Седьмая жизнь злодейки

Глава 33

Шао Шень тяжело дышал, словно вынырнув из слишком долгого кошмара, где стены стираются, а земля уходит из-под ног.

— Я… — Голос его сорвался. Он закрыл глаза, как будто это могло заслонить воспоминания. — Меня нашли.

Я ждала. Даже сердце мое замирало в груди, не смея перебить.

— Меня нашли, когда я уже почти умер от голода, — глухо выговорил он. — Какие-то люди. Сначала я думал — опять работорговцы. Я даже не сопротивлялся. Какой смысл? — Его губы скривились в горькой усмешке. — Но они отвезли меня во дворец.

Он открыл глаза. Они были такие темные сейчас, как глубокая осенняя река.

— Отец меня нашел. Он не сумел защитить свою семью от похищения, не сумел вовремя прийти за нами, поэтому моя мама и ее брат погибли, чтобы я сбежал от похитителей… Но меня отец нашел. Мне вернули мое имя. Вернули дом. Вернули мир… Но он уже не был моим. Они старались, чтобы я забыл все, что было прежде. — Он резко вдохнул. — Но я не забыл. Никогда. Ни твои глаза. Ни твой голос. Только лицо словно растворилось в тумане.

Он сжал мою руку в своих ладонях — судорожно, как кто-то, нашедший в буре последнюю щепку.

— Ты пела мне. Там, в подворотнях. Ты держала меня за руку, когда я дрожал от лихорадки. Ты… умерла у меня на глазах. И я поклялся… поклялся, что, если когда-нибудь в следующей жизни снова встречу тебя… я не позволю тебе исчезнуть.

На глазах выступили слезы. И у меня, и у него. Но ни он, ни я не плакали. Мы были слишком упрямыми для этого.

— Я… — Я не смогла больше сдерживаться, обняла его за шею. Он крепко прижал меня к себе, так, что перехватило дыхание.

— Это ты, — хрипло выдохнул он. — Я узнал бы тебя где угодно. Пусть даже через тысячу жизней. Сам себе не верил, хотя чувствовал же, чувствовал! Но ты… ты умерла. — Ишель глухо шептал мне в плечо, будто боясь снова увидеть, как рушится единственное, во что он когда-то верил. — Я сам видел, Айли. Держал тебя на руках… когда ты уже не дышала. Ты не можешь быть княжной Ян!

Я погладила его пальцами по щеке, где все еще проступали следы боли, не отпущенной временем.

— Я действительно умерла тогда, — тихо ответила я, вбирая его взгляд в свое сердце. — Но только в той жизни.

Он замер, медленно моргая, как будто услышал чужой язык.

— Ты… что ты говоришь?

Я на секунду закрыла глаза. Мне нужно было мужество. Гораздо больше, чем когда я отбивалась на улицах от воров и грабителей.

— Я помню то, что никто не должен помнить. Много жизней. Много судеб. Но только одна из них была такой… такой важной. Той, где я встретила тебя. Той, где я умерла, защищая тебя.

В глазах Ли Шао Шеня плеснулось неверие. Затем гнев. Растерянность.

— Значит, ты не она. Не та девочка. Ты другая, — выдохнул он, будто пытаясь найти в этом спасение.

Я покачала головой.

— Я и та девочка тоже. И бродяжка, и княжна Ян. И еще много кто. Моих жизней было больше, Ишель. Все это — я. Судьба дала мне шанс вернуться. Исправить то, что не успела спасти в первый раз.

Между нами повисла такая тишина, что было слышно, как где-то за углом храмового коридора на открытой террасе шуршат по полу сухие листья.

— Ты… вернулась ради меня? — спросил он с горечью. — Или ради своей семьи? Ради власти?

Я положила ладони ему на щеки, заставляя его посмотреть мне в глаза.

— Я не знаю, почему вернулась. Но одно точно: как только во мне возникло самое маленькое подозрение, что ты — мой Ишель, остальное утратило всякое значение. Я так этого хотела и боялась поверить… Но была готова ради тебя на все, даже если это все иллюзия и ты был бы просто похож на того мальчика, которого я потеряла, — сказать это было просто, как любую правду. — Мальчика, который боялся темноты и все равно прикрывал меня своим телом, когда становилось страшно. Мальчика, превратившегося в мужчину, который всю жизнь несет в себе боль, о которой никто не знает. Того, кого я не могла забыть ни в одной из своих жизней.

Ишель зажмурился. Его дыхание сбилось. Он обнял меня еще крепче, вжимаясь в меня лицом, и я наконец почувствовала, как холодные и мокрые слои шелка становятся горячими от его слез. Конечно, он их прятал — даже в детстве мой маленький принц никогда не любил показывать слабость, старался быть мужественным и сильным.

— Тебя отравили во время плена? С этим связана болезнь луны, верно? — Поскольку горло сдавило и мои собственные слезы грозили пролиться водопадом, стоило хоть чуть-чуть отвлечься. И вообще, Ишель все еще в опасности! Значит, я не могу позволить себе расклеиться! — Что нужно для полного излечения?

— Сложное лекарство, в которое обязательно входит такой компонент, как кровь родственной души. — Принц потерся лицом о мое плечо и чуть отстранился, чтобы заглянуть в глаза. — Смешно, правда? Глупо и романтично одновременно. Мне следовало догадаться о том, что происходит, еще в тот день, когда я тебя укусил. Ведь именно тогда мне внезапно стало лучше. Но я не верил, не позволял себе верить. Сто раз повторил, что этого не может быть! Что моя родственная душа умерла и ее не вернуть.

— А у тебя есть тот, кто знает, как это лекарство приготовить? Он сумеет это сделать? — Я тревожно свела брови.

— Боги, как я мог тебя не узнать? — с тихим смехом покачал головой Ишель. — Конечно. В этом вся Айли. Я ей про романтику, родственные души и северную звезду в прорехе дырявой крыши, а она мне про самодельное лекарство от простуды из сушеных одуванчиков, старую циновку, которую выкинула торговка фонариками, и очистки от батата, которые надо успеть первыми достать из помойного ведра за трактиром!

— Циновка отлично прикрыла именно ту дырку, через которую светила звезда, а еще падал снег и лил дождь! — шутливо возмутилась я, ткнув его пальцем в лоб. — А твою «северную путеводную» можно было прекрасно разглядеть на рассвете, когда мы лазили за очистками. Да, я насквозь практичная. Сначала мой принц должен быть жив, здоров, накормлен и согрет. А уж потом пусть рассуждает хоть про родственные души, хоть про все звезды на небе сразу! Кстати! Ты же насквозь мокрый! Быстро переоденься, еще простудишься!