Синдром разбитых коленок

Глава 1

Десять лет спустя

Синдром разбитых коленок. Обычно он возникает в детстве и присутствует на протяжении всей жизни. Он не подаётся лечению, его нельзя вытравить, вырезать, словно злокачественную опухоль, вырвать, как больной зуб. Он исчезает, чтобы в самый неподходящий момент появиться вновь и резать не тело, а душу на мелкие куски.

Кто в детстве не разбивал коленей? Вы, а, может быть Вы, уважаемая читательница? Будем считать, Вам повезло. Остальным же знакомо чувство, нет, не боли от кровоточащих ссадин, а ожидания того, что последует позже. Стенания мамы, тампон с зелёнкой и крик, громкий душераздирающий крик, заполняющий собой пространство. И, наконец, слёзы, горячие и бурные, смывающие ту самую боль и дарующие долгожданное облегчение.

Как много лет прошло с тех пор, но чёртов синдром следует за мной по пятам. Ожидание душевных страданий иногда становится невыносимым. Это даже хуже, чем сами страдания. Страшна не смерть, а её приближение, мучительна не боль, а её предчувствие. Но я научилась справляться. Нет, нежное сердце не стало жёстким, я не озлобилась и не превратилась в холодную расчётливую стерву, когда однажды мой великолепный мир иллюзий лопнул, как мыльный пузырь, и я столкнулась лицом к лицу с настоящей, невыдуманной жизнью. И эта жизнь началась в аэропорту Орли.

─ Анастасия?

Высокий мужчина с копной белокурых волос, зачёсанных назад, широко улыбался. Я выронила сумку и, как дура, уставилась на незнакомца. Отличный, сшитый на заказ, тёмно-синий костюм выгодно подчёркивал все достоинства атлетической фигуры. Рубашка, подобранная в тон, самым чудесным образом гармонировала с золотистым загаром. Начищенные до блеска туфли делали образ красавчика практически идеальным. Я подняла взгляд и почувствовала, что моё сердце пропустило удар. Янтарные глаза незнакомца впитали в себя всё солнце этого летнего дня. А губы… Слишком пухлые для мужчины, слишком мягкие… Я вдруг представила, как они прикасаются к моим, и покраснела.

Да именно та самая встреча и стала началом моей новой жизни, в которой страшна не смерть, а её ожидание, мучительна не боль, а её предчувствие.

Шестью часами раньше.

─ Постарайся быть паинькой, дорогая ─ Мама свела края огромного чемодана и застегнула молнию. ─ Тётю Эльзу удар хватит, если ты отчебучишь фортель в своём репертуаре. Помни, ты порядочная девушка из интеллигентной семьи.

Пришлось кивнуть. Я летела во Францию на всё лето к двоюродной сестре отца. Планов выстроилось много, так много, что я боялась чего-то не успеть. Пришлось составить целый список. Прогулки по ночному Парижу, осмотр достопримечательностей и встреча с загадочным незнакомцем где-нибудь на набережной Сены. Я собиралась провести в самом прекрасном городе на земле пару недель, а потом махнуть на побережье, в дом у самого моря. Жак, муж моей тётушки, умело управлял яхтой. А что может быть чудеснее прогулки под парусами? Закрыв глаза, я представляла себя на палубе «Иностранки», разрывающей морскую гладь. Ветер трепал мои волосы, брызги летели из-под кормы и мелкими бриллиантовыми каплями искрились на теле… Да, в мои шестнадцать душа рвалась вверх, к новым впечатлениям, к эмоциям, к любви. Мне почему-то казалась, что та самая любовь придёт раз и навсегда, поглотит меня, растворит, превратит в совершенно другого человека.

─ Ты меня слушаешь, детка?

Я вздрогнула.

─ Да. Займусь языком. Тётушка обещала найти хорошего преподавателя.

─ Учитель ─ лишь половина дела.

─ Главное ─ это стремление. ─ Закончила я фразу, которую слышала от мамы каждый день.

Я подошла к зеркалу и поправила коротко остриженные волосы. Стрижка мне нравилась. Вот только почему мама настояла на такой причёске? Раньше моя коса являлась семейной гордостью, предметом хвастовства родителей перед родственниками и знакомыми. А теперь? Что изменилось теперь? Вчера к нам зашёл мамин парикмахер. А через пару часов я уже бегала по двору, демонстрируя охранникам свой новый имидж.

─ Ты похожа на француженку, дорогая. ─ Приобняв за талию, родительница положила голову на моё плечо. ─ Как ты быстро растёшь, моя девочка! Как незаметно летит время.

─ Мамочка! Не надо, пожалуйста.─ Чмокнув дорогого человека в щёку, я вырвалась из объятий и закружила по комнате.

─ Стой, егоза, опять шишки набьёшь!

Я рассмеялась.

─ Ну уж нет. Последние полгода прошли без травм. Разве не заметила? Я уже большая. О-очень большая!

─ Ладно, ─ мать махнула рукой, ─ наденешь вот это, большая ты наша.

Я с удивлением уставилась на костюм, висевший на стуле. В таком наша домработница Галина ходила по магазинам. Честно говоря, я думала, она забыла его по рассеянности в моей комнате.

─ Не, я в этом не поеду. Он же старпёрский.

─ Что? ─ мама схватилась за грудь. ─ Ты же обещала не выпускать из себя подобные словечки.

Словечки? Это я ещё сдержалась. Могла бы сказать нечто похлеще.

─ Если я буду молчать, мой молодой растущий организм лопнет от избытка эмоций. И всё же…

─ Ты наденешь это, детка. Так надо.

─ Почему?

В голове пронеслась стая тёмных мыслей. Возможно, папочка обанкротился, и мы стали бедными? Что ж, бедность не порок. Я могу найти работу. Буду помогать семье. В кафе у школы как раз требовалась уборщица. При мысли о школе я содрогнулась. Как отреагируют на мою нищету одноклассники? Естественно, девчонки станут воротить от меня носы и шушукаться за спиной. А парни? Те не постесняются отпускать в мой адрес колкие шуточки. Значит, нужно живо переводиться из элитки в обычную альма матер, на окраине, туда, где меня никто не знает. А дом? Что будет с домом? Я с тоской осмотрела любимую детскую, которую отец обещал переделать под спальню. Где мы будем теперь ютиться?

─ Эй, чего замерла? Быстро переодевайся и беги к отцу.

Выпустив на белый свет одинокую слезинку, я скинула модные вещи и облачилась в китайский ширпотреб.

Дом! Милый дом! Папа построил его сразу, как только демобилизовался, а уже потом доделывал и облагораживал. Тогда меня и в проекте не было. Я получилась случайно, когда родители перешагнули сорокалетний рубеж, и стала заблюбленным и избалованным ребёнком. Московскую квартиру мы посещали редко. А тут, в Лошкино, мне отвели целый этаж со спальней, игровой и учебной комнатами. Я любила свой дом и знала каждую царапинку на стене и каждую трещинку на паркете. И что теперь? Пустить с молотка часть моей жизни? Нет, всю мою жизнь! Эх, была бы я чуточку старше, обязательно нашла бы выход.

Пройдя по длинному коридору, остановилась у кабинета, не решаясь войти. Подперев стену, устроилась рядом с огромным рыцарем в средневековых доспехах и осторожно прикоснулась к стальной перчатке. «Как ты думаешь, старина Генри, спросить отца напрямую или сделать вид, что ни о чём не догадываюсь?» Генри молчал. Впрочем, чего я ожидала от железного истукана? Глубоко вздохнув, сделала ровно два шага вперёд. Рука, взлетевшая, чтобы постучать в дверь, замерла в воздухе, когда я услышала, что папа говорит по громкой связи.

─ Ничего не бойся, Наденька. Я рядом. Живи, как живёшь.

Женский голос всхлипывал.

─ Сева! Он угрожает мне. Обещает расправиться, если я не продам акции.

Отец немного помолчал.

─ Не понимаю, причём тут ты? После гибели Васи всё, за исключением дома и крохотной суммы на содержание, перешло вашему сыну. Игнат давно вступил в права наследства.

Я, наконец, узнала голос тёти Нади, давней подруги нашей семьи.

─ Да, но мне кажется, звонивший этого не знает, а я ничего ему не сказала. Я боюсь, что с Игнатом может что-то случиться. Пусть думает, что я имею право распоряжаться этими проклятыми бумагами.

─ Я тоже боюсь, боюсь за жену, боюсь за дочь. Но это не повод пускать их по миру.

Тётя Надя опять зарыдала.

─ Севушка! Что нам делать? Может, продать всё и жить спокойно?

─ Нет, милая. ─ Отец кашлянул. ─ Не для того мы с Васькой всю жизнь горбатились, чтобы наши дети нищими стали. Да и вряд ли нас оставят в живых. А ты не плачь. Я обязательно решу этот вопрос.

─ Что ты решишь? Ты же за десять лет ничего не решил. Ты даже убийцу найти не смог. В версию, о свихнувшемся вояке, из бывших, никто не поверил.

─ Да, но убийца не проявлял себя до недавнего времени. Знаешь, Наденька, я не просиживал штаны. Я кое-что откопал, но это не телефонный разговор. Встретимся через пару часов.

─ Ладно. ─ Надежда Алексеевна шмыгнула носом. ─ Жду вас с Тамарой в гости.

Я вновь нырнула в нишу и прижалась к стенке, чувствуя плечом холодную средневековую сталь.

«Всё ясно, старина Генри. Отец ещё не разорён, но уже на грани. Кому-то понадобилась его корпорация».

Я знала о трагедии, унёсшей жизни моего старшего брата и друга нашей семьи, смешного толстяка и балагура, Василия Дмитриевича. Но тогда мне исполнилось шесть. Всего лишь шесть. Горе от утраты Гошки, которого я обожала, притупилось, воспоминания поблёкли, боль подутихда. Но теперь над нашими семьями повисла очередная беда, гораздо страшнее банального банкротства. Меня так и подмывало вбежать в кабинет отца и крикнуть: «Отдай этим гадам всё! Пусть только оставят нас в покое!» Но я понимала, что никогда этого не сделаю.

Развернувшись, побрела в свою комнату, твердя, как мантру, что нужно доверять родителям. Они знают лучше, что делать и как быть.

Я любила летние ливни, когда с неба на голову обрушивались тонны воды. Эта вода казалась удивительно тёплой, зеркально чистой, и тут, на нашей даче, пахла сосновой хвоей. Но сегодня мама настояла, чтобы я накинула целлофановый плащ Галюси.

─ Разве вы не проводите меня?

Одинокое такси припарковалось у задних ворот.

─ Так надо, детка. Помни, мы с папой любим нашу девочку.

Отец спустился в холл и крепко прижал меня к себе.

─ Постарайся не огорчать тётю Эльзу. Надеюсь, вы подружитесь.

Мне не хотелось улетать. Я бы согласилась остаться дома и жить в чулане или под кроватью, лишь бы не расставаться с родителями. Дурные предчувствия разрывали тело на части. Сердце трепетало в груди, словно пойманная в сачок бабочка, противно сосало под ложечкой, а к горлу подступала тошнота.

─ Не волнуйся за меня, папуля. Береги маму.

Я чмокнула отца в гладко выбритую щёку и вдохнула запах любимого одеколона.

─ Ступай. ─ Он легонько подтолкнул меня к двери.

Я пересекла двор, умудрившись подставить лицо тёплым каплям, кивнула нашему охраннику, дяде Пете, который трамбовал неподъёмный чемодан в багажник машины, и впрыгнула в салон.

Обогнув усадьбу, такси помчалось к выезду из посёлка. Я обернулась и сквозь пелену дождя увидела, как из центральных ворот выехали три бронированных автомобиля моего отца. Они выстроились в шеренгу и направились в противоположную сторону. В Москву.

Орли. Глазом моргнуть не успела, как оказалась во Франции. Аэропорт гудел, как улей. Я растерялась. Отец сказал, что меня обязательно встретят. Вот только кто?

─ Анастасия?

Высокий мужчина с копной белокурых волос, зачёсанных назад, широко улыбался. Я выронила сумку и, как дура, уставилась на незнакомца. Отличный, сшитый на заказ, тёмно-синий костюм выгодно подчёркивал все достоинства атлетической фигуры. Рубашка, подобранная в тон, самым чудесным образом гармонировала с золотистым загаром. Начищенные до блеска туфли делали образ красавчика практически идеальным. Я подняла взгляд и почувствовала, что моё сердце пропустило удар. Янтарные глаза незнакомца впитали в себя всё солнце этого летнего дня. А губы… Слишком пухлые для мужчины, слишком мягкие… Я вдруг представила, как они прикасаются к моим, и покраснев, опустила голову.

─ Допустим. А Вы кто?

Мой голос предательски дрогнул. Казалось, незнакомец заметил это.

─ Игнат Тулинов.

Сын дяди Васи? Не может быть. Я видела его, когда была совсем маленькой, и парень показался мне до ужаса противным. Теперь же от худющего длинновязого юноши не осталось и следа.

─ А ты подросла. Когда мы встречались, тебе было лет пять? Ты носилась, как помело и создавала слишком много шума.

Я улыбнулась.

─ Шесть. А вы с Гошкой постоянно замыкались от меня в комнате или убегали на речку.

─ Гошка! Царство ему небесное. Настоящим мужиком был. Ладно, пошли, сестричка. Отвезу тебя к тётке.

Он легко подхватил мой чемодан и, как ледокол, принялся расчищать дорогу в людском океане.

─ Не отставай, иначе потеряешься.

Я почти бежала следом, досадуя на свой внешний вид. Нет, не так моё воображение рисовало встречу с любимым и единственным, коим в мгновение ока стал господин Тулинов. Сейчас я совершенно не походила ни на одну роковую красотку с обложек модных журналов. А так хотелось сразить Игната наповал.

─ Запрыгивай.

Длиннющий автомобиль, похожий на крокодила, крякнул в ответ на щелчок сигнализации и подмигнул фарами.

Пока предмет моего обожания засовывал вещи в багажник, я удобно разместилась в просторном салоне и вдохнула запах кожи. Никаких освежителей и саше. Брутальный мужской аромат, без пафоса и излишеств.

─ Ты была рыжей и толстой. ─ Игнат уселся за руль.

─ А теперь?

Мужчина повернулся и провёл тонкими пальцами по моим волосам. Я почувствовала на щеке его лёгкое дыхание и вновь покраснела.

─ Теперь твои волосы стали золотыми. И ты заметно похудела.

Я дёрнула головой, стараясь отогнать наваждение.

─ Реально? А, если ты рассмотришь меня под лупой, то поймёшь, что я ещё и вытянулась… вверх.

Игнат рассмеялся.

─ Ты бойкая и строптивая. Это хорошо. Я ведь, как увидел тебя, решил, что встречаю кисейную барышню, готовую упасть в обморок при виде парня.

Стало как-то обидно.

─ И вовсе я не кисейная. Если что, и ответить смогу, и в лоб дать.

Мой личный водитель потёр лоб.

─ Верю, сестрёнка, и обещаю не нарываться.

Он завёл мотор, и крокодил плавно выплыл со стоянки. Громкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Что и говорить, в свете последних событий я находилась на пределе душевных и физических сил.

─ Да. Слушаю. Что?

Игнат резко затормозил, развернул машину и вновь нажал на газ. Автомобиль взревел, очертил колёсами дугу на асфальте и понёсся по трассе, используя всю мощность двигателя. Я вжалась в кресло.

─ Эй, потише.

─ Держись.

Я наблюдала, как менялось лицо мужчины. Улыбка исчезла, на лбу залегла складка. Из бесшабашного парня он в одно мгновенье превратился в сосредоточенного хищника, спасавшего свою шкуру, а, заодно, и мою.

─ Может, объяснишь, что случилось?

Игнат ловко маневрировал между бегущими в потоке машинами.

─ Планы поменялись. Ты навестишь своих родственников чуть позже.

─ Это ещё почему?

─ Так надо.

Я напряглась.

─ Куда ты меня везёшь?

─ Увидишь.

И вновь дурные предчувствия вцепились в меня пираньями.

─ Я позвоню отцу.

Игнат выхватил телефон из моих рук и швырнул в окно под колёса встречных машин.

Что всё это значило? Возможно, он каким-то образом был причастен к папиным неприятностям, или даже являлся главным злодеем? Я взглянула на мелькавшие по обе стороны автомобили. Нет, выпрыгнуть на такой скорости не получится. Это равносильно самоубийству. Похититель перехватил мой взгляд и заблокировал двери.

─ Пристегнись и успокойся. В данный момент тебе ничего не угрожает.

Утешил, чёрт побери. А что будет дальше? Меня начнут резать по частям и отправлять родителям то пальцы, то уши почтовой бандеролью?

На крутом повороте машину занесло. Сделав стойку на двух колёсах, крокодил вновь принял устойчивое положение, подпрыгнул и помчался дальше. Пришлось пристегнуться и вцепиться руками в сидение. Мы проскочили указатель на Париж и свернули с магистрали. Противная тошнота подступала к горлу, голова кружилась, я была уже готова лишиться чувств, когда автомобиль, наконец, въехал в небольшой городок. Игнат сбросил скорость и принялся петлять по узким улочкам, пока не припарковался у старинного особняка. Автоматические ворота беззвучно открылись, и мы очутились в просторном дворе.

─ Выходи. Приехали.

Да, сказать всегда проще, чем сделать. Открыв дверцу, я буквально вывалилась на вымощенную потёртой плиткой дорожку. Ноги не слушались, руки дрожали. Поднявшись сначала на колени, а потом, кое-как выпрямившись, я облокотилась о капот, соображая, что делать дальше. Бежать сил не было, кричать бесполезно, ─ два соседних дома казались необитаемыми. А войти на своих двоих в шикарный особняк означало одно ─ добровольно оказаться в мышеловке и позволить захлопнуть за собой дверцу.

─ Мне нужно позвонить. Родители волнуются.

Слабая надежда, что похищение является ничем иным, как бурной игрой воображения, лопнула, как мыльный пузырь.

─ Сейчас мы войдём в дом и поговорим.

Ага, поговорим. Так я тебе и поверила. Возможно, я тут же окажусь в каком-нибудь подвале на хлебе и воде.

─ Ну же, пошли, чего ты ждёшь? ─ Игнат держал в руках чемодан и сверлил меня взглядом.

Вдоль дорожек зажглись огоньки в предчувствии приближавшихся сумерек. Я смотрела в янтарные глаза, пытаясь отыскать ответы на мучившие меня вопросы, но ответов в них не было. Боль, страх, отчаяние. Взгляд затравленного, загнанного в угол хищника, готового к последнему прыжку. Вот только чего он боялся?

Потеряв терпение, Игнат отбросил чемодан и схватил меня в охапку. Сил на сопротивление не осталось. Я обречённо сомкнула веки и позволила перенести обмякшее тело внутрь чёртова дома.

Яркий свет заставил зажмуриться ещё сильнее. Я нащупала пол под ногами и открыла сначала глаза, а потом рот. В центре необъятной гостиной стоял накрытый на двоих стол. Шампанское в ведёрке со льдом, устрицы, фрукты в старинной китайской вазе. Отблески свечей играли сотнями искр на стенках хрустальных бокалов. В углу весело потрескивал камин. И посреди такого великолепия стояла молодая женщина в полупрозрачном пеньюаре. Да, именно таких красавиц приглашали позировать самые модные фотографы, именно они украшали обложки глянцевых журналов, именно их улыбки сияли с голубых экранов. Отрепетированным движением незнакомка повела плечами, словно именно сейчас рекламировала дорогущее неглиже. Кажется, я где-то её уже видела. Хотя все модели походили друг на друга, как родные сёстры. Высокая, тоненькая, с копной белокурых волос, с удивительно правильными чертами лица и с прозрачной фарфоровой кожей, она походила на куклу и великолепно вписывалась в интерьер дорогого особняка. Женщина удивилась не меньше нас или же хорошо разыграла то самое удивление. Густые ресницы захлопали, как крылья бабочки, отбрасывая на бледные щёки неестественно длинные тени, губки округлились, а бровки изогнулись дугой. Немая сцена длилась пару минут. Первым очнулся Игнат.

─ Елена! Что ты тут делаешь?

Красавица проглотила комок в горле и запахнула на груди кружевной халатик. Поздно. Даже я оценила неестественный для такой худобы пятый размер бюста.

─ Но ты… ты же сказал, что вернёшься к ужину. Во-от, ─ она указала изящной ручкой на яства, ─ решила тебе сюрприз сделать. А ты сам явился с сюрпризом. Кто это?

Это? В первый раз меня отнесли к среднему роду. Да, такими формами я не обладала, но не заметить во мне девушку мог только слепой.

─ Где ты подцепил это чучело?

Я только открыла рот, чтобы выпалить ответную гадость, как Игнат схватил надменную хамку за локоток и грубо потянул к лестнице.

─ Сейчас ты оденешься, вызовешь такси и свалишь. После поговорим.

Женщина взвизгнула.

─ Отпусти. Ты делаешь мне больно.

─ Быстро! ─ повторил Тулинов. ─ Не до тебя.

Я подошла к камину и устало опустилась на колени, протянув руки к огню. Дрожь, вызванная нервным перенапряжением и вечерней прохладой, понемногу отпустила. Прислонившись к деревянной панели, устало закрыла глаза. Сейчас я бы согласилась уснуть, где угодно: на кровати в тюремной камере, на жёстком матрасе в подвале, на коврике у двери, лишь бы меня оставили в покое.

Грохот и ругань на лестнице известили об отъезде Барби. Елена так громко стучала каблуками и причитала, что гудящая голова разболелась ещё сильнее.

─ Можешь больше не звонить, чёртов ублюдок. Я тебе не девочка по вызову. Будь ты проклят.

Входная дверь хлопнула так, что кусок декоративной штукатурки свалился на пол и разлетелся на сотню кремовых кусочков. Да, судя по всему, Тулинов пользовался успехом у женщин. Будь иначе, вряд ли он стал разбрасываться такими экземплярами. Значит там, на улице, уже выстроилась очередь из моделей и актрисок, готовых занять вакантное место.

Через мгновение в холл спустился хозяин. Он держал в руке бутылку коньяка и два хрустальных стакана.

─ Садись. ─ Игнат кивнул на кресло. ─ Разговор есть.

Я послушно переместила тело в громоздкий антиквариат и получила тару, наполненную до краёв, дурно пахнущей жижей.

─ Пей.

─ Не могу.

Дотянувшись до стола, Тулинов схватил персик и вложил в мою свободную руку.

─ Выдохни и выпей всё до дна. А потом закусишь.

Сделав шумный выдох, я влила в себя треть стакана и закашляла. Спазм в горле и огненная боль в желудке никак не проходили. На глазах навернулись слёзы. Я свернулась пополам и только через пару минут получила возможность сделать вдох.

─ Закусывай.

Каким-то мистическим образом Игнат оказался передо мной. Он встал на колени и протянул персик, который я успела выронить. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Я пыталась донести мысль, но язык прилип к нёбу, а из горла вырвалось нечленораздельное мычание. И всё же, сосредоточившись, я прошипела:

─ Не-ет. На нём ми-икробы.

Несмотря на странное состояние, я чётко помнила, что ничего нельзя поднимать с пола и тащить в рот.

Игнат усмехнулся и отошёл к камину. Облокотившись на изразцы, он долго смотрел на оранжево-жёлтое пламя, словно решаясь на что-то, будто оттягивая тяжёлый, но неизбежный разговор. Наконец, резко развернувшись, пристально посмотрел на меня.

─ Твои родители погибли. Взорвались в машине. Прости, Настя, мне очень жаль.

Смысл сказанного доходил с трудом. Такого не могло быть. Я же рассталась с ними совсем недавно. События сегодняшнего утра закружились, как в калейдоскопе. Мама. В её глазах стояли слёзы. Она прощалась со мной, но не на три месяца. Она прощалась со мной навсегда. Отец. Его странный разговор с тётей Надей. Нелепая одежда. Угроза была более реальной, чем я думала. Именно поэтому меня в такой спешке отправили к Эльзе, именно поэтому не проводили. Родители выехали в другом направлении, пытаясь отвлечь внимание нашего палача. Вот только почему они ничего не сказали мне?

Синдром разбитых коленок. Предчувствия беды, терзавшие меня весь день, вылились в невообразимую боль, которая сжала сердце в раскалённые тиски, перекрыла кислород, свела судорогой мышцы. Я ждала слёз, горьких и бурных, которые могли принести хоть малую толику облегчения, но их не было. Что-то внутри меня хрустнуло и надломилось. Я потеряла свой внутренний стержень, свою опору. Мозг не хотел воспринимать, что теперь я осталась одна, совершенно одна в этом огромном жестоком мире, а сердце отказывалось в это верить.

Игнат присел рядом и приподнял моё лицо за подбородок. Его голос, глухой и тихий доносился, как из подземелья. Мне показалось, что повеяло могильным холодом, словно земля подо мной разверзлась и откуда-то из самой бездны, из ада, из Тартара, восстал злой дух, призрак Преисподней, желавший заполучить и мою душу.

─ Настя, очнись! Настя-я-я…

Я больше ничего не слышала, просто падала в ледяную бездну, закрыв глаза, не имея ни малейшего желания сопротивляться.