Семь порочных дней

Глава 2

В ту ночь он так и не уснул.

После того, как Минерва Хайвуд выскочила под дождь, даже такой беспутный, бессердечный повеса, как Колин Пэйн, не мог продолжать то, на чем остановился. Он вытащил из своей кровати лежавшую там вдовушку, одел и проводил в деревню. Затем, убедившись, что Минерва благополучно добралась - он заметил ее грязные ботинки перед задней дверью пансионата - виконт вернулся в замок, откупорил новую бутылку вина и не сомкнул глаз до утра.

Ему никогда не удавалось уснуть в одиночестве.

Боже, как он ненавидит Спиндл-Коув! Весь солнечный свет и морской воздух Суссекса отравляют ему здешние тихие и темные ночи. В последнее время за крепкий ночной сон Колин был готов отдать левый сосок - свои мужские причиндалы он никогда не сделал бы предметом торга. С тех пор как Фиона Ландж покинула деревню, повесе в лучшем случае удавалось кое-как поспать перед рассветом. Большую же часть зимы Пэйн в одиночестве напивался до бесчувствия. Однако его тело, истощенное отсутствием отдыха, уже начало сдавать из-за количества вина, требуемого для пьяного забытья. Если он не будет осторожен, то превратится в настоящего алкоголика, хотя, черт побери, слишком молод для этого!

Так что Колин наконец принял предложение миссис Джинни Уотсон, давно уже ясно выражавшееся улыбками и дразнящим покачиванием бедер. До этого виконт многие месяцы сопротивлялся, не желая связываться с местной женщиной. Но через несколько дней он уедет - так почему бы не провести сносно оставшиеся ночи? Кому это может повредить?

И в самом деле, кому?

Перед его мысленным взором возникло лицо Минервы Хайвуд и стекающая по нему одинокая слеза.

Он дал маху. Опростоволосился.

Надо было сразу отослать Минерву. Ведь он не собирается жениться на Диане Хайвуд. И не собирался. Но незваная гостья вымокла и продрогла, ей нужно было обсушиться у камина. И он затеял извращенную забаву, вытягивая из нее цепочку умозаключений вплоть до нелепого, нелогичного вывода.

Умудриться из всех возможных сумасшедших планов предложить фальшивый побег, чтобы выиграть приз по геологии? В мисс Хайвуд, конечно, нет ни капли изящества, но надо признать, что такие девушки не каждую ночь стучатся в дверь.

Хуже всего, что не всё из того обольстительного вздора, которым он потчевал Минерву, было ложью. Эта девица не лишена своеобразной привлекательности. Если она распускала темные волосы, те падали тяжелой волной до самой талии, уже сами по себе представляя соблазн. А ее уста на самом деле его пленили. У этой злоязычной ученой особы самые полные и страстные губы из всех, что ему доводилось видеть - словно у Афродиты с полотна художника эпохи Ренессанса. Темно-красные по краям и светлее в центре - они напоминали две половинки спелой сливы. Иногда она покусывала нижнюю губу, словно пробовала на вкус ее скрытую сладость.

Стоило ли удивляться, что на несколько минут он на самом деле позабыл про Джинни Уотсон там, наверху?

А Минерве пришлось заплатить за свое безрассудство.

Вот почему надо вернуться в Лондон - там, в привычных кутежах, не возникало подобных проблем. Пэйн и его друзья бродили из клуба в клуб, словно стая ночных зверей. А когда Колин уставал, то с легкостью находил опытных женщин, желающих разделить с ним постель. Он дарил им изысканные плотские удовольствия и получал взамен немного желанного облегчения - обе стороны расставались довольными.

Но сегодня Пэйн оставил двух женщин глубоко раздосадованными. И снова провел ночь без сна, мучаясь привычным противным чувством раскаяния.

Хорошо, что ему недолго осталось тут торчать! Брэм должен прибыть в замок завтра - якобы для того, чтобы после нескольких месяцев отсутствия провести смотр своих ополченцев. Однако из доставленного от него курьером письма было понятно, что у кузена на уме другое: после стольких месяцев Колин получит помилование.

Прощайте, холодные каменные стены! Прощайте, гнетущие сельские ночи! Еще несколько дней - и его здесь не будет!..

- Что значит: я остаюсь тут? - Пэйн уставился на двоюродного брата, ощущая себя так, словно только что получил кулаком в живот. - Не понял.

Брэм успокаивающе выставил вперед ладонь.

- Я объясню. Видишь ли, так обычно бывает с днем рождения: как ни странно, он случается каждый год в один и тот же день. Твой - только через два месяца, а до того момента я буду управлять твоей собственностью. Я контролирую каждый твой полупенсовик, и потому ты останешься здесь.

- Это бессмысленно, - покачал головой Колин. - Бонапарт ведь сдался. Ты сам только что объявил об этом всей деревне. Война окончена.

Они стояли перед единственной в Спиндл-Коув таверной "Бык и цветок". После полудня Брэм, проведя строевые учения милиции, пригласил всех ополченцев пропустить по кружечке. Там он и рассказал свежие новости из Франции, которые завтрашним утром наверняка будут опубликованы в каждой газете. Наполеон отрекся от престола - осталось только оформить соответствующий официальный акт.

Победа была одержана.

Ликование потрясло таверну до основания. Дети тут же побежали к церкви Святой Урсулы звонить в колокола. На смену первой выпитой хмельной пинте быстро пришла вторая, затем третья. Когда подкрались сумерки, в таверну просочились жены и возлюбленные, притащив с собой блюда с едой. Кто-то достал скрипку, и вскоре начались танцы. У всей деревни, да и у всей Англии, имелся повод для праздника.

Колин по праву должен был тоже ликовать. А вместо этого ощущал в душе лишь привычное безразличие.

- Брэм, я нужен был здесь, чтобы в твое отсутствие руководить ополчением, и исполнил этот долг. Потеряв при этом немалую часть рассудка. - Последнюю фразу Пэйн произнес про себя и продолжил вслух: - Я даже заботился о твоем проклятом ручном баране! Но раз война окончена, во всем этом больше нет необходимости.

- Есть она или нет, милиция останется в боевой готовности, пока Корона не прикажет обратное. Я не могу просто взять и распустить людей по собственной прихоти.

- В таком случае ими может руководить Торн.

- Кстати, а где он? - Брэм внимательно огляделся вокруг в поисках своего капрала.

Колин неопределенно взмахнул рукой.

- Где-то бродит и кто его знает, чем занимается. Может, бреется ржавой косой, а, может, разделывает морских угрей голыми руками. Ему в Спиндл-Коув даже нравится.

- А! - отозвался Брэм. - Но и тебе необходимо еще побыть здесь.

Пэйн потер лицо ладонями. Да, его родственником движут благие намерения. Он на самом деле полагает, что даст Колину наилучшую возможность избавиться от беспутства, заставив присматривать за местным ополчением и оставив в суссекской глуши без единого пенни. Но кузен не понимает, что они - совершенно разные люди. Может быть, армейская дисциплина вкупе с деревенской жизнью и в силах укротить демонов Брэма, но эти обстоятельства лишь сильнее разжигают страсти, терзающие Колина.

Невозможно подобрать слова, чтобы доходчиво это объяснить. Да и что можно сказать? "Спасибо, что заботишься обо мне, но я бы предпочел, чтобы ты этого не делал?" Кузен - единственный родной ему человек. За прошедший год между ними возникли невидимые узы братской привязанности, и не хотелось их разрушать.

- Колин, если ты желаешь покинуть Спиндл-Коув, у тебя есть такая возможность. Ты же знаешь, что я утрачу право управления твоим имуществом в случае твоей женитьбы. Тебе мог бы пойти на пользу брак с хорошей девушкой.

Пэйн тихо застонал. В который раз он наблюдает этот феномен среди своих друзей. Те сперва женятся и чувствуют себя счастливыми в этом пресыщенном состоянии мужчины, не часто вкушающего плотских радостей да еще из одного и того же источника. А потом они начинают нахваливать брак так рьяно, будто сами его изобрели и словно получают барыш за каждого холостяка, которого удалось переубедить.

- Брэм, я рад, что Сюзанна и ребенок, которого вы ожидаете, сделали тебя счастливым. Но это вовсе не значит, что брак подходит и мне. В сущности, думаю, что женщине, на которой мне случится жениться, придется несладко. - Колин стукнул кулаком по стене. - Послушай, мне надо съездить в столицу. Я кое-что пообещал Финну.

- Что именно? - Брэм через окно таверны поискал взглядом среди ополченцев этого пятнадцатилетнего полкового барабанщика.

- Видишь ли, я проиграл ему пари. Мы спорили на сапоги. Я бы отдал ему свою пару от Хоббса (6), но они велики Финну на несколько размеров. Поэтому я сказал, что возьму его в Лондон и закажу для него новую пару. А после я собирался показать ему несколько школ, чтобы он смог до начала осеннего семестра выбрать, где будет учиться.

Брэм покачал головой.

- Я уже нашел для Финна Брайта школу здесь, в Суссексе - Флинтриджская школа для мальчиков.

- Флинтридж? А как насчет Итона? Мы ведь обещали его матери, что у него будет всё наилучшее.

- Лучшее для Финна. Во Флинтридже прекрасное обучение, и он недалеко от дома. Кроме того, семья Брайтов - бакалейщики, а ты хочешь отправить паренька в Итон? Ты ведь понимаешь, что там он будет чувствовать себя не в своей тарелке.

Пэйн знал всё о том, каково чувствовать себя изгоем и что такое Итон. Он появился там восьмилетним сиротой, пережившим трагедию, потрясенным недавней потерей родителей. В то время Колин был слишком невысоким и щуплым для своих лет. Даже не будь у него страшных снов, он все равно стал бы излюбленной мишенью для издевок. А его ночные кошмары лишь прибавили насмешек в арсенале обидчиков новичка. До сих пор в голове Пэйна звучали издевательские, пищащие фальцетом голоса, разносившиеся по коридорам:

- Мамочка! Мамочка, очнись!

Первый год в Итоне был настоящей пыткой. Но в конце концов Колин блестяще закончил это заведение.

- Знаю, что Финну сперва придется нелегко, - согласился он, - но я могу научить мальчишку, как за себя постоять. Ему необходимо повидать мир, расстаться с простодушной провинциальной привычкой всему изумляться. Надо бы нанять репетитора для помощи ему в учебе. А если я свожу Финна в боксерский клуб и подарю ему сапоги от Хоббса, то парень сможет поразить впечатлительных однокашников и как следует вздуть нахальных.

Колин заглянул через окно в таверну "Бык и цветок". Внутри, прислонясь к стене и касаясь друг друга локтями, стояли братья-близнецы Финн и Руфус Брайты. Начиная с копны белокурых волос и заканчивая длинными руками и проказливыми улыбками, они как две капли воды походили друг на друга. Точнее, так было до прошлого лета, когда из-за взрыва пушки Финну оторвало левую ступню.

- Это был несчастный случай, - произнес Брэм, словно прочтя мысли кузена.

- Я мог бы его предотвратить.

- Я тоже.

Колин постучал пальцем по стеклу.

- Взгляни на Финна. Он выздоровел, но в его душе нет покоя. С каждым днем становится все теплее, и этот парень видит, как его сверстники несутся играть в крикет, бегают за девчонками, трудятся в поле. До него только сейчас доходит, каковы последствия случившегося несчастья - они останутся с ним на всю жизнь. Знаю, что уж ты-то должен его понимать.

Брэм был ранен в колено больше года назад. Он уберег ногу от ампутации, но все еще хромал при ходьбе. Рана положила конец его карьере боевого офицера. Казалось, этот довод Колина должен был уменьшить сопротивление кузена.

Но ничего подобного. Черты лица Брэма смягчились не больше, чем если бы были высечены из гранита.

- Колин! Ты не должен давать парнишке таких обещаний! Всегда ты так. Не сомневаюсь, что ты желаешь добра, но твои благие намерения - словно падающие на землю пушечные ядра. Вновь и вновь твои слова ранят вокруг тебя невинных людей.

Пэйн поморщился, вспомнив о ночном разговоре с Минервой Хайвуд и об одинокой слезе на ее лице.

А Брэм продолжал:

- Именно поэтому я не могу доверить тебе самостоятельно распоряжаться твоим состоянием. Ты сплетешь красивую сказочку про то, как дни напролет воспитываешь Финна, а ночью, я знаю, снова отправишься прямиком в клубы и игорные дома.

- Проклятье! Это мое дело, как я провожу ночи. Я не могу торчать здесь! Ты и понятия не имеешь...

- Еще как имею! - Брэм шагнул ближе и тихо сказал: - Я командовал полками на поле боя. Думаешь, я не знаю, что творится с людьми, насмотревшимися на кровь и смерть? Ночные кошмары, беспокойное состояние, пьянство. Этот мрачный период растягивается на годы и даже десятилетия. Я знавал много солдат с душами, искалеченными войной.

Едва смысл этих слов дошел до Колина, сердце застучало сильнее. Так и есть: Брэму известно про тот несчастный случай, о котором знали почти все из их окружения. Но благодаря хорошему воспитанию остальные понимали, что Колин об этом не говорит. Никогда.

Пэйн огрызнулся:

- Я тебе не один из твоих солдат, потрясенных ужасами войны.

- Нет. Но ты - моя семья. Неужели не понимаешь? Я хочу увидеть, как ты с этим справишься.

- Справлюсь? - Колин горько рассмеялся. - И как я раньше до этого не додумался? - Он хлопнул себя по лбу. - Я просто справлюсь с этим - до чего же блестящая идея! А вот такая же для тебя: возьмись-ка за ум и перестань хромать. А что касается Финна... Пусть он попробует отрастить себе новую ступню.

Брэм вздохнул:

- Я и не говорю, что точно знаю, что тебе нужно, но уверен: ты не отыщешь этого в опере или в игорных домах. Оставшиеся до твоего дня рождения месяцы - мой последний шанс изменить тебя к лучшему. А после банковские счета, дома, Риверчейз - все это станет твоим. Хочешь - сберегай, хочешь - проматывай.

Колин разом посерьезнел.

- Я бы ни за что не поставил под удар Риверчейз. Никогда.

- Ты не был там уже много лет.

- Не имею желания посещать это место - чересчур тихое и удаленноe от столицы. - Пэйн пожал плечами и мысленно добавил: "Слишком много воспоминаний".

- Тебе придется исполнять обязанности его хозяина, - напомнил Брэм.

Но Колин возразил:

- Многие годы дела Риверчейза неплохо вели управляющие. Мое присутствие там не требуется. И я счастлив жить в Лондоне.

- Ты называешь "счастливой" ту разгульную, бесцельную жизнь, что ведешь в столице? - Брэм нахмурился. - Господи! Да ты, приятель, даже себя обманываешь!

Колин сжал кулак, подавив желание пустить его в ход, и понизил голос, потому что из таверны вышел Финн.

- Парень уже собрал вещи, Брэм. Ты не можешь его разочаровать.

- И не разочарую. Это сделаешь ты.

Вот значит, как.

Финн подошел к ним, опираясь на костыль.

- Милорды?

Пэйн заметил, что юноша изо всех сил старается не выглядеть чересчур исполненным надежды. Таков Финн. Проиграл ли в игре или потерял ступню - он всегда старался скрыть, что расстроен или подавлен. Парень сильнее, чем хочет казаться, люди и не подозревают, сколько в нем честолюбия - однажды он точно себя проявит. И он заслуживает большего, чем чертова Флинтриджская школа для мальчиков!

- Флинн, планы изменились, - сказал виконт. - Мы не поедем в Лондон на этой неделе.

- Н-не поедем?

- Нет. Вместо этого ты отправишься в столицу с лордом Райклиффом.

Брэм в изумлении повернулся к Пэйну.

- Что?

- Мы решили, что так будет лучше. - Колин многозначительно посмотрел на кузена.

В ответ тот послал взгляд, способный стереть в порошок орехи прямо в скорлупе.

- Но я думал, что буду жить с вами, лорд Пэйн. - Финн растерянно взглянул на Колина. - Мы собирались по-холостяцки обустроиться в Ковент-гарден (7).

- Да, однако мы с кузеном сошлись во мнении, что в Лондоне тебе полезнее жить в семейной обстановке. Хотя бы первое время. Не так ли, Брэм?

"Ну, давай, приятель! Ты не можешь отказать! Не глупи!" - мысленно воззвал к нему Колин.

В конце концов тот сдался:

- Мы только что переехали в новый городской дом, Финн. Сюзанна будет рада, если ты станешь в нем первым гостем.

Колин отвел паренька в сторону.

- Не переживай, я приеду летом - самое время для лодочных прогулок по Темзе. - Наклонившись, он добавил шепотом: - И для бокса. Не бойся. Ты обязательно получишь билеты на призовой матч, если твои наставники будут хорошо о тебе отзываться.

Юноша улыбнулся:

- Тогда ладно.

Брэм обратился к нему:

- Сходи за вещами. Встретимся у конюшни и проследим, чтобы их погрузили в карету. Мы выезжаем на рассвете.

И оба удалились, строя планы, в которых не нашлось места Колину.

Виконт попытался убедить себя, что все вышло как нельзя лучше. Возьми он сам Флинна в Лондон - наверняка бы что-то напортачил. Брэм прав: каждый раз, когда Колин пытается сделать что-то хорошее, оно имеет обыкновение оборачиваться худом.

Неторопливо шагая прочь от таверны в сторону деревенского луга, Колин вынул из нагрудного кармана фляжку, открыл и торопливо отхлебнул. Спиртное стекло по горлу - такое же жгучее, как и осознание, что это наверняка лишь первый глоток из многих, предстоящих сегодня. Ночь уже давно опустила над бухтой фиолетовый занавес, усеянный блестками звезд. Как прожить следующие несколько месяцев, не накачивая себя алкоголем, Пэйн не знал.

Впереди, на тропе, ведущей из "Рубина королевы" через луг в таверну, показалось несколько дам. Неудивительно, что обитательниц пансионата привлекли звуки танцевальной музыки. Колин отступил в тень каштана, чувствуя, что сейчас не в состоянии вести вежливую беседу.

Когда женщины приблизились, Пэйн их узнал.

Хайвуды. Вдовая матрона шествовала впереди, за ней три ее дочери. Первой шла Шарлотта, затем Диана, а в хвосте шагала Минерва, разумеется, как всегда, уткнувшись лицом в книгу. Ночной ветерок играл с юбками и шалями дам.

"Что ж, - подумал Пэйн, - если мне так хочется покинуть Спиндл-Коув, варианты есть. А вот и два из них".

Он мог бы жениться на Диане.

Или сбежать в Шотландию с Минервой.

Да уж, замечательный выбор! Что он предпочтет: разрушить репутацию одной сестры или будущее счастье другой? Конечно, Колин хотел уехать отсюда, но предпочитал сохранить при этом остатки порядочности.

Он сделал еще один большой глоток из фляжки.

Диана Хайвуд может стать кому-то отличной невестой: красивой, изящной, доброй. Она, несомненно, умеет достойно вести себя в светском обществе и была бы терпимее, чем многие другие на ее месте, к возлияниям и похождениям Колина. А значит, ее острая на язык очкастая сестра совершенно права - Диана заслуживает лучшего.

Что же касается близорукой сестрицы... Пэйн смотрел на дам, пересекающих луг, и с трудом верил, что Минерва - его вчерашняя полуночная гостья. Ее не узнать. Храбрая, остроумная девушка, которая распустила волосы у его очага и разговаривала с таким очаровательным апломбом - где она была все эти месяцы?

А еще точнее, где она сейчас? Надетое на ней муслиновое платье с узором из веточек ни украшало ее, ни уродовало. Лучше всего такому наряду подошел бы эпитет "заурядный". При ходьбе эта особа сутулилась, словно стараясь закрыться от окружающего мира. И, принимая во внимание загораживающую ее лицо книгу, можно было сказать: девушка приложила все усилия, чтобы стать незаметной.

Миссис Хайвуд рявкнула:

- Минерва! Держи осанку!

Колин покачал головой. Учитывая, что собственная мать постоянно так грубо обращалась с ней, не удивительно, что дочери хотелось спрятаться.

Прошлой ночью Минерва ненадолго выглянула из своего панциря: под дождем проделала изнурительный путь до замка, барабанила в дверь, пока ее не впустили, а затем предложила разрушить собственную судьбу, чтобы защитить сестру. И какова была награда за все усилия? Унижение, осмеяние и еще один нагоняй от матери.

Пэйн и не предполагал, что когда-нибудь будет так думать об этом "синем чулке", ведь последние несколько месяцев мисс Хавйвуд только и делала, что жалила его колючими взглядами и резкими замечаниями. Но все же Минерва на самом деле заслуживала лучшего.

Колин закрыл фляжку и сунул ее в карман.

Возможно, придется подождать несколько месяцев, пока появится возможность возместить причиненный Финну вред, хотя, конечно, ступню ему уже не вернешь.

Но уладить дело с семейством Хайвуд Пэйн решил немедленно.

Сегодня же вечером.

______________________________

Примечания переводчика:

6) Хоббс -модный в то время лондонский сапожник с Сент-Джеймс-стрит.

7) Ковент-Гарден - район в Лондоне, в восточной части Вест-Энда, где жили повесы, юмористы, писатели, и где было много таверн, театров, кофеен и борделей. К XVIII веку это место стало известным кварталом красных фонарей, там же располагался Королевский Дом Оперы, часто называемый просто "Ковент-Гарден".