Секрет Зимы

Глава 24. Неправильная жертва

Мари, как во сне, смотрела на стражников, шагнувших к убийце. Ужас сковал тело, но мысли мельтешили с бешеной скоростью. Она не сомневалась в выводе Короля. Никто, кроме главы клана Норда, не мог скрываться под маской. Папочка ненавистной Дайры заходил в Погодную канцелярию и своими глазами видел, что жертву не охраняют.

Но прежде чем рука стражника коснулась ткани, обтягивающей лицо преступника, двери на этаж снова распахнулись.

— Что тут… — внутрь влетел Грэм. Остановился, ошалело оглядывая живописную картину, и зверем посмотрел на Короля. — Инэй! — возмутился он, напрочь позабыв о почтительности. — Поверить не могу, что ты это сделал!

— А что оставалось, раз ты отказался помогать? — парировал Его Величество и резким движением поднял ладонь, призывая друга замолчать. — Снимите, наконец, маску!

По коридору пронеслись изумленные возгласы. Стихийникам предстал не Рейм Норда.

— Иган Эрсла? — ошалело пробормотал Грэм.

Инэй закрыл и открыл глаза, проверяя, не мерещится ли ему.

— Но почему?! — задохнулась Мари. Она оставалась на полу. Ноги не были готовы ее держать. — Я бы никогда не смогла вас опознать!

Главный погодник криво ухмыльнулся, однако смолчал. Зато Король обрел способность говорить.

— Чем тебе помешала Хлада, мерзавец? — негромко, но властно спросил он.

Вкрадчивая жесткая интонация напугала Мари еще сильнее, и она поспешила отползти на несколько шагов от Его Величества.

— Я сглупил, — отозвался Иган Эрсла. Он не собирался тушеваться и молить о пощаде. Не боялся кары за содеянное. Или делал вид, чтобы не уронить лицо. — Я вошел в хоровод, забыв снять фамильное кольцо. Хлада узнала меня по нему. Пришлось нанести удар, она заметила нож. По той же причине я добил ее позже. Хотя, с какой стати, ты жалуешься, Инэй? Я освободил тебя от обузы.

— Хлада не была жертвой? — изумился Грэм, не дав побагровевшему Королю открыть рот.

— Нет, — рука в черной перчатке взметнулась и указала на Мари. — Умереть должна была она, — равнодушное лицо Эрслы изуродовало выражение жгучей ненависти. — Ей вообще нельзя было появляться на свет. Это все, что вам следует знать.

— Ты ее отец? — усмехнулся Король, сочтя сей факт забавным. — Следовало догадаться, учитывая родословную вашего семейства. Но твой батюшка выбирал благородных женщин. А не… — Инэй не договорил. Пренебрежительно взмахнул кистью, предоставляя присутствующим самим догадаться, какое именно слово он хотел произнести.

— Кого? — прорезал тишину звенящий голос Мари. — Кого?

— Ситэрра, помолчи, — сурово велел Грэм.

Но потрясение оказалось слишком велико, чтобы прислушиваться к здравому смыслу. Не лучше ли дать волю страху, отчаянью и отвращению? Юная дочь Зимы, как и Король, увидела единственное объяснение желанию погодника лишить ее жизни.

— Продолжайте, Ваше Величество! — крикнула Мари, через силу поднимаясь с пола. — Подберите оскорбление для шу! Она же не стихийница. И даже не человек.

— Угомони подопечную, Грэм, — приказал Инэй, не глядя на сжимающую кулаки Мари. Она оставалась пустым местом. Неодушевленным предметом, которым можно рисковать без зазрения совести. — Иначе не посмотрю, что несовершеннолетняя и запру в темнице.

— Где ей самое место, — объявил Иган Эрсла.

— Ах ты! — Мари ловко сложила узор заморозки.

Но Грэм оказался проворнее, крепко сжал ее запястья.

— Идем, Ситэрра, тебе здесь больше нечего делать, — объявил он, таща ученицу к выходу. Мимо плененного погодника, проводившего ее долгим взглядом.

Оказавшись на лестнице, Мари предприняла попытку вывернуться из крепкой хватки Грэма.

— Оставьте меня! Уберите руки!

— Уберу. Но пообещай, что не наделаешь глупостей. Надо совсем голову потерять, чтобы говорить с Королем в подобном тоне.

В голове созрели новые гадости в адрес Его высокомерного Величества. Но освобождение показалось желаннее. Мари послушно кивнула и получила, наконец, свободу.

— Вы тоже думаете, что Эрсла мой… — духа закончить предложения не хватило, и она отвернулась, чтобы учитель не увидел, как краснеют глаза.

— Это выглядит правдоподобно. Ты ходишь сквозь Зеркала.

— Да, хожу, — Мари стойко боролась с подступающими слезами. — Почему вы не выдали меня?

— Я сам задавался этим вопросом, — учитель присел на ступеньку. — Долго искал ответ, отчего ты кажешься мне особенной. Но не придумал объяснения. В тебе есть нечто, заставляющее меня… Эх, незадача! Инэй прав, еще чуть-чуть, и я превращусь в наседку!

— Не стоит, — стихийница обиженно шмыгнула носом.

Конечно, Грэму неприятно возиться с ней. Одно дело Ян, другое — безродная шу.

— Пойдем, я провожу тебя до дома, — Грэм хотел взять ученицу под руку, но она увернулась.

— Убийца пойман. Идите к Королю. Он не откажется от вашей компании.

Мари ринулась вниз по лестнице. Но прыти хватило на половину пути. Внутри что-то оборвалось, стихийница остановилась и, вцепившись в перила, медленно съехала на пол. Бороться с эмоциями не осталось сил. Висок коснулся холодной перекладины, щеки обожгли слезы. Горечь и боль нашли выход.

Мари плакала и плакала. Ни разу в жизни она не чувствовала себя такой одинокой и беспомощной. Никогда столь остро не ощущала отсутствие семьи. Закрыть бы глаза и прижаться к кому-то родному. К тому, кто поймет и пожалеет. Но рядом не было никого, впереди ждало безрадостное, унылое будущее. Мрак, лед и ненависть, от которых ни спрятаться, ни убежать.

Проснулась Мари поздно. Увидела за окном солнце, ползущее к закату, и сильно удивилась, что ни Юта Дейли, ни остальные «сироты» не удосужились ее разбудить и привлечь к домашним делам. Занятий-то сегодня ждать не стоило. Грэму точно не до учеников.

Девушки, возившиеся на кухне, при появлении Мари смолкли. Яснее ясного, кого обсуждали. Весть о поимке убийцы Королевы Хлады разнеслась по Дворцу быстрее северного ветра. Скоро и празднование организуют, приуроченное к его пленению. С детей Зимы станется. Кого волнует, что траур не закончился.

— Что замерли? Работаем! — в дверях появилась Юта Дейли, вытирая мокрые руки о фартук. Заглянула в кастрюлю на плите, подозрительно принюхалась. — А ты чего тут торчишь? — повернулась она к Мари. — Тебе велено, как проснешься, наверх идти. К сыщикам на допрос.

Юная дочь Зимы пожала плечами. К сыщикам, так к сыщикам. Не на эшафот же. После нескольких «встреч» с настырным главным погодником и летящим вдогонку ножом, представители объединенной канцелярии не вызывали страха. Подумаешь, такие же стихийники, как и все. Разве что считают себя умнее остальных.

Во Дворце стояла тишина, как в глубокую Зимнюю ночь. Обитатели не спешили покидать уютные норы. Мари поднялась до пятнадцатого этажа, не встретив ни единого жителя. Вот и отлично. Не хотелось опять становиться той, в кого каждый встречный тычет пальцем.

У дверей территории клана Дората дежурил Бо Орфи в компании четырех незнакомых стражников.

— О, Мари! — обрадовался он. — Хорошо, что пришла. Зу Иллара сказал, спускаться за тобой, если через полчаса не явишься. Идем, провожу к сыщикам. Сам приехал. Ох и важный. Зыркает на всех и усами шевелит. Парни рассказывают, коли они дергаться начинают, стало быть, гневается начальник. А как тут не сердиться? Если такую высокопоставленную особу допрашивать надобно. Эх, времена! Опозорились! Да еще в первый день Зимы!

Мари догадалась, что сам —это глава объединенной канцелярии Дот Циаби. Она слышала о нем в Академии. С ней на курсе учился внук главного сыщика Виэл —упитанный, неповоротливый мальчик. Он жил с родителями в Осеннем Дворце и мало общался с дедом. Абу, независимо от ранга, не считались желанными гостями на территории любого Короля. Мари удивляло, что Циаби не высший стихийник, а стал начальником. Виэл объяснил, что уровень силы для сыщика не главное. В объединенной канцелярии ценились ум и смекалка.

Обладал ли перечисленными качествами Дот Циаби, история умалчивала. Что ему точно было присуще, так это начальственный вид и пронизывающий взгляд. Живые карие глаза из-под густых седых бровей с любопытством взглянули на Мари. Озадаченно прищурились, остановившись на черных волосах. Пробежали по фигуре, задержались на подрагивающих от напряжения пальцах. Дочь Зимы тоже неприлично уставилась на главу объединенной канцелярии — на волевое лицо, будто высеченное из камня. Засмотревшись на Циаби, стихийница не сразу заметила, что в зале присутствует еще один сыщик — Лукас Горшуа. Он подарил Мари незаметный остальным кивок, серые глаза странно блеснули.

— Зу Ситэрра, — заговорил Дот Циаби. — Я задам несколько вопросов. Советую не лгать и отвечать прямо. Поведайте, что мать рассказывала о своей семье?

Мари вытянулась струной.

— Ничего. Мне было пять лет, когда мамы не стало. Лучше спросите абу Горшуа. Это он занимался моей родословной.

Лукас кашлянул, оценив маленькую месть.

— Боюсь, ваша матушка оказалась слишком прозорливой, — проворчал Дот Циаби. — Мои лучшие сыщики ничего не раскопали о ее прошлом.

Мари закусила губу. Она знала, где родилась и выросла Вирту. Будь ее воля, оставили бы эти сведения при себе. Но о происхождении гадалки знали Еллу и Рофус. Первый мог проговориться под нажимом, второй сделать это в отместку, узнав, что в отцовстве Мари подозревают главного погодника.

— Вы хотите установить, — стихийница судорожно взвешивала в уме все «за» и «против», — откуда мама приехала в Орэн. Понять, мог ли с ней встречаться зу Эрсла.

— Совершенно верно, — кивнул Дот Циаби.

— Мама жила в Зимнем Дворце, — выпалила Мари. Лучше раскрыть тайну самой, чем пожинать неприятности, когда это сделают другие. — В низах. Я недавно это выяснила и сильно удивилась. Мама не хотела, чтобы о ее даре предвидения узнали. Не прельщало играть ту же роль, что и дед. Он был Королевским предсказателем.

— Ты — правнучка Эрнуса?! — воскликнул Его Величество и неприязненно поморщился. — Старый плут! Жаль, он умер до того, как я стал Королем. Непременно бы приказал отрезать ему язык за вранье.

— Инэй, — предостерег друга Грэм.

Дот Циаби с подозрением взглянул на Короля.

— Я слышал, многие предсказания Эрнуса сбылись. Хотя, вам виднее, Ваше Величество. Сейчас важнее другое. Если эта женщина…

— Вирту, — подсказала Мари, видя, что Дот Циаби пытается припомнить имя. Сыщик не счел нужным фиксировать его в памяти, пока не узнал о родстве гадалки с предсказателем клана Дората.

— Если Вирту жила во Дворце, — продолжил он весело, — зу Эрсла мог быть отцом девочки.

— Иган этого не признал, — аккуратно вставил Грэм.

— Какой стихийник бы хвастался романом с женщиной-шу? — главный сыщик хмыкнул, считая вопрос закрытым.

— Я могу поговорить с ним? — спросила Мари, сообразив, что ее вот-вот выставят вон.

В зале повисла тишина. Гнетущая и неловкая.

— Боюсь, это невозможно, зу, — мрачно произнес Дот Циаби. — Лукас, проводи, девочку. Ей здесь больше нечего делать.

Мари открыла рот для возражения, но Горшуа схватил ее за локоть и прошипел в ухо:

— Это лишнее. Идем.

Дочь Зимы подчинилась. Заполучить сыщика—вора тоже неплохо.

— Мой отец не Эрсла, да? — накинулась она на Горшуа в коридоре. — Почему вы скрываете правду? Что значил подснежник в шкатулке?

— Ты должна кое-что знать, — сыщик перехватил руки Мари, сжавшиеся в кулаки и готовые нанести удары в грудь. — Скоро это все равно станет достоянием всего Дворца. Иган Эрсла мертв.

— Как? — Мари попятилась. — Он же не сопротивлялся при аресте! Зачем они…

— Ты не поняла, Ситэрра. Его никто не трогал. Он сам это сделал. В камере. Заморозил собственное сердце, — Горшуа осуждающе покачал головой. — Это могло быть поэтично, если б не выглядело отвратительно.

Мари прислонилась к стене и закрыла ладонью рот — к горлу подкатила тошнота. Представлять, как погодник сотворил с собой такое, не хотелось.

— Почему? — выдавила она через силу.

— Хотел унести тайну в могилу. Теперь никто не узнает правду. Хотя истинная мотивация никого не интересует. Удобнее поверить в самое простое объяснение, — Горшуа поймал стремительный взгляд Мари. — Нет, я не знаю, что двигало Иганом, но не считаю его твоим отцом.

— А кого считаете?

Сыщик тяжело вздохнул. Сделал несколько медленных шагов прочь, пока не уперся в лестничные перила. Положил на них руки. Постоял так с минуту и снова посмотрел на Мари. С толикой пронзительной грусти.

— У меня нет права обсуждать это с тобой.

— Из-за бремени рода? — усмехнулась она, чуть не плача от усталости и досады. Не осталось сил спорить и чего-то требовать. Но сыщик сегодня этого не ждал.

— Я дал клятву, — признался он. — Пообещал, что оставлю в секрете все, что выяснил о твоем происхождении.

Мари вздрогнула и ударилась затылком о стену. Но не почувствовала боли, хотя в ушах зазвенело.

— К-к-кому? Д-д-дали? — она кинулась к сыщику. Тяжело дыша остановилась близко-близко. Увидела собственное отражение в бледно-серых глазах.

— Моему нанимателю. Мы решили, самое безопасное для тебя — неведение. Я до сих пор уверен, что мы поступили верно, — Горшуа отодвинул Мари от себя, освобождая личное пространство. — Хочешь выяснить правду, спроси Корделию Ловерту. Шкатулка Вирту у нее. Считай это моим подарком на день рождения. И компенсацией за невозможность разгадать тайну Игана Эрслы.

Мари не помнила, как вернулась в сиротский дом. Не заметила, как Дворец накрыл хмурый вечер. Юта Дейли за что-то ругала ее на кухне, а остальные девушки смеялись. Им не было смешно, но они хотели угодить хозяйке и корчили глумливые гримасы. Мари не слышала обидных слов, а лица хохочущих сироток плыли в тумане. В ушах звучал голос Лукаса Горшуа.

Ловерта! Сказанное сыщиком не укладывалось в голове. Заместительница директора Академии знала тайну Вирту! Она столько лет жила рядом. Отчитывала Мари за тысячу нахальных выходок. Назначала наказания. Твердила о порядочности и степенности. Делала все это изо дня в день и знала! Понимала, как страдала ученица, гадая о своем происхождении, и молчала. Кем надо быть, чтобы так поступить?!

Мари осознала собственную «ущербность» в первый день в лиловом Замке. Мальчик из Осеннего Дворца спросил, кто ее мама и папа. Остальные маленькие стихийники с курса провели вместе почти месяц и успели узнать друг друга. Пятилеток-первогодок селили в Академии в середине июня, пока остальные ученики отдыхали на каникулах. Малышне давали возможность привыкнуть к новым условиям и жизни без родителей до начала учебного года.

Мари растерялась. Она не знала значения слова «папа». Ловерте пришлось потрудиться, чтобы растолковать основные обязанности «прилагающегося» к маме стихийника. Вопрос, куда испарился отец новой ученицы, заставил заместительницу директора развести руками. Зато детей семейные особенности Мари насторожили. Дружить с ней никто не захотел. Кроме другой малышки, с которой не желали играть, потому что она не из Дворцов. И мальчика, впавшего в немилость из-за неуклюжести. Сын Лета в первый же день споткнулся в столовой и опрокинул тарелку с супом на Эмила Буретту.

Лежа в постели в крохотной приютской комнате, Мари искала ответ на вопрос: изменилось бы что-нибудь, знай она в детстве, кто ее отец. И не могла. Или не хотела. Что дало бы имя, если рядом не было его обладателя?

Приснились подснежники. Целое поле. Они выбирались из-под сугробов, отряхивались и поднимали бутоны вверх — к солнцу. Но Зима не уходила, не уступала место Весне. Снег не таял полностью. Благородно отдавал цветам островки земли. Мари шла по странному полю босиком. В белом Зимнем платье...

— Ситэрра, проснись, — голос грохнул с неба, и поле задрожало. — Тише-тише, это я.

— Вы меня напугали, — возмущенно отчитала Мари Грэма, и лишь потом сообразила, что за окном глубокая ночь. — Что вы тут делаете?

В самом деле, Грэм в ее спальне? О, небо! Что опять стряслось в этом замке?

— Все вопросы потом. Собирайся. Не шуми, если не хочешь перебудить всех вокруг.

Учитель бесшумно выскользнул в коридор. Ничего не оставалось, как выполнить наказ. Мари нащупала платье на спинке стула, вытянула из-под кровати башмаки. Спросонья знобило, пришлось достать из шкафа плащ. Несколько вешалок с одеждой упали. Мари решила не задерживаться и закинула их обратно одной грудой. Порядок наведет позже — при свете дня.

Грэм встретил в темной прихожей. Приложил палец к губам и жестом велел следовать за ним. Заговорил, оказавшись за стенами приюта.

— Прости, что вытаскиваю ночью. Утром будет поздно. На тебя последняя надежда.

— Куда мы? — Мари едва успевала за Грэмом. Он несся по лестнице, будто следом гналась дюжина вооруженных погодников.

— На срединную территорию. Не отставай, Ситэрра. Я бы и сам с радостью воспользоваться подъемным устройством, но по ночам оно не работает.

— Что случилось? — сердце Мари высоко подпрыгнуло, почуяв беду.

— Ян умирает. Единственный шанс спасти его — ваша связь. Та, что вы установили в овраге. Я говорил, это глубинная магия. Она одна способна вернуть мальчика в мир живых. Лекарям это не по силам.

Мари остановилась. Наследник Зимнего престола при смерти! Последний Дората!

— Ситэрра! — Грэм спустился обратно.

Стихийница не шевелилась. Смотрела перед собой немигающим взглядом.

— Вдруг вы ошибаетесь, и я не сумею помочь? Как вы смеете взваливать на меня такой груз? Говорить, что я одна могу сохранить жизнь наследнику?

Грэм не испугался. Но губы сжались в тонкую линию.

— Давно ты знаешь? — спросил он хрипло.

— С Лета. Не беспокойтесь, я никому не говорила. Я не враг себе. И Яну тоже.

Учитель положил ладонь Мари на плечо.

— Раз ты знаешь, кто такой Ян, значит, понимаешь, что отказаться не имеешь права. Ты — подданная Зимы. Он — будущее этого Дворца.

— Но если ваша затея провалится? — по щекам покатились слезинки. — Я не могу нести такую ответственность!

— У тебя нет выбора. Идем, — Грэм настойчиво потянул Мари за собой.