Развод. Не простить измену

Глава 19

Я отвернулась к стене, неуклюже укладывая покалеченную руку с растяжением. Мне повезло. Так врач сказала, когда диагностировала не перелом. Но локоть все равно ныл, как будто приложилась обо что-то железное.

Говорить с Антоном не хотелось. Особенно в ключе того, что могла услышать либо оскорбления, либо угрозы. Но на самом деле я просто считала, что не получится у меня достаточно хорошо соврать. Что как только он спросит про беременность, я все выдам как на духу, потому что ложь вообще не мое.

Я зажмурила глаза, представляя, что все это сон, и Антон сейчас исчезнет из дверного проёма, но не тут то было. Антон шагнул в палату и приблизился к моей койке. Соседки благоговейно замерли: Антон умел и любил производить впечатление, такой властный босс.

— Анют… — присел он на корточки возле моей кровати. Его рука потянулась ко мне, пальцы дотронулись до волос. — Анют… Девочка моя нежная…

Слёзы почему-то против воли все равно потекли из глаз. У Антона в глазах разливалось отчаяние и впервые за все время нашего знакомство полное отсутствие представления как быть дальше…

— Радость моя, господи, какой я придурок, какая же я мразь… Анют, солнце мое… — Антон не прекращал касаться моих волос. Его губы подрагивали. А я просто обнимала себя одной рукой, лежа на боку. — Господи, если бы я знал, Анечка…

— Его нет… — тихо, сдавленно сказала я. И слёзы хлынули водопадом. Я просто на секунду представила, что все настолько плохо, что я не врала Антону, а в реальности могла потерять свою девочку.

От звуков моего голоса Антон как будто потерял равновесие. Его качнуло вперёд и он упал на колени. Склонился надо мной. Уткнулся лбом мне в плечо.

— Анют… я не знал… я не думал… — хрипло, больно звучал голос Антона.

— Она меня толкнула… она приехала ко мне, когда я была в центре. Сдавала документы. Она сказала, что ты ее изнасиловал… — я старалась говорить между вздохами, чтобы не получилось, что я просто торопилась все вывалить на Антона скопом. Нет. Я хотела, чтобы он каждое мое слово осознал.

Вся палата подозрительно притихла. Самая старшая кивнула беременной на дверь, и только скрип пружин наябедничал, что мы остались с Антоном почти одни.

— Она сказала, что ты ее в первый раз…

— Нет! — рыкнул Антон и вскинул на меня глаза, в которых блестели…

Нет. У такого человека как Антон нет ничего святого. Даже если я на лице его увижу слёзы, я все равно не поверю.

— Я ей тоже так сказала… — меня саму душили рыдания, но я либо сейчас создам непоправимую в своей жестокости ситуацию, либо Антон меня продавит. — Но она меня не слышала. Но я же тебя знаю…

Мои губы затряслись. Я понимала что, то что я сейчас собиралась сделать совсем ужасно, но если я продолжу и дальше смотреть, как Алла с Антоном меня доводят, то никогда не смогу родить свою девочку, а поэтому…

— А потом, Антош… — я вдохнула поглубже… — Антош, она меня толкнула. Я пыталась уцепиться за руку, но она… И там ведь камеры. Антош, а ты как узнал где я?

Мне реально было непонятно, как он быстро так среагировал. Не следил же кто-то из его людей за мной, верно?

— Мне из администрации центра позвонили. Сами в панике, и я уже узнал куда тебя повезли… Анют... я не думал… я не представлял, что мы беременны…

Я поглубже вздохнула и всхлипнула.

Нет, Антон. Беременна лишь я. А ты своё право быть отцом моей девочки потерял. И вообще…

— Я так хотела, — я вцепилась рукой в рубашку мужа. — Я только на днях узнала и сегодня уже потеряла… Антон, что мне делать? Что делать?

Я боялась, что муж попросит мою карточку или попрется к главврачу, где и может раскрыться моя ложь. Но иначе я не могла поступить. Если Антон будет знать о ребёнке, ни о каком разводе и речи быть не может. Ребёнок для него всего лишь манипуляция. Объект манипуляции, как он сейчас использовал Дениса, а я на месте Аллы оказаться не хотела.

— Анют… — Антон упирался лбом мне в плечо и тяжело дышал. — Анечка, все образуется. Это больно. Это очень больно. Это нереально вынести. Я не знаю сам. Но мы справимся. Анют, прошу тебя не руби все. Дай мне попробовать все исправить? Анют, я тебя умоляю…

Я прикрыла глаза не в силах настолько откровенно лгать. Но потом я вспомнила про свою девочку и про то, что едва ее не потеряла.

Нет. Никто не посмеет больше со мной играть. И Антон первый узнает, как это когда женщина борется за своего ребёнка.

— Антош, а мне что делать? Мне на Аллу заявление надо написать? — я всхлипывала и прижимала к себе ладонь мужа.

Черт.

В таком состоянии, такой Антон был для меня настолько близким, что я не понимала, где я врала, а где говорила правду.

— Антош… я же знаешь как ей верила. А она на нашей свадьбе была в персиковом платье… — мой голос сорвался, и я притянула себе к щеке ладонь мужа, потерлась о неё. — Она поэтому была в персиковом? Потому что уже тогда тебя любила?

Антон поморщился и отвёл глаза. Он ничего не хотел говорить только потянул тихо:

— Аня, я сам займусь камерами и заявлением, а ты поправляйся. Надо тебя перевести в платную палату, организовать лучшего врача. Сейчас я встречусь с главврачом…

Мое сердце забилось часто и я только и могла, что прижимать к себе ладонь мужа, с ужасом понимая, что я балансировала со своей ложью над пропастью.