Секрет Зимы

Глава 8. Старые знакомые

Переход через зеркальный коридор не доставил Мари неудобств, однако она прибегла к хитрости, изобразив гримасу боли, и поймала на выходе удовлетворенный взгляд Рофуса. Кому-кому, а ему точно ни к чему знать об особых отношениях с «Путем Королей». По другую сторону Зеркала — в тронном зале с темно-зелеными декорациями ждал хозяин замка. Стоял, сложив руки за спиной. Точь-в-точь такой, каким запомнился Мари девять лет назад: худой, мрачный, с вертикальными морщинами на лбу и сжатыми в жесткую линию губами.

— Зу Сильвана, — Луд Крон не счел нужным поклониться. — Комнаты для вас и вашей спутницы готовы. Через час жду к ужину. Из города как раз вернется другой мой гость.

Рофус кивнул, принимая приглашение, но Мари догадалась: его не устроили ни категоричность Крона, ни наличие в замке кого-то еще. Он не стал интересоваться именем гостя, чтобы не давать хозяину повода для злорадства. И не прогадал — по лицу городовика промелькнула тень разочарования.

До комнаты Мари дошли в сопровождении пожилого дворецкого с длинными седыми волосами, перевязанными зеленой лентой.

— Жди здесь, — приказал Рофус слуге-человеку, скривившись от презрения.

Он прошел внутрь с юной стихийницей, плотно прикрыв дверь. Мари едва успела посочувствовать дворецкому, как дурной нрав высокопоставленного стихийника Зимы обрушился на нее саму. Рофус схватил спутницу за плечи и впечатал в стену.

— Не вздумай болтать за столом! На вопросы отвечай «да» или «нет», а лучше игнорируй их! — стихийник усмехнулся, заметив панику в глазах Мари, плотоядно облизнул губы и зашипел в ухо. — За ужином устрой представление. Заморозь что-нибудь. Будто случайно, но чтобы Крон понял, что это не так. Я подам знак, когда начинать. Ясно?

— Да, — сдавленно прошептала Мари, потирая плечо.

Заморозить? С радостью! Желательно самого Рофуса!

Едва за обидчиком с грохотом закрылась дверь, Мари предпочла забыть и о нем, и его ярости. В другой момент она первым делом бы проверила на мягкость широкую кровать с десятком пышных подушек. Попрыгала б на ней. До потолка! Но не сейчас гораздо сильнее волновало творившееся за пределами просторной светлой комнаты. С ловкостью кошки Мари взобралась на подоконник и прильнула к окну, чтобы поприветствовать родной город. Да, она родилась не здесь, но первые осознанные воспоминания связаны с Орэном. В этом уголке страны начался путь непокорной стихийницы Зимы и, возможно, здесь хранятся желанные ответы.

Внизу на выложенной булыжниками квадратной площади начинался праздник. Перед замком городовика готовились к представлению актеры. Шестеро крепких мужчин возводили из досок импровизированную сцену, три женщины нанизывали на длинную палку синюю ткань, которой предстояло стать занавесом. Горожан с каждой минутой все прибавлялось. До спектакля их развлекали фокусники, выпускали из шляп голубей и сизый дым. Всех превзошел низенький мужичок с красной кнопкой на носу: растворился в воздухе к восторгу зевак.

Но вниманием Мари завладел старый шарманщик в потрепанном котелке. Головной убор раньше, наверняка, был черным, но со временем покрылся бессчетным количеством заплат всевозможных расцветок и выглядел комично. Шарманщик медленно крутил ручку потертого ящика и печально покачивал седой головой. Старик не замечал праздную толпу, находился один на один с мелодией, которую Мари не могла слышать. Под стать хозяину вела себя и обезьянка в красном колпачке с кисточкой. Сжалась, словно не хотела занимать много пространства.

Мари смотрела на шарманщика с маленькой помощницей и не понимала, отчего сердце сковала тоска, и навернулись слезы. Пока не закрыла глаза, и в ушах не зазвенел детский голосок:

— Дядя Еллу, дядя Еллу, хочу песенку!

— Какую песенку, воробышек? Грустную или веселую?

— Волшебную! Про Весну!

— Про Весну-волшебницу? Керша, исполним желание маленькой озорницы?

Мари задрожала. Образы полузабытые и полустертые проявились яркой вспышкой. Она когда-то знала старика. Здесь, в Орэне! Шарманщик дружил с Вирту. Помогал найти ночлег и прятаться от армейцев. Отчего память со временем становится избирательной? Стерев большую часть горьких воспоминаний о детских годах, она спрятала и светлые пятна.

Нужно поговорить с шарманщиком! Вдруг Вирту рассказывала ему о прошлом! Мари спрыгнула с подоконника и кинулась к двери, не думая о последствиях. Главное — бежать быстрее, пока Еллу не исчез вместе со старой шарманкой.

Но не вышло.

— Куда собралась, Ситэрра? — гневно поинтересовался Рофус, которого Мари едва не сбила с ног, вылетев из спальни.

Он вцепился в ворот и встряхнул юную спутницу, как тряпичную куклу. Разбежавшиеся мысли вмиг встали на место.

— Там… там… праздник. Поближе посмотреть… — пролепетала она, придумав спасительную ложь.

— Глупая! — разъярился Рофус, но платье, грозящее затрещать по швам, отпустил. — У тебя другой праздник. Мерзавец Крон зовет к ужину. Его гость вернулся раньше срока. Бездарная ложь. Но ничего, этот человеческий выскочка еще попляшет! Чего замерла, Ситэрра? Идем! У тебя есть работа!

Сжимая кулаки, чтобы не расплакаться от досады, Мари поплелась за Рофусом. А что еще оставалось?

Обеденная комната Крона произвела гнетущее впечатление. Громоздкую мебель окружали знакомые по тронному залу темно-зеленые декорации. Но к болотному цвету прибавился золотой. На стенах — в виде росписи, и на столе. От свечения, излучаемого приборами, зарябило в глазах. Наверняка, большим количеством драгоценного металла городовик желал подчеркнуть собственное высокое положение. Или же хвастался богатством.

Хозяин успел преступить к трапезе. Как и гость, с которым Крон мило беседовал. Сразу стало ясно — ужин начался с той самой минуты, как городовик расстался со стихийниками в тронном зале. Но надо отдать Рофусу должное. Он ни единым мускулом не выказал, насколько взбешен дерзостью правителя Орэна.

— Вы знакомы с Лукасом Горшуа, зу Сильвана? — весело оскалился Крон, глядя, как тот взирает на светловолосого мужчину, вальяжно расположившегося за столом.

— Разумеется, — ответил вместо него гость. — Давно не виделись, Рофус.

— Я, к счастью, не частый посетитель объединенной сыскной канцелярии.

— Действительно, к счастью, — усмехнулся Горшуа и взял на себя обязанности хозяина, раз Крон не торопился это делать. — Прошу, присаживайтесь. Рофус, будь любезен, представь юную прелестницу.

— Зу Ситэрра, — Рофус кинул ядовитый взгляд на городовика. — Мари Ситэрра. Луд должен ее помнить. Она родом из его славного города.

— А! Тот самый чудо-ребенок? — заинтересовался Горшуа, не обращая внимания на кашель подавившегося вином Крона. — Настоящая зу. Как быстро летит время! Кажется, только вчера мы в канцелярии разбирали то происшествие. Виданное ли дело — снег в разгар Лета!

Пока Горшуа предавался воспоминаниям, Мари с любопытством его разглядывала. Внешность сыщика не оставляла ни единого сомнения в принадлежности. Длинные светлые волосы, холодные серые глаза. Кожа белая-белая. Такая бывает лишь у истинных детей Зимы. Еще не стар, но и не молод. Опытен — судя по цепкому взгляду. Интриган — о чем свидетельствовала спрятавшееся в уголках губ лукавство.

— Каким ветром тебя занесло в Орэн, Лукас? — осведомился Рофус, беря в руки столовые приборы. Вопрос прозвучал непринужденно, но интерес был очевиден.

Глядя, как он легко орудует ножом и вилкой, Мари задним числом поблагодарила Академию за уроки этикета, на которых яу тщательно учили манерам, в том числе за столом. Перестала глазеть по сторонам и скромно уткнулась в тарелку. Еда стояла поперек горла, однако Мари аккуратно подкладывала в рот кусочки мяса, почти не чувствуя вкуса из-за желания не пропустить ни слова из разговора мужчин.

— Мне потребовалось вмешательство сыщика, — объяснил городовик за Горшуа, нарочно тянущего с ответом. — На фабрике пропала партия товара. Пытаемся совместными усилиями разобраться, кто у нас такой хитрый.

— Да, некоторые любят хитрить, — мимоходом согласился Рофус, придав лицу невинное выражение. При всем желании не обвинишь в сарказме.

— А ты зачем пожаловал? — Горшуа отхлебнул вина. — До правления твоего Короля пять месяцев. Не замышляют ли Их Величества очередную пакость?

— Что ты, Лукас! — Рофус театрально приложил руки к груди. — Это все Луд. Задолжал Королю за две Зимы, меня и отправили освежить городовику память.

Мари едва удержалась, чтобы не прыснуть со смеху, когда Крон вторично подавился. Несмотря на презрение к Рофусу, она была готова зааплодировать за изысканную месть хозяину замка. Горшуа тоже оценил выпад, но скрыл смешок за салфеткой, аккуратно вытерев ею губы.

Гость городовика не имел права требовать у Рофуса отчета. Объединенная канцелярия не вмешивалась в дела Дворцов, пока там не случалось что-то из ряда вон. Или, если преступление совершалось против жителей соседних Замков. Зато дети Времен Года нанимали сыщиков в качестве независимых экспертов. К слову, поступив на службу, они навсегда утрачивали принадлежность. Становились особыми стихийниками, к которым обращались «абу». Поэтому Горшуа и назвал Инэя в разговоре с Рофусом твоим Королем.

— Что ж ты опростоволосился, Луд? — поинтересовался у городовика сыщик, решив подыграть гостю из Зимнего Дворца. — Вижу, вам двоим будет, о чем поговорить после ужина, — он подлил себе еще вина и повернулся к Мари. — Зу Ситэрра, я собираюсь на праздник. Не согласитесь ли составить компанию?

Мари не успела открыть рот. Крон, уставший от нападок гостей, взорвался.

— Нашел с кем любезничать! — он бросил на стол смятую салфетку. — Ее мать была бродяжкой. Безродной шу! Слепой на один глаз! Как ее звали? — городовик принялся щелкать пальцами, пытаясь извлечь из памяти забытое имя гадалки.

— Вирту, — подсказала Мари, откладывая столовые приборы.

Щеки запылали от гнева. Да, она никто по сравнению с правителем целого города, однако пусть не думает, что вправе наносить оскорбление. И поливать грязью мать.

Рядом раздался звон. Рофус уронил на пол вилку. Побледнел и, хлопая глазами, посмотрел на Мари.

— В чем дело? — с наигранной вежливостью поинтересовался Горшуа. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Здесь душно, вам не кажется? — попытался Рофус загладить неловкость. Взял у слуги новые приборы и с удвоенным рвением принялся копошиться в тарелке. — Ты высказал отличную идею, Лукас, — проговорил он, отчаянно изображая беспечность. — Ситэрра составит тебе компанию на празднике.

— Симпатичная получится пара: бравый сыщик и бродяжка, — провозгласил, поднимая бокал, Крон. Он снова решил пройтись по происхождению юной стихийницы, вдруг последуют еще какая-нибудь реакция.

Она последовала. Но не от Рофуса. Рассвирепевшая Мари сплела под столом сложный узор, чтобы проделать с Кроном то, что всегда мечтала испробовать на Дайре Норди в Академии. Разум застлал гнев, но плетение удалось на славу. Ухмыляющийся городовик схватился за горло и принялся отчаянно хрипеть, не в силах издавать иные звуки. Правда, стихийница не поняла, что поспособствовало успеху: собственные старания или Пояс, усиливающий способности.

— Простите, я такая неловкая, — невинно проговорила Мари.

Слуги суетились вокруг господина, не зная, что предпринять: то ли воды подать, то ли вызвать лекаря. Но Крону сейчас ничто не могло помочь. Хоть кипяток в рот заливай, магически замороженный язык не оттает. Придется ждать, пока лед сойдет на нет естественным путем.

— Ничего страшного, — улыбнулся Горшуа, пока городовик закатывал глаза и жестами приказывал слугам оказать ему помощь. — Юным стихийникам сложно держать силу под контролем. Выходят иногда казусы. Я однажды пол под ногами Королевы Северины заморозил. Пришлось в срочном порядке покидать Зимний Дворец и менять профессию.

— Серьезно?! — задохнулась развеселившаяся Мари. — Королева упала?

— Еще как, — Горшуа заговорщицки понизил голос. — Прокатилась через весь тронный зал. На глазах у толпы. Вот срам-то получился.

— Вы шутите, да? — Мари живо представила паучиху, едущую на пятой точке и кричащую дурным голосом, однако поверить в такое счастье не решалась.

— Конечно, не шучу! — изобразил обиду сыщик. — Рофус, подтверди. Приятель, ты с нами?

Мари повернулась к спутнику. Тот сидел, уставившись в одну точку, и не замечал ни изображающего предсмертные судороги городовика, ни двух сплетников.

— Значит, Вирту, — прошептал он, разрывая на мелкие кусочки ни в чем не повинную салфетку.

У Мари похолодели ноги.

Неужели?! Нет! Только не он! Великие небеса, только не Сильвана!

Направо, налево, после арки два раза налево. Через зеркальный зал и направо.

Мари старательно запоминала дорогу от спальни до выхода из замка, пока шла на праздник под руку с Горшуа. Коридоры во владениях Крона под стать хозяину. Такие же мрачные и холодные. От серых каменных стен веяло вековой сыростью, редкие лампы едва излучали свет. Чуть выигрывали залы. Но и их простор терялся в унынии болотных тонов. Откуда у городовика страсть к удручающей зелени? Неужели, нравится жить в трясине?

Кстати, о Луде. Гость из объединенной канцелярии все-таки оказал помощь хозяину замка и разморозил покрытый коркой льда язык. Но, как выяснилось, не из-за расположения к городовику.

— Тебе ведь не нужны проблемы? — улыбнулся он Мари. — В Академии не объясняют, какой урон способна нанести погодная магия людям. Не считают нужным. Стихийникам заморозки и молнии тоже способны доставить неприятности. А при сильном желании, даже убить. Но люди получают серьезные травмы при любом, даже слабом воздействии. Не разморозь я Крону язык, он бы месяц не смог разговаривать.

Мари вытаращила глаза от ужаса, а, придя в себя, поблагодарила Горшуа. Гнев Королевы-матери из-за травм Луда Крона — вещь однозначно лишняя.

— Перестань тревожиться, — посоветовал сыщик по дороге, заметив кислое выражение лица спутницы. — Постарайся насладиться праздником.

Они миновали застывший отряд армейцев, охраняющий парадное крыльцо, и попали в гущу гуляний. От шума и смеха Мари стало не по себе. Хорошо еще, что послушалась сыщика и взяла предложенный слугой серый невзрачный плащ. Иначе бы белоснежное Зимнее одеяние выделялось, как свет фонаря в ночи. Теперь она выглядела обычной горожанкой, пришедшей повеселиться на главную площадь в вечер выходного дня.

— Подойдем ближе к сцене, — предложил Горшуа и, не дожидаясь согласия, потянул спутницу за собой.

Мари искала глазами старика Еллу, придумывая способ избавиться от сыщика. Но с каждой секундой становилось понятнее, что Горшуа ни на шаг не отпустит ее от себя. Вон как крепко вцепился в руку. Скоро вопрос о побеге сам снялся с повестки дня. На пятачке, где недавно играл шарманщик в потрепанном цилиндре, стояли два парня навеселе, наперебой выкрикивая имя некой дамы.

Пробраться к сцене труда не составило. Толпа почтительно расступалась перед Горшуа, стоило показать нашивку на рукаве — знак сыскной канцелярии (совмещенные снежинку, цветок, клубнику и желтый лист). Мари не смотрела вверх — туда, где разворачивалось театрализованное действо. Все мысли занимали Еллу и Рофус. Разум терзали вопросы: где искать первого, и как доказать, что второй не имеет отношения к ее появлению на свет.

— Поверь, спектакль заслуживает внимания, — вкрадчиво прошептал Горшуа, заметив, отстраненность спутницы. — Сосредоточься.

Представление перевалило за половину, но Мари учла пожелание сыщика и постаралась вникнуть в сюжет. Это оказалось не сложно, а удивления вызвало не меньше знакомства Рофуса с Вирту. Актеры рассказывали не о жизни и быте людей, а событиях, произошедших в Зимнем Дворце четырнадцать лет назад. Тех, что предшествовали смерти Короля Бурана и его младшего сына.

Мужчина, исполняющий роль Его Величества, рассуждал о ненавистном городовике Арду из Эзры и строил планы мести. Жена Короля подливала масла в огонь: советовала не давать пощады предателям. Белокурый Принц Снежан — совсем юный — стоял позади родителей и не произносил ни слова.

Мари не верила глазам. Как посмели люди играть Королей?! Северина их за это в порошок сотрет! А Луд Крон? Неужели, не понимает, чем чревата подобная вольность на его территории?

Декорации, тем временем, сменились. Началась снежная буря, обрушенная на Эзру безжалостной рукой Повелителя Зимы. Ее актеры показали в танце. Дюжина девушек в белых лохмотьях и масках, спрятавших лица, закружилась на сцене, все ускоряя и ускоряя ритм. На улице стемнело, искусственный свет фонарей заставлял тени, отбрасываемые танцовщицами, угрожающе трепетать. Они множились и наступали на зрителей. Стремительно. Не давая опомниться.

Лоб Мари покрылся капельками пота, сердце свернулось калачиком и устремилось к земле. Она сделала шаг назад, наступив Горшуа на ногу.

— Все в порядке? — сыщик подхватил пошатнувшуюся спутницу.

— Маски… — прошептала Мари, чувствуя, что сейчас закричит. Безудержный танец метели напомнил хороводы на празднике Летнего Солнцестояния.

Горшуа понял без дополнительных объяснений. Обнял стихийницу за талию и увел от сцены сквозь захлебывающуюся восторгом толпу. Мари не противилась воле сыщика, шагала, глядя под ноги. Сжимала зубы и гнала прочь образы, врезавшиеся в память на годы: праздную беснующуюся толпу и Королеву Хладу на полу. Слишком яркие образы, затмевающие все на свете.

Юная дочь Зимы пришла в себя в трактире за площадью, когда хозяин услужливо поставил перед ней напиток, источающий ягодный аромат.

— Пей, — посоветовал Горшуа. — Это ежевичный морс. Поможет взбодриться.

— Простите, — Мари отхлебнула бордовую жидкость, приятно холодящую горло.

— Ничего, — отмахнулся сыщик. — Я посчитал, тебе понравится спектакль. Но не учел некоторые его особенности.

— Спектакль! — дочь Зимы провела пальцем по покрывшейся капельками стенке стакана, оставляя неровный след. — Он… он…

— Оригинален? — подсказал Горшуа, видя затруднения.

— Смел, — озвучила Мари свой вариант. — И чреват последствиями.

— Ни в коей мере, — не согласился сыщик, придирчиво рассматривая виноградную гроздь на большом блюде с фруктами. — Когда в следующий раз режиссер этого театра посетит Зимний Дворец, Северина Дората устроит для него званый обед, будет угощать лучшими яствами и вином.

— Человека? — не поверила Мари, отлично знавшая, что даже вельмож бу никогда не сажают за Королевский стол.

— Содж — так зовут смельчака — стихийник высшей категории, истинный сын Зимы. Много лет назад он покинул Дворец, чтобы сочетаться браком с человеческой женщиной. С актрисой этого театра Гретой. Мне она сегодня показалась бесподобной в роли Северины. Для любого другого стихийника это бы стало несмываемым пятном. Но Содж — Мастер. Короли простят ему все, лишь бы выполнял обязанности. Я объясню, — улыбнулся Горшуа, правильно истолковав красноречивое молчание. — Но сначала ответь, какие предметы считают символом Королевской власти?

— Шары Стихий? — предположила Мари.

— Совершенно верно. Однако при всей уникальности и мощи Шары Стихий могут сломаться. Как и любая другая наделенная магией вещь. Мастер — тот, кто «чинит» Шары, следит за их работоспособностью. К сожалению, а, может быть, к счастью, этот дар не передается по наследству и меняет носителя раз в пятьдесят лет. Предсказать, кто станет следующим Мастером, невозможно. Содж получил способности сорок лет назад. Королям проще еще десятилетие потерпеть шалости свободолюбивого сына Зимы, чем остаться без символов собственной власти.

— Другие Мастера живут при своих Дворцах? — Мари мысленно восхитилась наглостью предприимчивого стихийника и испытала толику зависти. Вот бы получить такой дар! Тогда не страшны ни паучиха, ни таинственный убийца.

— Других не существует. Мастер всегда один. На все четыре Дворца. В нашем случае — это Содж Иллара.

— Иллара?! — Мари едва не опрокинула стакан.

— Да, — хитро улыбнулся Горшуа. — Полагаю, ты знакома с его сыном от первого брака. Бунтарством Грэм пошел в отца.

Мари закатила глаза. Теперь нахальство учителя не удивляло.

— Скажите, Мастер использует только Зимние сюжеты? — спросила она.

— Не только. Обычно спектакли посвящены событиям давно минувших дней. Содж устраивает стихийникам и людям уроки на реальных примерах. Как сегодня. Весьма достоверно передает события.

— Неужели? — усомнилась Мари. — На сцене находился один Принц. Не нашлось актера, способного сыграть Инэя?

— Старшего Принца не было во Дворце, когда Буран устроил осаду Эзры, — хрипло пояснил Лукас, допивая вино. — Инэй с Грэмом целый год путешествовали по стране. Поговаривают, разбили немало сердец.

Мари презрительно поджала губы. Наглые самовлюбленные мальчишки! Наверняка, считали себя неотразимыми. Разбили немало сердец, значит. Стоп! Мари подскочила, додумав мысль до конца. До самого конца. Великое небо! Двое наглецов путешествовали по стране четырнадцать-пятнадцать лет назад!

— О чем задумалась? — осведомился Горшуа, не спускающий глаз с юной спутницы. — Не о своем ли прошлом?

— А если и так? — огрызнулась Мари. — Имею право!

— Разве я спорю? — примирительно развел руками сыщик. — Но хочу дать совет, таинственная дочь Зимы. Твоя свобода заключается в неведении. Твоя судьба не отягощена бременем рода. Ты можешь выбрать любую дорогу. Зато правде под силу превратить тебя в заложницу обстоятельств. Наметить путь, с которого ты не можешь свернуть, даже если захочешь. Подумай об этом на досуге, девочка, — Горшуа выразительно посмотрел Мари в глаза, поднялся и бросил на стол горсть монет. — Пора возвращаться в замок. Ночь приближается.