Секреты Примроуз-сквер 1

Глава 21 Безумец

Странно, но на него никто так и не напал. Йен специально шел в Королевский суд дальней дорогой, он специально после суда, где просто посидел и отдохнул в холле, высматривая возможных топтунов, исходил все узкие проулочки вокруг Примроуз-сквер, прежде чем вернуться в участок, но на него никто не напал. Кажется, Безумец оказался не таким и безумцем, как полагал Йен, и как теперь выманить его без жертв, он не знал. Ждать помощи от Шейла было бесполезно. Оставалась надежда только на Тотти. Он же захочет получить два остальных желудя. Или Безумец все же созреет и признается сам…

В участке Йен столкнулся с Клаудом — тот сегодня был дежурным инспектором. Клауд махнул рукой, подзывая к себе в кабинет:

— О, хорошо, что ты вернулся!

— Да, зашел забрать кое-какие документы.

Йен замер на пороге кабинета, не собираясь заходить. На самом деле он собирался взять антимагические наручники для… Для… Для Безумца.

Клауд кивнул:

— Хорошо, не буду задерживать. Тут приезжали маги из Тайного Совета — забрали тело твоей Смит. Прости, я ничего поделать не мог. — Клауд развел руки в стороны.

Йен понятливо качнул головой — такой выход был даже лучше, он так и не придумал, как обосновать то, что он забрал тело Смит из храма.

— Ерунда. Пусть они голову ломают.

Клауд внимательно посмотрел на него и все же спросил:

— Безумец, да? Ты все продолжаешь работу над этим делом…

Йен лишь пожал плечами, не собираясь утверждать или лгать.

Клауд понятливо хлопнул его по плечу:

— Удачи… И придумай что-нибудь с глазами.

— С глазами? А что с ними не так? — Йен устало потер немного сонные глаза. — Я в последнее время мало сплю, может, поэтому они такие красные…

— Они зеленые, Йен. Они изумительно зеленые.

Йен выругался себе под нос:

— Дохлые феи…

Клауд незло рассмеялся:

— Точно про тебя! Фея и крайне дохлая. Шел бы ты домой — тебе выспаться надо.

— Да. Пожалуй, ты прав. Завтра не жди — буду отсыпаться.

— Ха! Завтра день богов — уймись, завтра даже меня не будет на службе!

Йен попрощался и, захватив в кабинете наручники, направился все же домой.

На площади Равных, где его высадил кэбби, он замер — в округе было слишком подозрительно много жукокрылов. Они сидели на скатах крыш, они обосновались кое-где под сандриками, они, басовито жужжа, пролетали мимо. Парочка даже оседлала памятник Равных — трех рыцарей на конях, прообраз будущих ларов. Когда взгляд Йена случайно задерживался на каком-нибудь жукокрыле, то тот выпрямлялся и салютовал.

— Дохлые феи, что тут творится… — пробормотал Йен себе под нос и направился домой — сколько неприятности не оттягивай, от них не убежать.

Уже возле дома на него с крыши спикировал небольшой чешуйник с бледно-желтыми крыльями, одетый в новый теплый шарф. Малыш завис в воздухе и неожиданно протянул мелкую, грязную лапку, напоминающую паучью. Если у пауков, конечно, бывают пятипалые руки. Сразу вспомнилось, что пауков, про которых рассказывал Рыцарь, он так ни разу и не увидел.

Малыш висел в воздухе и чего-то весьма требовательно ждал.

Йен похлопал себя по карманам — ничего съестного у него не было. Только парочка желудей. Он протянул один малышу, и тот радостно взмыл вверх, тут же куда-то уносясь, а Йен замер перед дверью дома.

Он долго не мог решиться и открыть дверь. Он до последнего надеялся, что Забияка догадается и улетит. Просто улетит. Хоть на все четыре стороны, лишь бы подальше от столицы, подальше от Примроуз-сквер, подальше от Шейла, подальше от разрушающей его мести.

Он надеялся зря.

Забияка сидел в кухне на краю стола, неожиданно большой. Неожиданно в человеческой одежде — рубашке и костюме, чуть топорщившемся на спине, там, где крылья. Неожиданно другой. Чужой. Незнакомый. Пропахший лесом.

Йен, словно зеленый новичок только-только на службе после приезда из деревни в столицу, не знал, как начать разговор. Точнее, как начать допрос.

— Эль? — Забияка наклонил голову на бок, рассматривая Йена из-под косой, неровно стриженной челки.

— Ты… — Йен замер, понимая, что сейчас рушится не только его привычная жизнь, не только будущее Забияки, но и будущее всех воздушников — капитан Дубовых листков был не мелким летуном или стрекозником, он был воздушным человеком. Быть может, одним из последних.

— Эль?

— Не зови меня так…

— Эль!

— Хорошо. Эль, так Эль. Я видел тебя у особняка Гровексов.

— Я видел, что ты видел. Потому и… — Забияка обвел рукой себя всего. — После лэсы Аликс и её чрезвычайно наблюдательных глаз глупо уже скрывать… Нам надо поговорить.

— Надо, — согласился Йен. — Это ты убил Девятого герцога Редфилдса?

Забияка поджал губы. Напрягся. Его руки сжались в кулаки, а потом все же разжались. Он твердо сказал:

— Дуэль была по всем правилам.

— Хорошо. — кивнул Йен. — Это ты убил Десятого герцога Редфилдса?

Глаза Забияки потемнели:

— Дуэль не была по правилам, но… Да. Это я его убил.

— Ты пытался убить Одиннадцатого герцога Редфилдса?

— Пытался. — Если Йен надеялся услышать в его голосе раскаяние, то его не было.

— Ты можешь дать мне клятву, что ты больше никогда ни за что не будешь преследовать Редфилдса и его потомков?

Забияка внезапно горячено взмолился:

— Эль… Прошу… Не надо! Прошу!

— Прошло полвека. Время мести и войны давно закончено. Уже давно идет мир…

— Ты не понимаешь!!! — почти закричал Забияка, выпрямляясь. — Ты же был та… — он осекся. Йен ничего не понял, рассматривая воздушника, но тот замолчал, не собираясь продолжать.

Йену самому пришлось начать:

— Я понимаю одно — ты заигрался в месть. Война давно закончена. Лес проиграл. Ты выжил. Ты можешь так много, но сосредоточился на ненужном никому. Надо жить дальше.

— Я не могу, эль.

— Надо…

Йен подошел к задней двери и открыл её. Он все же не мог отправить бывшего друга на виселицу. Просто не мог.

— Уходи. Как можно дальше от столицы. Просто уходи. Я знаю, так неправильно… Вернешься — я буду вынужден тебя арестовать.

Забияка сложил руки на груди:

— Если это твой приказ, то я выполню его — я не трону никогда Шейла и его потомков, но это неправильно. Кстати, я не уйду. Мое место тут.

— Тогда я буду вынужден арестовать тебя.

— Назови хоть одну причину. — Забияка так резко подался вперед, что Йен не выдержал и выхватил наручники:

— Ты обвиняешься в покушении на честь, свободу и жизнь Валентайна Шейла. Ты обвиняешься в одиннадцати убийствах, совершенных на Примроуз-сквер. Все, что ты скажешь, может использоваться против тебя в суде.

Йен защелкнул наручники на ошеломленном Забияке.

— Знаешь, эль… Ты крупно сел в лужу. С первым обвинением я согласен. С остальными — абсолютно нет.

— Ты… Я… — в Йене словно перегорело что-то. Слова закончились, дело Безумца закончилось, привычная жизнь Йена тоже закончилась, и что будет дальше, он думать не хотел. Надо, конечно, будет позаботиться о Рыцаре, но что будет потом после того, как он отвезет Забияку в Королевский суд, он не знал.

В этот момент во входную дверь отчаянно заколотили. Казалось, еще чуть-чуть и дверь просто вышибут.

Йен посмотрел на Забияку, тот приподнял закованные в наручники руки вверх:

— Иди, я-то никуда не денусь, а тебе тут еще жить. И кто такой настырный ломится? Ты случайно ничью жену не соблазнил, эль?

Йен, с сомнением оглядываясь на Забияку, пошел открывать дверь. Стоило ему отодвинуть в сторону засов, как дверь буквально отлетела в сторону, и разъяренный Шейл вошел в гостиную, которая моментально прогрелась.

— Где. Моя. Жена?!

Йен не стал напоминать, что его помощь не приняли. Йен не стал вспоминать угрозы Шейла. Йен не стал бередить раны лара о то, что тот обещал сам позаботиться об Аликс — тот был вне себя от волнения и опять стоял на пороге слива.

Он лишь указал рукой на весь дом:

— Её здесь нет, но можете проверить сами.

— Вы… — Валентайн все же попытался взять себя в руки. — Я прощу вас, если она будет здесь… Просто скажите, что она здесь.

Забияка оперся на дверной косяк:

— Её здесь нет. Не вы ли доказывали, что способны защитить свою женщину? Не вы ли под угрозой насилия… И не смотрите так дико — два лакея, сбрасывающие с лестницы — это насилие… Не приняли помощь Йена?

— Кх, — кашлянул Йен, пытаясь остановить Забияку, но тот, обещая не трогать Шейла, не обещал щадить его нервы.

— Не вы ли… Впрочем, — Забияка все же решил становиться, но не грозный взгляд Йена был тому причиной, а как раз сам Йен. — Вуд тоже был поразительно глуп тогда.

Вэл смерил тяжелым взглядом Забияку, останавливаясь на наручниках.

— Кто. Вы?

— Друг, — коротко ответил Йен.

А Забияка махнул руками:

— Как раз пробовали наручники — удержат Безумца или нет? Выяснилось, что нет. Кстати, я Аирн.

— Аир? — удивился Йен — он впервые слышал имя воздушника.

— АирН. — поправил друга Забияка. — Но это так, мелочи. И что будем делать — где искать лару Аликс?

— Вы, — специально выделил слово Йен, — делать ничего не будете, а я сейчас поеду в участок, дам объявление о похищении женщины и…

— Нет. — резко сказал Вэл. — Этого делать нельзя. Честь…

Йен посмотрел на него:

— Вы готовы рискнуть жизнью лары Аликс, лишь бы не подпустить к расследованию меня?

— Нет, — уже мягче сказал Шейл. — Не вас. Полицию. Нельзя привлекать полицию, иначе тут были бы констебли, а не я. Нельзя портить репутацию Аликс.

Забияка коротко сказал:

— То есть на жизнь все же плевать.

— Кажется, нам стоит пройти на кухню и поговорить в более удобных условиях, — кротко сказал Йен, подавая пример. Первым делом, пока Шейл ошеломленно осматривал кухню, он снял наручники с Забияки:

— Прости, был неправ.

— В первом обвинении — прав. И помни — я дал клятву. Я его не трону. А если кто-то тронет, то не я.

— Очень смешно, — пробурчал Йен, разглядывая, как Шейл уселся в его любимое кресло и пытается устроиться поудобнее. — Кстати, где Рыцарь?

— Не знаю — он должен был прикрывать тебя на Примроуз-сквер.

— На меня не напали, — сказал Йен, пытаясь понять — могли ли напасть на Рыцаря? Мелкие воздушники не представляли большой угрозы людям, хотя неприятностей могли нанести кучу. Он задумчиво пошел к буфету уже привычно за желудями для напитка.

Шейл не удержался от ремарки:

— Почему не смените район? На более благополучный.

Доставая желуди и кидая их в кофемолку, пока Забияка набирал в небольшую чашку воду и ставил на плиту, Йен ответил:

— Мне этот район по карману, и не стоит предлагать трудовой дом.

Шейл поднял на него глаза:

— Сжечь дотла. Вот что нужно сделать со всеми трудовыми домами. А еще лучше было бы инициаторов этой реформы по борьбе с нищетой отправить на недельку в трудовой дом — пожить и прочувствовать все на своей шкуре. Жаль, что они уже все шагнули в иной из миров.

Забияка фыркнул, забирая из кофемолки ящичек с желудевой мукой и кидая её в воду:

— Надо же, у вас двоих все же нашлось что-то общее — ненависть к трудовым домам. Или, точнее, к нищете.

Йен проигнорировал и внимательный взгляд Шейла, и насмешливый Забияки, он лишь поставил на стол две чайные пары и сказал:

— Лар Шейл, может, все же расскажете, что случилось? Мы сейчас в одном положении — ничего не знаем о Безумце и его планах, и оба хотим найти лару Аликс живой и невредимой.

Тот скривился, но все же понял, что отступать сейчас глупо:

— После вашего ухода, я поехал по делам, оставив Аликс в спальне под присмотром Верна. И не надо так смотреть — у Верна долг жизни передо мной. Он никогда ни за что не пойдет против меня. Он… Он честно верил, что я и есть Безумец…

— Дальше, — деликатно попросил Йен. Забияка разлил желудевый напиток, предлагая его Шейлу и Йену, тот качнул головой и прошептал: — это тебе. Пей.

— Меня не было дома около трех часов. Когда я вернулся, то Аликс в спальне не было. Её вообще в доме не было. Я допросил Эмму и Гретту — эти две служанки вечно покрывали Аликс и лгали мне. Они все отрицали — не видели, не слышали и прочее. Уже привычное вранье. — Шейл осторожно сделал глоток напитка, удивленно приподнимая брови. Видимо, вкус его удивил в лучшую сторону.

Йен спросил:

— Вы не думаете, что в этот раз они вам говорили правду? В спальне были следы борьбы? Или следы спешных сборов? Что-то необычное? Записка, быть может?

— Ничего. Абсолютно. Как и в прошлые два раза, когда Аликс встречалась с вами.

— И вы решили, что она вновь поехала ко мне? Почему? Исчезло пальто или другая её верхняя одежда? Вы проверяли её обувь — сменила ли она туфли на ботинки?

— Нет, — честно сказал Шейл. — Не проверял. Я поговорил с Сержем и с Марком…

Йен вздрогнул:

— Что?! Они ОБА были в доме? И Нильсон? И не покидали его?

Шейл вскинулся:

— А что вас удивляет? Ни Серж, ни Марк — не Безумцы. И да, Нильсон тоже был в доме. И да, они не покидали дом, пока меня не было, может, отлучались на пару минут, не больше.

Йен проигнорировал его — сейчас спасти Аликс могла только скорость. Только… Выполнит ли Забияка его просьбу?

— Аирн… Прошу…

Тот грустно улыбнулся:

— Уже лечу. Не волнуйся — я справлюсь. Заодно Рыцаря поищу!

Одежда Забияки опала на пол, а сам он, на лету подхватив с буфета мелкие штаны и рубашку, полетел к задней двери на кухне — её как раз распахивал Йен.

Вслед улетающему мелкому воздушнику Шейл мрачно сказал:

— Дубовый листок Забияка — надо же, какая встреча! — впрочем, после желудя, того самого желудя, он уже ничему не удивлялся.

Йен обернулся к нему:

— Он вам не враг. И… Вы же понимаете, что сейчас только он может спасти Алиш?

Шейл тут же встал:

— Не понимаю — она пропала уже несколько часов как.

— Её именно сейчас вывозят из особняка Гровекса! Потому что Безумец или Марк, или Серж! — Йен выскочил из кухни и понесся за пальто. — Бегом! Мы, может, еще успеем его остановить…

Шейл тут же пристроился за его плечом:

— Я ничего не понимаю…

— Вы и не обязаны — вы же не детектив! — Йен запер дверь дома и почти бегом направился в сторону площади Равных, на ходу наматывая шарф на шею. — У вас есть день...? О, простите…

— Нет, хороший вопрос, — внезапно рассмеялся Шейл, — я сейчас не богаче вас, но деньги на кэб у меня есть. Верн позаботился.

— Тогда на площадь, а по пути расскажете все остальное.

— Что остальное? — не понял его Шейл.

— Кто родители Марка?

Шейл вздохнул:

— Он подкидыш. Воспитывался в приюте. Проявил себя прилежным мальчиком, его прочили в храмовники — умный, смышленый, хорошо читал и писал. Случайно попал на глаза Нильсону, когда тот отвозил в приют вещи. Мне тогда как раз нужен был лакей в дом — я набирал новых людей после гибели отца… Нильсон и взял Марка на службу. — Он вздрогнул — Йен залихватски свистнул, подзывая кэб. — Ничего себе…

Йен улыбнулся уголком рта:

— Могу научить.

— Ловлю на слове, Йен. — Шейл вдруг понял, что перешел на ты. Почему-то только от одной грустной, чуть растерянной улыбки. Про́клятая магия леса!

Йен сел в кэб, скомандовав:

— Примроуз-сквер, особняк барона Гровекса. — повернувшись к Шейлу, он оказал ответную любезность — тоже перешел на имя: — Вэл, у Марка есть примесь нелюдей?

— По виду он тянет на квартерона, не больше.

— Он, насколько я помню, брюнет.

— Я не набираю слуг исходя из цвета волос. Не все мои лакеи — блондины.

— Я не про это — он может быть незаконнорожденным сыном твоего отца. Как и Серж. А учитывая наличие у Безумца магии, то по закону и законнорождённым сыном…

Вэл скривился:

— Я не знаю. Отец сам отслеживал своих детей. Если ты думаешь, что он делился: «Вот ту лару я покорил в восемнадцать, а с той спал три года подряд!» — то ты глубоко ошибаешься. Мы таким не делились. Да, когда пришло время, он сам отвел меня на Медоуз-стрит, выбирая женщину, но не более того. Я не лез к нему с этим, он не лез ко мне.

— …и не контролировал твоих детей.

Вэл скрипнул зубами — Йен был эльфийски докапист:

— У меня была только одна внебрачная дочь, и та под вопросом. Лара Хейг была весьма непоследовательна — она была и со мной, и с мужем. Так что… Малышка могла быть моей, а могла и нет. Этого теперь не узнать. Что-то еще?

— Серж. Что ты знаешь о нем. Я сделал запрос в Ларисию, но ответ придет не раньше начала недели…

— Он тоже не знает своего отца — ведь тебя это прежде всего интересует? Его мать — певичка кабаре, квартеронка якобы воздушных корней, но могла и приврать для красивой легенды. Глаза у неё зеленые, Серж говорил как-то, так что она может быть и лесных корней. У неё было множество романов, когда она была помоложе. И да, отец часто ездил в Ларисию, они могли пересекаться — он обожал кабаре, кафешантаны и погребки — все, что связано с богемой... Большего я не знаю. Ни Серж, ни отец не говорили об этом никогда.

— И никогда не пересекались тут, на островах.

— Да, Серж в моей жизни появился после смерти отца. Что-то еще?

— Зачем ты соврал об амулетах? — Йен развернулся и всматривался в Шейла.

— Я не лгал.

— Лгал. Ты сказал, что они все активировались в ответ на магию, но я знаю — это не так.

Вэл нахмурился:

— Я не лгал… Мои первые амулеты… Первые, дай небеса памяти, им уже больше четырех лет… Да, в первых не было условия активации в ответ на магию. Они реагировали на любую угрозу. Но причем тут это? Они уже давно выдохлись, наверное. Я давно не проверял тайник с ними — этим заведовал Марк… Да, у нас такая с ним степень доверия. Была. Он знал об амулетах.

— И ты раздавал, конечно же, свои амулеты своим близким? Тем, кого ты считал близкими.

— Да. Моя семья — мать, сестры, их мужья, мои друзья вроде Верна или Сержа…

— Серж знал о тайнике с амулетами?

— Знал — он помогал менять разряженные амулеты на свежие. И не надо так смотреть на меня — я не идиот.

— Нет, меня просто поражает твое положение в обществе и способность к доверию… Обычно это не сочетается… Год назад… Вспомни, ну вдруг… Год назад Марк или Серж попадали под кэб?

— Что?

Йен, замечая, что кэб подъезжает к площади Согласия, повторил:

— Приблизительно год назад на Примроуз-сквер кто-то чуть не попал или попал под кэб — я нашел кэбби, который заметил вспышку от твоего защитного амулета, но не разглядел виновника. Дерево кэба до сих пор помнит твою магию. Именно это происшествие, возможно, и стало начальной точкой истории Безумца, если, конечно, я вновь не ошибаюсь с мотивом. А я могу, к сожалению.

Вэл медленно сказал:

— Как раз перед Новогодними праздниками Серж довольно сильно расшибся. Он говорил, что неудачно скатился на горке на площади… — Он кивнул на деревянную, залитую льдом витую горку, мимо которой как раз проезжали. Сейчас, в темноте зимней ночи, освещенной множеством газовых фонарей, здесь шло веселье — молодежь во всю каталась с горки и пила горячий фай. Йен скривился — тут часто расшибали головы, что было, то было. — А после праздников Марк пострадал — упал на коньках. В обоих случаях я поверил на слово о причине несчастья, у меня не было причин им не верить.

— Амулеты?

— Я их тогда не проверял — у них и так был доступ к ним.

Кэб уже катил вниз по Примроуз-сквер.

Вэл обреченно спросил:

— Что-то еще?

Йен прикусил губу — он усиленно думал. Кэб остановился перед домом Гровекса, и Вэл первым сошел на тротуар, расплачиваясь с кэбби. Йен медленно начал — он все же решился:

— …год назад — происшествие с кэбом. Безумец узнает, что может легко тебя подставить, симулировав огненный слив. — Йен пошел следом за Вэлом к особняку мимо мёрзнувших на подъездной аллее пальм. — Он обнаруживает, что сохраняется аромат твоей магии — магии огня, которую боятся все лесные нелюди. Он долго выбирает жертву… Жертва должна быть связана с тобой, и он останавливает свой выбор на малышке Хейг. Он убивает её вместе с гувернанткой… О, еще же у него должен быть доступ к твоему расписанию, к твоим бумагам и…

— И Марк, и Серж знали особенности моего почерка. Они запросто сами могли организовать нужные мне… И им встречи.

— …только после убийства Безумец остается в недоумении — магию на месте преступления не обнаруживают, и соответственно не находят связи с тобой. Он перемудрил себя в выборе жертвы. Вторую жертву он выбирает более понятно для всех — политического противника лэса Годара, но вновь осечка — магию на месте преступления чувствуем только мы — маги-нелегалы из-за своего лесного происхождения. А мы предпочитаем о таком молчать. Тогда, не знаю, на каком преступлении его осеняет — он делает запонки, но жертв нагло обкрадывают. Со Спенсером он решил не рисковать — он как-то подговорил лару Сесиль заставить тебя ревновать и закрутить роман со Спенсером, он точно был уверен, что ты клюнешь на это и устроишь скандал.

— И я клюнул… — горько сознался Вэл, поднимаясь по ступенькам особняка. — Как последний идиот приревновал.

— И тут впервые Безумцу везет — тело находят почти сразу. И сразу же находится твоя запонка. Только я хоть убей не понимаю — причем тут Тайный Совет, лар Дюпон-Леру и лар Маккей.

Вэл позвонил в электрический звонок:

— Под Маккея копал не только я. Дюпон-Леру тоже не прочь занять его место.

Дверь открыл бледный, в синеву Марк с перевязанной головой, и Вэл все понял:

— Серж, проклятые эльфы, это Серж…

Марк сглотнул, запуская их в холл:

— Мне очень жаль, милар… Мне очень жаль… Стоило вам уехать, как Серж словно взбесился — он вырубил меня и, видимо, куда-то уехал на магомобиле в нарушении вашего приказа. Мне очень жаль, милар…

Из кабинета вышел Верн, удивлено рассматривая Вэла в сопровождении Вуда:

— Дружок, ты не смог найти нашу птичку, да?

Йен осмотрел холл, но присутствия Забияки не обнаружил:

— Найдем. Обязательно найдем. Лар Вернон, присмотрите за Вэлом… За ларом Вэлом, — тут же поправился он, — а я сейчас быстро кое-что осмотрю и отправлюсь на поиски.

— Я с тобой! — твердо сказал Вэл.

— Я с вами! — вмешался Вернон.

— Оба останетесь тут. — осадил их Йен.

— Меня с собой возьмете? — мрачно спросил Марк.

— И ты тоже останешься тут — в трущобах вам всем не место.

— Я кузен Аликс! — взвился Вернон.

— А я боевой маг! — добавил Вэл.

— Что я в трущобах не видел? — возмутился Марк, но его остановил Вэл:

— Вот ты точно в постель и выздоравливать. Терять и тебя я не намерен.

***

Отбиться от Вэла не удалось — Йену пришлось взять его с собой на поиски. Утешало одно — он хотя бы Забияку смог приструнить. Тот прилетел к ним сам, когда Йен и Вэл вышли из дома, и отчитался, зависая перед ними в воздухе:

— Я не смог отследить магомобиль. Я потерял его из виду, пока выбирался с Примроуз-сквер через канализацию. Подземники те еще копуши. Прости, Йен. Он поехал куда-то за угольный канал. Что будем делать?

— Ты ищешь Рыцаря, — напомнил ему Йен.

— Я твой те… — Забияка глянул на заинтересованного Вэла и поправился: — я с тобой.

— А я сказал — ты ищешь Рыцаря и топтуна из ангелов, который за мной ходил по приказу Вэла. Они оба могут быть при смерти — если попытались идти против Безумца.

— Я…

— Рыцарь! Пожалуйста…

Вэл тихо вмешался:

— Я присмотрю за ним — не волнуйся, Аирн.

— Гм, — многозначительно произнес Забияка.

Вэл добавил:

— Говорят, из огненных магов получаются лучшие телохранители.

Воздушник мрачно сказал:

— Тогда учти: прошляпишь — нарежу на ленточки, но жизнь при этом сохраню. — Он посмотрел на Йена. — Я на поиски Рыцаря и топтуна, уговорили. Но потом сразу же к вам! И не волнуйся — я найду, я из-под земли тебя достану, Йен, если нужно будет.

Он, не прощаясь, полетел прочь, проверяя все проулки.

Вэл внимательно посмотрел на Йена:

— И какой план?

Тот вздохнул:

— Нанесем визит к Пауку. Он держит этот район.

— Что?! — возмутился Вэл, тут же вздрагивая от свиста — Йен подзывал кэб. От коляски Верна он отказался наотрез — не в ларских колясках разъезжать по некоторым районам.

Йен глянул на Вэла и повторил:

— Он держит этот район. Тут везде есть точки его ш… э-э-э наблюдателей, — поправился он. — Если вы не жалуетесь на грабежи, это не значит, что их нет. Это значит, что вы предпочитаете решать все за спиной полиции. Но в свою очередь это не означает, что полиция об этом не знает. Только и всего.

Он бросил остановившемуся возле них кэбби:

— Площадь Соколов. Плачу вдвойне за скорость.

— Домчу быстрее ветра, — отозвался кэбби, старательно давя зевок.

Йен забрался в кэб, рядом пристроился Вэл, закрывая дверцу, защищавшую ноги от грязи.

Вэл тихо спросил:

— А дальше что? После Паука?

— И до Паука и после — ты полностью слушаешься меня. Молчишь, никуда не лезешь, ничего не видишь, никак ни на что не реагируешь. Тебя нет — понял? Иначе я тебя с собой не возьму — оставлю на площади с кэбби.

— К чему такие предосторожности?

— К тому, что мне потом тут еще работать, и к тому, что там, куда мы едем, влегкую проломят череп только из-за твоего пальто — слишком красивое и дорогое.

— Постараюсь быть незаметным и осторожным. Мне тебя еще Забияке сдавать.

— Это мне тебя сдавать Алиш… — пробормотал Йен себе под нос — он замолчал: ему многое еще нужно было обдумать. Например, с чего Безумец решил, что Вэл примчится и прикончит его за Алиш? У Вэла не было ни единого повода для ревности — кто он, и кто Йен. Только кажется, Безумец так не считал. Хотя… Да нет… Двери, конечно, досталось, но в целом, Вэл хорошо себя контролировал.

Йен скосил взгляд на Вэла — тот сидел напрягшись, словно решал какую-то сложную задачу и все время порывался спросить ответ, но все же терпеливо молчал.

Йен похлопал себя по карманам пальто, проверяя деньги и желуди. Первых было мало — он взял из дома все три свои митты, ему мало заплатили из-за больницы. Зато желудей в кармане было привычно много. Только Паук не тот, кому хочется платить желудями. Совсем не тот.

Улицы становились все уже и уже, движения по ним почти не было. Газовые фонари встречались все реже — иногда между ними были ярды и ярды густой зимней тьмы — снег еще не выпал, и на улицах царил кромешный мрак, который чуть разгонял фонарь кэба.

На площади Соколов кэб остановился. Вэл опередил Йена, оплачивая поездку.

— Получишь еще динею, если дождешься, — тихо сказал Вэл, не заметив по дороге сюда ни одного кэба.

— Да, лар… — отозвался кэбби. — Я поезжу тут кругами, а то мало ли… И пригнитесь, лар — от вас деньгами на лигу тянет. Ткнут ледком, и знай, как звали.

Кэбби прищелкнул кнутом и медленно поехал прочь. Мрак сгустился сильнее, и Вэл машинально прищелкнул пальцами — газовые фонари в округе неожиданно зажглись. Он обернулся на Йена:

— Чем ткнут?

— Ничем хорошим, — отозвался Йен, приподнимая воротник пальто и горбясь. — Повторяй за мной — горбись и не кажись благополучным. Хорошо?

— Хорошо…

— Тогда, пошли. — Он направился в дальний проулок, из которого несло смесью лука и чего-то подгорелого. На брусчатке, опираясь спинами на стены домов, вповалку спали люди. Точнее, Йен надеялся, что они спали.

Прежде, чем открыть дверь захудалого паба, Йен вновь напомнил:

— Ни слова, ни жеста, ни попыток самому разобраться. Здесь моя территория, и мне здесь потом работать.

Вэл вздохнул:

— Почему нельзя разобраться раз и навсегда с таким?

— Потому что трущоб сотни, а нищих еще больше. Мы можем перевешать полстолицы за бродяжничество и воровство, но всегда придут новые…

— То есть…

— Люди просто хотят жить. Мы позволяем им это, потому что правительство не дает им других шансов. Что-то еще?

— Нет, я все понял — я буду вести себя тихо.

Йен добавил вскользь, открывая дверь:

— Кстати, я читал твой закон о детском благополучии… Хороший.

— Спасибо, — удивился Вэл — от него он такого не ожидал. Чтобы какой-то полицейский интересовался законопроектами, это было странно. Хотя… Если учесть желуди…

Паб был прокуренным, грязным и явно дешевым. Воняло еще хуже, чем в проулке — пивом, потом, чем-то прокисшим. Деревянные шаткие столы, табуреты вместо стульев или диванов, с десяток разной степени опьянения парней весьма непрезентабельного вида, длинная стойка, за которой никто не сидел. За ней стоял невысокий, морщинистый мужчина, седой, патлатый и одноглазый — пустую глазницу пересекал уродливый шрам.

Мужчина при виде Йена скривился и сплюнул в плевательницу:

— Ну вот, весь вечер испорчен! — он взял с полки бокал для пива и принялся его протирать полотенцем.

Йен сел за стойку, Вэл пристроился рядом, копируя его позу — расслабить плечи, сгорбиться, податься вперед на стойку.

— Доброй ночи, Паук. — поздоровался Йен. — Мне нужна твоя помощь.

— Иди ты! Благотворительностью не занимаюсь, эль фаоль. Оплату вперед, только потом просьба.

Вэл посмотрел на Йена, а потом на Паука, и нарушил свое обещание, встревая с вопросом:

— Эль фаоль? Он — эль фаоль?

Паук ему подмигнул — учитывая один глаз, смотрелось это странно:

— Прикинь, а он даже не в курсе!

Йен вздохнул и повернулся к Вэлу:

— Да, я Эль Фаоль. Это мое имя. Так меня назвал мой дед Дуб, у него все люди вокруг — человеческие дети. Как-то так.

Паук хохотнул:

— Прикинь! Он ни черта не знает! — Он посмотрел на Вуда. — Три желудя — и мои парни мигом решат все твои проблемы.

Йен старался не смотреть в сторону Вэла — знал, что увидит в его глазах, но платить тут желудями было нельзя. Что-то вставало внутри темной волной — нельзя! Почему-то вспоминалась детская сказка про испорченные дары.

— Нет, желудей ты не получишь. Могу предложить пару митт — мне всего-то надо знать, куда поехал один магомобиль — Примроуз-сквер держат твои парни. Просто один вопрос. Зато получишь пару митт.

— Нет. Или желуди, или ничего. Тотти ты дал желудь — я знаю. Чем я хуже? А иначе… Ни я, ни мои парни ничего не видели и ничего не слышали. Нас вообще на Примроуз-сквер не бывает. Ты что… Это же такой район! Там на каждом углу по томми.

Вэл спокойно положил на стойку золотую динею, и Йен выругался про себя — тут убивали за меньшее в карманах! А Вэл тем временем положил сверху следующую динею.

И вся толпа за ними ожила, подалась вперед, оценивая содержимое карманов Шейла.

А тот, как ни в чем ни бывало, положил третью динею:

— Хватит?

Паук довольно рассмеялся:

— Похоронить тебя хватит. Тебе эль фаоль не говорил, что это за район? Тут за митту убивают. Но я сегодня добрый. Я лично оплачу тачку — твой труп выкинут поближе к Примроуз-сквер, чтобы родичи смогли тебя оплакать. А эль фаоля так и быть отпустим — его трогать нельзя. — Он криво улыбнулся Йену: — придурок твой дружок! Что ж ты его не предупредил, что с кошельком сюда не ходят.

— Предупреждал — он не поверил. Паук, прекрати пугать его. Давай поговорим серьезно.

— Да я серьезный, я-то лишь попугаю, а они-то, — он кивнул на зал, — плевать хотели на мою серьезность. Их-то я не контролирую…

— Паук, прекрати. Мне нужно всего лишь знать, куда направился магомобиль. Это стоит сущие репсы, но ты тут ломаешься, как бабочка на Медоуз-стрит.

— Нет желудей — нет информации. Я все сказал.

По стойке медленно и вызывающе потек огонь. Он вспыхнул на дверях — передней и задней, на окнах и побежал по стенам и потолку. Йен снова выругался:

— Дохлые феи, Вэл, я бы договорился.

— А я не могу ждать. Короче. — Вэл встал, оглядываясь на замерших в зале парней. — Кто не понял — я огненный маг. Сжечь дотла мне как плюнуть. Кто не в курсе — я Безумец. Отсюда никто без моего ведома не выйдет, и уж тем более никто даже пальцем не прикоснется ко мне или Йену. Гореть… — Он похлопал ладонью по стойке, прямо по пламени, — будет долго — до утра, минимум. Вопрос в одном — с вами или рядом с вами. Кстати, гореть будет, даже когда я уйду. Гореть будет, даже если меня убить. Не верьте, что заклятия заканчиваются со смертью мага… Это чушь! Кто-то что-то хочет сказать про красный магомобиль, отъехавший от особняка барона Гровекса сегодня вечером? А еще лучше о пассажирке этого магомобиля. Меня интересует — где она сейчас. Ответите — три динеи ваши. Не ответите… Пожалеете. Мне терять нечего.

За спиной Йена осторожно кашлянул Паук:

— Слышь, эль фаоль, ты своего этого… В рамках держи. И куда повезли девку, я не знаю — магомобиль бросили на Вражке, мои парни его уже прибрали. Знали бы, что ваш — не тронули. Но вот про девку я не знаю. Я ж не знал, что она тебе так дорога. А теперь попроси его пламя-то убавить.

Йен холодно улыбнулся:

— Чтобы вы тут же нам глотки перерезали? Нет, гореть будет до утра. А мы…

Вэл с надеждой посмотрел на него, ожидая следующего шага. Йен быстро перебирал следующих своих знакомцев — он понимал, что время утекает сквозь пальцы, времени катастрофически не хватает… А Алиш в руках Безумца, и что он там для себя решил, известно только ему и богам. Только боги далеко и не защитят Алиш.

— …а мы, пожалуй, пойдем.

Йен показал пример — на подгибающихся от страха ногах он прошел через горящую дверь. И огонь пропустил его, не касаясь.

Кажется, за ними кто-то следом попытался выскочить — в пабе раздался дикий крик боли. Йен вздрогнул, но промолчал.

Вэл пояснил:

— Ничего с ним страшного не будет — повоет чуть от боли и отлежится. Я же не Безумец… Йен… У тебя же есть план?

— Есть, — коротко сказал Йен, который из-за этой истории с Безумцем уже нарушил все свои запреты и забыл об осторожности. — Пойдем-ка к кэбу — нам сейчас нужно будет быстро перемещаться к Алиш.

— К Аликс? Ты понял, где её найти? Этот Паук все же что-то намекнул, да? — спросил Вэл, оглядывая площадь.

Йен в который раз за вечер свистнул и, в ожидании кэба, прикрыл глаза — он надеялся, что желудь пророс в Алиш. Что желудь все же дал свой побег, соединяя его и её. Что в него желудь пророс уже давно, он и так знал. Это только Забияка каждый раз настаивает, чтобы он носил желудь у себя на груди.

Он представил перед закрытыми глазами росток, тянущийся из него к Алиш, которая где-то там, где-то далеко и нуждается в помощи.

Вэл резко выругался:

— Проклятые эльфы… Ты и точно эль фаоль…

Йен открыл глаза:

— Что ж… Если ты его видишь, то чего стоим? Подсвети его для кэбби, и поедем.

Тонкий зеленый росток… Ниточка? Веточка?... тянулся из груди Йена куда-то в темноту.