Развод. Вспомни, как мы любили

Глава 56. Все теперь будет иначе

Я бессовестно иду спать. Скидываю обязанность забрать девочек из школы на Виктора.

Вот лежу я в кровати и держу руку на животе.

И сейчас я чувствую легкую, почти незаметную тошноту, и грудь немного тянет. Меня излечил развод?

Или я и Виктор на уровне биологии требуем, чтобы были вместе, раз не могли дойти до этого в осознанном решении?

Четвертый ребенок.

Зачатый в случайности, на адреналине и в ревности.

Не удивлюсь, если будет мальчик.

Я в шоке.

И ведь не скажешь, что со мной и Виктором не должно было такого случится.

Как раз наоборот. Это в духе нашей пары, пусть мы всеми силами пытались доказать миру, что мы очень чинные, планирующие и основательные мужчина и женщина.

Переворачиваюсь на бок.

Мое “да!” в кафе было совсем необдуманным, но честным. Что я могу с собой поделать, если я хочу видеть по утрам Виктора с сонным и с орущим дитем на руках. Хочу слышать его колыбельные, которые растягиваются на его зевках и затихают, когда он ныряет в дремоту.

Почему я должна сопротивляться этому желанию, когда жизнь так коротка? И к тому же я хочу узнать себя новую рядом с Виктором. Без него я очень даже ничего, а с ним?

И отдам ли я ему обратно ящик, в котором он хранил галстуки?

— Мам… — меня вырывает из сна испуганный голос Лизы. — Мам…

— Да? — переворачиваюсь на спину и зеваю. — Вы уже дома?

Девочки стоят возле кровати бледные и с круглыми глазами.

— Мам, — Даша теребит край юбки, — там папа…

Надя пихает ее в бок и показывает взглядом на кольцо на моем пальце. Молчат, смотрят на мою руку, переглядываются и опять — на кольцо.

— Значит, правда, — шепчет Лиза. — Думала, все, кирдык, папа сошел с ума.

— Я тоже, — шмыгает Даша.

— И с мамой что-то сделал, — Надя ежится.

— Да что у вас за мысли такие? — тихо и удивленно отзываюсь я.

— Ну а чо? — Лиза переводит на меня взгляд. — Приехал, в машину загнал и ничего не говорит, кроме “дома побеседуем”.

— Ага, блин, — Даша кивает. — Маньяк маньяком. Что мы еще могли подумать?

— А потом, — Надя цокает и переходит на шепот, — давай просить прощение. Блин, это было жутко.

— А тебя нет, — Лиза хмурится.

Замолкают и синхронно скрещивают руки на груди.

— А что он мог, по-вашему, со мной сделать, девочки? — медленно приподнимаю бровь.

— Ну, может, психанул, — Лиза пожимает плечами.

— Увидел тебя с другим и психанул, — тихо поясняет Даша.

— С другим? — я в изумлении моргаю.

— Мало ли, — тянет Надя и сдувает локон со лба. — Да с вами вообще ничего никогда непонятно.

Лезут ко мне на кровать, садятся по-турецки и неловко молчат. Первой не выдерживает Надя:

— У нас будет братик или сестричка? Это тоже правда?

— Да, — располагаюсь на подушках поудобнее. — А папа сейчас чем занят?

— На кухне, — Лиза чешет щеку. — Ужин сказал приготовит и ворчал минут пять.

— Почему?

— Все не так и не там лежит, — Надя вздыхает. — Но пофиг на это, блин, мам. Не уходи от темы.

— Вот деловая колбаса, — зеваю. — А вы, что, вздумали мне тут сцены ревности разыграть?

— Вот какого ты о нас мнения, — Даша закатывает глаза.

— Уж не вы ли тут мне устраивали многочасовые истерики? М?

— Мы же из-за другого с тобой ссорились, — обиженно шепчет Лиза. — Мы-то вот сразу знали, что вы фигней страдаете.

— Ага, — фыркает Надя.

— Ой, девочки, не фигня это была, — сажусь и откидываюсь на подушки.

— Если вы опять решите развестись, мам, — Надя с угрозой трет нос, — знаешь что…

— Что?

— Что? — повторяют за мной Лиза и Даша.

— Не знаю! — вскрикивает Надя. — Блин! Вы ваще чо творите-то?!

Кидается ко мне в объятия, и за ней бросаются ее сестры. Тяжелые, неловкие и угловатые.

Кряхчу под ними, целую каждую в макушку, а они ревут, сопли-слюни пускают и аж подвывают.

— Вы такие глупые!

— Мы же вам говорили!

— А вы нам не верили!

— И не поспоришь ведь, — сдавленно отвечаю я. — Но взрослые бывают хуже детей, девочки. Это большая неправда, что взрослые умные.

— Но мы-то это уже знаем, — Лиза отстраняется и садится. Вытирает слезы. — Покажи кольцо.

Протягиваю руку. Надя и Даша тоже поднимаются, смахивают слезы и любопытными цыплятами вытягивают шеи.

— И ваша мама сказала “да”, — раздается голос Виктора, который самодовольно приваливается к дверному проему. — Громко так. И отчаянно. И мы сорвали аплодисменты.

— Да они от страха там хлопали, — с укором вздыхаю я. — Мы там с тобой там так разорались!

— Никакой культуры, ага, — Виктор улыбается. — Зато людям есть, что обсудить. И молодежь, надо сказать, оценила нашу экспрессию. Особенно тот момент, когда ты побежала. И побежала ведь с кольцом.

— Я вообще пропустила этот момент, когда ты мне кольцо на палец надел, — устало вздыхаю я. — Я была в состоянии аффекта.

— Это все гормоны виноваты.

Молчу несколько секунд и спокойно обращаюсь к девочкам:

— Вероятно, мы будем с вашим папой теперь часто спорить. Раньше мы с ним чуть ли не полушепотом разговаривали и сложные моменты обговаривали не до конца, ведь считали, что надо быть сдержанными, но это все ерунда.

— А мы можем тоже спорить? — тихо спрашивает Лиза.

— Да, можно, — киваю я. — Это всех нас касается. Разговаривать, спорить, жаловаться и говорить о том, что печалит и беспокоит. Будет сложно. Всем нам.

— И я знаю, о чем мы будем сегодня спорить, — Надя встает и с угрозой улыбается.

Я настороженно щурюсь на нее, а она переглядывается с сестрами, которые улавливают ее флюиды, и тоже улыбаются:

— Точно.

— О чем речь, девочки? — Виктор заметно напрягается.

— Имя, — зловеще и мрачно отзывается Даша. — Имя. Мы должны выбрать имя. Для девочки и для мальчика.

— А мы сами не справимся? — Виктор приподнимает бровь.

— Нет, — Лиза встряхивает волосами и соскакивает с кровати. — И у меня есть уже несколько идей.

— И у меня! — подхватывают Даша и Надя. — И у меня!