Сохрани любовь

Глава 6

Четверг, 13.12.2012

Рид

Мы с Кэтти уже погрузили все вещи и готовы были выдвинуться в путь. Ехать нам предстояло всего полтора часа, поэтому, если будет неловкое молчание, то оно не затянется слишком долго. Она порылась в сумке и достала диск. Девушка посмотрела на меня и спросила:

— Ты не возражаешь? — указывая на диск, который хотела поставить.

Диск был самостоятельно записан Кэтти, поэтому я не мог сказать, что на нём записано, так как не было никакой надписи.

— Конечно, но что на нём? — я выгнул бровь и мысленно скрестил пальцы, чтобы у нас были хоть чуточку похожи вкусы.

— Это Дэйв Мэтьюз, — ответила она, вставляя диск в проигрыватель. Проникновенная мелодия саксофона тут же заиграла в салоне машины, и ритм самостоятельно развеял напряжение, которого я так боялся до этого.

Мы уже ехали около двадцати минут. Когда одна песня медленно перетекала в другую, я воспользовался шансом, чтобы начать разговор. Убавив звук, я облокотился локтем на окно и слегка повернулся к Кэтти, не отрывая взгляда от дороги.

— Итак, чего мне стоит ожидать? Я имею в виду, мама знает, что я еду с тобой? — я понимал, что она слышала нервные нотки в моём голосе, и обычно я бы ненавидел это, но прошлой ночью, после того как понял, что Мэдди действительно порвала со мной, я решил столкнуться со своими чувствами лицом к лицу. Я не мог вечно продолжать скрываться от своего прошлого. Я уже отплатил за это потерей Мэдди. Если у меня когда-нибудь появится шанс вернуть её, то просто необходимо, чтобы моё прошлое в тот момент было далеко.

Кэтти подвинулась и посмотрела на меня, практически прося прощения.

— Нет, она не знает, что ты едешь со мной. Я сказала об этом своему папе, понятное дело. Мне надо было рассказать ему о том, кто везёт меня домой. Он же просто так не мог позволить мне ехать с незнакомцем, ну, ты понимаешь, — она игриво подняла бровь.

— И что же он сказал? Ну, на счёт того, что я еду вместе с тобой домой, — я даже не знал этого человека, но мне не хотелось проходить круги ада, если в этом не было никакого смысла.

Кэтти думала, что сказать, аккуратно подбирая слова.

— Он был… ну, действительно удивлён, и это мягко сказано, но и очень рад, — она посмотрела мне в глаза, прежде чем продолжила: — Рид, твоей маме нехорошо, поэтому, честно говоря, я думаю, что мой папа даже хочет, чтобы ты увиделся с ней, — голос Кэтти был тихим, — он сказал, что постарается с ней поговорить до того как мы приедем, но не может точно пообещать. Это будет зависеть от того как она себя чувствует. Бывают дни, когда ей плохо и когда хорошо, понимаешь? — Кэтти легко улыбнулась мне.

А я не понимал, на самом деле. Меня внутри крутило от этого. Моя мама умирала, а я не делал ровным счетом ничего, чтобы облегчить ей это.

— Расскажи мне об этом, о тех днях, когда ей плохо, — я пытался подготовить себя, мне казалось, что меня сейчас ожидала пытка.

Кэтти тяжело сглотнула, борясь с тем, что я только мог представлять — картинками, когда маме плохо.

— Болезнь медленно прогрессировала. А мама становилась всё слабее и слабее, а потом врачи поставили диагноз — рак, а ей становилось всё хуже. Казалось, что она поселилась в кабинетах врачей. День за днём папа и мама садились в машину и колесили часами ради приёма у высококвалифицированного специалиста. Спустя какое-то время они начали терять надежду и даже отказались от химиотерапии, — Кэтти опять подвинулась, но в этот раз посмотрела не на меня, а в окно со своей стороны. Я видел, как она вытирала слёзы с щёк, прежде, чем продолжила рассказывать про мою маму.

— К тому времени, когда они, наконец-то, выбрали методику лечения, рак уже был достаточно сильным, поэтому методика должна была быть невероятно прогрессивной. Когда она уходила на химию, то выглядела полной надежды и желания жить, но когда выходила из кабинета, то была усталой и побеждённой. Спустя время, мама стала тенью той женщины, которую я когда-то знала. Мне действительно больно даже вспоминать о том, через что она прошла, когда сидела на стуле в кабинете врача, наблюдая за тем, как лекарство проникает в её организм. Были ночи… ночи, — я слышал, как Кэтти глубоко вздохнула. Пытаясь справиться с болью, она продолжила: — Когда твоя мама засыпала, изнеможённая от лечения, я слышала через тонкую стену, как мой папа плакал. Большинство ночей мы просто сидели вместе, давая друг другу надежду. Но в мире даже не существует слов, которые могли бы успокоить моего отца. Он теряет женщину, которую любит. Ничего в мире не может стереть эту боль.

Я протянул руку через сидение и сжал её маленькую, хрупкую ручку. Хотя я до сих пор скучал по Шейну, и не мог простить мать за то, что она сделала со мной и с ним, мне всё равно было тяжело слышать, как она мучается.

Спустя некоторое время молчания, я решил начать более весёлую тему для общения.

— Расскажи мне о чём-то хорошем. Как они встретились?

Кэтти пренебрежительно и с сарказмом рассмеялась. Порывшись в бардачке машины Джека в поисках салфеток, она вытерла слёзы и опять посмотрела на меня.

— Это тоже не очень весёлая тема, Рид.

Неужели я везде буду натыкаться на мины.

— Ну, даже если эта история несчастливая, мне же надо её знать, правильно? — я кивнул Кэтти, подталкивая к ответу. Если она захочет рассказать, тогда я буду слушать.

— Хорошо, но только потому, что ты меня попросил, — Кэтти глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, а я уже практически был готов остановить её. Слишком много грусти для меня, но вопреки своему порыву, я дал ей продолжить рассказ.

— Моя мама оставила нас, когда мне было только двенадцать лет. Мои родители ругались годами, и большинство ссор, к сожалению, я помню слишком ярко. Я думала, что все родители ругаются, поэтому и не слишком придавала этому значения. Однажды вечером папа был на работе; он брал дополнительные часы с тех пор, как мама не работала. Я должна была ночевать у подружки, но почему-то передумала, — Кэтти сделала глубокий вдох, чтобы протолкнуть следующие слова, — так, ладно, той ночью мама пришла домой с каким-то мужчиной, которого встретила в баре. Я слышала как они смеялись и веселились. Мне было очень противно, что она делала такое за спиной у папы, поэтому позвонила ему. Он был вне себя, понятное дело. Его голос буквально разрывал динамик телефона от злости, но он смог совладать собой, чтобы поговорить со мной. Папа сказал мне оставаться в своей комнате, пока он не приедет, запереть на замок свою дверь и сидеть тихо, чтобы они не поняли, что я дома. Когда я вставала с кровати, чтобы закрыть замок, то споткнулась об рюкзак, упала, и ударилась головой о дверь. Я разбила свой нос об косяк, поэтому не смогла сдержать крика боли. Моя мама и её друг, должно быть, услышали меня, поэтому их смех тут же прекратился. Я слышала их шаги громче по мере того, как они приближались к моей комнате, и так старалась подняться и запереться от них, но просто не могла. Было слишком больно, — я внимательно посмотрел на Кэтти и только сейчас заметил шрам, который шёл по всей длине её носа. В каком-то непонятном мне рефлексе, я пробежался пальцами по своему шраму на подбородке, который появился там, когда я пытался спасти Шейна.

Я хотел, чтобы она закончила свой рассказ. Хотел услышать, чем всё закончилось, но не хотел, чтобы ей было больно. И вдруг я понял, что чувствовала Мэдди, когда слышала мою историю. И если это вообще возможно, то в тот момент я стал любить её ещё больше.

Я посмотрел на Кэтти и только надеялся, что мои глаза выражали печаль, мое сострадание и поддержку. Я легко сжал её дрожащую руку, прежде чем она продолжила рассказывать свою историю, которая, как мне казалось, несла в себе ещё больше ужасных подробностей.

— Они не только пили в том баре, я имею в виду, — Кэтти потрясла головой, будто отгоняла боль, которую порождали воспоминания, — они оба были под воздействием чего-то. Позже я узнала, что это был кокаин. Видимо, у моей мамы была зависимость. И как только этого не замечала, я… не понимаю. Хотя, когда тебе двенадцать, ты живешь в мире цвета радуги, — Кэтти легко засмеялась, но я понимал, что этот смех неискренний. Это был смех сожаления, что у неё не было идеального детства, которое так часто рисуют на картинках. Я сам так достаточно часто смеялся.

— Кокаин уже значительно влиял на мужчину, и он решил расправиться со мной — мужчина был сильным и злым. А моя мама просто стояла там и смотрела. Она смотрела как её маленькая девочка плакала, когда какой-то мудак хватал меня. Славу Богу, папа вломился в дверь прежде, чем тот мужчина успел причинить мне вред, и избил его, а остаток ночи он ругался с мамой. И я слышала большую часть их криков, — я молча давал ей понять, что она могла продолжать. Не может же все стать ещё хуже, хотя я сомневался, что это так.

— Я никогда не знала, но у моей мамы было биполярное расстройство. Оно сопровождало её почти всю жизнь. Она перестала принимать свои препараты, именно из-за этого родители и ругались. У мамы было обострение, когда она пришла с тем мужчиной к нам в дом, но папа уже больше не мог этого терпеть. Он выставил её из дома, и я больше никогда ничего не слышала о ней. Спустя две недели раздался телефонный звонок. Мама повесилась в каком-то номере дешёвого отеля.

Она уставилась в окно, наблюдая за тем, как проносились мимо деревья, превращаясь в одну сплошную линию из непрерывного потока изумрудных сосен.

Я не знал, что сказать. Когда я впервые встретил Кэтти, она показалась мне сдержанной, независимой и цельной, а никак не разбитой. Если девушка хоть капельку похожа на меня, то жалость ей сейчас ни к чему. Все, что я мог сейчас предложить — это сострадание.

— Это всё ужасно, Кэтти. Как бы я хотел, чтобы с тобой этого не произошло, — мне казалось, что я припоминал, как Мэдди мне однажды сказала, что ужасные вещи иногда происходят с добрыми людьми. Точнее сказать было нельзя.

— Да, ты прав, это ужасно, но каким-то странным образом, я понимаю, что не была бы тем человеком, который я сейчас, если бы этого не произошло со мной. Это было непросто, хотя; не пойми меня неправильно. После того, как мама покончила жизнь самоубийством, папе было необходимо начать всё сначала, и поэтому мы переехали в Дэннинг. В то время мне было только четырнадцать. Мне кажется, что он встретился с твоей мамой где-то через год, в какой-то группе поддержки для людей, которые выжили после того, как пытались покончить с собой.

Это шокировало меня.

— Она ходила в группу поддержки? Когда? Я никогда не замечал этого за ней. И мама никогда не упоминала об этом, я бы ходил вместе с ней. Мы бы вместе восстанавливались после утраты.

— Я не знаю всех подробностей, Рид, но думаю, что она начала ходить туда вскоре, после того, как ты уехал, и развелась с твоим отцом.

Теперь пришла моя очередь смотреть в окно, пытаясь справиться со своим прошлым. Я начал думать о том, как бы сложилось моё будущее, если бы у нас было достаточно смелости, чтобы открыться друг другу.

Мы ещё проехали в тишине около пятнадцати минут, прежде чем я понял, что доехал до черты города Дэннинг.

Кэтти дала мне последние инструкции как доехать до дома — дома, в котором она жила последние пару лет; дома, в котором раньше мне не было места. И вдруг я занервничал, руки задрожали, желудок скрутило, а язык набух. Часы на приборной панели указывали, что сейчас было три часа дня. Мы добрались позже, чем изначально планировали, но сейчас я на нейтральной передаче подкатывал к дому, в попытке оттянуть время.

Шторы в доме чуть-чуть раздвинулись, и я увидел мужчину, не трудно было предположить, что это отец Кэтти, который уже шёл к двери. Она дотянулась до моей руки и легонько сжала.

— Давай, Рид. Пора идти домой.

Да. Похоже, действительно пора. Прошло уже немало времени, с тех пор, как я в последний раз видел маму. Через считанные минуты я вновь воссоединюсь с женщиной, которая родила меня, и вдруг неожиданно из головы пропали все слова. Я не знал, что сказать ей.