Секрет Зимы

Глава 9. Песня для воробышка

До спальни дошли в тишине. Мари была слишком обескуражена советом Горшуа. Сыщик деликатно помалкивал. Доведя юную зу до места, пожелал приятных снов, раскланялся и растворился в ночи. Мари распахнула дверь, желая поскорее упасть на мягкую постель и в спокойной обстановке поразмыслить над словами нового знакомого. С восторгом посмотрела на широкую кровать, которую утром проигнорировала, приготовилась с разбегу на нее запрыгнуть и…

— Нужно поговорить!

От голоса Рофуса, притаившегося за дверью, сердце провалилось, ударилось обо что-то и рвануло обратно.

— Зу Сильвана, находиться в столь поздний час в чужой спальне неприлично.

Мари сама не поверила, что произнесла это вслух. Наверное, на дерзость спровоцировал шок или нежелание верить в родство с Рофусом. Но точно не здравый смысл.

Претендент в родители разъярился сильнее — аж редкие волосы на затылке встали дыбом, и пошел в наступление, скрючив пальцы. Мари попыталась нырнуть обратно в коридор, но поздний гость оказался проворнее, схватил за горло и прижал спиной к стене.

— Ты… Ты… — прорычал он. — Говори!

Интересное получилось требование. В другой момент Мари нашла бы в словах взбешенного мужчины повод для язвительного замечания. Она при всем желании не могла выполнить приказ. Во-первых, не понимала, что именно должна ответить. Во-вторых, не имела возможности открыть рот, даже воздух проникал в легкие с трудом.

Рофус сам понял причину затруднений и разжал пальцы.

— Уф, — Мари съехала вниз, потирая пострадавшее горло. И почему почти каждое общение с высокопоставленными стихийниками Зимы выливалось в подсчет боевых синяков и ссадин?

— Говори! — повторил Рофус, угрожающе возвышаясь над жертвой. Грузная фигура и раскрасневшееся от злости лицо полностью закрыли обзор. — Откуда твоя…. Оттуда она родом?

— Я не знаю, — прошептала Мари, ощущая всепоглощающую пустоту внутри, образовавшуюся там, где недавно билось живое сердце. Жуткое предположение, что Рофус мог быть ее отцом, превращалось в реальность. Иначе, зачем расспрашивать о Вирту?

— Маленькая лгунья! — взревел мужчина раненным зверем. — Говори!

— Я не знаю! — Мари прикрыла лицо, испугавшись взметнувшейся руки. — Мне было пять лет, когда мама умерла! Слишком мало, чтобы… чтобы… — она не закончила фразу из-за нахлынувшей горечи при воспоминании о годах, проведенных в одиночестве.

— Когда ты родилась? В каком месяце?

Удара не последовало и, снова взглянув на Рофуса, Мари разглядела в его глазах ужас — слишком сильный, неспособный спрятаться за яростью.

— Мама не отмечала мой день рождения. Дату в личное дело вписала зу Ловерта. Никто не мог сказать, когда… когда… — Мари трясло, как при лихорадке, но она не отрывала взгляда от перекошенного лица стихийника, которого до смерти перепугал факт ее существования.

— Никому! — прорычал Рофус, ощетинившись. — Никогда! Ни слова! Иначе, я убью тебя, Ситэрра! Поняла?! Я! Тебя! Убью!

Дверь захлопнулась, грузные шаги стихли в ночи. Мари осталась сидеть на полу, прижав ладони к лицу. Она не верила. Не хотела верить в такую правду. От мысли, что Рофус Сильвана — ее отец, сердце взрывалось отчаяньем. Ныло и молило небеса о снисхождении.

Но и отринуть факты не получалось. Слишком «хорошо» они складывались. Рофус входил в список предполагаемых отцов, являлся сыном Зимы высшей степени и мог беспрепятственно путешествовать «Путем Королей». А, главное, был знаком с Вирту и испугался ее родства с Мари. Этот страх объяснялся легко. Фальда Сильвана много лет дружила с Севериной. Благосклонно паучиха относилась и к самому Рофусу. Узнай Королева-мать о его связи с человеческой женщиной, да еще с шу, не поздоровится всему семейству. Прав Горшуа! Свобода — в неведении!

Мари не заметила, как, наплакавшись вдоволь, провалилась в сон на полу. За пеленой, уводящей от горькой реальности, привиделась Вирту. Забытые черты матери — грубые, словно вытесанные из древа невеселой жизни — приобрели четкость. Гадалка сердилась. Не на дочь. На шарманщика, испуганно пятившегося к обшарпанной двери.

— Хватит забивать ребенку голову глупостями, старый дурак! — Вирту выглядела столь грозно, что Еллу не на шутку струхнул.

— Да я… просто я… — оправдывался он, прикрывая руками музыкальный ящик, в сторону которого грозно зыркал здоровый глаз шу.

— Но я хочу про снежики! — возмутилась маленькая Мари, не понимая причины разгоревшейся ссоры.

— Нос не дорос, чтобы думать об этом! — Вирту показательно замахнулась на старика, схватила дочь за руку и потащила прочь от шарманщика.

— Снежики… Снежики… — бормотала Мари, переодеваясь. — Что это такое?

Она приняла решение, едва открыла глаза посреди ночи — удрать из замка и отправиться на поиски шарманщика Еллу. Прямо сейчас. Не медля ни минуты. Где выход, она теперь знала. Как пройти мимо эу, предстояло сообразить на месте. Стихийница и сама не смогла бы ответить, что сподвигло на срочные сборы — ярость Рофуса или сон о таинственных снежиках. Знала одно — оставаться в замке Крона выше сил.

Какая умница Элия Норлок, что снабдила платьем и браслетом. Нужно непременно поблагодарить соседку, если их пути снова пересекутся. Мари пока не загадывала далеко вперед. Однако на границе сознания, словно зерно, упавшее на благодатную почву, зрел план о настоящем побеге. Не только из владений городовика, но и из Зимнего Дворца. Навсегда!

Скинув снежно-белое одеяние, Мари с сомнением посмотрела на Пояс Стихий. Хотела, было, оставить на кровати, но передумала. Кто знает, какие неприятности принесут поиски шарманщика, а, значит, защита не помешает. Стихийница повязала изделие из белокурых женских волос на голое тело и спрятала от посторонних глаз под свободным серым платьем. Ее ни капли не смущал факт присвоения чужого имущества. Вызывал легкое злорадство — паучиха лопнет от злости, когда узнает о пропаже.

Оранжевый браслет оказался свободнее, чем следовало, пришлось поднять его повыше. Последним штрихом к портрету простолюдинки стал серый плащ, в котором Мари накануне посетила праздник на площади. Очередное чужое добро, но не лишнее в пути. Жаль она не догадалась уложить в сундук дорожную сумку. С тоской вспоминались и подарки друзей, оставленные в сиротском доме. Интересно, что с ними сделает Юта Дейли? Выбросит, как хлам? Наверняка. Но теперь ничего не поделаешь. Да и не тащить с собой в неизвестность книги и безделушки.

Мари тряхнула головой и постаралась выбросить из нее тревожные мысли. Набрав в грудь побольше воздуха, коснулась дверной ручки.

«Ни при каких обстоятельствах не покидай спальню по ночам».

Наставление Грэма Иллары зазвучало в ушах, словно учитель стоял рядом. В ответ вдоль позвоночника пробежала стайка мурашек. Мари растерялась. Но лишь на миг. Чего ей бояться? Стихийник, ранивший Королеву Хладу, далеко. Ночь почти прошла, на горизонте показалась шапка раннего Летнего солнца.

Мари ступала бесшумно. Ни к чему привлекать чужое внимание. Искусственного освещения в коридорах с вечера заметно поубавилось. Крон точно хотел превратить владения в замок ужаса из страшилок, которые яу пересказывали друг другу в Академии в особенно темные ночи. Чтобы отвлечься от мрачных стен, Мари размышляла о поисках Еллу. Начать следовало с рынка. Кто-то из торговцев наверняка ведает, где обитает старый шарманщик. Он и раньше часто прятался от армейцев в глубине рядов. Еще нужно придумать легенду, чтобы убедительно врать о прошлом. Какой из городов назвать родным? Может, соседний — Юнитру?

Позади послышались шаги. Осторожные, почти бесшумные. Сердце затрепыхалось, как пташка в кошачьих лапах. Слишком знакомым показался звук, напомнил леденящие кровь события на лестнице Зимнего Дворца. Несостоявшийся убийца Королевы Хлады тоже крался в ночи, прежде чем перейти в открытое наступление.

Мари запретила себе поддаваться панике. Это кто-то из слуг поднялся ни свет, ни заря, чтобы приступить к обязанностям. Надо чуточку ускориться, и он не заметит беглянку в полутемном коридоре. Но план не сработал. Незнакомец тоже прибавил шаг. Точь-в-точь, как в прошлый раз. С этим испытанием нервы не справились, и Мари припустилась прочь, отмечая в мечущихся мыслях, что и преследователь перешел на бег.

Дочь Зимы больше не заботилась о тишине и летела к выходу, отчаянно молотя каблучками. Топот отдавался зловещим эхом, нагнетая страх. Почему она вновь не послушалась Грэма?! Сидела бы в спальне в безопасности, а не участвовала в безумной гонке, наградой в которой станет ее жизнь!

«Бежать, бежать, спасаться!» — стучало в висках, как удары молота.

Движение позади прекратилось так же внезапно, как и началось. Но это была не победа, и даже не передышка. Что-то блестящее со свистом рассекло воздух, пройдя рядом с плечом Мари. Ударилось о раму картины и рикошетом ушло выше — в керосиновую лампу на стене. Громкий звон чуть не вызывал разрыв сердца. А потом оно и вовсе почти остановилось. На полу среди осколков и затухающего огня стихийница узнала серебряный нож из коллекции Зимнего Дворца. Со снежинкой на рукояти!

В себя заставили прийти приближающиеся шаги. Враг воспользовался замешательством жертвы. Она краем глаза разглядела темную фигуру в длинном плаще. Не придумав ничего лучше, сдернула с ближайшей двери портьеру и кинула в огонь. Получив подпитку, языки пламени издали благодарный треск и принялись активно поглощать зеленую ткань.

— Пожар! — закричала Мари, даря поднимающемуся костру вторую штору. — Спасайтесь! Горим!

Она яростно глянула на застывшего противника. Отсюда не поймешь, кто он. Фигуру скрывал плащ, лицо — надвинутая на глаза шляпа с широкими полями. Мужчина покачивался, решая: броситься на жертву или унести ноги, пока на крики не сбежался весь замок. Обтянутые перчатками пальцы подрагивали от нетерпения. Преступник жаждал расправы, но вынужденно отступил. Послал воздушный поцелуй и растворился в полутьме. Мари опешила от наглости, но быстро сообразила, что ее вот-вот застукают на месте поджога, и со всех ног помчалась к выходу.

— Там! Все горит! — крикнула она бегущим навстречу армейцам и припустилась дальше, пока парням в бирюзовой форме не пришло в голову связать ее с пожаром.

Покинуть владения Крона благодаря поднявшемуся переполоху не составило труда. К истошным крикам Мари присоединились и другие испуганные голоса. Проснувшиеся обитатели замка почувствовали запах гари и поверили, что здание вот-вот окажется в объятиях пламени. На парадное крыльцо высыпали, кто в чем был — от нижнего белья до причудливых «нарядов», на скорую руку сооруженных из простыней. Мари бросила прощальный взгляд на людей, ищущих отблески пламени в окнах, и с облечением завернула за угол.

Мари неслась прочь, не разбирая дороги. Куда угодно. Главное, подальше от замка Крона. И стихийника, второй раз пытавшегося лишить жизни. Бежать. Вперед. Не останавливаться! Безжалостный преследователь полностью завладел мыслями, вытеснив все остальное. Даже Еллу и центральный рынок. В голове вертелось с десяток вопросов, главным из которых был — за что?

Лишь позже, как удар молнии, материализовался одиннадцатый вопросительный знак. Самый главный. Как?! Как, во имя неба, противник оказался во владениях городовика?! Он не успел бы доехать до Орэна из Зимнего Дворца. Не сумел бы попасть в замок, минуя посты. Стоп! Мари резко затормозила и из-под каблучков, проехавшихся по булыжникам, высыпалось несколько искр.

В здании все это время находился стихийник, способный нанести удар Королеве!

Рофус Сильвана! Сын Зимы без сердца. Расчетливый, безжалостный и злой!

Мари продолжила в путь, не замечая этого. Шагом. Держась за разболевшийся от быстрого бега бок. Ноги работали сами по себе, голова продолжала нелегкий анализ. Зачем Рофусу убивать Хладу? Ответ напрашивался сам собой. Он выполнял приказ Королевы-матери, задумавшей избавиться от неугодной невестки. А, как однажды подметил Грэм, преследователь уверен — Мари способна его опознать. Еще раз стоп! Великие небеса! Несколько часов назад Рофус грозился ее убить! Правда, по другой причине.

Мари застонала и вытерла рукавом покрывшийся испариной лоб. Что же получается — предполагаемый отец обзавелся сразу двумя причинами избавиться от нее? Такое и в кошмаре не привидится. На глаза от жгучей обиды навернулись слезы. Застлали обзор, но не пролились. Наоборот, отрезвили юную стихийницу. Провели четкую границу между прошлым и будущим.

— Хватит! — громко приказала себе Мари и гордо расправила плечи.

Пора брать себя в руки. Раскисла, как распоследняя неженка! И это она — Мари Ситэрра, главная нарушительница покоя в Академии? Как быстро Зимний Дворец подавил ее волю. Превратил проказницу в перепуганную плаксу. Больше никаких слез! Неважно, что задумал Рофус. Он остался там, куда возврата не будет. Мари так решила, и точка!

Едва мысль была додумана до конца, с души свалился тяжеленный груз. Тиски, сжимающие сердце, объявили о капитуляции, а глаза снова стали замечать окружающий мир. И вовремя. В Орэне начинался новый день.

— Иди прямо, минут через пятнадцать выберешься из кварталов гу, — объяснил круглощекий булочник с желтым браслетом на запястье. — Дальше обитает наш брат и ту. Спроси любого, подскажет, на какую улочку свернуть, чтоб срезать путь. Не бойся, тебя не тронут. Это господ на нашей территории не жалуют. Своих не обижают.

Стихийница поблагодарила словоохотливого торговца, сглотнув слюну при виде его товара — сдобных булочек с пышными боками, только-только вышедших из печи. Но попросить об угощении не посмела. Она с детства помнила правило: в городах каждый зарабатывал на хлеб своими силами. Попрошаек, а, тем более, воришек здесь не любили и не прощали.

Мари пошла дальше под аккомпанемент обиженного желудка, начиная осознавать свое непростое положение. Потеряв голову от желания распрощаться с Зимним Дворцом, она не подумала о последствиях. Ни единой монеты за душой — даже медной! Конечно, можно найти работу. В домашнем хозяйстве за последние недели она поднаторела изрядно. Но устроит ли ее такой вариант? В ответ Мари энергично замотала головой. Пусть в ней течет кровь шу, но она все-таки стихийница. Единственный путь, который казался приемлемым, лежал на срединную территорию. Но как туда добраться без денег и еды?

Мари отложила решение этого вопроса. Сначала поиски Еллу, потом все остальное. Принялась изучать родной город. Кварталы зажиточных гу производили благоприятное впечатление. Чистые, широкие улицы, аккуратные трехэтажные дома — сиреневые и светло-зеленые. Прохожих навстречу попадалось мало. Выходные не закончились, и обеспеченные горожане предпочитали отсыпаться. Бодрствовали здесь только торговцы, чтобы слуги могли пополнить продуктовые запасы.

Границу между кварталами среднего класса и низших сословий Мари распознала без труда. Все цвета радуги и остальные оттенки пропали, оставили сплошную всепоглощающую серость. Беглянку встретили мрачные, нередко покосившиеся строения. Зато людей вокруг прибавилось. Одежда горожан стала простой, а ладони грубыми от тяжелой работы.

— Вон улочка петляет, — указал огромной ручищей сапожник. — По ней ступай. Она длинная, но прямиком к рынку выведет. Только, пигалица, гляди в оба. Обманщиков в рядах хватает. Наврут с три короба, но ты не слушай, за карманами следи.

Мари улыбнулась, засмущавшись от трогательной заботы незнакомых людей. Хотела, было, пояснить, что красть у нее нечего, но напряглась, вытянулась струной, почувствовав кожей пронизывающий взгляд. Но только и успела разглядеть, как в карете на другой стороне улицы поспешно задернули штору.

По кривому переулку Мари летела стрелой, стараясь не сбить дыхание. Сердце стучало в десятки раз быстрее, чем цокот копыт гнедых коней преследующего экипажа. Кучер изображал равнодушие, будто вывез господ на прогулку, однако Мари не сомневалась — сиятельная особа прибыла по ее душу. Кто же это? Рофус Сильвана? Но откуда у него средство передвижения без опознавательных знаков?

Карета не принадлежало ни одному из Дворцов, и символы городов на ней отсутствовали. Черная, зловещая, пугающая, она катила, стуча колесами по булыжникам. Вот-вот нагонит и поглотит в жуткие недра. Сколько бы Мари ни старалась, сократить расстояние не получалось. Преследователи схватить ее тоже не пытались. Наблюдали, чего-то выжидая.

Вот и рынок. Мари и через тысячу лет узнала бы чугунные ворота, открытые настежь днем и запирающиеся по ночам. Хотела сразу нырнуть вглубь торговых рядов, но не удержалась, бросила взгляд на карету. И зря. Пока разглядывала руку в перчатке, придерживающую черную штору, упустила, как в двух шагах произошло преступление. Мелкая кража, неожиданно обернувшаяся крупными неприятностями.

— Держи воришку, держи! Чулочки умыкнул! Из шерсти овчинной! — завопила худосочная бабка, гневно топая ногами и кружась на месте, как ужаленная. — Ой, не упустите! — она взмахнула руками, ненароком ткнув костлявой пятерней в сторону зазевавшейся Мари.

— Эй, девка, ни с места! — приказал выросший из-под земли моложавый эу. — Погоди у меня, мерзавка!

Выручили инстинкты, множество раз приходившие на помощь в Академии после очередных проказ. Ноги сами понесли незадачливую стихийницу петлять между рядами.

— Стой! — кричал вслед эу.

Но не тут-то было.

Мари ловко перепрыгивала через прилавки, путая армейца сменой направления, просачивалась под лотками, а в завершение с разбега проехала на животе под ногами у вытаращившего глаза молочника. Не ожидавший маневра преследователь врезался в торговца и вместе с ним полетел вниз, увлекая бутыли с молоком. Даже через три ряда было слышно, как мужичок клянется последней коровой славного города Орэна, что не хотел испортить мундир стража порядка.

Благодаря нелепому столкновению Мари оторвалась от армейца, но на всякий случай оборачивалась на бегу. Вдруг позади снова замаячит опасная бирюзовая форма. И перестаралась. Не хуже шустрого эу налетела на невинного прохожего. Кувыркнулась вместе с ним и приземлилась на покрытую гнилыми досками землю.

— Ах ты, коряга быстроногая! — возмутился пожилой мужской голос.

Извинения, вертящиеся на языке, вмиг позабылись, едва стихийница встретилась с сердитыми черными глазами поверженного старика.

— Дядя Еллу!

Мари не верила своему счастью, разглядывая изрезанное морщинами лицо, и с трудом подавила желания протереть глаза.

— Дядя Еллу, вы меня помните? — она помогла шарманщику подняться и отряхнула грязь с потрепанного камзола. — Я — Мари. Помните? Мари.

В прищуренных глазах шарманщика промелькнула тень узнавания.

— Воробышек! — вскричал он, хватая девушку за плечи. — Ты вернулась!

Мари с головой накрыла волна радости. Нашла! Узнал! Попыталась что-то сказать, объяснить причину встречи, но Еллу не давал раскрыть рта. Все твердил, как она выросла и похорошела.

— Эх, шарманки с собой нет. И Керша в «норе» осталась, — принялся сокрушаться старик. — Сыграли бы тебе песенку. Твою любимую. О подснежниках.

— О чем?! — Мари покачнулась.

— Ну как же? — удивился шарманщик. — О цветах твоих ненаглядных. Подснежниках. В детстве ты их снежиками звала. Матушка твоя гневалась, когда мы речь о них заводили. Твердила, опасная это для тебя тема, — старик назидательно поднял палец, изображая Вирту. — Смертельно опасная. Говорила, лучше самый грязный снег, чем то, что под ним. Голова целее будет.