Роман на Рождество

Глава 45

Флетч с трудом сдерживал радость. За прошедшие несколько дней состояние его духа совершенно изменилось: сначала он рухнул в пропасть отчаяния, потом заставил себя вылезти из нее. И принял решение последовать за Поппи в имение Бомонов, пусть даже она не любит его и никогда не полюбит. Сейчас же происходило и вовсе что-то удивительное – с того момента, как герцогиня Бомон, Поппи и Флетч сели в экипаж, его жена боялась даже встретиться с ним глазами. От его взглядов и прикосновений она тут же вспыхивала, как маков цвет, оправдывая свое имя. Разумеется, герцог не удержался, нарушил свой зарок. И якобы случайно провел рукой по ее бедру, когда подсаживал в экипаж.

В прежние времена Поппи сделала бы вид, что не заметила эту вольность или ответила бы сердитым взглядом, тут же замаскировав его любезной улыбкой. Но в этот раз все было иначе: герцогиня тихонько ахнула и, заливаясь румянцем, искоса посмотрела на Флетча. Он подумал, что ничего восхитительнее разрумянившихся щечек жены еще не видел. Неужели женщины до сих пор не утратили способность вот так вспыхивать от смущения?

И Флетч принялся размышлять над своими действиями на следующие двадцать четыре часа, как будто планировал военную операцию. Тем временем Джемму не оставляло беспокойство относительно того, сколько времени уйдет на дорогу с учетом ремонта сломавшейся колесной оси.

– Боюсь, что меня, хозяйку дома, опередят не только гости, но и Бомон, – сокрушалась она.

– Это даже хорошо – герцог будет встречать гостей, – попыталась утешить ее Поппи.

Джемма, видимо, уже хотела объяснить, что ее так беспокоит, но передумала и сказала только:

– Дело не в этом. Ты кое-чего не понимаешь, дорогая.

– Даже самые хорошие хозяйки иногда опаздывают, – продолжала Поппи. – Не стоит волноваться, ты же заранее послала слугам очень подробные инструкции прислуге. Я уверена…

– Но я никого из них ни разу не видела, – с тревогой возразила Джемма – Более того, я никогда не была в Бомон-Мэноре. Таким образом, я впервые устраиваю рождественский прием в незнакомом доме с совершенно незнакомыми слугами. А сейчас еще и мой секретарь меня покинул.

– И все-таки тебе будут помогать три горничных из Бомон-Мэнора, твоя собственная и еще я. Плюс Исидора, которая, наверное, уже там.

– Да, приедут все, – все еще волнуясь, кивнула Джемма. – Луиза, должно быть, тоже уже приехала, и Харриет, конечно.

– Луиза?! – воскликнули в один голос Флетч и Поппи.

В следующее мгновение герцог с радостью вырвал бы себе язык, потому что Поппи как-то съежилась и померкла, снова став чопорной английской леди. Флетч выругался про себя. Джемма же, как будто ничего не замечая, продолжала прикидывать, кто из гостей ее опередит:

– Вильерс, конечно, он уже несколько дней как приехал. Решил отправиться в путь сразу, как получил приглашение. Мне остается только надеяться, что дворецкий сделал все так, как я распорядилась.

– Он все так и сделал, не сомневайтесь, – ответил Флетч, которому не терпелось приступить к осуществлению своего плана.

– Кстати, этот натуралист, доктор Лауден, наверное, тоже приехал, – добавила герцогиня Бомон.

Хотя Флетч изо всех сил старался держать себя в руках, при упоминании доктора он не смог скрыть своего неудовольствия. Искоса взглянул на Поппи: к счастью, она не улыбнулась и вообще не проявила к доктору Лаудену никакого интереса. К счастью – потому что иначе Флетчу пришлось бы остановить карету для серьезного разговора с женой.

Он больше не мог мириться с таким положением – после двух недель крайнего возбуждения он все еще не получил удовлетворения. Да им с Поппи необходимо возобновить свой брак, хотя на первый взгляд это казалось бессмысленным. Но перемены, происходившие с Поппи, внушали надежду: она вспыхивала от прикосновений Флетча и украдкой на него поглядывала. Изменился даже ее запах – теперь, входя в комнату, Флетч чувствовал присутствие жены по исходившему от нее аромату. Но теперь Поппи пахла не лавандовой пудрой, как раньше, а персиком, налитым сладким соком и согретым солнцем.

Насладиться неземным вкусом этого персика – вот что собирался сделать Флетч грядущей ночью. Но для этого ему требовалась помощь Джеммы.

Когда до Бомон-Мэнора оставался примерно час пути и путешественники в последний раз остановились сменить лошадей, Флетчеру удалось остаться с герцогиней наедине. Поскольку Джемма была из тех женщин, которым не лгут – а это качество герцог очень ценил, – он отказался от куртуазного вздора и сразу перешел к делу.

– Пожалуйста, поместите нас с Поппи в одной комнате, – попросил он.

Герцогиня насмешливо улыбнулась.

– Я дала дворецкому другое указание, – сказала она.

– Пожалуйста!

Джемма усмехнулась, и Флетч с удовольствием заметил, что у нее чисто мужская, без дамских ужимок, манера улыбаться.

– Нет. Если вы хотите провести с ней ночь, вы должны сделать так, чтобы она сама этого захотела, – ответила герцогиня и со значением посмотрела на Флетча. В ее глазах плясали озорные огоньки. – Думаю, у вас может получиться.

– Если бы я не любил свою жену, то уже поскуливал бы у ваших ног, вымаливая объедки, – ухмыльнулся Флетч.

Джемма неторопливо оглядела бренную обитель его бессмертной души – от подвала до чердака, особенно внимательно – входную дверь, и ответила:

– Если бы вы не были женаты, я бы, так и быть, бросила вам кость. Или две.

Она была столь восхитительна, что Флетч наклонился и поцеловал ее. Все произошло как нельзя лучше: в этот самый момент из гостиницы вышла Поппи и увидела их. Флетч ликовал, он надеялся, что его порыв поможет вновь завоевать жену. Он выпрямился и помахал Поппи рукой. И вдруг понял, что уже несколько месяцев не целовал ее, даже в щечку.

Поппи наверняка думала, что она его больше не интересует. Да разве это было возможно?! В семи графствах не нашлось бы ни одного мужчины, который бы устоял перед такой красавицей, особенно теперь, когда ее глаза лучились мягким светом, и она так мило вздрагивала и заливалась краской.

«Этой ночью, – сказал себе Флетч, – все случится этой ночью».

Непременно этой ночью.

Когда карета наконец подъехала к Бомон-Мэнору, навстречу вышел дворецкий, а за ним сам герцог Бомон, которого сопровождала мисс Татлок.

Флетч и Поппи обменялись взглядами, безмолвно спрашивая друг друга, как Джемма воспримет слишком раннее появление мисс Татлок?

«Как будто мы и не расставались вовсе», – подумал он, и эта мысль согрела ему душу.

Внутри дом в изобилии украшали ветки деревьев с ягодами, и Флетч должен был признать, что пахли они замечательно. Мисс Татлок завела речь об омеле, и у Джеммы сразу испортилось настроение, наверное, она представила себе, как в ее отсутствие Бомон и мисс Синий Чулок вдвоем исследовали чудесные свойства этого растения. Флетч же, напротив, пришел в прекрасное расположение духа и постарался запомнить, в каких местах висели небольшие белые гирлянды.

Потом он отпустил Поппи наверх привести себя в порядок с дороги, при этом он сделал вид, что ему совершенно неинтересно смотреть, как она умывается, или переодевается, или принимает ванну, или…

Выругавшись вполголоса, он усмирил разыгравшееся воображение, отошел к окну и стал любоваться парком. Шел снег, и пока Флетч разглядывал открывшийся вид, мириады снежинок ускорили свой полет и закружились в бешеном хороводе.

– Настоящая метель, – сказал незаметно подошедший Бомон, заглядывая Флетчу через плечо.

– Да уж, – кивнул Флетч. – Надеюсь, все гости приехали?

– Все, кроме мистера Даутри, который должен прибыть сегодня вечером, если его не задержит плохая погода.

Поднявшись наверх, Флетч прочел пришедшие на его имя письма и присоединился к остальным гостям. На его губах играла довольная улыбка. В голове все время стучала приятная мысль: ночью, ночью, ночью…

При появлении Флетча в гостиной мгновенно воцарилось молчание.

Поппи вскочила со своего места и бросилась навстречу мужу, Флетч даже подумал, что она хочет прижаться к его груди, и с трудом удержался, чтобы не открыть ей объятий, но Поппи неожиданно остановилась и помахала перед ним листком бумаги:

– Флетч, с мамой произошло что-то ужасное!

Герцог удивленно поднял брови:

– Она захлебнулась своим ядом?

– Флетч! – нахмурилась его обожаемая, слишком добрая маленькая женушка. – Я серьезно. С ней действительно что-то случилось. Вот посмотри, какое она прислала письмо, и скажи, что ты о нем думаешь.

Поппи протянула мужу листок.

– «Моей дочери герцогине Флетчер, графине Фулк, баронессе Рискамп…» – прочел вслух герцог и поднял недоуменный взгляд на Поппи.

– Ты же знаешь, мама обожает титулы, – ответила Поппи. – Пропусти это и читай дальше.

– «Со мной случилась беда. Хотя моя душа в ней неповинна, как прекрасный чистый цветок, нет таких слов, которые б восстановили истину и помогли бы мне обрести спасение. Истина – это бесценное сокровище, украшающее пингвинов…» Бессмыслица какая-то, Поппи!

– Не пингвинов, а пилигримов, Флетч. «Истина украшает пилигримов».

– Дальше тут про дьявола… Ничего не понимаю. Она пишет: «Его истинный враг». Что леди Флора имеет в виду? Кто истинный враг дьявола, она сама? – спросил он, решив про себя, что его теща, скорее, лучший друг дьявола.

– Я не понимаю, – призналась Поппи. – Лучше перейди к следующему абзацу, в нем мама выражается более осмысленно.

– «Кривотолки подобны коварному убийце, они, словно чума, поражают самый мозг истины, разъедают внутренности», – прочел Флетч. – Гм… Это только моя догадка, но не хочет ли леди Флора сказать, что кто-то про нее сплетничает?

– Дальше, пожалуйста!

– «Хуже, чем отрава, принятая из рук рыжеволосого». Ну вот, наконец что-то проясняется, – воодушевился герцог. – Какой-то рыжеволосый человек сплетничает про леди Флору, да?

– Нет, – разочаровала его Поппи. – Я просто не в силах понять, о чем она пишет.

– Кажется, у Аксминстера волосы с рыжиной, – вспомнил Флетч. – Я не думал, что он проявляет большой интерес к твоей матери, но, возможно, Аксминстер начал оказывать ей знаки внимания?

– Пожалуйста, шутки в сторону, Флетч. Посмотри, что она пишет дальше!

Герцог бегло просмотрел письмо.

– Такое впечатление, что она уехала куда-то в провинцию, – сообщил он. – Как еще можно понять вот эту строчку: «Я удалилась в убежище, неприступный оплот угнетенной добродетели»?

– Она имеет в виду совсем не провинцию, Флетч.

– Неужели? – испугался герцог. – Значит, леди Флора по-прежнему в Лондоне?

– Нет, мама действительно удалилась в убежище. Она ушла в монастырь.

– Но у нас нет женских монастырей!

– Я слышала, в Шотландии есть. Но мама уехала во Францию. Посмотри, в ее письме есть про епископа Мо, который всегда ею восхищался. Она уехала во Францию!

– Леди Флора уехала во Францию? – не веря своим ушам, повторил Флетч. По его телу горячей волной разлилась радость, как после доброго глотка самого лучшего бренди. – Твоя мать уехала во Францию!

– Поппи, – позвала Джемма, – я получила письмо на ту же тему.

Пряча счастливую улыбку, Флетч вместе с женой присоединился к ожидавшим их хозяевам и остальным гостям.

– Послушай, что написала мне леди Смолли, – предложила герцогиня Бомон. – Мы с ней едва знакомы, это значит, что она отправила такие письма всем, кого хоть сколько-нибудь знает. Вначале она упоминает о незапятнанном имени леди Флоры и подчеркивает, что никто не верит слухам. А вот главное: «На днях мы с леди Купер, посещая леди Флору в доме герцога Флетчера, расположились в гостиной, новое помпезное убранство которой, по меткому выражению леди Купер, пристало скорее королевскому борделю. Ах, леди Купер – само остроумие».

– Если уж терять свое доброе имя, то не на глазах этой злой на язык мегеры леди Купер, – констатировала миссис Паттон.

– Пожалуйста, читайте дальше, – попросил радостный Флетч, усаживаясь на диван. – Я изнемогаю от нетерпения!

– Не забывай, что речь идет о моей маме и твоей теще, – недовольно заметила Поппи.

– Вот именно, вот именно! – продолжал радоваться Флетч.

– «Неожиданно в дверях появился молодой человек, статный, весьма привлекательный, хотя по виду и не джентльмен. Не заметив присутствия посторонних, он самым нежным образом приветствовал леди Флору. Когда же он обнаружил, что они с леди Флорой не одни, то замолчал, но его мимика и жесты не оставляли сомнения в том, что он пришел в крайнее смущение и даже отчаяние от своей неосторожности».

– У нее был любовник! – ахнула Гарриет и испуганно перевела взгляд на Поппи. – Разумеется, это всего лишь моя догадка, в которую невозможно поверить, зная несгибаемый характер леди Селби и ее неколебимую приверженность высоким моральным принципам.

– Разумеется, невозможно, – пробормотал Флетч.

– Немыслимо, – озадаченно посмотрела на Джемму Поппи. – Я же знаю свою маму! Пожалуйста, читай дальше.

– Я лучше расскажу своими словами, опуская ненужные подробности. Красивый молодой человек поспешно ретировался, но было уже поздно – репутации леди Флоры был нанесен невосполнимый урон. У вашей родительницы, Поппи, начался нервный припадок, который сделал невозможным продолжение ее беседы с дамами. Леди Купер взяла на себя труд сходить к дворецкому за нюхательными солями и, конечно, воспользовалась этой возможностью, чтобы его как следует расспросить. – Джемма посмотрела на Поппи и добавила: – Какое несчастье, что леди Флора именно в тот день пригласила на чай леди Купер.

– Леди Купер – одна из лучших маминых подруг, – ответила Поппи. – Но это не имеет значения. Я не могу поверить в то, что здесь написано. Это невозможно.

– Но только не для леди Купер, – продолжала Джемма. – Твой собственный дворецкий, дорогая, сразу же сообщил, что молодой человек первоначально посещал дом, помогая леди Флоре подбирать декор для комнат, но через несколько месяцев дворецкий заметил, что пара начала проводить вместе все больше и больше времени.

– Невероятно! – воскликнула Поппи.

– Увы, милая, семья обычно узнает о таких вещах последней, – сказал Флетч, беря руку жены.

Поппи бросила на него сердитый взгляд, и Флетч осекся. Как она иногда напоминает леди Флору, подумал он.

– В письме есть что-нибудь еще, Джемма? – поинтересовалась Поппи.

– Только то, что молодой человек был действительно весьма хорош собой и что при виде посторонних он грудью встал на защиту реноме и добродетели леди Флоры, утверждая, что она всего лишь его великодушная патронесса, не более того. Это цитата. Естественно, его поведение только дало новую пищу для толков, потому что нет ничего хуже, когда мужчина пытается спасти репутацию женщины. Если бы у этого молодого человека не было любовных отношений с леди Флорой, он бы так и сказал, а не болтал бы о защите ее чести.

– Вот именно, разговоры о чести дамы – все равно что похоронный звон по ее репутации, – заметила миссис Паттон.

– Нет, – покачала головой Поппи. – Я не могу в это поверить. Не могу, и все.

Флетч хранил молчание.

– Поскольку колокольчик на ужин уже прозвонил, я предлагаю отправиться в столовую и поужинать, чтобы не пришлось давиться холодным мясом, – сказала Джемма, поднимаясь с места. – Дорогая Поппи, тебе сегодня выпало столько переживаний! Не хочешь ли поужинать в своей комнате?

– Нет, спасибо, – ответила Поппи. – Можно, я возьму письмо леди Смолли? Хочу прочесть его еще раз. Мне просто не верится, что это могло произойти с мамой.

– Помните, как Бюсси д'Амбуаз был уличен в любовной связи с графиней де Монсоро, когда он притворялся, что ухаживает за герцогиней де Гиз? – спросила Джемма. – Уверена, для графа де Монсоро это стало таким же потрясением, как для вас теперь поступок леди Флоры.

– Кажется, эта история закончилась печально, – вставил Флетч. – По-моему, граф сошел с ума.

– Нет, он убил жену, – поправила его Джемма, – утверждая, что должен защитить свою честь.

– Боюсь, найдутся такие, кто будет утверждать, что связь с матерью бросает тень на твою репутацию, – сказал Флетч жене, перечитывавшей письмо леди Смолли.

– Вздор, – ответила Поппи.

– В таком случае в отличие от графа де Монсоро мне не стоит идти на крайние меры, – проговорил Флетч с некоторым разочарованием.

Поппи послала ему негодующий взгляд. Он ответил ей со спокойной улыбкой:

– Что ж, все хорошо, что хорошо кончается, не правда ли? Я уверен, что через некоторое время леди Флора станет аббатисой в любом монастыре, куда бы ее ни поместил друг-епископ.

– Конечно, станет, – согласилась Поппи, возвращая письмо Джемме.

Всю дорогу до столовой и почти весь обед юная герцогиня болтала без умолку. Самое печальное, что Поппи напряженно думала над этой историей, как и граф де Монсоро в свое время. Тем не менее к тому моменту, когда на стол подали грушевый компот и яблочные пирожные, она была вынуждена примириться с правдой.

– Подумай сама, если это клевета, зачем твоей матери уезжать во Францию? – повторял Флетч. – Достаточно было бы просто опровергнуть свидетельство леди Купер и Смолли.

Потом выяснилось, что Бомону, который вскрыл свою почту позже всех, пришло письмо, описывавшее те же события. В нем содержались несколько живописных подробностей о том, что молодой любовник леди Флоры упал на колени и в отчаянии стал целовать ей ноги. Ни у кого не возникло сомнений, что эти детали слишком неправдоподобны.

– Но факт остается фактом, Поппи, – заметил Флетч. – Твою мать не оставила равнодушной красивая мордашка юнца. Значит, она все-таки человек.

– Нет, она… – проговорила Поппи и осеклась.

– Она – человек, – радостно повторил Флетч. – Всего лишь слабая представительница рода человеческого, как и все мы.