Соловьиная ночь

Глава 15

Запряженная шестеркой лошадей, по улицам Лондона мчалась роскошная карета. На запятках тряслись лакеи в богатых ливреях.

Когда карета остановилась перед воротами Ньюгейта, два стражника с удивлением ждали, что за знатная персона спустится по лесенке, услужливо откинутой слугой. По одеянию и манерам мужчина, вылезший из кареты, несомненно принадлежал к самым высшим слоям общества. Даже не взглянув по сторонам, он степенно направился прямо в помещение тюрьмы Ньюгейт.

Это был Рейли. Он с достоинством прошагал к караульному отделению. Оливер неотступно следовал за своим хозяином.

Когда они вошли в маленькую душную комнату, Рейли обратился к человеку за конторкой.

— Я хочу немедленно говорить с начальником тюрьмы, — сказал он, снимая лайковые перчатки и нетерпеливо похлопывая ими по бедру.

— Вам назначено, сэр? — поинтересовался служащий, отрываясь от стопки документов.

— Зови начальника! — грозно сказал ему Оливер. — Да не забудь сообщить ему, что сюда пожаловал герцог Равенуорт собственной персоной! Пошевеливайся! Его светлость очень не любит ждать.

Едва не опрокинув стул служащий со всех ног бросился в глубину служебного помещения.

— Слушаюсь, ваша светлость, — пробормотал он на ходу, — я уверен, что господин Кларенс вас немедленно примет!

Вот уже два дня Кэссиди не поднималась с тюфяка. Ее желудок отказывался принимать отвратительную баланду. Сжав зубы, она отвергала еду, когда Элизабет пыталась насильно накормить ее.

Все остальные обитательницы камеры проводили время в своих обычных занятиях, но Элизабет не отходила от Кэссиди ни на шаг. Ирландка печально гладила Кэссиди по волосам, понимая, что ее подопечная скорее всего не протянет и недели.

Вдруг в замке загремел ключ, и Элизабет с удивлением увидела, что в камеру вошел начальник тюрьмы, а с ним еще двое мужчин. Видно, произошло что-то чрезвычайное — начальник тюрьмы крайне редко самолично обходил камеры. Но еще больше она удивилась, разглядев его спутников. Первый был в ливрее слуги, зато другой имел такую величественную внешность и был так богато одет, что Элизабет невольно вскочила на ноги. Высокий темноволосый мужчина был настолько красив, что казался богом, сошедшим с Олимпа и по какому-то недоразумению очутившимся в Ньюгейте. Он скользнул взглядом по Элизабет и посмотрел на Кэссиди, которая в забытьи лежала на грязном тюфяке. Элизабет заметила, как в его черных глазах сначала сверкнул гнев, а затем они наполнились состраданием.

Рейли нагнулся к Кэссиди, потрясенный тем, как ужасно она исхудала. Ее когда-то золотые волосы были грязны и спутаны. Он взял ее руку и почувствовал, что у нее сильный жар.

— Она больна, — сказал он, осуждающе посмотрев на начальника тюрьмы. — Я немедленно заберу ее отсюда.

— Да, ваша светлость. Я просто не представляю, как такое могло случиться. Надеюсь, вы не думаете, что здесь есть моя вина. Уверяю вас, если бы я только знал, что…

Рейли бросил на него хмурый взгляд, и он умолк.

— Надеюсь, — жестко сказал Рейли, — вы приложите все усилия и подобное в будущем не повторится, господин Кларенс! Я намерен возбудить специальное расследование о преступных деяниях, которые имели здесь место. Что же касается мисс Марагон, то когда вы узнаете, кто ее дядя, вы пожалеете, что оказались замешаны в это дело. Он один из самых влиятельных людей в парламенте, и стоит ему пошевелить пальцем, у вас будут огромные неприятности.

Начальник тюрьмы заискивающе посмотрел в глаза Рейли.

— Я готов сделать все, что вы пожелаете, ваша светлость, — забормотал он. — Я готов на все, лишь бы подобное больше никогда не повторилось!

Кэссиди видела происходящее словно в тумане. Присмотревшись, она узнала человека, которого ненавидела больше всего на свете.

— Нет! — застонала она. — Не нужно еще одного кошмара! Не прикасайтесь ко мне, я вас боюсь! Уходите прочь!

Элизабет похлопала герцога по плечу.

— Вы здесь распоряжаетесь, да? — поинтересовалась она, показывая костлявым пальцем на Кэссиди. — Это замечательная девушка, и она заслуживает лучшей участи.

Рейли поднял Кэссиди на руки и, взглянув на ирландку, сказал: ,

— Я не сделаю ей ничего плохого.

— Не знаю, можно ли верить вам, — грозно заметила Элизабет, — но я скоро выйду отсюда и обещаю, что найду вас!

Начальник тюрьмы оттолкнул ее в сторону.

— Не беспокойтесь, ваша светлость, — раболепно проговорил он. — Пойдемте отсюда!

Элизабет сделала шаг к двери.

— Я выйду отсюда, — повторила она, — и советую вам запомнить мои слова! Я знаю, кто вы, и если вы навредите ей, это не сойдет так просто вам с рук!

Она смотрела, как Кэссиди вынесли из камеры и понесли по коридору.

Самой Кэссиди казалось, что она спит. Если бы это было так, то она бы с радостью проснулась. Она боязливо протянула руку и коснулась щеки Рейли. Это был не сон. Этот человек был реален. Какие новые мучения он приготовил ей?

Кэссиди была слишком слаба, чтобы сопротивляться ему. «Пусть делает со мной что хочет, — в отчаянии подумала она, — мне уже все равно…»

Рейли заметил, что в ее глазах промелькнул страх. Ему захотелось как-то успокоить девушку, убедить, что она в безопасности.

— Все хорошо, — мягко сказал он. — Я заберу вас отсюда.

Ее глаза заблестели. Она попыталась вырваться, но он крепче сжал ее в объятиях.

Когда он стал укутывать ее в свой плащ, ей показалось, что он хочет задушить ее.

— Нет, прошу вас, оставьте меня! — взмолилась Кэссиди. — Дайте мне спокойно умереть!

У Рейли сжалось сердце.

— Вам нечего бояться, мисс Марагон. Пожалуйста, верьте мне!

Глаза Кэссиди закрылись. Она была в глубоком обмороке.

Весь день Кэссиди металась в тревожном забытьи, похожем на ночной кошмар. Она понимала, что находится уже не в Ньюгейте, но где?.. Где бы она ни находилась, Кэссиди ждала, что ее снова начнут мучить.

Послышались какие-то громкие голоса, и с нее стянули грязное платье. Потом она почувствовала прикосновение чьих-то мягких рук, которые заботливо мыли ее в теплой ванне. Когда на нее надели чистое белье, ей захотелось одного — чтобы ее оставили в покое и она могла спокойно умереть.

Однако появился какой-то мужчина и заставил ее выпить ложку неприятно пахнущей жидкости. Она была уверена, что это яд или одурманивающее средство, но сил сопротивляться у нее не было, и она безвольно позволяла обращаться с собой, как с тряпичной куклой.

Временами Кэссиди мечтала о том, чтобы снова оказаться в Ньюгейте. Там, по крайней мере, она могла лежать спокойно.

Если бы Кэссиди знала, что находится в доме самого герцога Равенуорта, то пришла бы в ужас.

Леди Мэри уехала из Лондона на поиски племянницы, и Рейли безуспешно пытался с ней связаться. Ему ничего не оставалось, как на время поместить Кэссиди в своем лондонском доме. Он сразу же послал за доктором Уортингтоном.

Бессильный помочь Кэссиди, Рейли метался у дверей ее спальни. Потом он в ярости бросился вниз по лестнице, чтобы поговорить с Лавинией и Хью. Вбежав в столовую, он гневно крикнул:

— Нам есть, о чем поговорить! Немедленно ступайте в мой кабинет!

Лавиния глотнула вина из бокала и пристально посмотрела на приемного сына.

— Почему мы должны прервать наш обед? Что такое стряслось? Это связано с приходом доктора Уортингтона?

Хью заметил в глазах Рейли угрожающий блеск.

— Лучше нам подчиниться его воле, мама, — сказал он.

— Если вы не хотите, чтобы слуги услышали о наших семейных делах, то сейчас же идите за мной! — сказал Рейли.

Он круто развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Лавиния бросила салфетку на стол и отодвинула стул. Казалось, она что-то обдумывала.

— Пойдем, Хью, — проговорила она. — Поглядим, какую гадость на сей раз приготовил для нас Рейли, — в ее голосе послышалась ирония. — Убеждена, что он позвал нас не для того, чтобы сообщить хорошие новости.

Она взяла сына под руку и не спеша покинула столовую.

— Что же это такое, Рейли, — начала Лавиния, усаживаясь в кожаное кресло в просторном кабинете, — неужели у тебя нет других забот, кроме…

— Я позвал вас сюда, мадам, не для того, чтобы учить хорошим манерам, — сдержанно проговорил он, но его глаза гневно сверкали.

— Чего же ты хочешь? — лениво поинтересовался Хью, вертя в руках старинную табакерку.

Рейли подошел к брату.

— Что ты скажешь, если я сообщу тебе, что я беседовал с Джеком Бейлем?

Хью пожал плечами.

— Я скажу, что не знаю никакого Джека Бейли. Кто он такой, черт побери?

Рейли облегченно вздохнул. Он верил брату. Хью никогда не умел скрывать своих чувств. У Рейли не было никаких сомнений, что Хью ничего не знал о встречах своей матери с Джеком.

Рейли медленно перевел взгляд на мачеху, которая побледнела как мел и вцепилась пальцами в подлокотники.

— Ну а ты, Лавиния? — поинтересовался Рейли, подходя к ней. — Ты тоже скажешь что тебе неизвестно, кто такой Джек Бейль?

Она отрицательно покачала головой.

— Понятия не имею, о ком ты говоришь, Рейли. Ты хочешь меня в чем-то обвинить?

— У меня есть все доказательства твоей вины, Лавиния. Ты похитила мисс Марагон и заключила ее в Ньюгейт.

Лавиния была поражена. Но лишь тем обстоятельством, что эта девчонка Марагон до сих пор была жива.

Стараясь придать своему голосу максимальную искренность, она сказала:

— Честное слово, я не знала, что мисс Марагон находится в Ньюгейте.

— Что такое? — изумился Хью. — Абигейл в Ньюгейте?

Лавиния поднялась с кресла и, пройдясь по комнате, остановилась у письменного стола и принялась нервно барабанить по нему пальцами.

— Я никого не сажала в Ньюгейт, Рейли, — повторила она. — Но я не сомневаюсь в том, что та женщина не имеет никаких прав на моего сына!

— Мадам, мне известен весь ваш замысел. Я знаю, что вы пытались избавиться от мисс Марагон, — медленно произнес Рейли, хотя внутри у него все кипело. — И вы совершенно напрасно потратили столько сил, мадам. Дело в том, что вы ошиблись и выбрали не ту жертву.

От изумления у Лавинии приоткрылся рот. Было видно, что она потрясена.

— Что такое ты говоришь? — пробормотала она.

— Это правда, Лавиния, — жестко сказал Рейли. — Мы все полагали, что женщина, которая принесла ребенка в замок, Абигейл Марагон… Но Абигейл умерла после родов, и я встречался с ее сестрой, Кэссиди Марагон.

Хью побелел.

— Абигейл умерла?

— Да, Хью, она мертва, — сказал Рейли, с презрением глядя на Хью и его мать. — Ты бросил Абигейл одну, и она умерла. Надеюсь, ты понимаешь, что у твоего поступка нет никаких оправданий?

Лавиния схватила сына за руку.

— Он ни в чем не виноват, Рейли, и я не позволю тебе его обвинять. Девчонка погибла из-за собственного легкомыслия.

Хью выдернул у матери руку и отошел к окну.

— Она умерла, а я даже этого не знал… — пробормотал он, невидящими глазами глядя в окно. — Я ее любил.

В душе у него была ужасающая пустота. Ему хотелось побыть одному, чтобы предаться воспоминаниям о тех чудесных днях, когда он и его жена жили в уютном домике на берегу реки. Только сейчас он оценил свою потерю.

— Теперь поздно хныкать, Хью, — сказал Рей-ли. — Если бы ты был там, рядом с нею, она бы не умерла.

Впервые в жизни Хью испытал угрызения совести.

— Я никогда не собирался бросать ее…

— Что же касается вас, мадам, — сказал Рейли, поворачиваясь к Лавини, — то вам остается лишь просить Бога, чтобы Кэссиди Марагон не умерла после того, что вы с ней сделали. Можете не сомневаться, если это случится, я немедленно сообщу о ваших деяниях в полицию… Но, когда она поправится и захочет, чтобы вы понесли заслуженное наказание, я приложу к этому все усилия. В таком деле фамилия Винтер вас не спасет.

Взглянув в глаза Рейли, Лавиния задрожала от страха. Его слова не были пустой угрозой. Если он сказал, что сдаст ее в полицию, так оно и будет.

— Тебе не удастся ничего доказать, — враждебно пробормотала она.

— Еще как удастся! О том, что ты сделала, известно не только нам с тобой.

— Это уже слишком, Рейли! — взорвался Хью. — Я знаю, что ты ненавидишь мою мать, но дойти до того, чтобы предположить, что она могла сделать кому-то зло…

— А ты расспроси матушку о том, зачем она ночью проникла в детскую, где спала твоя дочь, — посоветовал Рейли. — А потом она рассказывает мне о том, что она мухи не обидит.

На лице Хью отразилось сомнение.

— Я тебе не верю, — сказал он, но в его голосе не было уверенности.

— От нее всего можно ожидать, Хью, — усмехнулся Рейли. — Если бы ты встал у нее на пути, уверен, что и тебе бы не поздоровилось. Надеюсь, этого никогда не случится.

Глаза Лавинии сузились.

— Что бы ты там ни говорил, ради спасения своего сына я буду сражаться с тобой и с целым миром! — воскликнула она.

— Но кто спасет вашего сына от вас самой, мадам? — Лавиния с ненавистью смотрела на Рейли.

— Ну довольно, — сказал он. — Больше я не намерен выслушивать вашу ложь. Завтра вы и Хью должны покинуть мой дом. Я больше не хочу жить с вами под одной крышей.

— Ты опять высылаешь нас в деревню? — недовольно спросил Хью.

Ему очень не хотелось уезжать из Лондона.

— Куда вы поедете и что будете делать, больше меня не касается, Хью, — ответил Рейли. — Но в моем доме вашей ноги не будет.

— Тогда где же мы с матушкой будем жить?.. — смущенно пробормотал Хью.

Лавиния сделала сыну знак, чтобы тот замолчал.

— Уверена, что у тебя не хватит совести оставить нас без средств к существованию, — сказала она Рейли.

— Конечно, нет. У Хью есть его доля наследства, да и у вас есть кое-какие средства.

Рейли подошел к письменному столу, отпер один из — ящиков и достал несколько столбиков золотых монет. Лавиния не хотела брать деньги, но он насильно сунул их ей в руки.

— Здесь как раз сотня фунтов, мадам, — сказал он, пристально глядя на нее. — Именно столько вы обещали заплатить Джеку Бейлу. Больше не советую прибегать к помощи господина Бейля, Лавиния. Я взял этого джентльмена на содержание, и он будет мне обо всем докладывать.

Когда дело касалось денег, Лавиния не знала робости.

— Не думаешь же ты, что я буду жить на эти гроши? — воскликнула она и швырнула деньги.

Монеты покатились по полу.

— Я не нуждаюсь в милостыни от тебя, Рейли! — добавила она.

Рейли направился к двери. Перед тем как выйти из кабинета, он сказал:

— Не стоит так легкомысленно бросаться деньгами, мадам. Больше вы от меня ничего не получите. Я позволю вам взять лишь один из экипажей и шестерку гнедых, а также ваши личные вещи. Это все… И не забудьте, я хочу, чтобы завтра утром вас обоих здесь не было.

Когда Рейли вышел, Хью опустился на колени и собрал монеты.

— Никогда не видел Рейли таким взбешенным, — пробормотал он.

— Помолчи! — оборвала его мать. — Неужели ты не понимаешь, что нас ждет? Мне придется переехать в жалкую лачугу, которая досталась мне от твоего отца. Моя жизнь превратится в сплошной кошмар. Друзья отвернутся от меня, когда я впаду в нищету. Меня больше не будут приглашать в приличное общество. Я просто уничтожена!

Собрав деньги, Хью отдал их матери.

— Будет лучше, если ты распорядишься, чтобы слуги начали паковать наши вещи, — сказал он. — Я думаю, что Рейли не шутил.

В глазах Лавинии вспыхнула ненависть.

— Он выиграл этот бой, но войну он проиграет! — воскликнула она.

Хью осторожно взглянул на мать.

— Скажи, мама, ты действительно сделала то, о чем говорил Рейли?

— Глупый мальчик, — улыбнулась Лавиния. — Мало ли что он сказал. Рейли меня ненавидит и готов наговорить что угодно, лишь бы очернить меня в твоих глазах!