Роман на Рождество

Глава 23

2 сентября

Когда горничная подала Шарлотте конверт с герцогской печатью, бедная девушка так разволновалась, что схватила письмо, словно оно могло обжечь ей пальцы, и опрометью бросилась к себе наверх, подальше от глаз сестры Мей. Оказавшись в безопасности, мисс Татлок рассмотрела печать и, к своему великому разочарованию, обнаружила, что она принадлежала герцогу Вильерсу, а не Бомону. Ну разумеется, такой серьезный и респектабельный джентльмен, как Элайджа Бомон, ни за что бы ей не написал, никогда…

Отбросив горькие мысли, Шарлотта прочла письмо. Написанное явно рукой слуги, оно содержало в себе просьбу посетить герцога Вильерса. Но Вильерс холост – как она, Шарлотта Татлок, может отправиться с визитом в дом неженатого мужчины? Это немыслимо! И с какой стати он возомнил, что к ней можно обращаться с подобными просьбами? Да и зачем? Они едва знакомы – впервые увидели друг друга и обменялись парой ничего не значащих фраз на приеме у герцогини Бомон. И кто такой этот Бенджамин, который упомянут в письме?

«Проблема в том, что моя жизнь слишком скучна и безотрадна», – решила Шарлотта. Она давно уже распрощалась с мечтой о замужестве. Конечно, у нее «умное лицо», как любила повторять покойная мама, вдобавок она честна, добродетельна и целомудренна. Правда, ей еще не довелось доказать это на деле, но добродетель есть добродетель, даже если она не подверглась испытанию. Однако ни одно из неоспоримых достоинств Шарлотты не делало ее жизнь хоть чуточку интересней.

– Где письмо Бомона? – прервала ее размышления вошедшая в комнату Мей. – Дай мне его.

– Откуда ты знаешь про письмо?

– От горничной, конечно, – нетерпеливо ответила старшая сестра. – Будь уверена, мистер Маддл возьмет на себя труд сообщить его светлости, что, посылая тебе письма, он самым предосудительным образом бросает тень на твою репутацию.

– Мистер Маддл и близко не подойдет к герцогу! – воскликнула Шарлотта. Она представила себе, что может сказать герцогу этот косноязычный увалень, и пришла в ужас. – Ты не посмеешь просить его об этом!

– Еще как посмею! – ответила Мей, принимая суровый вид. – Мама бы не одобрила ваши с герцогом отношения. И заруби себе на носу, что никто в мире не печется о твоем счастье больше, чем мой будущий супруг мистер Маддл!

Шарлотта терпеть не могла благоговейную дрожь, с которой Мей произносила слово «супруг», и не только зависть к более удачливой сестре была тому причиной.

– Это письмо не от Бомона, – сказала она, желая прекратить бесполезный спор.

От неожиданности Мей ахнула и опустилась на стул.

– Бомон никогда мне не писал и не напишет, Мей. Я устала повторять: он и не думал со мной заигрывать.

– Зато ты не прочь пофлиртовать с ним, не так ли? – спросила Мей со свойственной сестрам проницательностью. – Иногда это даже более опасно для репутации женщины, Шарлотта!

Младшая сестра была слишком подавлена, чтобы ответить, и несколько минут они не говорили ни слова.

– От кого же тогда письмо, если не от Бомона? – наконец спросила Мей.

– От герцога Вильерса.

– Боже! Неужели предсмертная исповедь?

– Исповедь? А в чем ему исповедоваться?

– Откуда мне знать? – воскликнула Мей, в волнении сжимая пальцы. – Похоже, он уже покинул этот мир, и, может быть… – ее голос понизился до шепота, – это письмо мертвеца!

– Так Вильерс умер?

– Да, – кивнула Мей. – Сегодня утром об этом рассказывал разносчик угля, а он слышал от торговца рыбой с Гатрелл-стрит.

– Ужасно! – От испуга Шарлотта выронила письмо.

– Но что Вильерсу могло от тебя понадобиться? – проговорила Мей, поднимая упавший листок. – Я и не знала, что вы знакомы.

– Он посетил прием герцогини Бомон весной, где была и я, но мы с ним сказали друг другу не больше двух-трех фраз. Думаю, письмо просто отправили не по адресу.

– Ничего подобного, – возразила Мей, всегда отличавшаяся железной логикой. – Письмо адресовано тебе, это ясно написано и на конверте, и на листке.

Пробежав глазами послание, она добавила:

– Очень странно, но я, безусловно, догадываюсь, что Вильерс имел в виду. И ты тоже, Шарлотта, признайся.

– В чем?

– Ну как же! Разве ты не помнишь безумца Рива, с которым ты все эти годы танцевала на балах? Ты еще надеялась, что он попросит твоей руки, а Рив покинул страну, растеряв остатки разума, как мартовский заяц.

– Хватит насмехаться надо мной, Мей!

– Что было, то было, дорогая. Очевидно, что его светлость имел в виду Рива. Должно быть, они были друзьями, и герцог хотел сообщить об этом тебе на своем смертном одре.

– Но Рива зовут Барнаби, а не Бенджамин.

– Имена схожи, вот Вильерс и перепутал, – парировала Мей. – Все ясно!

– Теперь, когда герцога нет в живых, это уже не имеет значения.

– Дорогая, ты должна отправить в его дом свою визитную карточку. Герцог думал о тебе, Шарлотта, практически на пороге смерти, и тебе следует отдать ему последний долг.

– Я никогда не понимала, в чем смысл этого обычая, – с досадой заметила Шарлотта. – Скажи на милость, что проку мертвецу от моей визитной карточки? Когда кто-то умирает, возле его дома тут же выстраивается вереница экипажей и на подносе для почты вырастает кучка картонных квадратиков, но разве покойник поднимется из гроба, чтобы посмотреть, кто приехал к нему с последним визитом?

– Ты необычайно странная девушка, – констатировала Мей, которая произносила эту фразу по десять раз на дню. – Единственное, что я могу сделать, так это возблагодарить Бога за то, что не Бомон вспомнил о тебе на смертном одре. Ты бы, наверное, не пережила такого счастья.

– Сколько же раз тебе повторять, Мей… – процедила сквозь зубы Шарлотта.

– Да-да, помню, – спохватилась старшая сестра. – Но согласись, все это так странно! Ты уже потеряла надежду найти себе спутника жизни, ты – практически уже старая дева, – не обижайся, пожалуйста, ты сама признаешь, что это так. Ни ты, ни я никогда не вызывали ни малейшего интереса в великосветских кругах. И вдруг ты становишься объектом внимания сразу двух герцогов. Это очень, очень странно, не правда ли?

Шарлотта сложила письмо.

– Я завезу визитную карточку в дом Вильерса по дороге на рынок, – сказала она. – У одной из горничных опять распухла щека, и кухарка просила купить горчицы, чтобы приготовить для бедняжки припарку.

– Может быть, лучше послать Робертса? – предложила Мей. – Леди не пристало бродить по рынкам.

– Но я же старая дева, – не без раздражения напомнила Шарлотта сестре. – Моей репутации поездка на рынок не повредит. К тому же мне нужно подышать свежим воздухом, успокоиться, ведь не каждый день получаешь письма от только что умершего человека.

– Не представляю себе, что скажут люди! Надеюсь, они не подумают, что с Вильерсом у тебя столь же близкие отношения, как, по общему мнению, с Бомоном. – Мей рассмеялась – сама мысль о подобных предположениях показалась ей нелепой – и вышла.

Шарлотта не стала переодеваться – она была в простом, но чистеньком и аккуратном синем платье с треном, не очень модном, которое к тому же не особенно ей шло, но оно вполне годилось для поездки с визитной карточкой. Оглядывая свой скромный наряд, Шарлотта вспомнила роскошные изумительно расшитые одежды покойного герцога. Даже на приеме после роковой дуэли он был великолепен, хотя его несколько портила мертвенная бледность лица.

Как это печально, подумала Шарлотта, сожалея не только о покойном герцоге, но и о втором дуэлянте, графе Гриффине: теперь, когда его противник мертв, бедному графу придется бежать из страны.

Какая глупость эти дуэли, и какие болваны эти мужчины, раз они до сих пор дерутся на дуэлях! Шарлотта вздохнула и направилась в прихожую. Дворецкого поблизости не оказалось, поэтому Шарлотта послала за наемным экипажем лакея Робертса – у нее не было настроения дожидаться, пока заложат и подадут их древнюю проржавевшую карету, а потом тащиться в ней по улице, выставляя напоказ свою благородную бедность.

– Пиккадилли, пятнадцать, – назвала она адрес подъехавшему извозчику. Когда через непродолжительное время они прибыли к особняку Вильерса, Шарлотта вдруг поняла, что оказалась в довольно затруднительном положении, ведь с ней не было лакея, который бы отнес карточку в дом.

– Не могли бы вы отнести мою визитную карточку в этот ном? – обратилась она к извозчику.

Стянув шапку, тот послушно взял карточку и направился к дверям особняка. Шарлотта наблюдала в окошко, как он ковыляет по дорожке, придерживая на голове извозчичью шапку, которую норовил сдуть ветер. Конечно, это было не по правилам, потому что карточку должен доставлять лакей, но, в конце концов, какая разница? Вильерс-то мертв, а мертвецам все равно.

Дверь открылась, дворецкий герцога принял карточку, но, к удивлению Шарлотты, из дома тут же вышел лакей, который вместе с извозчиком подошел к экипажу.

– Вас нижайше просят зайти, – открыв дверцу, с поклоном сообщил он пассажирке.

– Боюсь, это какая-то ошибка, – ответила Шарлотта в крайнем смущении. Кто знает, что наболтал слугам герцога глупец извозчик? – Я приехала просто оставить визитную карточку, я ведь понимаю, что в столь трудное время посещения неуместны. У меня и в мыслях не было кого-либо беспокоить, поэтому я сейчас же еду домой.

– Ваше присутствие весьма желательно, мадам, – еще раз поклонился лакей.

Шарлотта не знала, что делать. Но разве есть что-то неподобающее в посещении дома холостяка, если тот только что скончался? Досужие языки вряд ли обвинят покойника в покушении на ее добродетель.

Решившись, она вышла из экипажа и быстрым шагом направилась в дом, ежась от не по сезону холодного, пронизывающего ветра. У дверей она с неудовольствием отметила, что обветренные щеки горели, а одежда пришла в беспорядок.

– Мы очень благодарны вам за визит, – с поклоном сказал ей дворецкий.

– Это не визит, – начала было объяснять Шарлотта, но прежде, чем сообразила, что происходит, заботливые руки уже сняли с ее плеч меховую пелерину и повлекли посетительницу вверх по лестнице. – Я не хочу видеть тело! – воскликнула девушка. Поскольку дворецкий никак на это не реагировал, Шарлотта решила, что он не слышит, и повторила: – Подождите, пожалуйста! Я не хочу это видеть!

– Вы хотите видеть? – не расслышав, удивленно воззрился на нее шедший чуть впереди дворецкий. – Что?

– В том-то и дело, что не хочу! – громко ответила Шарлотта.

– Что именно, миледи?

Шарлотта вздохнула – это было безнадежно – и продолжила путь. Дворецкий был явно глух, да еще на нем, похоже, сказалось волнение, связанное со смертью хозяина. Бедняга даже не подумал о подобающем случаю убранстве дома – венках, траурных лентах и так далее, что, безусловно, следовало как можно скорее исправить.

– Я не хочу видеть покойного герцога! – еще раз как можно громче повторила Шарлотта, когда они поднялись на самый верх. – Я пришла сюда с другой целью!

Дворецкий раскрыл от изумления рот, а из отворенной двери справа донесся приглушенный смех, и низкий голос произнес:

– Меня еще не выставили на всеобщее обозрение.

Голос, несомненно, принадлежал герцогу Вильерсу. Шарлотта в ужасе прижала ладонь к губам.

– Позвольте сообщить вам, мисс Татлок, – сказал вновь обретший невозмутимость дворецкий, – что сегодня у его милости приемный день.

– Нет, не может быть… – прошептала испуганная девушка и попятилась назад.

В тот момент, когда Шарлотта уже готова была броситься по лестнице вниз, из герцогской комнаты выскочил человек с встревоженным кроличьим лицом и схватил ее за локоть.

– Мисс Татлок, я вынужден настаивать на вашем присутствии, – горячо проговорил он. – Его светлость, будучи тяжело больным, выразил желание вас видеть.

– Но я его совсем не знаю, – возразила Шарлотта, понизив голос и поглядывая на дверной проем. – И приехала только потому, что поверила слухам о его кончине.

– Я еще жив, – послышался голос герцога. – И раз уж вы приехали, то могли бы зайти. Сейчас я как раз в здравом уме, слава Богу.

– Нет! – воспротивилась Шарлотта.

Но человек с кроличьим лицом наклонился к ней и прошептал:

– Пожалуйста, мисс Татлок, выполните его просьбу хотя бы из милосердия. Он целых две недели не желал никого видеть.

Почему бы и нет, подумала Шарлотта, раз бедный герцог уже при последнем издыхании? Помощь страждущим и умирающим, конечно, не ее стезя, но отказывать в подобной просьбе – грех.

– Я скажу вашему кучеру, чтобы он ждал за парком, – продолжал неизвестный, по-видимому, камердинер герцога. Похоже, он понимал, что, посещая одинокого мужчину, да еще в спальне, Шарлотта становится злостной нарушительницей светских приличий.

– Я приехала на извозчике, – уточнила Шарлотта. – Если вам нетрудно, просто отпустите его.

И она решительно прошла мимо камердинера в герцогскую спальню.