Рядом с тобой

ГЛАВА 18

В отеле «Марриотт», находившемся в южной части Канзас-Сити, вовсю шла подготовка к рождественским праздникам. Восемнадцатиэтажное здание снаружи было сплошь увешано гирляндами разноцветных фонарей. Внутри в холле установили елку высотой двадцать футов и украсили ее мишурой, фонариками и золотыми и голубыми игрушками, в цвет гостиничной мебели и ковров. Несшаяся из колонок веселая новогодняя музыка и царившая всюду суета усиливали ощущение праздничности.

Кристиан, Ванесса и Джонни вошли в холл отеля за полчаса до открытия выставки. Все родственники Джима уже были в сборе. Представляя им Кристиана, Ванесса очень старалась держаться уверенно и не смущаться. «Ты никого не обманываешь и не делаешь ничего предосудительного», – повторяла она себе.

– А где Брайан и Гарретт? – спросила Ванесса Дэна, заметив их отсутствие.

– Брайан скоро придет. Он позвонил мне и сказал, что его задержали на работе, но он уже в пути. Он обязательно придет.

– И Гарретт тоже придет, – заверила Ванессу Аннетт. – Он ушел из дома часа два назад. Сказал, что сделает кое-какие дела, а потом уже придет сюда.

Через несколько минут в холле действительно появились Брайан и Гарретт. Не долго думая Гарретт сразу же направился к барной стойке.

– Сегодня у нас важный день, – заметил Брайан и улыбнулся Джонни. – Ты готов встретиться с почитателями твоего таланта?

Джонни смутился.

– Ты говоришь глупости, дядя Брайан.

– Меня он тоже раздражает в последнее время, – сказал Гарретт, подходя к Брайану с бокалом вина.

У Ванессы создалось такое впечатление, что этот бокал сегодня был уже не первым. Глаза Гарретта красноречиво свидетельствовали о том, что он уже выпил не меньше полулитра вина.

Стив нетерпеливо посмотрел на часы:

– В котором часу все начинается?

– Предполагалось, что выставка откроется в семь, – сказала Ванесса.

Бетани нахмурилась.

– Хоть бы на один вечер выкинул все дела из головы.

– Дорогие дети, – снова заговорила Аннетт, – давайте не будем забывать, ради чего мы пришли сюда. Мы должны поддержать Джонни. – Она улыбнулась своему внуку. – Ты сегодня выглядишь просто великолепно. Это новый галстук?

Джонни кивнул и прикоснулся пальцами к своему новому красному галстуку.

– Да, мы купили его вчера. Он подходит к моему костюму.

– Знаешь, красный цвет очень любил твой отец, – заметил Брайан.

В эту минуту в холл вошли Эрик и Скотт.

– Слава Богу, мы не опоздали! – воскликнул Эрик. – Кое-кто слишком долго собирался, я просто замучился ждать.

– Что ты такое говоришь? Я мужчина, и мне нужно всего пятнадцать минут на то, чтобы принять душ и одеться. – Скотт посмотрел на Джонни и слегка потрепал его по плечу. – Как дела? Волнуешься?

– Немножко, – признался Джонни.

Ванесса начала представлять Эрика и Скотта родственникам Джима.

– Мамочка, мне нужно в туалет, – сказала четырехлетняя дочь Брайана Диана.

– И мне тоже, – присоединилась к ней шестилетняя Эми.

Дана посмотрела на всех смущенным взглядом.

– Просим прошения. Мы вернемся через минуточку. Ванесса смотрела вслед удаляющейся Дане, держащей за руки своих дочурок, и затем снова бросила взгляд на Джонни. Он был ее единственным сыном, но Ванесса мечтала когда-нибудь родить еще одного ребенка. Она надеялась, что со временем, если ей удастся выйти замуж, у Джонни появится брат или сестра.

Она взглянула на Кристиана. Он был очень красивым, высоким. Он улыбался ей своей особой улыбкой, от которой сразу становилось на душе тепло. Интересно, о чем он сейчас думает? Может быть, о том безумном сексе, которым они занимались в особняке Уолтерсов? Они набросились друг на друга, как голодные звери.

Потом, когда они уже оделись, их стал разбирать смех. Они смеялись и смеялись и никак не могли остановиться. Потом Ванесса спросила Кристиана:

– Ты общаешься со мной из-за секса? Потому что тебе хорошо со мной в постели?

Он обнял ее, прижал к себе. Его глаза сделались серьезными.

– Я общаюсь с тобой, потому что ты смешная… Потому что мне с тобой весело… Потому что ты красивая и заботливая… Потому что никто и никогда в жизни мне не дарил воздушные шарики – только тебе пришло такое в голову. А постель – это лишь глазурь на торте.

Его мягкий голос, нежность в глазах растрогали Ванессу. Она готова была заплакать. Если раньше она считала, что только влюблена в Кристиана, то теперь она была абсолютно уверена в том, что это не влюбленность, а настоящая любовь.

Потом Ванесса подумала о том, что по идее забеременеть она не должна была, хотя они и не предохранялись. Она уже привыкла принимать противозачаточные таблетки. И после смерти Джима Ванесса не изменила свои привычки.

Когда Дана и девочки вернулись, двери танцевального зала распахнулись и служащий отеля пригласил посетителей на выставку. Ванесса взяла Джонни за руку и отвела в сторону. Она собиралась перед открытием выставки дать ему последний совет. Предполагалось, что понравившуюся картину жюри отметит ленточкой, и Ванесса хотела еще раз предупредить сына о том, что его работу могли и не отметить.

– Джонни, – сказала она ему, – я всегда буду тобой гордиться. Твой успех или неуспех на выставке никак не повлияет на мое к тебе отношение. Я знаю, что ты очень талантливый и обязательно заявишь о себе рано или поздно. Поэтому то, что произойдет сейчас, всего лишь этап в твоем творчестве. Иногда неудача способствует большему росту, чем удача. Помни об этом.

Джонни улыбнулся, его глаза смотрели на нее по-взрослому. Это был уже практически взрослый человек, который прекрасно ориентировался в сложившейся обстановке.

– Мам, я все знаю. Не волнуйся, я правильно ко всему отнесусь. Правда.

Она продолжала внимательно на него смотреть. В его взгляде Ванесса ощутила твердость, и это ее успокоило.

– Что ж, хорошо. Тогда пойдем на выставку.

Ванесса и Джонни вернулись к Кристиану, который их терпеливо ждал.

– Все в порядке? – спросил он и обнял Джонни за плечи.

Кристиан хотел показать мальчику, что поддерживает его. Джонни благодарно улыбнулся Кристиану. Ванесса была довольна тем, что ее сын и любимый мужчина стремились наладить отношения. Они, по крайней мере, внешне, вели себя как любящий заботливый отец и почтительный сын.

В зале оказалось на удивление много народу. Были здесь и репортеры из местных газет.

Экспонируемые работы были разделены на группы. Картины и скульптуры пяти-шестилетних детей располагались в начале зала. Работы детей постарше, в возрасте от десяти до пятнадцати лет, были дальше, в конце зала.

Ванесса с Джонни прошли сразу туда, где висели картины детей старше десяти лет. Она так разволновалась, что ее сердце снова начало бешено колотиться в груди, а ладони повлажнели. Но Ванесса старалась не показывать беспокойства, она не должна вселять в сына неуверенность и сомнения. «У Джонни все должно получиться, – подумала она, – потому что ему это очень нужно».

Подойдя к картине Джонни, они сразу же увидели приколотую к раме голубую ленточку. Не золотую, означающую первое место в своей подгруппе, а голубую. Третье место. Ванесса посмотрела на сына. Его глаза потемнели – он был явно разочарован.

– Я не знаю, кто входит в состав жюри, но эти люди явно ничего не смыслят в искусстве! – воскликнул Гарретт, опрокинув в рот остатки вина.

Все Эбботы стояли перед картиной Джонни и молча смотрели на нее и на голубую ленточку.

– Что ж, это не последний конкурс, он будет проводиться и в следующем году, – разочарованно заметила Аннетт.

Кристиан дотронулся до плеча Джонни.

– Хочешь пойти со мной посмотреть работы других детей?

– Да, – ответил Джонни и взглянул на мать.

Ванесса поняла, что сейчас ее сыну на некоторое время нужно сбежать от Эбботов, и оценила предложение Кристиана.

– Идите, конечно, – бодро сказала она, – а я тут останусь со всеми.

Кристиан и Джонни направились к противоположной стене зала. Рука Кристиана по-прежнему лежала на плече Джонни.

Кристиан молчал. Он надеялся, что мальчик заговорит первым. Но Джонни тоже продолжат хранить молчание.

– Смотри, сколько здесь работ, – наконец сказал Кристиан, когда они начали смотреть картины. – И ты в своей подгруппе младше всех.

Джонни ухмыльнулся.

– Не нужно меня утешать. Со мной все в порядке. Я действительно очень хотел победить в конкурсе. Но этого не случилось, и я не слишком огорчен.

Кристиан с уважением посмотрел на Джонни. Хотя они пока не так много времени провели вместе, ему определенно нравился этот мальчишка. Джонни его поражал споим взрослым отношением к жизни, своей зрелостью, которая никак не соответствовала его возрасту.

– Знаешь, я не слишком хорошо разбираюсь в живописи, но твоя картина произвела на меня впечатление. В ней есть что-то такое, что заставляет испытывать волнение. И поверь, это не комплимент, которым я просто пытаюсь исправить тебе настроение.

– Спасибо.

Они остановились около глиняной скульптурки дракона.

– Однажды я тоже решил сделать скульптуру. Мама купила мне глину, я попытался кое-что из нее вылепить, но у меня вышла какая-то ерунда.

Кристиан засмеялся:

– А вот я никогда не пробовал рисовать. Думаю, обезьяна сделала бы это лучше.

Джонни улыбнулся:

– Мама тоже не умеет рисовать. Ни красками, ни карандашом.

Кристиан и Джонни внимательно рассматривали одну задругой все картины и наконец оказались перед работой, на которой была золотая ленточка. Джонни какое-то время смотрел на картину молча, а потом сказал:

– Эта работа, конечно, лучше моей и заслуживает первого приза.

Кристиан промолчал. Ему показалось, что Джонни хочет что-то еще добавить.

– Мне нравится, как он наложил тени. Посмотри, Кристиан, вон на тот край, где деревья, и на воду. Надо показать это Скотту. Он должен научить меня этому.

Кристиан почувствовал, как напряглись мышцы на плечах Джонни. Потом он вздохнул, и его лицо стало озабоченным.

– Я хотел победить для того, чтобы он мной гордился.

– Кто? Скотт? – Кристиан убрал руку с плеч Джонни.

Джонни помотал головой.

– Нет, мой отец. – Он как-то напряженно засмеялся. – Глупо, да? Я понимаю, он умер, и все такое… Но я думал, что, возможно, он посмотрит на меня с неба и будет гордиться мной.

Кристиан вдруг растерялся. Он не знал, что сказать на это. В голосе мальчика была тоска – глухая, неутоленная, давнишняя. Интересно, как складывались отношения между Джимом Эбботом и его сыном? Кристиану была знакома такого рода тоска. Он сам всегда испытывал подобные чувства рядом со своим отцом.

– Джонни, я уверен, что твой отец, когда был жив, гордился тобой, – наконец сказал Кристиан.

– Наверное, – как-то не очень уверенно заметил Джонни. – Хотя обычно он просто забывал о том, что у него есть сын. Он рисовал. Он всегда только рисовал.

Затем последовал тихий печальный вздох. Кристиан внутренне напрягся. В этом мальчишке он узнавал себя и свое неутоленное желание иметь отца. Его отец тоже всегда был занят. Он играл на рояле, всегда только играл и играл… – Надо возвращаться к маме, – сказал Джонни.

Пока они пробирались сквозь толпу и искали семью Эббот, Кристиан пытался понять, каким человеком был на самом деле Джим Эббот. Ванесса почти ничего не рассказывала о муже, и, возможно, он еще не знает чего-то очень важного.

Кристиан снова посмотрел на своего маленького спутника. Похоже, у них есть много общего. Гораздо больше, чем он мог предположить вначале. Кристиан очень хорошо знал, каково это чувствовать себя «невидимкой», находясь рядом с человеком, который нужен тебе больше всех на свете. О, ему были очень знакомы эти муки – постоянное желание быть признанным, замеченным, любимым.

Кристиан остановился и снова взглянул на Джонни.

– Знаешь, есть мужчины, которые не могут быть хорошими отцами. Мой отец тому пример. Он никогда не обращал на меня внимания, ни разу не сказал, что он мной гордится. Он предъявлял ко мне такие требования, которым я никогда не мог соответствовать.

– Он был художником? – поинтересовался Джонни.

Кристиан улыбнулся:

– Нет, он был музыкантом, пианистом.

Джонни поднял голову, его черные глаза внимательно смотрели на Кристиана. Казалось, он ищет ответ на мучающий его вопрос.

– А у тебя, Кристиан, есть дети?

– Нет. Я никогда не был женат, и у меня нет детей. А почему ты задал мне этот вопрос?

– Я думаю, ты будешь хорошим отцом.

Эти простые слова, произнесенные невинным мальчиком, произвели неизгладимое впечатление на Кристиана. Горечь, которую он всегда носил в своей душе, внезапно исчезла, от нее не осталось и следа.

– Спасибо, Джонни. Мне очень приятно это слышать. Я знаю, что если мне доведется когда-нибудь выступать в этой роли, то я приложу все усилия к тому, чтобы стать хорошим отцом. – Он снова положил руку на плечо Джонни и повел его к Ванессе.

Увидев Кристиана и Джонни, Ванесса вздохнула с облегчением. Ей тоже хотелось поскорее удрать от семейства Эбботов. Она уже порядком устала от их шпилек, стонов и сокрушений по поводу того, что Джонни не занял первое место.

– Это они сделали специально! – воскликнул Гарретт, его глаза зло вспыхнули. – Они решили, что Джонни повторил какую-то картину Джима, и поэтому лишили его приза.

Стив кивнул. Он нервно постукивал пальцами по своему бедру.

– Кучка идиотов – вот что такое это жюри.

Брайан обнял Гарретта за плечи.

– Нам всем нужно успокоиться. Не стоит устраивать сцены и смущать Джонни.

Ванесса бросила на него благодарный взгляд.

– Ну что, все осмотрели? – спросила она Кристиана и Джонни, когда те вернулись.

– Мы собираемся угостить девочек мороженым и хотим взять с собой Джонни, – сказала Дана. – Он может остаться у нас на ночь.

– Джонни, не волнуйся, мы не станем заставлять тебя играть с девчонками, – заметил с ухмылкой Брайан. – Если захочешь, мы поиграем с тобой в шахматы.

Джонни посмотрел на мать:

– Можно?

Ванесса колебалась. Но потом кивнула в знак согласия. Она никогда и практически ни в чем не могла отказать сыну.

Джонни улыбнулся Брайану:

– Сыграем и посмотрим, кто сегодня выиграет.

Ванесса была благодарна Брайану и Дане за то, что они взяли к себе Джонни. Общение с ними всегда приводило Джонни в хорошее настроение. А теперь, после выставки, ему особенно нужна была их поддержка и дружеское участие. Вечер, проведенный в этой семье, пойдет Джонни на пользу.

– У Джима очень интересная семья, – сказал Кристиан Ванессе, когда они садились в его машину.

Ванесса засмеялась. Ей показалось очень забавным это определение «интересная семья». Кристиан хотел быть «политкорректным», и она оценила его такт.

– Они шумные, самоуверенные, безапелляционные, но ко мне и Джонни относятся очень хорошо.

Кристиан завел мотор и посмотрел на Ванессу.

– Джонни согласен с тем, что ему присудили третье место.

– Я знаю, что он очень расстроен.

– Не столько из-за себя, сколько из-за отца.

Ванесса нахмурилась, она явно была смущена.

– Из-за отца? Что это означает?

– Если пообещаешь ничего не говорить Джонни, я расскажу тебе, что он сказал мне, пока мы смотрели картины. – Кристиан вопросительно посмотрел на Ванессу. Она, соглашаясь, кивнула. – Так вот, Джонни сказал, что, если бы он победил в конкурсе, его отец улыбнулся бы ему с небес и стал бы им гордиться.

Ванессе вдруг стало очень грустно, ее сердце снова заныло. Так случалось каждый раз, когда она начинала думать об отношениях Джима и Джонни.

– Хотя Джим физически почти всегда присутствовал дома, фактически можно считать, его не было. В его жизни ничего, кроме живописи, не существовало.

Холодные пальцы Кристиана коснулись ее подбородка.

– Для него не существовала даже его жена?

Ванесса отвела его руку от своего лица.

– Это прошлое, Кристиан, и нет смысла его ворошить.

Он внимательно посмотрел на нее, потом отвернулся, включил печку. Приятное тепло стало наполнять салон машины.

– Хочешь заехать куда-нибудь попить кофе?

Ванесса с радостью отметила про себя, что тон Кристиана был ровным и спокойным, ее слова не обидели его. В ее прошлом были моменты, о которых ей совсем не хотелось вспоминать. Теперь Ванесса мечтала лишь об одном – начать новую жизнь, в которой не будет места для кошмаров прошлого.

– Мы можем выпить кофе у меня, – предложила она.

На его лице появилась улыбка.

– Это лучшее предложение за сегодняшний день.

Ванесса тоже улыбнулась:

– Надеюсь, оно было единственным.

К дому они подъезжали в полном молчании. Эта пауза, хотя она и была долгой, не казалась тягостной. Просто у Ванессы появилась возможность подумать о чем-то своем. И она вновь задумалась о неприятных событиях последнего времени. О телефонных звонках, о социальных работниках, о неожиданном появлении куртки Джима на диване в гостиной.

Она не стала рассказывать братьям и матери Джима о том, что к ней приходили из Службы зашиты детей. Ей не хотелось никого волновать, да к тому же вопрос уже можно было считать решенным. Но, тем не менее, она продолжала размышлять над тем, кто все-таки мог послать это письмо по поводу Джонни. И еще ее очень удивляло то обстоятельство, что автор письма, как выяснилось, очень хорошо ее знал.

О мрачном периоде ее жизни, когда она злоупотребляла алкоголем, знали и многие ее коллеги из агентства недвижимости.

– О чем ты думаешь? – спросил Кристиан, бросив на Ванессу быстрый взгляд. – Я чувствую твое напряжение. Ты чем-то озабочена?

– Извини, я просто думала о том, кто мог сообщить в Службу защиты детей о моих проблемах с алкоголем?

– Надеюсь, меня-то ты не подозреваешь в этом?

– Если честно, ты сейчас единственный человек в моей жизни, кому я могу полностью доверять, – ответила она.

Кристиан был рядом, поддерживал ее. Она должна просто выбросить все это из головы. Она не позволит мрачным мыслям полностью завладеть ею. Кристиан с ней, и это главное.

Ванесса собиралась пригласить Кристиана к себе, поэтому заранее навела в доме порядок. Она преисполнилась гордости, когда Кристиан вошел в коридор, с интересом огляделся по сторонам и заметил:

– Я не представлял, что можно так красиво отделать стены деревянными панелями.

– Да, мы сняли всю краску, которая была раньше на панелях, и восстановили природную текстуру дерева. Раньше эти панели были черного цвета.

– Не понимаю, зачем прятать такую красоту под слоем краски? В результате очень красиво получилось, – сказал Кристиан.

Ванесса повесила его пальто на вешалку, а свое в шкаф.

– Пойдем, я приготовлю кофе. – Она повела его через гостиную.

Кристиан шел следом за Ванессой, и она инстинктивно чувствовала, что он внимательно рассматривает комнату и все вещи, которые попадаются ему на глаза.

Ванесса гордилась своим роскошным темно-зеленым диваном, на котором лежали, бежевые, в зеленую полоску, подушки. На окнах в гостиной висели голубовато-зеленоватые шторы, расшитые золотыми нитями. Их мягкий, приглушенный, несколько «прохладный» тон создавал атмосферу какого-то особого уюта, удивительной свежести.

Джима мало интересовала обстановка в доме. Он, пожалуй, даже не заметил бы, если б из дома вынесли всю мебель. Для него важным было только то, что имело отношение к его работе в студии. Поэтому стилем и дизайном интерьера всегда занималась Ванесса. И ей это нравилось, она с удовольствием подбирала мебель, ткани для штор, ковры, занималась поиском интересных аксессуаров, дополнявших общую картину.

Кухня являла собой нечто феерическое из желтых, зеленых и кремовых тонов. Посередине кухни стоял большой деревянный стол, и Ванесса предложила Кристиану присесть, а сама принялась готовить кофе.

– Теперь я понимаю, почему ты так любишь свой дом, – сказал он. – Сюда вложено столько труда и любви.

– Когда Джим умер, я думала, что мне придется расстаться с домом.

– Ты говорила, что он не страховал свою жизнь. Вообще это немного странно, ведь у него была семья.

– Я узнала о том, что у Джима нет страховки, только после того, как его не стало. Он не говорил мне, что аннулировал ее за год до роковой даты. – Ванесса налила воды в кофеварку. – А потом, я думаю, даже если бы страховка была, деньги нам с Джонни вряд ли выплатили бы, так как Джим совершил самоубийство.

Она пришла в шоковое состояние, узнав о том, что сделал Джим. Впрочем, удивляться было нечему, и Ванесса это хорошо понимала. Такое происходило время от времени. Джиму не раз случалось поражать ее своими выходками и полной непредсказуемостью. Это была жизнь на пороховой бочке.

– Ты не станешь возражать, если я сейчас, пока готовится кофе, поднимусь к себе и быстро переоденусь? – спросила она.

Кристиан с удивлением посмотрел на Ванессу:

– Я надеюсь, ты переоденешься во что-нибудь более… удобное.

– Да, в джинсы и свитер.

– Я считаю, что нет для женщины наряда сексуальнее.

Ванесса засмеялась:

– Не нужно на меня так смотреть. Мы будем просто сидеть за столом, пить кофе и разговаривать.

– А потом, когда выпьем кофе?

– А потом, когда мы выпьем кофе, тебе, матросик, может быть, подфартит. – И, посмеиваясь, она танцующей походкой направилась к дверям.

О, как ей нравилось смеяться вот так свободно и искренне. Свет его лучистых глаз согревал ей сердце. Она практически взлетела по ступенькам в свою комнату.

Она знала, что сегодня они снова будут заниматься любовью. Ванесса не могла упустить возможности опять оказаться в его объятиях. Джонни сейчас у Брайана, ему там хорошо. А Кристиан, по всей видимости, останется у нее, и завтра утром они вместе будут пить кофе на кухне.

Ванессе вдруг пришла в голову неожиданная мысль. А не удивить ли ей Кристиана? Сейчас вместо джинсов и свитера она наденет шелковое красное платье. Ванесса усмехнулась – наверное, это неплохая мысль. Но если она так поступит, то, скорее всего им не удастся чинно и мирно попить кофе.

Она вошла в спальню, включила свет. И застыла на месте. Ванессу сковал животный страх, ее сознание было парализовано. Она не могла воспринять и осознать то, что увидела. Казалось, это кошмарный сон.

Посередине ее кровати лежало красное платье от Диора. Его нижняя часть была самым тщательным образом разрезана на десятки полос, а в лифе с левой стороны торчал нож. Прямо там, где находилось бы ее сердце…

Ванесса схватилась рукой за горло, сделала шаг назад, потом еще один. И затем с криком, который, казалось, идет не из горла, а откуда-то из самой глубины, выбежала из комнаты.