Сердце в огне

Глава 20

«Я же видела недалеко ремонт техники», — Женя нахмурила брови, вспоминая, где именно мелькала вывеска. Она еще раз попыталась включить ноутбук и, убедившись, что всё безрезультатно, сунула его в рюкзак. Открыв форум в телефоне, первым делом прочитала сообщения от Апеллы.

— Извини за отсутствие. Возникли проблемы. Пришлось решать.

— Жду тебя пообщаться.

— Куда ты пропала?

— Юджин, у тебя всё в порядке?

Все сообщения были написаны в разное время. Женя улыбнулась и принялась нетерпеливо набирать ответ. Т9 автоматически подставлял нужные слова, правда, нередко менял написанное на совсем неподходящее, и Жене приходилось перепроверять текст и снова исправлять. Это занимало много времени и невероятно раздражало. Неуклюжие пальцы задевали соседние буквы, искажая слова так, что телефон, порой, даже не предлагал вариантов.

Как-то так вышло, хоть и без подробностей, но Женя написала о том, что вовсе у нее не всё в порядке: она, как может, переживает непростой период, в котором, как в слоеном салате, аккуратно уложены проблемы со здоровьем, страхи, напряженные отношения с мужем, потеря работы и, из последних сил сохраняющийся, пока еще полуживой, брак. И, похоже, этот брак стремительно умирает. Однажды одна коллега по работе, у которой муж был врачом на скорой помощи, рассказала, что иногда ему приходится изображать реанимацию уже умершего человека. Для родственников. Разыгрывать небольшой спектакль. Чтобы безутешные родные успокоились: и они, и доктора сделали всё, что могли, но земной путь человека подошел к концу.

Сейчас в роли сердобольных сотрудников скорой выступают Женя и Глеб. Правда, зрителей нет. Они делают это только для себя. Притворяются, старательно впрыскивают под кожу инъекции фальшивого сочувствия и понимания, предлагают положить под язык плацебо любви, вдыхают в рот отравленный воздух с воспоминаниями о счастье. Давно пора устало разогнуться и оставить в покое то, что уже никогда не сможет радовать, вдохновлять, смеяться и смотреть в глаза долгим нежным взглядом. Можно, наконец, отменить все обещания и аннулировать зароки: «Жень, что бы ни произошло, мы всегда будем вместе… Я никогда тебя не оставлю. Даже ради русалок…»

Только отправила свою исповедь, тут же, как стервятники, слетелись на ветку всезнающие дамы. Давно уже они обглодали до костей автора изначальной темы, забили кривыми клювами насмерть, раздали правильные советы и, заботливо разгладив складки белых пальто, притихли. Вяло перекидываясь высокомерными фразами, ждали. По опыту знали, рано или поздно появится свежая кровь. И Женя по наивности угодила в эту ловушку. Сама открыла двери, приглашая полакомиться ее кровоточащей раной.

«Небось, после свадьбы немытая, нечесаная стала ходить, вот муж и не хочет домой», «Иди, работай, сразу дурь из головы вылетит», «Купи красивое белье, приготовь ужин, свечи зажги», «Ну, не знаю, какой надо быть идиоткой, чтобы мужика не удержать», «Да гони ты его в шею», «Квартира чья?», «Забеременей, никуда не денется»…

Слились в один поток девы разного возраста, с вычурными необычными именами и незамысловатые Оленьки77 или Катрины35, загорелись праведным гневом, направленным почему-то в сторону Женьки, загудели осуждением, поднимая на вытянутых руках транспарант «Сама виновата»…

И только Апелла молчала. Женя прикусила губу: правильно. Всё правильно. Человек пришел за легким общением, а она тут ни с того, ни с сего, давай ныть и жаловаться…

Белый фон с черными буквами вдруг исчез. Вместо него появилась заставка с фотографией Глеба. Женя внимательно смотрела, как подпрыгивает зеленый и красный кружок. Вправо — ответить, влево — отклонить. А Женя застыла посередине, причем уже давно, с того самого вечера, когда она, сражаясь с мигренью, осталась в номере. Так и живет между этими: да и нет. Балансирует на тонкой жердочке, упрямо отказываясь замечать, что давно уже один из концов опустился, и она неумолимо сползает вниз. Правда, всё пытается зацепиться, удержаться, отсрочить падение. Потому что там страшно. Там темно и ничего не видно. Неизвестность пугает больше всего. Экран подмигнул, пометил значком не отвеченный вызов и снова открыл ветку форума.

— Лучше ужасный конец, чем ужас без конца, — ответ Апеллы оказался лаконичен. — Давай, перейдем в личку, а то здесь… м-м-м… как-то пованивает.

И подмигивающий смайлик.

Женя улыбнулась. Рой разъяренных дам черным облаком устремился к Апелле. Оленька 77 пишет, Катрин35 пишет, LifeIsGood пишет… Но Юджин и Апелла уже переместились в уютный личный чат.

Глеб с досадой смотрел в меню. Французские названия рябили в глазах. Бесшумными тенями скользили по залу вышколенные официанты. К соседнему столику принесли изысканный десерт, название которого Глеб не смог бы выговорить никогда. Словно не замечая его смущения, Анна с парижским акцентом перечисляла выбранные блюда. Глеб смущенно положил руки на стол, потом убрал их вниз и чуть вальяжнее, чем следовало, развалился на витом стуле. Ресторан напоминал ему музейный зал: много красного, много золота, много пафоса…

— Откуда ты так хорошо знаешь французский? — спросил Глеб, когда Анна кивком отпустила официанта.

— Специализированная школа, — взмахнула ресницами Анна. — Потом практика в Париже и Алжире… Родители старались…

Голубая бездна сверкнула холодом, а может, это просто блик от радуги хрустальных люстр. Еле скрыв удивление, Глеб уважительно покосился на свою спутницу. Вроде бы, и у него образование не из худших, но Анна всё равно, как будто возвышается на пьедестале. И потом, она счастливый человек — у нее живы родители. Не то, что он… Глеб поймал себя на мысли, что впервые не вспомнил в этой связке Женьку. Всё его внимание в последнее время занимала Анна. Его не сильно волновало, что будет дальше и чем это закончится. Не назвать это было и обреченностью. Он не чувствовал себя жертвой. Просто он шел по своему пути и всё происходящее, воспринимал, как должное. Анна стала для него чем-то глубинным, наполненным смыслом, который он растерял, когда между ним и Женей легла выжженная пустыня. Теперь оттуда не доносилось ни слова, ни даже слабого отголоска.

Подали сковородки с улитками. Глеб уставился на специальные щипцы и вилку с двумя зубцами. Холод в глазах Анны сменился довольным блеском. Изящным жестом она взяла за ножку бокал и подняла его над столом. Бледно-золотистое вино обещало порадовать нежным фруктовым вкусом. Глеб неуверенно вертел в руках инструменты, больше похожие на медицинские.

— Смелее… — подбадривала Анна. — Смотри, вот так зажимаешь и… вытаскиваешь…

Она ловко вынула мясо из раковины и тут же положила в рот. Глеб неуклюже повторил за ней всю процедуру. Улитки оказались в меру соленые и немножко отдавали розмарином и еще какими-то травами.

— Ну как? — прищурилась Анна и сделала глоток вина.

— Вкусно… ты продолжаешь открывать мне новое…

— Главное, нужно выбраться из старого, — многообещающе улыбнулась Анна.

Глеб внимательно посмотрел ей в глаза, высоким летним небом разлилась в них лазурь — всё тихо, безмятежно… и спокойно…

Зал постепенно заполнялся людьми. Осенние сумерки прятались за тяжелыми, цвета вишни, портьерами. Судя по заполненной подставке для зонтов, погода была не в духе. Размазывая по щекам черные потеки, она рыдала, как покинутая женщина. Едва ощутимая тревога витала в воздухе, сжимала сердце костлявым кулачком. «Тут еще тоскливой скрипки не хватает», — отчего-то подумалось Глебу.

Невозможно галантный, похожий на жениха, официант, не спеша долил в бокалы вино. Улыбнулся Анне, и она благосклонно одарила его улыбкой в ответ. Глеб хмуро наблюдал за легким флиртом, разыгрывающимся прямо на его глазах. Анна играла с ним, как с придушенным мышонком. И вдруг ее глаза расширились. Теперь она смотрела куда-то мимо Глеба. По лицу пробежала тень досады, смешанной с брезгливостью. Как будто она собиралась отведать изысканное блюдо и неожиданно обнаружила в тарелке длинный волос. Глеб непонимающе уставился на нее. Быстрым движением Анна скомкала белоснежную салфетку и порывисто встала:

— Посиди… Я сейчас…

Не спеша, она направилась в следующий зал. Глеб заметил, как мужчина за соседним столиком проводил Анну глазами. Возникший словно из воздуха официант подал порядочный кусок прожаренного мяса. Глеб, абсолютно не наевшийся дюжиной улиток, взял в руки вилку и нож и, чувствуя, как во рту скопилась слюна, занялся стейком.

Анна незаметно оглянулась. Спина официанта заслонила фигуру Глеба, но она успела рассмотреть, что ему принесли заказ. Значит, некоторое время он точно будет занят. Ее взгляд вызывающе остановился на ухоженной женщине в возрасте. Элегантный костюм прекрасно подчеркивал царственную осанку. Анна отметила, что идеально уложенные волосы стали чуть темнее, чем раньше. Женщина невозмутимо посмотрела Анне в лицо. В глазах читалась настороженность, словно она не была уверена, стоит ли начинать общение. Помедлив секунду, Анна подошла ближе.

— Привет, — голос ее прозвучал звонко и фальшиво, как у дешевой китайской игрушки.

— Здравствуй, — пожилая дама чуть наклонила голову, в ушах сверкнули небольшие камни.

— Ты здесь случайно? Или шпионишь за мной?

Анна оперлась рукой на спинку стула. Пальцы нервно барабанили по золоченой резьбе. Дама приподняла бровь и поднесла к губам стакан с газированной водой. Тонкий, почти прозрачный, кружок лимона неспешно подплыл к краю.

— Тебе пора взрослеть, дорогая, — наконец, снисходительно обронила она. — Если тебе так важно, я оказалась здесь случайно. И честно говоря… не ожидала тебя увидеть…

Анна подозрительно вглядывалась в лицо той, которая всегда держалась от нее на дистанции. Близко, но бесконечно далеко.

— Ладно. Я хотела бы к вам заехать на следующей неделе… Есть разговор…

— Если ты насчет денег, то это бессмысленно… Анна, ты знаешь позицию отца.

Анна сжала губы, но лицо ее осталось спокойным.

— Я хотела поговорить с тобой, — нехотя призналась она.

Дама подняла на нее проницательные глаза. Немного помолчав, кивнула:

— Ты знаешь, я тоже… Особенно в свете увиденного… — едва заметным жестом она указала на зал, откуда Анна вышла. — Скорее всего, ты меня не услышишь, но стоит попытаться?

Анна набрала в грудь воздуха, словно хотела что-то сказать, но передумала и просто усмехнулась.

— Тогда я позвоню, — она небрежно взмахнула рукой и пошла обратно.

Маргарита Сергеевна смотрела вслед долгим немигающим взглядом. В голубых, как у дочери глазах, плескалась озабоченность, за которой она силилась спрятать тревогу.