Синдром разбитых коленок

Глава 10

Включив ночник, я забралась на кровать и укуталась пледом. Даже тёплой июньской ночью холод пробирал до костей. Было ли это проявлением стресса, или толстые старые стены не успели прогреваться за день, я не знала. Но факт оставался фактом. Я дрожала, как осиновый лист. Сон не шёл. Перед глазами всплывали фото молодых девушек, связанных в немыслимых позах, распятых и прикованных наручниками к столбам. Некоторые были обнажены, некоторые одеты. Хотя назвать одеждой странные купальники из латекса, выставлявшие напоказ все интимные части тела, я смогла бы с трудом. Значит, Тед оказался прав. Игнат и был тем самым герцогом, Синей Бородой. Нет, не несчастным человеком, куда вселилась душа злодея, а самым настоящим извращенцем, из плоти и крови. Иначе, зачем он держал у себя эти снимки?

Я вспомнила слова Барби, подслушанные в золотых апартаментов. «Пойдём к тебе. Ты прикуёшь меня к своей кровати и…» Значит, Елене это нравилось? Что ж, два сапога ─ пара. Мне так хотелось заявиться в полицию и рассказать, какие люди живут в этом городе, но тогда бы пришлось всё выложить на чистоту, включая моё появление в проклятом доме.

Мысли путались. Трясущимися руками я раскрыла альбом, решив, что и там собрана целая коллекция 18+. И тут меня ждал сюрприз. Старые снимки. Вот дядя Вася и отец. Они совсем молодые. Тулинов-старший ещё не отрастил свой знаменитый живот, а у папы густая шевелюра. А вот и мама с тётей Надей. Совсем юные. Рядом Гошка и Игнат. Несколько школьных фоток, потом институт. Девушки, попойки. Отец всегда говорил, что сын дяди Васи ─ парень толковый, только покуролесить любит. А это что? Армия? Какая-то странная форма. И местность вокруг странная, дикая совсем. Пальмы, лианы, тростник. На Сочи, вроде, не похожа. А это? Госпиталь? Игнат лежит на кровати, весь в бинтах и гипсе, и весело машет в кадр.

Я закрыла альбом. Значит, Тулинов служил там, где стреляли. Он не был избалованным папенькиным сынком, и свои мускулы качал не в дорогом спортивном зале, а в дебрях Амазонки. Уверенности в том, что река, видневшаяся вдали, являлась Амазонкой, у меня не было. Но дебри оставались дебрями.

Интересно, что произошло? В какой момент нормальный человек, мужчина, воин, стал извращенцем. Возможно, там, на войне, в нём что-то надломилось, и привычка убивать, пытать и мучить вылилась в мирной жизни в такой кошмар?

Я тяжело вздохнула. Надо бежать. Бежать, куда угодно, соглашаться на приют, интернат, на богадельню, в конце концов. Только быстрее!

Завалившись на подушку, я сомкнула веки и уснула тяжёлым тревожным сном без сновидений.