Развод. Вспомни, как мы любили

Глава 20. Четверки-пятерки

— Обычный чай, — Виктор пожимает плечами.

И я с этим человеком прожила в браке двадцать лет. Как я выдержала его характер?

Медленно выдыхаю через нос. Его точно уронили в детстве вниз головой.

— Ты лучше скажи, у них в школе все нормально?

— Как обычно, пятерки-четверки, — он тоже прячет руки в карманы штанов. — У тебя как?

— Нормально, — убираю локон за ухо. — Если перевести на бальную систему, то тоже пятерки-четверки. У тебя?

— Смотря по каким предметам, — он улыбается, и у меня в душе что-то болезненно дергается. — Отцовству ставлю сегодня крепкую четверку.

— Прекрасно, — киваю я.

— Домоводство тоже четверочка.

— Прелестно.

— Одну сделку закрыл, — продолжает он. — Поставлю пятерку. С минусом.

— Молодец, — хмыкаю я и спрашиваю, — а ларисоведение?

Едва заметно щурится, одарив меня мягкой усмешкой:

— На этот вопрос я отвечать не буду.

— Не похвастаешься пятерками?

— Нет.

— Или это факультатив?

Клонит голову на бок, разглядывая меня:

— Как у тебя дела с твоим начинанием?

— Хорошо.

— Помощь не нужна?

— Нет, — медленно моргаю. — Не нужна.

— Не от меня, да?

— Не от тебя, — медленно киваю.

Смотрим друг другу в глаза. Я бы не сказала, что он расцвел, как благоухающий цветочек под весенним солнышком, но и не завял.

Обычный Виктор. Домашний

И это меня шокирует. Я, как женщина, жду двух вариантов от мужчины, который вышел из многолетнего брака. Невероятную радость, воодушевление, грудь колесом.

Либо же потухшие глаза и бутылка в руке.

А тут ни того, ни другого.

Да и я перед ним стою не страдалица в классическом понимании этого слова. Нет опухших от слез глаз, одета с иголочки, голос не дрожит.

— Мам, — кричит Даша, — может, ты поднимешься и посмотришь на нашу комнату? Вдруг мы живем в жуткой конуре?

— Спускайтесь! — отвечаю я. — Девочки! — затем смотрю на Виктора. — Вы поужинали?

— Да, — не отводит взгляда. — А сама ты ужинала?

— Что?

— Я могу с собой тебе…

Я опять проваливаюсь в недоуменное молчание.

— Суп чечевичный, салат и паста с креветками, — продолжает Виктор.

— Ты сейчас опять серьезно?

— Да.

— Вить, — тяну я. — Это, конечно, мило, но… тормози, — а затем я лгу, — я поужинала.

— Хорошо.

Топот ног, и Виктор шагает к шкафу, из которого выуживает куртки. Ждет, когда девочки наобнимаются со мной и протягивает куртки каждой из наших дочерей.

— Прости, мам, — Лиза вздыхает. — Рюкзаки не собрали заранее.

Затем они обнимают Виктора, который целует каждую из них в макушку. Я терпеливо жду. В груди опять что-то дергается и затихает, когда я прикусываю щеку.

— А у нас есть ключи, — Даша встряхивает связкой ключей перед собой и оглядывается на Виктора. — Придем, когда не ждешь.

— Я всегда жду, — он мягко улыбается.

— На выход, девочки, — распахиваю дверь.

Девочки натягивают шапки на головы, подхватывают рюкзаки и выходят из квартиры. У лифта оглядываюсь на Виктора и говорю:

— Пока.

Девочки машут ему руками, затем цыплятами приваливаются ко мне в ожидании лифта, который опять не торопится приезжать.

Виктор дверь свою ублюдочную не закрывает. И тоже ждет на пороге.

— Заходим, — подталкиваю девочек, когда двери лифта разъезжаются в стороны. — Все, Вить, мы уехали.

— Позвоните, когда доедите.

— Ладно! — Надя выглядывает из лифта и опять машет ему рукой.

— Только телефон переведи из режима полета, — вздыхаю я и смотрю на Дашу, которая делает вид, что не понимает о чем речь.

— Точно, — долетает голос Виктора, и двери лифта закрываются.

— Девочки, — поправляю шарф на шее, — нам придется серьезно переговорить.