Сердце в огне

Глава 2

— Жень, отключи сообщения! Ты на отдыхе! — сказал Глеб и попытался мягко отнять у нее телефон.

Женя виновато улыбнулась:

— Сейчас, Глеб, сейчас… Тут нужно немножко график подкорректировать, а то девочки впритык попадают…

— Пусть попадают! У тебя медовый месяц! Забудь, пожалуйста, о работе хотя бы на эти десять дней!

— Ага, а сам? — хитро улыбнулась Женя.

Глеб смутился, он и правда, каждое утро проверял рабочую почту:

— Но телефон-то я отключил! А почта… не считается… это так, чтобы совсем не выпасть из процесса…

— Вот и я не могу выпасть, Глеб… а то потом не разгребу и ты меня вообще не увидишь дома, даже ночью…

Глеб обиженно оттопырил губу, задумался на минуту и изрек:

— Запрещенный прием… Ладно, даю тебе двадцать минут… А потом всё! Ты в полном моем распоряжении!

— Согласна, — засмеялась Женя и с готовностью подставила губы для поцелуя.

Женя работала в пафосной и очень дорогой студии красоты в центре города. Очередь к ней растягивалась на несколько месяцев. Мало кто мог делать такие окрашивания, как она. Все таблицы и расчеты были для нее лишь основой, а вот дальше она начинала творить — смешивать, добавлять, прикидывать на глаз. Как шеф-повар, который не заглядывая в рецепт, создает собственное блюдо и чувствует, какую травку или специю следует положить, так и Женя интуитивно догадывалась, как добиться того или иного оттенка волос, чтобы получился законченный образ. К ней шли, когда, казалось бы, исправить уже было ничего не возможно, но уже после первого посещения, было не стыдно выйти на улицу, а после второго или третьего можно было блистать на любом приеме или корпоративе. К ней шли совсем молоденькие девушки, капризные избалованные молодые женщины, строгие бизнес-леди в деловых костюмах и с личными водителями и пожилые дамы, похожие на английских королев.

Женя выходила к ним — тонкая, длинноногая, кудрявые каштановые волосы играли темным медом в свете ярких ламп. Очень улыбчивая и всегда в ровном хорошем настроении, она сразу же располагала к себе. Глаза у нее были просто удивительные, как у новорожденного олененка. А на носу — россыпь веснушек, совсем немного, как будто кто-то дунул через ситечко с корицей, и невесомая пыль рассеялась по коже. Женя помнила, у кого, сколько детей, где работают мужья, как зовут любимую собачку и какие напитки нравятся больше — чай или кофе. А если чай, то зеленый или обычный.

Еще в детстве она рассаживала в ряд кукол и, стянув у мамы большие портновские ножницы, начинала стричь их, а потом с помощью зеленки или марганцовки окрашивала искусственные волосы так, что издали игрушки казались стаей тропических попугаев. Мама и ругалась, и смеялась, и горделиво тянула на работе: «А моя-то, что вчера учудила…» Она воспитывала ее одна, с отцом разошлись, когда Женечке исполнилось два года. После развода он сразу исчез. Ни свиданий с дочкой, ни алиментов. Став постарше, Женя о нем даже не спрашивала, а на вопросы, кто у нее родители, спокойно отвечала: «У меня только мама. Она на складе — учетчица».

Мама у нее была рукодельница. Шила она так, что многие были уверены: простая, простая, а явно знакомства имеет, иначе, откуда у нее такие шмотки? Женьку она одевала модно. Сшить могла, что угодно, просто взглянув на платье или юбку в журнале. Сама обмеряла дочку и делала выкройку. Не пропадал ни единый кусочек ткани, всему Алла Сергеевна находила применение. Да на Женьку и шить было одно удовольствие! Ее хоть в тряпку замотай, а все подумают, что это новая коллекция от кутюр.

Мама шила по выходным, а то и ночами. Иногда Женя поднимет всклокоченную голову от подушки, а мама всё сидит у окна в полумраке, и только лампа на высокой ножке освещает ее руки. Мелькает серебристая иголка, тянется нитка, обметывает мама швы, забывая о времени. А утром на спинке стула висит новая юбка с оборками — и когда успела?

Женька пробовала за мамой повторять, но то уколется до крови, то кривыми стежками сметает две тряпочки, то никак не сообразит, как рассчитать выкройку, поэтому быстро это дело забросила. Разве можно с мамой соревноваться? А вот прическу соорудить, а лучше всего и выкрасить — это уже поинтереснее будет! Однажды в детском саду, пока воспитательница отвлеклась, Женя подровняла каждой кукле челку, потом кисточкой для рисования аккуратно раскрасила прядки акварелью, и в завершении еще и с помощью клея соорудила нескольким своим терпеливым моделям высокие начесы. Особенно пострадала одна из кукол, у которой были на редкость длинные волосы. Их Женя отрезала почти под корень, а всё потому, что накануне смотрела вместе с мамой какой-то фильм про любовь. Мама вздыхала, а Женька ничего не понимала, но внимательно разглядывала короткую стрижку героини и всё прикидывала, кому бы из игрушек такую выстричь. Но все ее куклы давно уже походили на жертв взрыва на фабрике с красками, к тому же обкорнала их Женя знатно, а, как известно, искусственные волосы не вырастают. Если только большого мягкого льва приспособить с его пушистой гривой. Но это неинтересно — он же не человек. Пришлось в садике на свой страх и риск постричь всеми любимую куклу Катю.

Девчонки из группы восхищенно ахнули и выстроились в очередь, чтобы заполучить такую же красоту. Хорошо, вовремя вернулась воспитательница, иначе бы родителей девочек ожидал сюрприз. Ох, и влетело Женьке! Сначала от Ирины Николаевны, а потом и от мамы.

— Ты все игрушки испортила, Женя! — сердито отчитывала ее мама, торопливо волоча домой за руку. — Где я денег возьму, чтобы новые вам в группу купить?

— Ничего и не испортила, — бубнила под нос будущая мастер-стилист, — я бритву не нашла… а там надо было еще затылок выбрить…

Мама хваталась за голову и грозила привязать руки дочери к телу, чтобы не экспериментировала больше.

И хотя в школе Женька училась хорошо, ни в какие институты она поступать не собиралась. Сразу пошла в колледж, на модное направление «технологии индустрии красоты». И вот там-то развернулась ее душа. Постепенно сарафанное радио о чудо-мастере разнеслось за пределы ее крошечной студии, что арендовала она в одном из бизнес-центров. Участвовала в конкурсах, вкладывалась в рекламу, а всё, что зарабатывала, тратила на путешествия с мамой или обучение. Рассчитывала, что всё еще успеется.

Год назад мама умерла, и как-то так вышло, что не сумела она грамотно оформить документы на квартиру, где по доброте душевной прописывала каких-то дальних родственников, а потом всё никак не решалась с этим разобраться. Неудобно ей, видите ли, было. Зато удобно оказалось седьмой воде на киселе — чуть ли не чужой тетке с ее отпрысками. Женя не успела оглянуться, как осталась без жилья. Только сунули ей в руки небольшую сумму, которой и на комнату в коммуналке бы не хватило. Да она и в таком шоке была от внезапной маминой смерти, что ничего не соображала.

Очень помог тогда Глеб. Не отходил от нее ни на шаг, кутал, как ребенка в теплый плед, помогал с похоронами, которые слились для Жени в один длинный и страшный сон. Так и осталась она у него жить, в его квартире. Он купил ее с помощью банка-партнера, для сотрудников корпорации процент был минимальный, но особо об этом, конечно, не распространялся. Жилье оказалось не совсем в том районе, как хотелось, потому что приходилось искать квартиру, где вместо газа установлены электрические плиты. И в основном это были стеклянные монстры на двадцать с лишним этажей. В конце концов, нашелся приемлемый вариант. Взял сразу двухкомнатную — просторно и есть куда жену привести.

Познакомились они случайно, на стоянке у гипермаркета. Женя закупила целую тележку товаров для работы, она как раз только попала на стажировку в студию красоты. Тележка оказалась с поломанным колесиком, и ее нещадно болтало из стороны в сторону, как корабль во время бури. Женя из последних сил удерживала и ее, и коробки, лишь бы довезти до такси, обещавшего подъехать к магазину. Увидев притормозившую возле себя машину, открыла заднюю дверцу и начала пихать туда покупки, не заметив, что и такси не с тем номером, и пассажир оттуда не успел выйти. Пассажиром оказался Глеб. Сначала он возмутился бесцеремонностью кудрявой девицы, но потом увидел ее карие блестящие глаза…

— …и утонул, — сказал он, уговорив ее на свидание. — Я люблю тебя, Женька, — еще через месяц прошептал Глеб, уткнувшись в ее разметавшиеся по постели волосы.

Друзья считали их идеальной парой. Она всегда с улыбкой и легкая на подъем, и он основательный и серьезный. Женя знала, что бы ни случилось, Глеб встанет стеной и прикроет ее от всех бед и несчастий.

— Женька, ну давай полетаем! Чего ты боишься? Смотри!

Глеб указал в небо — в голубой лазури, подернутой белыми мазками прозрачных облаков, плавно кружили разноцветные парашюты, прицепленные к катерам. Вроде бы и невысоко, но всё равно страшно. Женя такой экстрим недолюбливала, но Глеб восхищенно смотрел наверх. Он напоминал мальчишку со старых картинок — увидел впервые самолет, и теперь мечтает стать летчиком, чтобы покорить высоту. Женя отрицательно потрясла головой и уже направилась к лежакам, как Глеб схватил ее за руку:

— Ну, Жень, не трусь… Представляешь, какой там вид открывается! Море, горы… Ты знаешь, что здесь можно и с горы прыгнуть?

— Нет, Глеб! Это точно нет! Ни за что!

— Ну тогда давай полетаем… Это ж для детсадовцев… Смотри, там даже дети сидят…

Над кромкой моря и пляжа довольно низко проплыл очередной парашют с сиденьем. На нем действительно болтали ногами мужчина, женщина и мальчик лет восьми.

— Ты мертвого уговоришь, — проворчала Женя и пошла быстрыми шагами к будке, где можно было заказать полет.

Шла быстро, чтобы не передумать, а уже сделать и забыть.

— Обожаю тебя! — Глеб поймал ее в объятия и чмокнул в нос.

Улыбчивые загорелые парни в цветастых шортах, поигрывая мускулами, застегнули вокруг Жени и Глеба ремни безопасности. Катер начал движение, и парашют плавно взмыл в воздух. Виды, и правда, открывались потрясающие. Изумрудная вода простиралась до самых Ликийских гор и почти сливалась с ярко-зеленой хвоей деревьев на склонах. Женя крепко держала Глеба за руку, всё-таки приличная высота и небольшой ветер немного ее нервировали. Наконец, катер закончил круг по морю и поплыл в сторону берега, пора было опускаться на корму.

Женя и Глеб внимательно следили, как молодые люди, тянут веревки и стропы вниз, вот уже показалась и палуба катера. Еще немного и ноги коснуться твердой поверхности. Порыв ветра налетел неожиданно. Стропы моментально закрутились в тугую спираль, и Женя и Глеб спикировали прямо в море. Соленая вода хлынула в ноздри и горло, от неожиданности Женя даже не успела задержать дыхание. Вокруг бурлила зелень, как будто рядом опустили большой кипятильник. Крупные и мелкие пузыри взрывались перед глазами. Всё перепуталось: стропы, канаты, разноцветное полотно парашюта. Женя забилась в воде, в панике отыскивая Глеба. Она успела заметить его кроссовки и красные шорты-плавки. Неожиданно какая-то сила буквально вытолкнула ее наверх, и девушка жадно вдохнула воздух и закашлялась. Удерживаясь на воде, она закрутила головой, пытаясь увидеть Глеба. К ней уже тянулись руки испуганных парней, которые вовсе не ожидали такого экстрима для своих туристов. Волны надували наволочкой цветастое полотно с глупой рожицей улыбающегося Микки Мауса. Глеба нигде не было видно.