Секрет Зимы

Глава 11. Осколки Пути

Роксэль, гневно сверкая ледяными глазами, велела Мари не сметь открывать рта. Особенно, чтобы извергать вопросы, с ответами на которые стоило повременить. Юной стихийнице — ошарашенной и не на шутку испуганной — ничего не оставалось, как молчать и исподтишка разглядывать спутницу. Любоваться женщиной, перед которой не устоял бессердечный Инэй Дората.

Красота Роксэль была насыщенной, завораживающей и опасной. Представительница независимого совета ни капли не походила на Элию, словно они и не сестры вовсе. В облике старшей Норлок сквозила настоящая Зима — жестокая и властная. Весенняя кровь нашла отражение лишь в черных волосах. Но ледяное Время Года и здесь проявилось — в виде белоснежных прядок. Правильные черты лица дарили Роксэль утонченность, а чуть надутые ярко-алые губы выдавали непростой характер. Хлада со всем изяществом и юной свежестью заведомо проигрывала. Не спасала даже разница в десять с лишним лет! Не случайно Королева злилась. Любая бы на ее месте сходила б с ума от ревности.

Хлада! Мари не могла представить молодую Повелительницу Зимы мертвой. Ясно видела бледное лицо, высокий чистый лоб, серебряные волосы. Боль в глазах, рожденную пренебрежением Инэя — мужчины, выбравшего ее в жены из нескольких десятков претенденток. Теперь угрозы и гнев Хлады на празднике Летнего Солнцестояния не казались обидными. Королева запуталась и злилась на всех, кто попадался под руку.

— Куда мы едем? — спросила Мари и чуть отодвинула штору. Солнце взобралось высоко и золотило колосящиеся поля.

— Туда, где найдется место для опальных и беглых стихийников, — Роксэль вырвала штору и плотно ее задернула. — На срединную территорию.

Мари от неожиданности подпрыгнула и с трудом удержала поехавшую вниз дорожную сумку, которую чудом не потеряла в сумасшедшей гонке по Орэну. Роксэль подарила высокомерный взгляд и уткнулась в книгу в дорогом кожаном переплете. Юной дочери Зимы пришлось придумывать занятие самостоятельно. Раз выбор невелик (еще раз выглянуть в окно она не решилась), вытащила из-за спины подушку, взбила ее и удобно вытянулась на мягком сиденье. Роксэль не отреагировала, посчитав, что спящая попутчица доставит меньше неудобств.

Мари прикрыла веки, прогоняя печали, но тревожные образы не желали отступать. На смену Королеве Хладе, надевающей маску из белых перьев, и Рофусу, задыхающемуся от морозной атаки, явилась паучиха с хлесткой палочкой в руках. Северина постукивала ею по ладони и кривила губы, готовясь выплеснуть лавину проклятий. Старуха не могла выбрать, какое преступление считать главным: побег, нападение на любимчика Рофуса или кражу Пояса Стихий. Однако точно знала, что каждое должно караться смертной казнью.

Скрипучий голос паучихи сливался с равномерным стуком колес, тонул в нем и терялся вдали, унося следом и другие звуки. Мари почти провалилась в сон. Туда, где не найдется место ни одному из недругов, где ждет неведомый новый мир — гостеприимный и свободный.

Она почти уснула. Перешагнул грань, когда…

— Наконец-то!

Громкий возглас заставил Мари быстро сесть, безжалостно вырвав сознание из мира грез. Роксэль, хмуря брови, извлекла из сумочки зеркальце в строгой синей оправе. Постучала по нему три раза и осведомилась, обильно сдобрив голос недовольством:

— Ты, вероятно, считаешь, что терпение возглавляет список моих добродетелей?

В ответ зеркальце неодобрительно фыркнуло и возмутилось голосом Элии:

— А ты думаешь, у меня немыслимое количество возможностей остаться в одиночестве?

— Перестань ныть. Рассказывай.

Роксэль бросила хмурый взгляд на Мари, залившуюся краской. Выглядело так, будто она подслушивает. Но не из кареты же выпрыгивать на полном ходу.

— Пока никаких новостей, — выдохнуло зеркало устало. — Дворец вымер. Одни сыщики разгуливают. Местные забились в норы и сидят, поджав хвосты. Зато в сиротском доме переполох. Отпаивали Юту Дейли успокоительными травами. У нее был роман с одним из отравленных стражников.

— Какая жалость, — заметила Роксэль без капли сочувствия.

— Ты нашла Мари? — спросила Элия, поняв, что сестра, не дождавшись полезной информации, готовится прервать разговор.

— Да. Можешь полюбоваться на маленькую пакостницу, она сегодня здорово повеселилась в Орэне, — и старшая Норлок, развернула зеркальце.

Мари восхищенно ахнула. На нее смотрела соседка по приютской комнатушке. Настоящая. Вплоть до последней веснушки.

— Это правда? Ты украла Пояс Стихий? — поинтересовалась она.

— Как ты узнала? — сникла Мари.

Как быстро ее преступление стало всеобщим достоянием!

— Иган Эрсла в канцелярии полдня скрипел, — развеселилась Элия. Печали начальника доставляли ей немало удовольствия. — О гневе Северины не волнуйся. Тебе предоставят шанс вернуть пропажу в Зимний Дворец до того, как старуха узнает. Поверь, семейству Дората не до тебя и твоих хулиганских выходок.

— Совершенно верно, — Роксэль повернула зеркало к себе. — Удачного вечера, Элия.

Не дав сестре ответить, она накрыла гладкую поверхность ладонью и убрала магическое имущество в сумку. Взяла в руки книгу и приготовилась вновь погрузиться в чтение. Однако Мари успела забыть недавнее указание. Слишком уж диковинной показалась вещица.

— Зеркальце вроде «Пути Королей»? Но не для путешествий, а разговоров?

— Это и есть «Путь», — Роксэль выглянула в окно. Небесное светило неторопливо спускалось к линии горизонта. — Его осколок. Частичка одного из двадцати восьми зеркал.

— То есть, одного из трех?! — вытаращила глаза Мари. О трех зеркалах ходили легенды. И люди, и стихийники с увлечением гадали, в каких точках страны те находятся. А, главное, кто их прячет.

Изначально «Путей Королей» было двадцать восемь. Двадцать пять активно использовались до сих пор. Четыре Зеркала находились во Дворцах, девятнадцать — в тронных залах городовиков, чтобы Повелители Времен Года беспрепятственно посещали их владения. Еще по одному Зеркалу оставили в Академии и на срединной территории. Предки нынешних Королей не хотели отдавать ценную вещь отступникам, однако решили, что выгоды это сулило больше, нежели проблем. Оставалось еще три «Пути», но они так давно исчезли из поля зрения, что теперь никто не мог ответить, в какой момент истории это произошло.

— Сколько осколков существует? Кого они слушаются? Только представителей кланов, допущенных к целым Зеркалам?

— Не много ли ты хочешь знать? — насмешливо протянула Роксэль, но ответила. — Осколков несколько десятков. Точное число неизвестно никому. Вызвать владельца другого зеркала могут лишь избранные. Как мы с Элией — потомки кланов Норда и Лоэ. Присоединиться к разговору способны и все остальные стихийники. Как ты сегодня, — советница вальяжно откинулась на мягкую спинку. — Надеюсь, вопросы иссякли?

Мари с готовностью закивала, радуясь, что ее причислили к «остальным». Не прельщала перспектива объясняться с Роксэль об особом расположении Зеркал к ее скромной персоне. Снова удобно расположившись на сиденье, юная дочь Зимы засунула руки под подушку. Собралась, было, обдумать новые сведения, но провалилась в сон.

Разбудил Мари громкий приказ поторапливаться. Открыв глаза, она увидела глубокую ночь за распахнутой дверцей кареты. Темную, без звезд.

— Поднимайся! — яростно повторила Роксэль. Она вышла наружу и с нетерпением постукивала острым носком туфельки в ожидании, когда попутчица изволит присоединиться. — Сколько можно спать?

Мари вынырнула из кареты одним прыжком, не забыв прихватить дорожную сумку.

— Где мы? — взгляд уперся в высокое деревянное крыльцо. Даже в темноте видно, насколько стары и шатки потрескавшиеся ступени.

— На постоялом дворе. Точнее, в дыре, которую незаслуженно так называют.

Роксэль подобрала длинную юбку и, презрительно скривив губы, начала восхождение по недружелюбно скрипящей лестнице. Плохо соображающей со сна Мари ничего не оставалось, как отправиться следом, хотя мрачное трехэтажное строение, чуть покосившееся на левый бок, не вызывало доверия.

Хозяин оказался под стать дому. Выплыл из темноты в засаленном ночном колпаке — грузный и неуклюжий. Светя в лица гостьям огарком свечи, прищурил воспаленные глаза и тихо охнул, признав Роксэль. Принялся кланяться и клясться, что лентяйки Гарти и Нарин мигом организуют комнаты.

Однако пришлось прождать в темноте минут десять, прежде чем объявилась тощая растрепанная служанка в свободном платье поверх ночной рубашки. Роксэль осталась поговорить с хозяином, а девица проводила Мари в спальню на третий этаж: по петляющему коридору и еще одной жалобно плачущей лестнице. Служанка, не произнося ни слова, оставила на кривоногом столе подсвечник и растворилась в недрах темного негостеприимного дома.

Мари хмуро оглядела комнатушку, насколько позволял тусклый свет двух пляшущих огоньков. Опрятным помещение невозможно назвать и с натяжкой. Пыль на старой мебели протерли на скорую руку, пол не мыли пару недель. Хорошо хоть постель на старой, продавленной кровати чистая. Это единственное, что лентяйки успели сделать, пусть и не слишком аккуратно.

Мари присела на край ложа, которое, как и лестницы, издало протестующий скрип. Сна не было ни в одном глазу. Зато аппетит после долгого отдыха разыгрался нешуточный. Какое счастье, что сумка с провизией не потерялась в Орэне! Мари остановила выбор на куске ветчины и сладко пахнущем пирожке, издала блаженное мычание, попробовав вишневую начинку. Самозабвенно облизала пальцы и обнаружила серьезную проблему. За спорами шарманщик с трактирщиком забыли про тару с водой.

От ягодной начинки в горле с каждой минутой першило сильнее. Пришлось взять подсвечник и зашагать к выходу. Хозяин постоялого двора обязан предоставить гостям все необходимое! Мари смело рванула на себя дверь и вскрикнула от неожиданности. Сквозняком задуло обе свечи, оставив на память щекочущий ноздри запах горелого. Оказавшись в кромешной тьме, стихийница замерла в нерешительности. Она плохо помнила дорогу, да и спуск без света грозил серьезными травмами.

Из оцепенения Мари вывел приближающийся стук копыт. Кто-то спешил найти ночлег и гнал лошадь во весь опор. Подбежав к грязному окну спальни, стихийница успела разглядеть, как всадник, закутанный с головой в черный плащ, проносится по двору зловещей стрелой. Спускаться вниз расхотелось окончательно. Поздний гость напомнил темную фигуру, преследующую в лабиринтах замка Крона.

Мари взобралась на возмущающуюся кровать и принялась думать о чем угодно, только не о воде. Извлекала из памяти обрывки прошлого: выходки четверки в Академии, сердитое лицо Корделии Ловерты. Но получалось из рук вон плохо. Перед глазами вставали то бокал, наполненный чистейшей водой, то серебряный ручей, струящийся меж камней. Когда же воображение нарисовало бездомного пса, с жадностью лакающего из грязной лужи, Мари поняла — выйти из комнаты придется.

Спускаясь на ощупь по лестнице, она помянула недобрым словом принадлежность. Дети остальных Времен Года умели выпускать из рук молнии и смогли бы худо-бедно осветить путь. Ей же приходилось тыкаться, как слепому котенку, по десять раз проверять устойчивость досок под ногами. Но все лучше, чем близкое знакомство с каждой ступенькой.

Преодолев, наконец, лестницу, Мари с удивлением обнаружила вдали отблеск света. В душу закрались тревожные подозрения, но жажда оказалась сильнее страха. Наверняка, в единственном светлом помещении расположился таинственный всадник, но глупо принимать его появление на свой счет. Мало ли в стране путешественников, не желающих привлекать внимание и кутающихся в черные плащи.

Стихийница ступала бесшумно, прислушиваясь и готовясь броситься прочь при малейшем подозрении на опасность. Но голоса, раздающиеся из зала, успокоили. Хриплый мужской был незнаком, зато женский принадлежал Роксэль Норлок. Мари покачала головой. Значит, появление гостя — не случайность.

Ночная беседа не предназначалась для чужих ушей, но юная стихийница не удержалась.

— За ней следят постоянно, но она ни разу не встретилась ни с кем подозрительным. Дамочка вообще не часто покидает покои, — в уверенном голосе мужчины угадывалась привычка командовать, однако с Роксэль мужчина разговаривал почтительно. Правда, ответной вежливости не слышал.

— Вы явились, чтобы сообщить мне эту великолепную новость? — усмехнулась она. Не презрительно, но дав собеседнику понять, что ее не впечатляют результаты.

— Вижу, зу Норлок, вам задание кажется чересчур простым, — гость говорил без сарказма, просто констатировал факт.

— Отнюдь, — ни капли не смутилась Роксэль. — Я отлично понимаю, насколько непростое и опасное поручение дала, однако смею надеяться, что сотрудники объединенной канцелярии умеют творить чудеса.

— Это так. Когда мы работаем официально, получаем простор для маневров. Действуя инкогнито, приходится использовать те ресурсы, которые есть в наличии. Тем более, на территории Дворцов, где не имеем права находиться без веской причины.

— Я думала, сыщики ценят вольнонаемную работу больше официальной, — вновь поддела собеседника Роксэль. — За нее больше платят.

— Считаете, дело в деньгах? — изобразил обиду всадник.

— Дело всегда в них. Или почти всегда, — отмахнулась советница. — Вы получите желаемое, как только сообщите остальные новости. Вы всерьез полагали, что я поверю в россказни о сложностях? Хватит набивать себе цену! Говорите!

— Ее спальню обыскали, — отрапортовал сыщик. — Нашли тайник. Нет, не обнаружили переписки. Зато выяснили, как она поддерживает связь с сообщником вне Дворца. В тайнике лежало зеркало. Особое зеркало. Мы сами шокированы находкой. Однако она объяснила все. Семья дамы была удостоена чести пользоваться «Путем Королей», а, значит, и осколок ей подчиняется.

— Чести? — фыркнула Роксэль. — Ну вы и скажете! Речь вовсе не о чести. Все об этом знают, — раздался характерный звон — мешочек с золотом упал на стол. — Здесь в три раза больше, чем договаривались. Как видите, мой наниматель высоко ценит ваши услуги и понимает возможный риск. Постарайтесь не подвести.

— Благодарю, зу Норлок, — ножки отодвигающегося стула царапнули пол.

Мари запаниковала. Не хватало, чтобы ее поймали с поличным! Однако гость из объединенной канцелярии, на счастье юной дочери Зимы, не прошел внутрь дома, поспешил обратно в ночь. Роксэль осталась за столом. Мари услышала, как она копошится в сумке и, чуть осмелев, заглянула в зал. Советница извлекла осколок «Пути». Постучала по стеклу три раза, как в карете, и произнесла слово «послание». Подождала с полминуты и заговорила нарочито дерзко. Пересказала разговор с сыщиком, не называя имен. Мари догадалась, что Роксэль отчитывается перед таинственным нанимателем, но не сумела определить его пол. Советница обращалась к нему безлико.

— Будь осторожнее, — проговорила она, но слова звучали насмешливо и не походили на предостережение. — Если он узнает, что действуешь за его спиной, потеряешь все.

Мари сообразила, что «разговор» заканчивается, и на цыпочках отошла на несколько десятков шагов. Затем, нарочно громко шаркая ногами, вернулась. Щурясь на яркий свет, вошла в зал.

— Ой! — она сделала вид, что удивлена встрече с Роксэль.

— Что ты тут делаешь? — та запихнула зеркало в сумку и подозрительно сузила глаза.

— Я пить хочу, а воды нет. Свечи сквозняком задуло. Еле по лестнице спустилась! — пожаловалась Мари обиженно и принялась торопливо озираться в поисках жидкости, пригодной для питья. Притворяться не пришлось — от жажды кружилась голова.

— На стойке кувшин с морсом, — подсказала Роксэль.

Она не отрывала от юной спутницы цепкого взгляда, пока та пила из кувшина взахлеб, не потрудившись налить напиток в кружку. Однако Мари не выдала волнения. Она отлично умела притворяться. Прозорливая Ловерта и та не всегда ловила ученицу на обмане. Куда уж женщине, знакомой с грозой Академии несколько часов!

Постоялый двор покинули на рассвете. Роксэль хотела добраться во владения совета до темноты и приказала кучеру ехать быстрее. Раз он хвастался лошадьми, пусть докажет их прыть. Советница больше не возражала против открытых штор, и Мари прилипла к окну. Она ведь ничего не видела, кроме Академии, Зимнего Дворца и Орэна.

В стране каждый клочок земли кому-нибудь принадлежал. Общим оставался разве что тракт между человеческими жилищами и срединной территорией. Города состояли из непосредственно городов и окружающих их полей, лесов и водоемов. Мари с Роксэль второй час ехали вдоль извивающейся реки, но формально оставались в городе Орэне. Все, что росло и обитало вокруг, считалось собственностью городовиков. Правда, значительную часть урожая, мяса и шкур животных, люди передавали Королям в качестве платы за правильную погоду.

Города окружали каменные стены в три—четыре человеческих роста, охраняемые по периметру. Попасть на территорию городовиков (или покинуть) разрешалось через ворота, выходящие на тракт. Возле них, как и вдоль стен, дежурили армейцы. Роксэль миновать границу Орэна не составило труда. Она показала охране лист бумаги с незнакомой Мари печатью и знак на тыльной стороне рукава — четыре параллельные линии: белую, коричневую, зеленую и оранжевую. Старший армеец кивнул, и кучер погнал лошадей мимо очереди из двух дюжин повозок и карет, подъехавших раньше.

На тракте резвые кони прибавили скорость, благо особым экипажам пространства хватало. Дорога, как и многое в стране, делилась по классовой принадлежности. Середину предоставляли обозам торговцем и транспорту остальных простых смертных. Телеги вынужденно теснились, натыкались друг на друга и ползли не быстрее черепах. Крайние ряды принадлежали избранным: стихийникам и богачам из городов. Большую часть времени они пустовали.

Любоваться стало не на что. Тракт окружали стены: с одной стороны — городов, с другой — срединной территории. Мари принялась разглядывать обозы, которые больше стояли, нежели ехали. Правильно Еллу посчитал, что добираться до места с торговцами ей пришлось бы с неделю. Однообразная картина быстро наскучила, но стихийница упрямо глазела в окно. Все лучше, чем встречаться с недовольным взглядом Роксэль. Мари чувствовала, что не нравится старшей Норлок, но не понимала, почему та взяла ее с собой.

— Мы проехали ворота! — испугалась Мари, когда через полтора часа лошади во весь опор промчались мимо въезда на срединную территорию.

— Это не наши ворота, — монотонно отозвалась Роксэль, не отрываясь от книги. — Их здесь несколько десятков. Завернем не туда, застрянем. Местные жители в очередь выстроятся, чтобы пожаловаться на соседей. Устроят представление.

Правильных ворот уставшие кони достигли на закате, когда Мари начало мутить от одинаковых телег и бесконечных стен. Охранники, завидев в окне Роксэль, почтительно поклонились и пропустили карету без досмотра. Юная стихийница вновь прильнула к окну, но спутница задернула перед ее носом штору.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Ситэрра? В излишнем любопытстве! — Роксэль цепко схватила Мари за локоть. — Послушай внимательно, девочка. Ты жива лишь потому, что кое-кто считает твои погодные способности ценными. Но везение и чужое терпение рано или поздно заканчиваются. Мой тебе совет: не делай лишних телодвижений. Ступай. Тебя ждут. Не накликай беды и на их головы.

Переспросить о владельцах упомянутых голов Мари не посмела. Схватила сумку и выскользнула прочь, чтобы не видеть серых глаз, наполненных льдом. Снаружи ее, и правда, ждали. Двое юных стихийников, при виде которых сердце радостно кувыркнулось. Круглолицый паренек с густыми волосами цвета соломы и рыжая девушка махали Мари, стоя у забора красного кирпичного дома.

К горлу подступили слезы. Понимая, что сдержать их не удастся, дочь Зимы медленно зашагала навстречу друзьям. Мари никогда не плакала при них и старалась отдалить момент, когда они увидят ее слабость. Но Далила и Ной бросились навстречу, громко крича слова приветствия. Им было все равно, смеется она или рыдает.