Разрывая стены

И вот теперь, то поднимая сандалиями красную пыль, то скрипя песком на плоских камнях, Бэй вытаскивал из своей памяти умные и глупые факты, собранные из другого мира, и разбрасывал их себе под ноги.

В пакете из супермаркета может быть молоко, собранное от тысячи разных коров, а одном гамбургере — мясо от сотни. И есть его можно через год после окончания срока хранения.

Сумасшедшие факты из пищевой индустрии Земли, потерявшей Кобейна из рядов потребителей. А в ущелье он попал с пустым животом после скудного завтрака.

Если бросить монетку в воду над Марианской впадиной, она будет падать на дно больше часа.

Очень своевременное воспоминание — о воде… толщиной в одиннадцать километров.

Если увеличить громкость музыки в кафе на двадцать два процента, посетители начинают потреблять напитки на двадцать шесть процентов больше.

Кобейну совершенно нечего было пить.

Цифры и факты, непослушные и неуместные, лезли и лезли в голову, пока Бэй осматривал одинаковые склоны по сторонам и искал хоть какие-нибудь следы на красном песке под ногами.

Жареный верблюд является самым крупным блюдом в мире.

Вполне земные верблюды шли в караване, который наверняка уже находился рядом со столицей Закатного королевства. А значит, близко ко всем достоинствам большого города — постоялым дворам, ресторациям, уличным лоткам, плохо закрытым домам. С некоторых пор у детектива Ван Дорна изменилось понятие о воровстве.

Из мяса бегемота был сделан первый суп на свете.

Вот уж не к месту. Сухому, безводному, безбегемотному. И откуда взялся в его голове такой непроверенный факт?

Не о том он думает.

Кузнечики дышат ногами.

Стрекочущие насекомые были в ущелье, если не кузнечики, так цикады, сверчки или иная, похожая на них живность, и они дышали конечностями. Разве можно дышать иначе в этой мартеновской печи, где воздух раскален до такого состояния, что обжигает нос и гортань, заставляя закрывать рот куском ткани, которую Бэй намотал на голову.

Кузнечики — источник протеина. Некоторые жуки похожи по вкусу на яблоки.

Кобейн не пробовал, только знал об этом из детских книжек.

Осы напоминают по вкусу кедровые орехи, а черви похожи на жареный бекон.

Из пяти лет жизни, что человек проводит за приемом пищи, Бэю хватило бы и нескольких минут. Но все, что выживало в ущелье, по которому он шел, пряталось от немилостивого солнца и идущего под ним человека, с каждым часом становившегося все менее разборчивым в еде.

На ночь Кобейн устроился на высоком выступе одного из склонов, заготовив на всякий случай длинный сучок, который подобрал рядом с единственным встретившимся на пути засохшим деревом.

Сначала поднялась Мелкая, потом Лупоглазая ослепила все вокруг холодным светом, делая мир слишком контрастным. Бэй превратился в фотоаппарат, заряженный черно-белой пленкой, и щелкал кадры с каждым поворотом головы.

Щелкал кадры и повторял бесполезные факты.

Таракан может прожить девять дней с оторванной головой.

Микроскопический рачок-тихоходка или водный медведь выдерживает охлаждение до минус двести семидесяти трех градусов и жар до плюс ста пятидесяти одного.

К утру в ущелье вползла благословенная прохлада. Нет. Не так. Безбрежное небо впитало в себя исходивший от земли жар, и стало возможно дышать, думая о воде.

Горячая вода замерзает быстрее холодной. Это никому непонятное явление называют Эффектом Мпембы.

На Земле вода появилась из космоса, когда ее бомбардировали кометы, богатые льдом.

Интересно, летают куски льда во Вселенной, где оказался Бэй? Или она, Вселенная, одна и содержит все миры?

При температуре минус сто тридцать пять вода превращается в стеклянную — становится твердым веществом без кристаллической структуры.

Кроме далеких криков ночных птиц, Кобейн не замечал никаких признаков жизни.

И это было плохо, очень плохо.

И после бессонной ночи не стало лучше, потому что за первым же поворотом открылся широкий пологий участок лысых камней. Он тянулся и тянулся, насколько хватало глаз. На нем не видно было ни зеленого пятнышка, ни тени. Бэй отправился в путь после того, как осмотрел все плоские камни в поисках капелек влаги, но ее было так мало! Хватило лишь смочить пересохшие губы. Кобейн шел вперед, отгоняя мысли, что изначальное направление было неверным. Поворачивать назад не имело смысла — усталость и начинающееся обезвоживание уже превращали ноги в неповоротливые столбы.

Из трех дней, что взрослый человек может прожить без воды, в условиях, в которых оказался Бэй, у него оставалось не больше суток.

Его состоявшее на семьдесят процентов из воды тело с каждой минутой теряло драгоценную влагу. При ее потере на два процентов у человека возникает сильная жажда — эту стадию Бэй уже давно прошел.

Галлюцинации начнутся, когда он потеряет десять процентов.

При потере двадцати — человек умирает.

В прошлом Кобейна были не только книжки с фактами, но и справочники по выживанию для любителей экстремального туризма, полные советов, как спасаться от обезвоживания.

Отдыхать — Бэй все-таки не будет, чтобы не достаться раньше времени кружившим в небе грифам.

Не курить — было просто.

Оставаться в тени — невозможно. Бэй поджаривался, как хороший американский стейк — черный снаружи, кровавый внутри. На радость грифам.

Чтобы не есть, особенно жирной пищи — пришлось отказаться от худой ящерицы, оказавшейся, к тому же, слишком быстрой.

Выпивать — никто не предлагал.

Не разговаривать — Кобейн говорил только сам с собой, не открывая рта.

Дышать через нос. Он дышал. Как кузнечики. Коленками заплетающихся ног.

Жареный вяленый Великолепный Бэй.

Жертва разрушительной Тайны.

Дорога успокоила беспокойные сердца и освободила Ану от общества лэды Акселы, которой надлежало быть в сопровождении Королевы.

С разных сторон Долины к городу из разноцветных шатров собирались участники и зрители важного события. Из Закатного ехали Аларик с Наследником, Королева Магда с несколькими фрейлинами, Совет в полном составе и представители самых влиятельных семей королевства.

Ана вместе с Гаей путешествовали в хозяйственном обозе в компании трех поваров, двух цирюльников и множества слуг.

На этот раз путь был сокращен до нескольких переходов, так что через день Закатные прибыли на место. Повозки с обслугой появились у временного города даже раньше, чем участники Отбора, и Ана с Гаей могли занять один из служебных шатров, не опасаясь быть увиденными. Они только и успели бросить быстрый взгляд на яркие грибы палаток, песчаную арену и выстроенные перед ней полукольцом пустые трибуны. Не в боях же гладиаторов предстоит участвовать участникам Отбора? Выскочив из крытой повозки, девушки поспешно скрылись в отведенном им шатре, и только внутри Ана поняла, что среди вещей, оставленных охраной, нет сумки с янтарем.

Паника, охватившая Ану, была не меньше, чем перед гневными очами Аларика или черными глазами носатой гадюки.

— Где? Гая! Где она может быть?

— Что? Сумка с твоим булыжником? Да наверняка с другими вещами попала на кухню или в хозяйственную палатку. Я поищу.

— Нет! Я сама! — набросив на голову глубокий капюшон накидки, Ана выскользнула из шатра.

Со всех сторон прибывали люди. Блеснул белоснежными боками жеребец Кайры. Узнав помощника Советника Рама, Ана испугалась случайной встречи с Ларсом. Наследник будет недоволен — особенно если узнает, зачем его невеста покинула шатер. Неважно. Главное, найти камень. А для этого — прислушаться и поймать его биение сквозь сотни звуков: скрип колес и креплений повозок, топот копыт, взбивающих пыль, чьи-то шаги, чьи-то голоса. Услышать зовущий ее пульс. Далекий и срывающийся. Она уже почувствовала его и шла, разматывая невидимую нить, протянутую между крайними палатками временного города.

— Ваше Высочество, — знакомый голос донесся из-за шатра, и тут же послышались торопливые мужские шаги.

Ана замерла, не желая встречи с Даганом.

— Доброе утро, Шахрейн, — пролился голос-ручей, красивый, как живительный родник в сухом ущелье.

— Я выполнил мою часть договора.

— А разве у нас был подписан договор? — изумленно звенел женский голос.

— Нет… — разочарованно скрипел мужской. — Никаких договоров. Примите мои извинения за неподобающие слова. Но после нашей переписки и последней встречи я смел надеяться… И спешу сообщить, что вчера разорвал помолвку с Миреллой. Наследник Закатных может предложить вам трон, но настоящая власть в Королевстве скоро будет у Совета. Даже когда Наследник войдет в его состав, для него будет уже слишком поздно. Совет не пойдет за Мораном. Совет принадлежит Шахрейнам. И, если я стану Избранником, Рам уже в ближайшее время передаст мне часть своих полномочий.

— Спасибо за очень важную информацию, Даган. Увидимся на Отборе. Да, и наденьте что-нибудь более яркое! Откуда такое пристрастие к унылым цветам, вы же не жрец! И выходите на арену, чтобы побеждать.

— Ваше Высочество! — едва различимый звук — мужские губы прикоснулись к руке Рассветной. Потом — звуки удаляющихся прочь шагов. Сначала легких женских, следом уверенных мужских. Но и те, и другие поднимали красную пыль.

Как только она улеглась, Ана сорвалась с места и прямиком направилась к неприметной палатке, где среди мешков с апельсинами лежала сумка с бьющим тревогу янтарем. Неужели никто, кроме нее, не слышит настойчивый ритм?

Девушка прижала камень к груди и поспешила обратно, где по палатке уже сновала злобной акулой лэда Аксела, и Гая успела сгрызть несколько ногтей под ее тяжелым взглядом.

— Где вас носит, Ана? У нас слишком мало времени. Вам скоро стоять перед глазами самых важных людей обоих королевств. Истинных! Магистров! Гая! Налей успокоительного чаю.

— Лэде Акселе. Я спокойна, — Ана сняла плащ и прошла на середину палатки, где застыли кувшины с водой, на столе лежало платье нежно-золотистого цвета со светло-голубой отделкой, темнела открытая шкатулка с украшениями из бирюзы. К сожалению, придется расстаться с кулоном из цитрина.

Ана-воровка должна превратиться сегодня в Избранницу Наследника Закатного королевства.

Без фенечек и браслетов непривычно пустыми показались запястья, но лишними сережки с бирюзой в ушах.

— Скаполит остается! — резко сказала Ана, как только пальцы Гаи коснулись желтой точки.

Лэда недовольно поджала губы, но Ана ответила ей уверенным взглядом, впервые обратив внимание, что карие глаза Акселы темнели от волнения, и, если женщина не сжимала тонкие губы в недовольной ухмылке, то становилось заметно, что в молодости она была красавицей.

— Вы удивительно хорошо сегодня выглядите, лэда, и Гая уже накапала вам успокоительных капель.

С улицы уже неслись звуки, возвещавшие начало того самого события, ради которого вырос город из ярких шатров и собралось так много людей.

Ана застыла на несколько мгновений посередине палатки, чтобы компаньонка от Королевы Магды смогла оценить плоды своих трудов, и отметила довольный блеск в почерневших глазах лэды.

— Еще десять капель мне, Гая, и прячьте всю эту красоту под плащом. Я отправляюсь молиться всем духам сразу.

Стоило Акселе исчезнуть из шатра, как Ана схватила сумку с янтарем.

— Ты же не собираешься тащить его с собой на улицу? — с ужасом промямлила Гая. Подруга от волнения бледнела и дурнела, становясь похожей на перепуганную мышь, разве только не дрожала осенним листом. Ее лицу больше шло веселье.

— Собираюсь. Под плащом камень не будет видно.

— А когда тебе придется выйти к Наследнику?! Избранница с котомкой?

— Ты подержишь янтарь для меня, — уверенно проговорила Ана.

— Ты ненормальная! — заключила подруга. — И ты ненормально спокойна.

— Я спокойна, потому что вы с Акселой волнуетесь за нас троих. Пойдем.

Когда широкий открытый участок закончился разветвлением более мелких рукавов, Бэй уже смотрел круги перед глазами. Он свалился в тень в самом узком каньоне, задыхаясь от жары и усталости. Мышцы рук и ног начинало сводить судорогой, волнами подкатывала тошнота. Значит, к потере воды добавлялось соляное истощение. Корень цикория, пальма Хипа или кровь животного — кричали из памяти справочники по выживанию.

Наверное, Кобейн отключился на некоторое время, пока его не привели в чувство пронзительные крики птиц. Два грифа спустились на песок недалеко от него и успели подраться за еще живой ужин.

Бэй заставил себя подняться на ноги и пошел вдоль узкого рукава ущелья.

Несколько резких поворотов — и он увидел шар из сухих веток, а внутри большого глазастого птенца совы, не ведавшего, что на дрожащих ногах к нему приблизилась смерть, ненадолго продлившая жизнь Кобейна.

Короткое ущелье закончилось новым широким открытым рукавом, и в нем кое-где были видны растения! Воспаленные глаза Кобейна заметили движение ящериц или грызунов. В душе всколыхнулась надежда, а мозг лихорадочно копался в советах по выживанию, хранившихся в памяти.

После одержимости самосвалом, превратившейся в привычку собирать информацию, Бэй подросток мечтал стать

бойскаутом. Никто в семье не мог понять, чем его привлекали группки мальчишек, слонявшихся вдоль заборов больших имений, мешая машинам и велосипедистам, но Кобейну казалось, что эти ребята обладают тайным знанием, как выжить в любых условиях и не потеряться в самых удаленных уголках Земли.

Заметив нездоровый интерес сына, старший Ван Дорн повез детей на сафари в Танзанию, Калахари и в дельту реки Окаванга. В жизни Бэя появились рассказы настоящих гидов, истории из жизни пигмеев и племен, выживающих в пустынях. А в доме — книги по туризму.

Вот только советы, которые доставала сейчас с полочек память, ничем не помогали. Вокруг Кобейна было больше жизни, чем в тех частях ущелья, где он шел последние два дня, но слишком мало, чтобы спасти его собственную. Где искать воду?

Не было зеленых пятен. Если он станет рыть пересохшие ручьи, то оставит в яме последние силы и самого себя.

Книжки советовали погулять в длинной одежде через влажную растительность! Бэй зашелся беззвучным смехом, больно споткнувшись о камень. Зарылся носом в красный песок, а потом, перевернувшись на спину, глядел в чужие небеса.

Мухи не отлетают от воды больше, чем на девяносто метров!

— Где вы — мухи?

Любители трупов, как грифы, кружившие над ним.

Увидеть бы муравьев, марширующих дорожкой или колонной, или взводом… к открытой воде.

На рассвете в этой части ущелья можно будет насобирать немного воды. Если Кобейн доживет до рассвета! Но почему во всех советах для умирающих от жажды используется целлофан? БЭЙ-скаут помнил картинки обмотанных прозрачными пакетами веток, накрытых ими же кустиков, он даже рыл вместе с Куном ловушку для воды с чашечкой внутри, тоже покрытую целлофановой пленкой. Целлофан еще не известен миру, который готов был высушить его на память!

Подъем! Великолепный БЭЙ-фштекс для грифов и прочей чужеземной нечисти!

Встать на ноги получилось только с третьей попытки. Но Бэй поднялся. И снова пошел. К большому кусту впереди.

Она… не боялась.

Стояла, скрытая плащом, рядом со стучавшей от волнения зубами Гаей, среди обслуги, которой разрешили издалека посмотреть на одно из самых важных событий в Долине, и оставалась удивительно спокойной. Места на очередной галерке оказались удачными, открывая вид на арену и заполненную людьми трибуну.

В центре сидели Истинные, из-за странных причесок и одинаковых одеяний они казались клонами, несмотря на то, что среди них были высокие и коротышки, темноволосые и совершенно седые. Стая коричнево-серых хищных птиц. Ана с трудом нашла среди них «своего». Если ей не предоставили другого имени, она будет пользоваться этим определением. И где-то среди стаи находились таинственные Магистры.

С одной стороны от жрецов расположились Закатные — Совет, Король с Королевой.

С другой — Рассветные. Кайра была одета в золотую тунику. В сверкавших золотом волосах блестел тонкий ободок диадемы. Не женщина — а мягкое солнце, о котором мечтает Долина. Рядом с ней находился послушный воле принцессы Совет.

На верхних рядах и в сторонах от трибуны сидели и стояли представители важных семей обоих королевств.

Наверное, как говорила Гая, это было неправильно — не волноваться, зная, что скоро глаза всех собравшихся, всех этих людей, решавших судьбы Долины, будут разбирать ее на части, раздевать, пытаясь докопаться до тайн, но Ана не боялась. Словно та часть души или тела, которая должна была испытывать волнение, умерла, когда девушка прижимала к груди окровавленную куртку. Или превратилась в камень в те дни, когда Ана заново училась дышать. Словно пережитая боль сделала анестезирующий укол, и все, с чем Скользящая сталкивалась после этого, было недостаточно важным.

Не прислушиваясь к словам, Ана смотрела по сторонам.

Пестрый городок вырос в ином месте. В прошлый раз шатры прятались за высокими холмами, сейчас они были рядом с Лабиринтом. Арена почти касалась невидимой стены, к которой участники Отбора подбирали ключи. Сидевшие на трибунах смотрели сквозь пустое поле на далекие горы, одна из которых прятала вход в Аль Ташид.

С одной стороны от трибун Ана увидела знакомые лица и узнала среди них участников Отбора, выбывших из него на разных этапах. И вспомнила, что те, кто выйдет сейчас на арену, могли выбрать себе в пару из проигравших.

— Ну вот видишь, — толкнула она Гаю, чтобы подруга наклонилась к ней, — сколько здесь тех, на кого действует привязка, а никакие бесчинства не происходят. И никто не бросается друг на друга, забыв о приличиях.

— На-иии-вная! Это уже случилось, когда шатры стояли за холмом. Неужели ты проспала все самое интересное?

Гая еще что-то говорила, пока Ана искала взглядом Мирна. Но его нигде не было! Ни среди участников Отбора — хорошо, он не был претендентом, только помощником — ни на трибуне. Это было странно и неправильно с его стороны — не появиться в такой важный день! Что же случилось с бастардом Закатного Короля? И что произошло между сводными братьями?

Зато Ана увидела Дагана, разодевшегося в расшитую золотом красную тогу. На плечах советника лежал желтый шарф. Шахрейн выглядел… смешным! Он явно относился к тому типу мужчин, которые приобретают презентабельный вид только в темной одежде строгого покроя. Рассветная блистательно унизила Дагана! Он вызывал улыбки, которые люди скрывали, отворачиваясь от молодого Советника.

Потом все начало происходить очень быстро.

Вот, судя по реакции людей, прозвучали какие-то важные слова, но Ана не вслушивалась в них. Смотрела на все, как если бы перед ней прокручивали немой фильм. На арену вышли четыре последних участника Отбора. Никого не удивила пара Миреллы и Старка. Рассветные отошли на пару шагов от Ларса и Кайры и замерли. На их лицах уже сквозило смирение с судьбой и поражением.

Наследники Королевских домов перебросились короткими фразами, и вперед вышел Ларс. Прозвучало имя Аны. Под шелест изумления собравшихся зрителей, девушка сбросила плащ на руки Гае, нехотя, словно отрывая частицу себя, выпустила из рук сумку с янтарным сердцем и пошла на арену, под ливень взглядов. Ее появление встречали удивленные лица Старка и Миреллы, и невозмутимые — Наследников королевств.

Ана не могла не восхититься Кайрой!

Рассветная не ждала подобного развития событий, но ей хватило доли секунды, чтобы скрыть это под безупречной маской искреннего внимания, когда даже на лице Железного Пса читались эмоции и восхищение, пока он смотрел на приближающуюся Ану.

А вот она вдруг начала волноваться! После удивительного спокойствия последних дней, последних часов и даже минут Ана испытывала необъяснимый страх, потому что сзади нее призывно забилось сердце.

С трибун летели возмущенные возгласы.

— Протест! Она не контролирует дар.

— Протест! Девушка из Скользящих между мирами может быть опасной.

Взявшись за руки, Ана и Ларс стояли перед кипевшей волнением зрительской трибуной, на которой то тут, то там поднимались люди, чтобы выразить протесты. Новую пару для Отбора пристально изучал Истинный с совершенно седой головой. Даже его густые брови были белоснежными, а татуировки спускались с висков на шею. Ана решила, что это один из Магистров. Было в его облике что-то, выдававшее человека, наделенного большой властью.

— Я против! — прозвучали слова Аларика. — Избранница Наследника должна иметь достойное этому положению происхождение.

Ларс пожал руку Аны, продолжая спокойно улыбаться.

Ана вторила ему заученной улыбкой, способной порадовать лэду Акселу. Но на самом деле она едва сдерживалась! Ей хотелось вырвать руку из ладони Наследника и бежать с арены к Гае, чтобы сорвать с плеча подруги сумку с камнем. С янтарным сердцем что-то происходило. Оно билось то очень быстро, то тяжело, каждый раз замирая так надолго, что Ана боялась больше не услышать его зов.

Между тем настало время защитников и союзников. Королева склонилась к Аларику и зашептала что-то на ухо Королю, бросая быстрые взгляды на Кайру и показывая на лэду Акселу.

Но самый главный Союзник уже шел по арене — «ее» Истинный. Ана отметила, что вязь татуировки на висках мужчины стала длиннее, касаясь основания шеи. Как у беловолосого и белобрового жреца.

— Дар Избранницы Наследника закреплен мной и моим учеником. Запрет на скольжение между мирами для участников Отбора Храму неизвестен. Ана… — позвал жрец, не отворачиваясь от трибун.

Девушка подошла к Истинному и протянула правую руку, без слов догадавшись, что сейчас последует.

Се-е-ердце! Оно так тяжело забилось, что Ана едва не оттолкнула жреца, чтобы освободится и бежать… У нее закружилась голова, поплыла перед глазами трибуна, слились в единое море все лица.

Истинный что-то сделал с ее рукой, потому что на коже отчетливо проступила витиеватая татуировка, потом развернул ладонь Аны так, чтобы рисунок был виден зрителям.

Море из лиц всколыхнулось, поднялись беспорядочные волны, пронзительно закричали над ними чайки.

— Метка рода! Древняя! Чья? Чей дом? Метка Древних королей…

Сзади подошел Ларс, при всех обнимая Ану за плечи. Наклонился, вдыхая аромат ее волос, и вздохнул с облегчением.

— Тайна, моя Тайна…

Оставалось выдержать совсем немного.

Когда ушел с арены Истинный, а Храм и важные члены обоих королевств большинством голосов приняли выбор Наследника Закатных, сквозь пелену, застилавшую глаза, Ана увидела, как подался вперед Даган. Он ждал слов Рассветной принцессы, которой предстояло объявить свой выбор.

Почему вместо облегчения, что все позади, Ана чувствовала боль? С левого бока впился острый шип, нашел место в груди, способное еще болеть, и проникал все глубже.

— Я не готова объявить свой выбор, — прозвучал за спиной спокойный голос Кайры. — Это не воспрещается Законами. Рассветные привезли древние трактаты по Аль Ташиду, которые были обнаружены в нашей столице год назад. Согласно им, у меня есть время до ночи Трех Лун.

Принцесса Рассветных прошла вперед и удалилась с арены — красивая, уверенная, гордая.

Уносила с собой шлейф не поражения, но веры в Победу…

До восхода Мелкой Бэй нашел полузеленый шипастый огурец, съел половину и тут же вернул его горячему песку. Придя в себя, он стал выдавливать влагу из оставшейся половины — густую, горьковатую — и смазывать потрескавшиеся губы. Он делал несколько шагов, дотрагивался до теплой мясистой массы и шел дальше. Снова насколько шагов, остановка, терпкая влага на губах.

Мысли в голове давно сплелись в кружево, макраме — кулю-мулю, что так любил рисовать в детстве Кун и развешивать на стенках его, Бэя, комнаты.

На смену мыслям приходили воспоминания и чувства. И в них была Ана, Ана, Ана…

Ана касалась кончиками холодных пальцев его горевшего лба, растрескавшихся, как земля в засуху губ, роняла на них блестящие капли то ли воды, то ли слез, улыбалась, и Бэй улыбался в ответ.

А еще пытался угрожать. Что когда доберется — а он обязательно доберется до ускользавшей от него Тайны — ей придется ответить за все мучения, которые ему пришлось выдержать, пока он ее преследовал.

Он, кажется, почти умер в пути.

За это ей придется просить у него прощения. Два, нет, три дня и ночи, или лучше целую жизнь.

На самом деле Кобейну хватило бы ее рук на своей груди, где стонало от непосильной работы сердце, возможности смотреть в серые глаза и тонуть, тонуть в этом таинственном море, считая зеленые крапинки.

Ана — НирвАНА

Выплыла Мелкая…

Вывалилась из-за гор наглая Лупоглазая…

Нужно было прилечь, чтобы отдохнуть.

И, теряя связь с осточертевшим песком под щекой, Бэй оказывался на заснеженных улицах немецких городов, где вместо домов были елочные игрушки, по улицам катились красочные шары, на тротуарах застыли оловянные солдатики и изо всех углов выглядывали черные глаза-бусины войска Мышиного короля.

А потом через вечность, приоткрыв глаза, Кобейн увидел перед собой сидевшего в позе лотоса Будду. Слишком худого и не смеющегося. Не лысого. С темным платком на голове.

Неправильный Будда, не мигая, смотрел на Бэя. Медитировал, глядя на умирающего?

Тванский мир…

Когда камень оказался у нее в руках, Ана немного успокоилась. Она повесила сумку на плечо и прятала ее в складках одежды, пока Ларс провожал свою Избранницу до другого шатра, уже расположенного в части города для почетных гостей. Больше не нужно было прятаться. Около входа в палатку темнела охрана.

Ларс обнял Ану, она измученно улыбнулась в ответ.

— Ты была прекрасна. Моя Тайна и невеста.

Мужской голос был нежным, взгляд — теплым, но Ане хотелось побыстрее остаться одной. Почувствовав это, Ларс не стал задерживаться, только коротко прижал ее к себе напоследок и прошептал на ухо:

— Спокойной ночи.

Переступив порог шатра, девушка тут же вытащила янтарь из сумки, отметив, как трясутся ее руки. Камень казался непривычно холодным, тогда как раньше был теплым! Прижав янтарь к груди, Ана повалилась на кровать, на шелковые покрывала.

Что-то было не так.

Неправильно.

Страшно.

Как в детстве, когда наступление ночи означало путешествие в Карьер и возможную встречу с дистелами и Тенями.

И когда вокруг взметнулись темные стены Ущелья, Ана даже не сразу поняла, что это не сон. Если бы не прохладный ветер, коснувшийся ее щек, она бы думала, что спит. Девушка опустилась на корточки и тронула руками песок. Ни во сне, ни наяву она не была в Карьере ночью, но даже не сомневалась, что оказалась в нем сейчас.

Янтарное сердце забросило ее в Карьер?!

Ана оглянулась. Позади темнел выступ, поворот стены. Впереди…

Из черноты отделилась тень, потом еще одна — и они поплыли в ее сторону.

Девушка взвилась на ноги и застыла на месте от сковавшего тело страха. Пару часов назад Ана думала, что больше не способна бояться, но вот уже превратилась в куклу, которая могла только вертеть глазами и дышать через раз. Или это Тени лишили ее возможности двигаться? Они подплывали все ближе… Со стороны от стены Ущелья отделилась еще одна. Ближе… еще ближе! Холодный ветер коснулся щек Аны. Как дыхание… Теней? Они могут дышать? Зажмурить глаза, чтобы не было так жутко? Потому что три темных треугольных облака готовы сомкнуться в единый полог, закрывая свет лун, и в этой черноте скоро откроются голубые глаза — синие дыры без век. Ана разорвется на части от страха. И ее больше не станет.

Девушка вцепилась руками в холодный янтарь, смыкая веки, но вместо темноты вдруг ослепла от яркого света, который сначала был ливнем, потом грибным дождем и наконец — летним туманом, сквозь который стало видно лицо, высеченное из камня. Если в одну из пустых глазниц вставить два грандидьерита, которые нашла Скользящая на Земле, то древний бог обретет один глаз, переливающийся всеми оттенками синего. Бог не вызвал у Аны страха, когда она стояла внутри креста, и он забрал ее страх сейчас, позволив открыть глаза и взглянуть на Тени.

Вот только их больше не было! Вокруг простиралось Ущелье, освещенное яркой Второй луной.

Осознание того, что случилось, или, наоборот, не случилось — лишило сил. Ноги подогнулись, и Ана рухнула вниз, зарываясь коленями в песок и поднимая облако блестящей пыли.

— Ко всем теням, Звезда! Зачем ты притащила нас ночью в Карьер!

Сзади за выступом стены раздались звуки шагов и голоса.

— Это был сигнал Отшельника, ты знаешь, что мы не можем на него не ответить. Так что ищи. Что там?

— Здесь были Тени, чувствуешь холод? Уходить бы…

Мужские голоса и женский…

— Посмотри за поворотом.

— Оттуда холодом как раз и тянет. Подожди, там кто-то есть.

Ана повернулась, чтобы увидеть приближавшегося к ней человека.

— Девчонка? Живая? Ты соображаешь еще что-нибудь?

Она только кивнула в ответ и неловко поднялась на непослушных ногах.

— У меня здесь девчонка, живая! — крикнул своим спутникам старатель.

Из-за угла показались еще двое. Сверкнули острые лучи точащих вверх волос.

— Ну надо же! — громко присвистнула Пепельная Звезда.

— У нас там, похоже, дважды Поцелованный, — проговорил ее спутник. — Уже с метками, и сейчас по нему Тени прошлись. Только и остается, что закопать. Или волкам оставить в подарок.

Мужчины были незнакомые, значит, пришли в селение не так давно. Вряд ли Звезда поменяла место жительства.

— Осмотрите его, — приказала Тара, — может, у него есть что ценное. Да как же так! — насмешливо выплюнула она, когда ее спутники скрылись за поворотом. — Снова ты. В Ущелье! И даже Тени тебя не берут.

У Аны не было желания что-то отвечать. День и так получился слишком насыщенным событиями, почему он должен закончиться такой встречей? Из всех возможных встреч!

В душе шевельнулось раздражение, даже злость.

Истинный прав. Янтарное сердце опасно, камень беспокоил Ану с того момента, как она его нашла. Он едва не заставил ее испортить церемонию, а потом забросил в Карьер на растерзание Теням.

— Вини себя. Ты распугала их своими лучами, — проговорила Ана, выделяя каждое слово, и улыбнулась, когда Звезда скрипнула зубами от злости.

Наследник забрал свою Избранницу почти сразу же после этого. Он появился, скрытый плащом и личиной, когда сработали маячки, навешанные жрецами на Ану, пока ее и Ларса связывали друг с другом через Око. Но возможности древнего камня оказались ограниченными. Тени успели бы забрать разум и душу Скользящей. Или все дело было в Карьере, который менял свойства всего, что попадало в его русло? Или это янтарь сбил настройку на Око?

После возвращения Ана призналась Ларсу в том, что с ней случилось, умолчав о Тенях, потому что в это все равно никто бы не поверил, рассказывать о подобном можно только Истинному. Едва не погубившее ее янтарное сердце девушка попросила спрятать подальше, в сейф, кода которого она не будет знать.

Сердце даже почти не сопротивлялось. Билось едва различимо…