Сердце в огне

Глава 8

Такси мчалось по ночному неспящему городу. Глеб уже давно протрезвел, крепкий кофе и неспешный разговор сделали свое дело. Он думал об Анне, и немного о Жене. За весь вечер она ему не перезвонила и ни разу не написала, хотя он не появился дома ни в час ночи, ни в три. Сейчас начало пятого, так поздно он не возвращался из бара никогда. Он вспоминал, как в приглушенном свете ламп переливались платиной волосы Анны, как тонкие пальцы перебирали витую цепочку на шее, как сверкали в ушах дорогие серьги. Небольшой камень по центру прекрасно оттенял голубые, как морозное небо, глаза.

— Сапфировый фейерверк, — первое, что произнесла Анна, после того, как пересела к нему в баре и назвала свое имя.

— Что? — удивленно переспросил Глеб.

Слово «фейерверк» вызвало самые неприятные ассоциации, Глеб даже непроизвольно передернул плечами.

— Серьги, которые ты разглядываешь, чтобы не смотреть мне в глаза. Они называются сапфировый фейерверк, — спокойно пояснила Анна, перейдя на «ты».

Не торопясь, она сделала небольшой глоток мартини. Внутри бокала лежала шпажка с тремя оливками. Анна зажала одну из них зубами, перекатила вглубь рта и с удовольствием раскусила. Глебу немедленно захотелось за ней повторить. Он сглотнул слюну и потерянно улыбнулся. Оставшиеся две оливки снова нырнули в холодное озерцо.

Она была права, Глеб в глаза не смотрел: всё скользил мимо точек зрачков, пробивающих голубой наст. Чувствовал только, как застывают скулы и больно ломит зубы, словно выпил ледяной родниковой воды.

— У тебя, кстати, глаза по цвету похожи, — продолжила Анна, указывая ресницами на шпажку с оливками.

Глеб окончательно смутился и начал оглядываться, чтобы найти предлог и сбежать. Но все его коллеги были заняты своими делами: выпивали, разговаривали, громко смеялись, незло подшучивали друг над другом…

— Ты с ними работаешь? — последовал еще один вопрос.

И снова короткий миг лазоревого неба, мелькнувшего среди сумерек.

— Да… мы иногда сюда заходим…

Глеб не понимал, что с ним. Он как будто превратился в десятиклассника, которого заприметила взрослая красивая девушка. Когда он знакомился с Женей, они были сразу на равных, словно давнишние друзья. Анна показалась ему чем-то недосягаемым и грандиозным — словно она была произведением искусства, а не живым человеком. Он никак не мог собраться с мыслями, чтобы повести непринужденный разговор, и отчаянно на себя злился, ведь раньше за ним такого не замечалось.

«Сейчас она встанет и уйдет!» — мелькнула острая, почти болезненная мысль. Глеб неловко подвинул стакан, на дне которого плескался остаток виски.

— А я здесь впервые… — не оставляла инициативы Анна.

Ее холеные пальцы с безупречным маникюром скользили по краешку посыпанного белой пудрой бокала. Глаза смотрели чуть насмешливо. Глеб загляделся, вспомнив тропическую птичку с яркими голубыми перышками. Она залетела к ним с Женей в спальню, когда они отдыхали в Таиланде. Но Анна не птичка. Если и сравнивать ее с каким-то животным, то это, несомненно, кошка, причем белая. Да, именно! Белая вальяжная кошка с сапфировыми глазами. Своенравная и привередливая.

Глеб улыбнулся своим мыслям: с чего бы ему об этом вообще думать?

— Вы… — начал он, понимая, что звучит это по-дурацки, но беседу требовалось поддержать.

— Ты, — перебила его Анна.

И с достоинством кивнула головой, словно королева даровала жизнь. Глеб засмеялся:

— Ты… тоже работаешь здесь, в одном из бизнес-центров?

Анна чуть приподняла правую бровь, задумалась, как будто решала, стоит ли открывать хоть какую-то информацию о себе.

— Да… теперь да…

— А где, если не секрет? — не унимался Глеб.

Он чувствовал, как горят щеки, то ли от алкоголя, то ли от волнения. Хотелось бы, чтобы от первого, но что-то подсказывало, что его смущение напрямую связано с собственными эмоциями.

— Секрет, — улыбнулась Анна и как-то по-особенному повернула голову.

Глеб уставился на изгиб шеи: «Как будто в музее смотришь на античную скульптуру». Анна знала, как эффектно смотрится это движение, и возвращаться в прежнее положение не спешила. Ее пальцы рассеянно скользнули по влажному стеклу бокала. Наконец, голубые огоньки снова замерцали прямо перед Глебом.

Некоторое время они сидели молча. Глеб оставил все попытки завести небрежный разговор. Он понял, это не нужно. Удивительно, но уже не казалось важным быть умнее, веселее или развязнее. Разматывались невидимые нити, опутывали плечи, руки и тела, надежно скрепляли и проверяли: не порвется ли?

Не сговариваясь, они пересели на диванчик в самом углу, откуда можно было наблюдать за всеми остальными. Когда бокалы опустели, оба заказали крепкий кофе в чашечках с наперсток. Анна поднесла напиток к лицу, закрыла глаза и глубоко вдохнула аромат. Тонкие ноздри затрепетали.

— Любишь кофе? — хрипло спросил Глеб.

Его глаза натолкнулись на айсберг. Он чувствовал себя капитаном-самоубийцей, который сознательно и планомерно сменил курс и направляет корабль прямо на плавучую гору.

— Я много чего люблю… — серьезно ответила она.

Постепенно в зале становилось свободнее. Даже самые стойкие уже исчезли за затемненными стеклянными дверями, ведущими на улицу. Краем глаза Глеб заметил, как, подхватив за талию очередную свою пассию, продефилировал мимо Игорь. Наверняка, он глупо ухмылялся и делал какие-нибудь знаки, но Глеб никак не отреагировал. Он смотрел только на Анну. Как она, напрягая высокую грудь, откидывается на спинку дивана, как облизывает губы, встряхивает платиновыми волосами…

Глеб чувствовал, что тетива, натянутая внутри него много месяцев, слабеет, провисает, и с нее, как перезревшие забродившие яблоки, начинают опадать тоска, грусть, злость от крушения планов… Анна, как будто заглядывала в душу и звала с собой в тот утраченный мир, из которого его так жестоко изгнали. Она, точно посланный ему проводник, сулила забвение от всего, что с ним произошло. Обещала страстный покой, в котором он забудет и забудется.

— Карта или наличные?

Глеб дернулся и непонимающе уставился в серость запотевшего стекла. В салоне негромко стучала энергичная музыка, наверное, так водителю было проще не уснуть за рулем. Он молча вынул деньги и расплатился, не забрав сдачу. Таксист кивнул и, потыкав пальцам в экран телефона, поехал к следующему клиенту. Глеб остался стоять у подъезда.

«Интересно, а у нее кто-нибудь есть? Муж, любовник? А может и оба сразу? Вряд ли она свободна…» — подумал он об Анне. Приятно грела мысль, что в контакты вбит номер телефона, а уж придумать повод, чтобы ей позвонить, несложно. Пусть хотя бы встретятся выпить кофе, и он снова почувствует исходящую от нее силу. Анна для него пришелец с другой планеты — таинственная и притягательная.

Подмигивая красным глазом, лифт привез его на седьмой этаж. Двери открылись, но Глеб вышел из кабины не сразу. Хотелось, чтобы это была машина времени, на которой он перенесся бы в прошлое или сразу в будущее, но никак не остался в мутном и похожем на кривое зеркало настоящем. Но лифт выполнял сугубо прагматичную задачу — возил людей с этажа на этаж, без всяких чудес. Хотя и этот процесс с натяжкой, но можно было бы назвать чудом.

Осторожно открыв замок, он вошел в квартиру. В прихожей разливался мягкий утренний свет. Дверь в спальню была приоткрыта. Глеб на цыпочках подошел ближе и заглянул в щелку. Женя спала, и в комнате едва слышно пахло мазью, которой она постоянно мажет руки. Он тихо вышел в кухню. В сковородке на плите что-то желтело. Есть он не хотел, но стало любопытно. Его любимый острый рис со специями… Как Женя его приготовила? Или может быть, всё-таки заказала в ресторане? Нет, похоже, готовила сама. Иначе рис бы так и остался в ресторанной упаковке. Ему стало немного не по себе. Он представил, чего это Женьке стоило.

«Нужно обязательно сегодня вечером куда-нибудь с ней сходить» — виновато подумал он, отпивая минералку, найденную в холодильнике. Голова немного побаливала, как бывает, после бессонной ночи. Глеб улыбнулся, предвкушая, как сейчас ляжет в постель и перед тем, как отрубиться, снова, точно на фотографии, увидит удивительные голубые глаза Анны.

Он проснулся от того, что хлопнула входная дверь. Щурясь и зевая, взглянул на часы: ничего себе, уже половина первого! В прихожей слышался стук дверцы, бряцанье вешалки, потом шум переместился на кухню. Там что-то звякнуло. Легкие шаги, в раковину полилась вода. Глеб сел на диване и потер лицо. Во рту было сухо, всё-таки алкоголь и кофе сделали своё дело.

В комнату заглянула растрепанная Женька. Улыбнулась, наморщив нос с пылью веснушек:

— Проснулся? А почему здесь? — она кивнула на диван.

— Не хотел тебя будить… и дышать на тебя парами Бахуса, — виновато развел руками Глеб.

— Ты во сколько явился-то, гулена? Я уснула рано, не слышала, как ты пришел…

— Я? Да часа в три, кажется… Засиделись что-то… — зачем-то соврал Глеб.

На Женю он не смотрел, нужно было разложить на диване смятые подушки и свернуть плед.

— Сходим в кофейню? Я не завтракала, — непринужденно предложила она.

— Да! — слишком быстро откликнулся Глеб. — Только я быстро в душ!

Женя кивнула и вышла. Глеб застыл, разглядывая клетчатый плед. На кухне Женя подошла к холодильнику и осторожно передвинула их с Глебом фотографию. И зачем она спросила, во сколько он приехал? Не спросила бы, ему бы не пришлось врать. Почему он соврал, думать не хотелось.