Хороших парней, то Сифера из Матрикса, а еще попугая Джафара, загадочного Чеширского кота и близнецов Труляля.

— Ну вот, а невеста утверждала, что ты серьезный политический деятель, — не сдавалась Ана, надеясь на продолжение развлекательной программы.

— Лягушонок! — взревел Мирн, теряя терпение и хватая ее за плечи, — О чем ты? Какая невеста?

Ана рассмеялась в голос и сдалась, рассказав о ясновидящей девочке. Кимико уже расположилась на земле, недалеко от того места, где толпилось человек двадцать, слушая эмоциональный рассказ толстяка о плохом качестве сидра в барах столицы.

— Эта слепая сиротка? — с облегчением выдохнул Мирн. — Надо же, чего она себе напридумала.

— Я бы на твоем месте от такой невесты не отказывалась, — не отставала Ана, — девочка обещает вам счастье.

— Ну, если только счастье, — улыбнулся Мирн, потом окинул оценивающим взглядом Кимико, занятую разговором с клиенткой, — да вот этого счастья слишком долго придется ждать. А я нетерпелив, сама знаешь. Погуляй здесь, а я в очередь. Золотое правило каждого выступления — пять минут или до тех пор, пока не полетят помидоры.

Ана нашла взглядом людей Трева и направилась вдоль прилавков нового рынка.

Если рядом с поэтами продавали напитки, одежду и ткани, то политические выступления проходили на пищевой ярмарке. Избранница усмехнулась, увидев корзины с подгнившими овощами. Похоже, это было единственное место в мире, где за порченый товар можно получить пару монет, Ана подумала, что сама не решилась бы на выступление. Но Мирн всегда был безбашенным, просто в Долине для выплеска адреналина ему требовался вид гнилых помидоров.

— Пойдемте, тетенька, — раздалось снизу, и, повернувшись Избранница, увидела рядом с собой чумазого мальчишку лет семи, одного из тех, с кем работала ясновидящая.

— Кимико вас зовет, говорит, еще не закончила с гаданием.

Ана обрадовалась возможности продолжить разговор с поклонницей друга.

— Хорошо, что ты за мной пришла, — встретила ее девочка. — Присаживайся, давай еще раз попробуем. Сначала с камнем. Может, я слишком на жениха своего отвлеклась. Соскучилась, — виновато оправдывалась она.

Ко всем Теням! Глядя на худое лицо Кимико, — одни глаза и упрямо поджатые полные губы — Ана поняла, что девочка не шутит, а искренне верит в то, что говорит!

Только с гаданием опять ничего не получилось — ни с камнями, ни с краплеными картами, а — какие еще они могут быть у слепой? Тонкие пальчики исследовали ладони Аны, пока ясновидящая, наслаждаясь, ловила голос Мирна. Тот говорил что-то насчет распределения воды в городе, называл много имен, и люди вокруг него смеялись, так что гнилые помидоры деятелю пока не грозили.

— Никогда такого не встречала, — призналась вдруг Кимико, не выпуская рук Аны, и скользя по ним пальцами.

Щекотно.

— Что такого необычного у меня с судьбой? — спросила Ана, еще не решив — с вниманием относиться к словам гадалки или как к шутке.

— Не определенная она. Вернее, повязана ты чьей-то волей с рождения. А вот чего в будущем ждать, не разобрать. Не линии, а одни перекрестки, налево пойдешь, одно будет, направо — другое. И так во всем. Опасностей рядом с тобой много. И тайн, — продолжала Кимико, разогнав своими словами все веселье и заставляя прислушиваться к себе. То ли верь, то ли не верь, но девочка находила в душе чувствительные места и задевала их.

— Два очень сильных Хранителя у тебя. Так что, думаю, ты пока живешь. Даже этого у тебя на судьбе не разберешь — готовиться смерть встречать или пока подождать ей придется.

Ана потянула свои ладони из рук девочки, желая сменить тему разговора.

— Ты с рождения слепая? — спросила она, надеясь неприятным вопросом увести рассуждения Кимико от своей судьбы.

— С четырех лет, — призналась девочка. — Так что я помню, что мир красочный. И яркие пятна могу различать. Жить можно. И на еду заработать. Так что обузой мужу не стану, помогать ему буду, — уверено заявила она. — Давай я тебе денег намагничу? А? — Кимико развернулась к Ане, уставившись на нее своим невидящими глазами. Си-ни-ми!

— Доставай свой кошель. Я его заговоренным камнем потру, монеты сами собой в него проситься начнут. Давай, доставай.

И так она убедительно просила, что Ана вытащила бы из кармана кошелек, если бы он у нее был. Вот, значит, как ясновидящая проверяет потенциальных клиентов для мальчишек.

— Нет у меня с собой ничего, кроме двух медяков, — с улыбкой призналась Ана и положила деньги на цветастый платок. — За гадание.

— Жаль… — протянула девчонка и прикрыла глаза, прислушиваясь к голосу жениха.

— Как же ты определила, что он — твоя судьба? — вкрадчиво спросила Ана, наблюдая за лицом Кимико.

— По голосу, по ауре, по ветру, что от него ко мне прилетел. Он еще не знает ничего, а со мной будет. Счастливым станет, — девочка расцвела широкой улыбкой. — Дом у нас свой будет. А повезет, и лошадь. Не светлая, конечно же, но какая-нибудь рыженькая.

Ана смотрела на Мирна, чья голова едва возвышалась над головами собравшихся его послушать горожан, и снова едва сдерживала смех.

— А какая важная должность у твоего суженого?

— Охранник он на водонапорной башне, — произнесла девочка таким проникновенным голосом, словно сообщала по- секрету, что ее жених — сын короля. — Да не простой охранник. У него в подчинении целых два человека!

Все. Это был «контрольный в голову», и Ана заскулила, отворачиваясь и придумывая, в каких словах передаст Мирну новые откровения его будущей жены. А девочка потянулась к ней, и ее тонкие пальчики засунули в руку Аны несколько мелких сморщенных горошин.

— Понравилась ты мне, и я виноватой себя чувствую, что ничего тебе из будущего не открыла. Так что вот тебе мой подарок. Добытый по- счастливому случаю. Спрячь. Дома насладишься.

Даже не открывая ладони, Ана была уверена, что получила от Кимико несколько жемчужин желаний. Тех самых, от которых у нее случались неправильные мыльные пузыри.

Подарку нашлось применение этим же вечером. За ужином Ларс пожаловался, что Даган провел весь день с представителями лояльного принцессе рода, и перед началом ужина их видели вместе с Шахрейном среди сторонников за отделение миров. Подслушать, о чем велись разговоры — не удалось.

— Слишком прыткий, — качнул головой Ларс, и Ана подумала, что знает, кому подсунуть жемчужину. Пусть чересчур шустрый советник полетает за ужином и во время танцев.

Уронить в его бокал пару мелких горошин удалось без особой сложности. Даган всегда пользовался случаем завести разговор с Избранницей Наследника, протыкая Ану колючими взглядами, не иначе как в надежде выведать ее тайны.

Ана ожидала, что Пипа вскоре начнет безудержно смеяться или насмешит собравшихся странными движениями, а не того, что Даган сорвется с места и, растолкав на пути несколько человек, вылетит из зала. И уж совсем не рассчитывала на то, что оставшиеся до отъезда Закатных дни Шахрейн не покинет своих комнат. Гая принесет слухи от обслуги дворца, что к молодому советнику приглашают лекарей, но не смотря на все их усилия, он стремительно худеет. Когда настанет время уезжать из Рассветного, Даган сможет сносно держаться в седле, но на его зеленом лице останутся лишь выпученные глаза, так что за спиной Шахрейна понесутся смешки, что Пипа съел отравленную муху.

Не решившись признаться даже Мирну, что причастна к ухудшению состояния здоровья молодого советника, Ана по достоинству оценила силу подарка Кимико! Преподнесенного от всей души…

Самый важный разговор состоялся перед отъездом Закатных. Мирн пригласил Ану после завтрака в библиотеку, где явно ждал кого-то.

Как выяснилось, Ларса.

Сводные братья замерли на пару мгновений друг на против друга, а потом без приветствий сели на стулья. Напряжение висело над заваленным книгами столом. Ана поймала короткий взгляд Мирна на руки Наследника, (Ока на них не было), и проследила взгляд Ларса на виски сводного брата, скрытые отросшими волосами.

— Вы знаете, что больше года назад в Рассветной столице нашли несколько старинных книг? — заговорил Мирн. — Я разбираю их понемногу. После версии, что Ану клеймил жрец из Вольных странников, я постарался выяснить, во что они верили.

Мирн был как никогда серьезен и смотрел только на Ану, вызывая в ее душе холод.

— Странствовали они по Долине в поисках Мадигве. Громадный камень в виде креста скрыт от человеческих глаз. Но время от времени он появляется в нашем мире или открывает к себе пути. В такие периоды люди пытались изучить его и безуспешно найти вход. Поэтому многие считают его обработанной невероятным способом цельной скалой.

Мирн сделал паузу, ожидая вопросов от своих слушателей, но их не последовало.

— Появление Мадигве всегда было связано с катаклизмами. На Долину обрушивались разрушительные бури, а пока еще текла Великая река — наводнения. Потом случилось внезапное пересыхание реки и сильные обвалы в каньонах. Каменный крест стал символом беды, и о нем не принято много говорить. Но Вольные странники думали иначе. Они верили, что судьба Долины связана не с Аль Ташидом, а с Мадигве. Что, если найти вход в каменный крест и освободить заключенного внутри духа, наш мир снова станет зеленым раем. Секту уничтожили чуть больше столетия назад во время последнего проявления каменного креста. Но как выяснилось не так давно — уничтожили не всех. Потому что один странник — жрец — нарисовал на спине по крайней мере одного ребенка необычными чернилами сильные знаки.

Мирн тихо постукивал пальцами по столу. Ларс бросал время от времени задумчивые взгляды на Ану, но в основном смотрел на сводного брата. Не перебивал. У Аны тоже не возникало подобного желания.

— Так вот, в древних летописях я нашел упоминание дома древнего Бога, который существовал в Долине до того, как в нее пришли наши предки. Его называют безликим или слепым, в зависимости от трактовки слов. По мне, речь идет именно о каменном кресте и духе, которого собирались освобождать странники.

Ана прикрыла глаза. Рок тоже называл Мадигве домом Бога. Безликого? Нет. Слепого. Глазницы высеченного из камня лица казались пустыми.

— Может, запрет на изображение человеческих лиц и, тем более, ликов богов как-то связан именно с этим, заключенным в камень? — рассуждал между тем Мирн. — Чем-то он сильно напугал наших предков, что даже все упоминания о нем исчезли из книг.

Короткое молчание наполнилось едва различимым кряхтением старых переплетов, танцем частичек пыли в узкой полосе света из окна.

— Еще я нашел упоминание, что Тени, не просто так выходят из Карьера перед появлением Мадигве, они связаны с древним Богом.

Связаны, согласилась Ана, удивляясь, как легко она приняла слова Мирна. Связаны синими глазами без век. Может, Тени и есть глаза Бога? — Так думала она, но ничего не говорила вслух.

— Не так давно Тени оставили один из каньонов в Карьере, — проговорил Ларс. — Но нигде в Долине они не появлялись. Может, просто нашли себе другое место в Ущелье?

— Может. — Мирн стучал пальцами по столу — Но что, если скоро проявится каменный крест?

Сказал и посмотрел на Ану. Зачем?

На этом откровения не закончились, потому что сводный брат Ларса продолжил:

— Еще я нашел упоминание, что в месте, где всегда идут дожди, хранится живая картина о судьбе нашего мира.

— Место с дождями — это Храм, — Ларс выпрямился на стуле, отбрасывая назад локоны, отросших ниже плеч волос.

— Живые картины, — начала Ана, но ей пришлось откашляться, чтобы продолжить, — это гобелены ткачей.

Она решилась открыть часть своих тайн. Но о Мадигве и каменной плите говорить не захотела. Слишком долго Ана молчала, помня наказ Истинного. Слишком невероятным было то, что произошло с ней у стены и в Ущелье. Связь с символом беды и тем, что находится внутри него, Ана решила оставить пока в тайне. К тому же, если ее догадки верны, на земле остался еще один камень. Переходы запрещены на пять лет. Это еще так долго! У Аны будет время разобраться, что делать дальше. Но гобелен может быть связан с Аль Ташидом, так что она поведала сводным братьям то, что узнала от Рока, называя вместо Отшельника имя Дэша. Гобелен Пусть Мораны думают, что секретами Храма с ней делился молодой жрец.

Мирн оживился, слушая Ану. Он, нетерпеливо кивал и едва не подпрыгивал на стуле, готовый вскочить и начать метаться вдоль шкафов, так же, как метался его взгляд.

— Гобелен… — задумчиво проговорил Наследник. Потянувшись, взял Ану за руку, рывком притянул к себе и, усадив на колени, крепко прижал, будто кто-то собирался отнять его Избранницу.

— Поцелуйте меня, Тени, — выдал бастард Аларика, наблюдая за проявляющем эмоции сводным братом, — но ты пририсована ко всему этому, Лягушонок, вместе со своими тайнами. Кто еще с тобой? Ларс?

Мирн поднялся со своего места и отошел к узкому окну.

— Появление Ока тоже неслучайно, — бормотал он себе под нос. — Я же говорил, ему суждено было найтись.

«И судьба моя не определена, как рисунок гобелена», — думала Ана, разглядывая спину друга.

— Значит — нити… — не спросил, а повторил Ларс, проводя ладонью по волосам Аны. — Нам суждено разгадать секрет Аль Ташид.

Мирн, стоящий у окна, пожал плечом.

— Мы же не знаем наверняка. Есть ли этот гобелен на самом деле? Начал ли проявляться его рисунок?. С каким предсказанием он связан? Храм не делится своими тайнами. Нам остаются только домыслы…

— Мы с Аной разгадаем секрет Аль Ташида, — повторил Наследник.

— Поискать что-нибудь про предсказателей? — донеслось от окна. — О Ткаче, например?

Ана больше не прислушивалась. Она думала о нитях… И рисунке, который складывается из них на гобелене. Исчезает ли он со смертью тех, из чьих судеб плетется? Или на нем завязываются неправильные узлы? Кимико не нагадала Ане скорой смерти. Но стоит ли серьезно относиться к словам девочки, желавшей приковать ее к туалету на пару дней?

После возвращения в Закатную, жизнь быстро потекла по уже привычному руслу. Возобновились занятия с Дэшем и Избранным. Между Аной и молодым жрецом все больше крепло чувство, похожее на дружбу, поэтому девушка поведала ему о том, что узнала в Рассветной. Не все! Мирн был прав — у ее доверия имелись границы. Собирая информацию со всех сторон, Ана распределяла ее, полагаясь на интуицию, и пока не было причин усомниться в правильности действий.

После долгих разговоров с Королевой и обсуждений увиденного в Рассветном, зародилось несколько благотворительных проектов с целью повысить популярность королевской семьи среди подданных. Бывшие конюшни на окраине столицы и здание пустующего склада вычистили, соорудив внутри перегородки, и отдали под приют для семей беженцев с детьми. На нескольких площадях пару раз в неделю заработали бесплатные кухни для нищих. Но Мораны — мужчины не захотели слушать о методах Рассветных, направленных снимать напряжение среди народа. Закатные короли привыкли полагаться на силу и благоверный страх и не желали менять вековые устои.

Неожиданно у Аны появился список визитеров, ожидающих аудиенции. Сначала она опешила от внезапного внимания к своей особе, от комплиментов из уст придворных и предложений дружбы с их стороны.

— Но как же! — воскликнула лэда Аксела, поджимая узкие губы. — Мало того, что вы — Избранница Наследника, но еще и носительница крови древних королей. В списке жаждущих встречи больше половины — представители слабых ветвей наследования из разных родов. Они надеются на дружбу с вами, а еще больше — на родство. Когда расшифруют вашу метку, полное описание будете знать только вы и небольшой круг доверенных лиц. Так что любой намек о семейных связях из ваших уст становится средством влияния на окружение. А для просителей — возможностью укрепить позиции при дворе.

Взяв на себя составление расписания встреч и отбор посетителей, лэда Аксела превратилась в секретаря Избранницы и расцветала от чувства собственной важности. Ее наряды стали, если не более яркими, то более изысканными. Лэда прибавила немного в весе, что сделало ее фигуру менее сухощавой и придало свежести лицу.

Неожиданным образом Ана была освобождена от вышивания гобелена — занятия, которое она ненавидела и от которого у нее болели руки, глаза, спина… И голова, не вмещавшая непрерывный поток сплетен.

Во время очередной аудиенции Избранница выслушивала рассказ о добыче минеральных солей и изготовлении красителей, которые, по мнению пожилой посетительницы, были достойны использования на текстильной фабрике Моранов. Неприятный звук мешал Ане слушать и так скучный рассказ. Назойливый гул исходил от камня в подвеске гостьи, звук разрастался, становясь похожим на сирену, и Ана не сдержалась:

— Лэда Морейн, снимите этот камень. Он вам не подходит.

— Это зеленая яшма, — растерялась женщина, — мне посоветовал ее лекарь от частой головной боли, а жрец проверил, что этот камень чист. В нем нет следов Теней.

— Чист, — согласилась Ана, — но камень впитал слишком много чужих эмоций, они вас разрушают. Снимите.

Избранница подошла к корзиночке с камнями, которые стояли на столах или полках во многих комнатах. Покопавшись среди разноцветных кристаллов, Ана протянула посетительнице зеленый верделит.

— Возьмите пока это. А кристалл в украшении поменяйте. Если хотите, мы вместе подберем и проверим камни, которые вам предложит ювелир.

Пожилая лэда поспешила воспользоваться поводом для повторной встречи.

Уже через две недели к Избраннице записывались на консультации по подбору украшений, и Магда освободила будущую невестку от работы над гобеленом.

Наконец, Ана могла посвятить свободное время тому, что влекло ее с того момента, как она впервые услышала голоса камней. Вместо музыки, как делал неизвестный композитор в комнате Настроений, Избранница подбирала из кристаллов букеты, способные улучшить настроение, снять усталость или напряжение, облегчить мигрень. Увлечение подарило возможность заработать, когда Гая договорилась с одним из городских ювелиров. Ана составляла наборы для изготовления особых украшений и получала часть заработка от их продажи. У подруг появились деньги и тайный счет в банке.

Однажды, наслушавшись камней, Ане захотелось еще раз взять в руки янтарное сердце, и почувствовать его биение. Она с волнением вспоминала беспокойный ритм, желая вновь различить его и в то же время опасаясь этого. Но, может, теперь, когда у нее появилось больше опыта работы с камнями, получится разобраться с тем, что хочет поведать янтарь?

Ана упросила Ларса открыть для нее сейф в его кабинете. Камень так и лежал в дорожной сумке, с которой Ана оказалась в Карьере.

Чтобы на этот раз Избранницу никуда не утянуло из дворца, Ларс одел ей на щиколотку тоненькую золотую ниточку с нефритом, оторая была на самом деле прочными кандалами, привязывая своего носителя к месту, где он находится.

— Снимешь сама, когда уберешь камень обратно в сейф, — сказал Наследник, удерживая ступни Аны в своих ладонях, — Эта цепочка так красиво смотрится на твоей ноге, что стоит подарить тебе подобное украшение.

Ларс поднялся. Быстрый поцелуй, и Наследник исчез за дверью.

Оставшись одна, Ана взяла дорожную сумку, и вспотевшими от волнения руками выловила из нее камень.

Янтарь был теплым. Он бился ровно и спокойно. Не звал ее, как прежде, и Ана почувствовала необъяснимую пустоту. Забравшись с ногами в широкое кресло, она прижала камень к груди и закрыла глаза, пытаясь услышать тайны янтаря. Тянулась к нему с помощью дара, в надежде узнать о его прошлом. Но сердце молчало. Не отвечало на призывы, ровно отмеряя удары, разгоняя невидимую кровь по несуществующим сосудам.

Тум, тум, тум…

Спокойно.

Равнодушно.

И только тепло камня было чем-то, похожим на связь.

Сколько ни пыталась, Ана не могла ничего услышать, кроме биения. Почему-то это так расстраивало ее, что захотелось плакать. Ревушка — коровушка, а не лягушка.

Равнодушное тепло янтаря ранило!

Ана старалась разобраться в своих чувствах, но не могла найти им определения. Только свет из высоких окон слепил глаза, как солнечный взгляд. И вспомнилась задорная и легкая улыбка, Настолько отчетливо, что кажется — потянись и коснешься кончиками пальцев нижней губы…

Как давно Ана не позволяла себе утонуть в грусти? Прошел уже месяц, с того дня, как она увидела в толпе Рассветных куртку Бэя.

Трудно сказать, сколько прошло времени, но уже успело потемнеть за окном, и люди, вошедшие в соседнюю комнату, не рассчитывали на то, что кто-то находится за приоткрытой дверью кабинета.

Из полудремы, полузабытья, из состояния одинокого паруса, покачивающегося на волнах грусти, Ану выдрало, выбросило, ошпарило кипятком единственное слово — «Тван»! И швырнуло в кресло, в котором она сидела, поджав ноги и прижимая ладонями к груди янтарное сердце. Которое вдруг толкнулось в ответ на боль, словно, наконец, услышало Ану!

— Его еще зовут Карьерным Волком… — звучал незнакомый мужской голос в соседней комнате.

— Откуда он? — спрашивал Наследник.

— Из селения Варна или Кима, что расположено недалеко от Рукава. Наверное, пришел среди искателей легких денег, что стекаются к Карьеру последний год.

— Нам выгоднее, пока старатели грызутся из-за Рукава. Если Тван…

— (Удар! Прямо в сердце! Не каменное, а свое, живое — в груди. Так больно, что Ане стало трудно дышать! И будто наждачной бумагой провели по глазам).

— наведет в Карьере порядок, в Долину польется река ведьминых камней. Что будем делать, Ваше Высочество? — спрашивал советник Бран.

— Подождем еще немного. Дадим контрабандистам время. А если у Волка получиться прибрать Рукав, настанет время встретиться с ним и попробовать договориться.

Голос Наследника звучал совсем по-иному, когда он разговаривал с Аной! Сейчас он был лишен эмоций — голос будущего Короля.

— Не получится договориться, придется его убрать. Согласны, советник?

— Думаю, это правильное решение. Оставьте амулеты связи на столе и идите, — распорядился Бран.

Третьим участником разговора, наверняка, был наблюдатель. Амулетами связи называли набор из двух камней, позволявших переместится в определенное место и вернуться потом во дворец.

За дверью послышались шаги, за ними — звук закрываемой двери. Ларс и советник начали обсуждать последнее решение Совета по налогам в королевстве, но Ана больше не прислушивалась к разговору и даже, если бы захотела, не смогла бы разобрать ни слова.

Ее сердце пульсировало как сумасшедшее в груди, ему вторил напряженным боем янтарь в руках. Из беспокойного ритма рождались безумные, безумные мысли.

Что, если?! Разве могут быть такие совпадения?!

Или всему виной то, что Ана весь вечер тонула в соленом море воспоминаний? И это из его пучин появлялись сомнения, слишком похожие… На что? На надежду?! Даже думать об этом страшно. Но как жить дальше с подобными подозрениями?

Необходимо срочно попасть в деревню контрабандистов… Варн, Ким, Рукав…

Пусть Звезда искупает Ану в холодном презрении. Пусть Ана вернется ни с чем, выяснив, что ослышалась. Даже если это козни янтарного сердца, у коварного булыжника получилось посеять в душе сомнения. Ана не найдет покоя, пока все не проверит. Значит, ей нужны амулеты связи, которые лежат в соседней комнате. Попав в Ущелье недалеко от района Рукава, она сама сможет найти селение. Просить о помощи для перемещения в Карьер и тем более объяснять причины внезапного желания Ана была не готова.

Ларс нашел свою невесту после разговора с советником. Избранница притворилась спящей, свернувшись калачиком в кресле. Наследник мягко забрал у нее из рук янтарь, вернул его в сейф и потом осторожно «разбудил» невесту. Он отнес ее к карете на руках, нехотя выпуская из объятий.

Завтра, — решила Ана, прощаясь с Наследником. Она вернется в его кабинет завтра, чтобы добраться до амулетов.

Но под утро налетела самая страшная буря за долгие десятилетия. Посрывала куски крыш даже с дворца, разметала части сада, не прикрытые магическими пологами, выбила сотни стекол. Превратила столицу Закатных в город, перенесший землетрясение.

Буря ревела и сыпала горы песка в самых сухих частях Долины, заполняла грязевыми потоками еще не пересохшие вади. Разрывала новые ущелья, уничтожила тысячи ветхих домов и смыла глиняные постройки, унесла сотни жизней и утопила наводнением зеленое сердце Арханы.

Долина не спала всю ночь, молясь всем духам о помощи и безымянным богам о пощаде, и ни одна из трех лун не могла пробиться сквозь толстое покрывало туч. А на утро выжившие, стали разгребать завалы, считать потери и собирать мусор. На улицах и в домах робко зашептались, что не иначе, как скоро проявится каменный крест. Говорить открыто никто не решался. Это было не принято — упоминать символ беды. Будто даже разговоры о нем могли вызвать его появление.

Узнав о слухах от Гаи, Ана вспомнила, о чем говорили Ларс и Мирн.

Выходят Тени из Карьера, чтобы встречать своего слепого Бога или это Бог смотрит их глазами на людей? — подумала она и прогнала все эти мысли прочь. У нее была другая более важная забота.

Две долгих недели прошло, прежде чем Ана смогла вернуться в кабинет Ларса в поиске амулетов. Тысячу раз на день она умирала от волнения и страха, желая отправится в Карьер, но не решаясь уйти от своих обязанностей. Избранница должна была работать и помогать, когда работали и помогали все вокруг, на короткое время забыв о разногласиях. Совет, королевская власть, жрецы, бедные и богатые — несчастье объединило всех. Даже Изгоев не прогоняли с городских свалок.

Но как только жизнь стала возвращаться в привычное русло, Ана поспешила в кабинет Наследника. Став Избранницей она не перестала быть неплохой воровкой, у сейфа не было сложного кода, так что вскрыть его оказалось несложно, гораздо сложнее было найти среди связок с камнями нужные амулеты. Но у Аны получилось их найти. Потом из укромного участка двора, казавшегося голым после уборки, она скользнула в Карьер и смогла добраться до поселка Варна. Или Кима. Или Волка, как называл нового старейшину наблюдатель.

Увидев перед собой дома, Ана изумилась, насколько сильно изменился поселок за год после ее последнего посещения!

Увеличился вдвое! Подобрался, привел себя в порядок, как солдат на построении. И выглядел ладно даже после бури! И порядки в нем изменились, став почти военными, потому что стоило Ане появиться на окраине, как около нее оказалось двое вооруженных мужчин.

— Кто такая и с чем пожаловала, лэда? — спросил один из них, оглядывая ее с ног до головы.

Ана набросила на голову шаль, представляя, как выглядит в глазах старателей в дорогой одежде. Глупо получилось. Она так спешила, что совсем не подготовилась к встрече. Да и не ожидала увидеть незнакомые лица.

— Мне нужно к вашему старосте, по поручению, — проговорила Избранница, стараясь выглядеть как можно увереннее. — К Киму.

— Киму? — переглянулись мужчины.

— Он уже не старейшина, а помощник нашего главы, — ответил тот, кто начинал разговор.

— Главы? — переспросила Ана, не слыша собственного голоса.

— Карьерного Волка. Неужели тот, кто тебя послал, о нем еще не слышал? — ухмыльнулся второй.

— Нет, — соврала Ана сразу обо всем. — Можно мне к нему?

— Ничего не выйдет, лэда. Его нет и не будет в селении пару дней. Тван ушел вместе в женой в Долину.

Вместо ответа Ана выдохнула из легких весь воздух, и мир перед глазами закрыла огромная безглазая тень.