Соловьиная ночь

Глава 25

С жалобным стоном Кэссиди оторвала свои губы от губ, которые лишали ее воли к сопротивлению и требовали от нее того, чего она не хотела дать. В отчаянной попытке освободиться Кэссиди с размаху ударила Рейли по щеке. Он крепко схватил ее за руку, и они долго смотрели друг другу в глаза. На его щеке заалел след от пощечины, а в ее взгляде отразилось смущение.

— Я не хотела тебя ударить, — растерянно пробормотала она. — Не знаю, как это получилось. Я в жизни ни на кого не поднимала руку…

Рейли отошел к камину и посмотрел на пляшущие языки пламени. Он думал о женщине, на которой женился.

— Для меня это тоже в диковинку, , — заметил он. — Ни разу в жизни женщина не давала мне пощечину.

Он несколько раз протяжно вздохнул, словно хотел смягчить этим сердце своей юной супруги. Ему не стоило давать волю рукам и пугать Кэссиди.

— Прости меня, Рейли, — сказала она, потупившись. — Просто когда ты поцеловал меня, я почувствовала, что теряю голову. Не знаю, что произошло со мной…

— Я тоже не знаю, что на меня нашло, Кэссиди, — сказал он.

Ему припомнился ее рассказ о Ньюгейте и о страшном тюремщике, и он мысленно выругал себя за недостаток чуткости.

— Может, выпьешь бокал вина? — спросил он с улыбкой.

— Нет, — сказала она, покачав головой, — я хочу владеть собой.

Когда Рейли шагнул к ней, она отодвинулась и смущенно произнесла:

— Я никогда не собиралась в тебя влюбляться, Рейли. А когда столкнулась в магазине с твоей любовницей мисс Канде, то буквально возненавидела тебя. Много раз я повторяла себе, что именно твой брат повинен в смерти моей сестры. У меня нет никакой уверенности, что тебе можно доверять…

— И все же ты вышла за меня, — резонно заметил он.

— Тогда у меня не было другого выхода, — вздохнула Кэссиди.

Он взял ее за руку и, притянув к себе, крепко обнял.

— Ты вовсе не обязана мне верить. Можешь даже ненавидеть меня, если это тебе нужно, но только не отказывай в том, что принадлежит мне по праву!

Чуть слышно всхлипнув, Кэссиди спрятала лицо у него на груди. Она чувствовала его силу каждой своей клеткой. Как долго она не позволяла себе даже думать о Рейли! Теперь она увидела, что лишь обманывала себя. Обман рассеялся, и вся она была охвачена единственным желанием — принадлежать ему.

Его руки гладили ее спину, и он обнимал ее все крепче.

— Давай ляжем в постель, моя маленькая герцогиня, — прошептал Рейли, касаясь губами ее щеки.

Удивленная силой желания, охватившего ее, Кэссиди повернулась к Рейли, и их губы встретились.

— Но ведь мы оба знаем, что я не… — начала она, но его поцелуй заставил ее умолкнуть.

Желание было так сильно, что ей захотелось слиться с Рейли в одно целое.

Он чуть отстранился и прошептал:

— Не думай о том, что случилось в Ньюгейте. Для меня это не имеет никакого значения. У меня вообще никогда не было девственницы…

Он снова поцеловал ее с таким жаром, что она едва не задохнулась. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечность. Кэссиди даже не испытала смущения, когда Рейли расстегнул ее платье и оно упало вниз на пол.

Кэссиди вздрогнула от сладкой истомы, когда его жадный рот впился в ее плечо. Потом его губы скользнули ниже — к ее груди и напряженным соскам, которые он поцеловал сквозь шелковую нижнюю сорочку.

— Нет, — задыхаясь, пробовала протестовать она, — не делай этого! Так нельзя!

Но Рейли лишь улыбнулся, видя ее смятение.

— Почему же нельзя? — прошептал он, глядя, как вздымаются ее груди. — Ведь мы муж и жена!

Кэссиди заметила, что ее грудь просвечивает сквозь тонкую шелковую сорочку, и поспешно закрылась ладонями.

— Нет, я не готова к этому! — воскликнула она. Но он властно отвел ее руки.

— Но ты будешь готова, не успеет пролететь эта ночь! — заверил Рейли. — Поверь, я не сделаю ничего, что ты сама не захочешь, Кэссиди.

Ее распущенные золотые волосы упали ей на лицо. Ее нежные груди под шелковой сорочкой светились, словно атлас.

Рейли почувствовал, что тоже дрожит, и взял ее за плечи.

— Давай заставим замолчать всех негодяев, которые называют тебя герцогиней-девственницей!

— Но тот тюремщик…

— Забудь этого человека. Для нас он просто не существует.

Не успела Кэссиди ответить, как Рейли снова начал ее целовать, и она так опьянела от его поцелуев, что едва держалась на ногах. Когда Реили подхватил ее на руки, она даже не запротестовала. Неловкость и страх вдруг исчезли. Вместо них было одно лишь всепоглощающее желание, от которого Кэссиди буквально задыхалась.

Ее голова опустилась на подушку, и Кэссиди увидела над собой завораживающие глаза Реили.

— Ты все еще боишься меня, Кэссиди? — спросил он, беря ее за подбородок и заставляя смотреть прямо в глаза.

— Кажется, нет… Но я не знаю, что ты ждешь от меня.

— Ты хочешь быть моей женой?

— Я… не знаю, — пробормотала Кэссиди. — Не знаю, как ею стать… — добавила она.

Реили слегка улыбнулся.

— Ну это не самое главное, — шепнул он.

Он лег рядом и, взяв ее руку, один за другим поцеловал каждый палец. Ему хотелось, чтобы она расслабилась.

— Кэссиди, — проговорил Реили, поглаживая ее длинные волосы, — ты похожа на дикую птичку. На соловья, которого я однажды поймал. Он случайно залетел в мои сети. Когда я нашел его, соловей был изранен и очень напуган.

Она старалась сосредоточиться на его рассказе, однако взгляд Реили скользил по ее грудям, и от этого у нее прерывалось дыхание. Зов плоти снова душил Кэссиди.

— И что же дальше? — прошептала она.

Реили медленно притянул жену к себе, и ее голова легла к нему на плечо. Вдруг он почувствовал, как Кэссиди напряглась.

— После того, как я высвободил бедняжку из сетей, — продолжал он, — я осторожно положил птичку на ладонь. Я чувствовал, как бешено колотится маленькое сердечко, — ладонь Реили легла на ее грудь. — Вот так, как твое сейчас…

От желания у Кэссиди кружилась голова.

— И… ты позволил ей улететь? — пробормотала она.

Рука Реили нежно ласкала ее груди, и она закусила губу, чтобы не закричать. Она и сама не понимала, что так влечет ее к Реили, откуда это страстное желание прижаться к нему.

— Нет, Кэссиди, — продолжал Реили, — я не отпустил птичку. Потому что сначала я должен был залечить ее раны и научить доверять мне.

Его горячие руки коснулись ее кожи, и он снял с Кэссиди нижнюю сорочку. При этом он не прекращал ласкать ее груди, которые, словно по волшебству, округлились и напряглись.

— Нежно-нежно я разгладил ее перышки, — говорил Реили, проводя пальцами по ее коже и заставляя Кэссиди дрожать от желания.

— Что же потом? — с трудом пробормотала она. Взгляд необыкновенных зеленых глаз сделался глубоким и томным.

Рука Реили коснулась ее живота.

— Как и ты, соловей сначала меня боялся, — шептал он, дотрагиваясь губами до ее уха, а другой рукой поглаживая ее по волосам. — Но со временем я заслужил доверие птички…

Его руки опустились к ее бедрам, и Кэссиди тихо застонала.

— В конце концов я раскрыл ладонь, а соловей сидел на ней и не хотел улетать, — сказал Рейли.

— Как, он даже не попытался упорхнуть? — удивилась она, хотя и сама знала, что никогда не попытается от него убежать.

— Абсолютно, — заверил Рейли. — Но, когда соловей окреп, я сам подбросил его в воздух и заставил лететь, — его губы скользили по ее щеке. — Он долго кружил в воздухе около меня, Кэссиди, и только потом решился улететь насовсем…

Его рука оказалась у нее между ног, продолжая нежно ласкать ее плоть. Когда Рейли заговорил снова, его голос от волнения зазвучал глухо:

— И клянусь тебе, Кэссиди, в течение всего лета каждую ночь этот соловей пел в саду под окном моей спальни! — его губы едва касались ее губ. — А сегодня ты запоешь для меня, мой маленький соловей!

Рейли и сам не понимал, почему ему припомнился случай с соловьем. Ведь это случилось так давно. Он лишь знал, что подобрал Кэссиди, подобно той птичке со сломанным крылом, и теперь он, ее муж, тоже должен был помочь ей вернуться к полнокровной жизни…

Ее кожа была нежной и гладкой, а от тела исходил пьянящий аромат, словно от экзотического цветка. Он восторгался ею, хотя никогда не думал, что способен терять из-за женщины голову.

Рейли чувствовал, что в нем проснулось желание обладать ею. Причем не только ее телом, но ее душой. Он хотел, чтобы она привязалась к нему, как тот соловей, и не могла его покинуть.

Он смотрел в ее зеленые глаза, которые были так невинны, но в которых сверкало столько жизни. Ему казалось, что она подшучивает над ним. Прильнув к ее губам жадным поцелуем, Рейли надеялся, что уничтожит последние преграды, разделявшие его и Кэссиди.

Он сорвал с себя одежду и крепко обнял жену, закрыв глаза и наслаждаясь прикосновением к ее атласной коже.

— Если ты что-нибудь понимаешь в соловьях, Рейли, — чуть слышно прошептала Кэссиди, — тебе должно быть известно, что у них поют только самцы, но не самочки!

— Ну тогда, моя соловушка, — ответил он, — сегодня ночью ты заставишь петь меня!

Кэссиди влекло к его горячему рту. Ей хотелось слиться с Рейли в одно целое, без остатка раствориться в этой бурной мужской стихии.

— Никогда не думала, что между мужчиной и женщиной происходит такое… — проговорила она, неотрывно глядя в темную бездну его глаз. Она и думать забыла о страшном тюремщике из Ньюгейта. — Мне никто никогда об этом не рассказывал…

— Это еще не все, — сказал Рейли, еле сдерживая свою страсть.

Ему предстояло повести Кэссиди по волшебной стране любовного наслаждения. Он старался не думать, что был не первым ее мужчиной. Как бы там ни было, он был единственным мужчиной, которого она знала и помнила!

Рейли не осмеливался углубляться в размышления о Кэссиди. Ничего подобного он не испытывал ни с одной другой женщиной. Возможно, потому, что на Кэссиди он был женат.

Вдруг Кэссиди ужаснулась тому, что происходит. Она схватила простыню и попыталась прикрыться.

— Нельзя ли нам подождать до другого раза? — с надеждой спросила она.

— Нет, Кэссиди, — сказал Рейли.

Он взял ее руки и положил к себе на грудь.

— Это должно произойти сегодня ночью, — решительно добавил он. — Не бойся. Я буду очень нежен с тобой!

Когда Рейли наклонился над ней и развел ее ноги, Кэссиди вдруг увидела его набухший член, и ее глаза округлились от страха.

— Ты ведь не собираешься… — пролепетала она. Но он закрыл ее рот поцелуем, и она почувствовала, что снова капитулирует перед ним. Чувствуя, как он заскользил между ее ног, она открылась ему и приготовилась испытать наслаждение, о котором он столько говорил ей.

Их тела слились, и он легко проник в нее — наполнил ее собой, и сердце Кэссиди затрепетало от неизведанного ощущения счастья.

Стараясь не сделать ей больно и не испугать ее, Рейли осторожно продвигался дальше.

— Не бойся меня, — шептал он. — Тебе не будет больно…

— Нет, — задыхаясь, воскликнула она, когда он ринулся вперед, — мне больно!

Ее глаза сверкали ожиданием. Она вдыхала аромат мужского тела, запускала пальцы в его черные волосы, ловила ртом его ищущий язык.

В его глазах появилось недоумение.

— Кэссиди, — прошептал Рейли, — послушай меня. К тебе никогда не прикасался мужчина! Ты и в самом деле была герцогиней-девственницей. Ни один мужчина не проникал туда, где только что побывал я!

Она посмотрела ему в глаза, и с ее сердца упал тяжелый камень.

— Неужели это правда? Ты меня не обманываешь?

— Уверяю тебя, Кэссиди! Я первый мужчина, с которым ты была близка, — радостно откликнулся он. — Вот видишь, все твои страхи были напрасны!

Она все еще боялась поверить тому, что он говорил.

— Ты уверен, Рейли?

Он крепко прижал ее к груди.

— Клянусь памятью матери, что я первый мужчина, который был близок с тобой! — сказал он.

Его губы снова потянулись к ее губам, и он стал целовать жену с нарастающей страстью.

Кэссиди казалось, что уже ничто не может сравниться с тем наслаждением и болью, которые ей только что довелось испытать, однако Рейли вошел в нее еще глубже, и от его ритмичных движений у нее захватило дух.

Рейли брал ее нежно и медленно. А когда он достиг наивысшей точки наслаждения, то подхватил Кэссиди на руки и сжал в объятиях, пока его тело билось в сладких конвульсиях.

Потом Кэссиди долго лежала неподвижно, даже боясь вздохнуть. Теперь она поняла, что такое супружество, которое соединяло мужчину и женщину так крепко, что разлучить их могла лишь смерть.

Но, как ни удивительно, она ощущала себя неудовлетворенной. Кэссиди оглянулась и увидела, что Рейли не сводит с нее взгляда. Его рука пробежала по ее золотым волосам. Он любовался ее зелеными глазами.

— Никогда не стесняйся меня, Кэссиди! — сказал он. — То, что произошло между нами, совершенно естественная вещь. Это будет происходить еще много раз…

— Это и называют любовью? — наивно спросила она.

Ей хотелось устроиться головой у него на груди, свернуться калачиком и вечно лежать в его объятиях. Рейли напрягся.

— То, что ты испытала, это не любовь. — Он улыбнулся. — Нужно назвать это своим именем — это страсть, желание, вожделение…

Эти слова были для нее, словно острый нож, но Кэссиди не подала виду, что ей больно, и смущенно спросила:

— Но разве то, о чем ты говоришь, долговечно?.. А любовь — она ведь не имеет конца! Разве не так?..

— Желание и страсть можно надолго обуздать, — ответил Рейли. — Особенно если сегодня мое семя останется в тебе и ты родишь мне сына.

Сердце Кэссиди болезненно сжалось, но она промолчала. Рейли напомнил о том, что ждет от нее не любви, а наследника.

— Конечно, ты прав, — проговорила она после долгой паузы. — Надеюсь, дело сделано, и мне больше не придется делить с тобой постель…

Рейли чувствовал, что в ней говорит обида, однако у него не поворачивался язык проговорить то, что она хотела от него услышать.

— В таком деле нельзя быть сразу уверенным, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты приходила в мою постель до тех пор, пока мы не убедимся, что ты беременна.

— Надеюсь, ты не забыл, что обещал предоставить мне полную свободу, как только я рожу тебе сына? — усмехнулась она.

Рейли протянул к ней руки и обнял ее неподатливое тело.

— Нет, я не забыл об этом, — сказал он и слегка коснулся губами ее губ. — Но разве сейчас это имеет какое-то значение? Ведь теперь ты не потребуешь, чтобы я держал свое обещание?

Она все равно не могла ему ответить, потому что он закрыл ее рот горячим поцелуем.

Сама того не желая, Кэссиди чувствовала, что тает под его опытными ласками. Она не хотела вновь превращаться в его собственность, однако понимала, что не сможет сопротивляться. Его поцелуи лишали ее воли. От его прикосновений она дрожала и билась в его руках, словно попавшая в паутину бабочка.

На этот раз Рейли довел ее до экстаза. Кэссиди казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Потом она, переполненная наслаждением, нежилась в его объятиях. «Если это не любовь, — удивленно проносилось у нее в голове, — то что же тогда называется любовью?»

Ей казалось, что если между мужчиной и женщиной происходит подобное, то они должны быть связаны друг с другом на веки вечные.

— Ты имеешь надо мной странную власть, Кэссиди, — пробормотал Рейли ей на ухо. — Мне нужно тебя остерегаться!

Кэссиди посмотрела ему в глаза, стараясь освободиться от своего чувства к нему. Всего за одну ночь ей довелось испытать освобождение от отчаяния, взлет на крыльях наслаждения и, наконец, низвержение в прежнюю тоску.

— Мы с тобой заключили сделку, Рейли, — напомнила она, — и я намерена соблюдать свои обязанности. Но, как только я рожу тебе сына, надеюсь, ты возвратишь мне свободу!

Он слегка приподнял бровь и насмешливо заметил:

— Всего два часа ты провела в моей постели и уже устала от меня!

Кэссиди поднялась с кровати и стояла перед Рейли во всем великолепии, не стыдясь своей наготы.

— Ты волен брать меня в свою постель до тех пор, пока я не забеременею! — заявила она. — Потом ты больше не увидишь меня здесь!

Рейли пристально смотрел на нее. Вдруг до него дошло, как сильно он ее обидел. Но ведь он всего лишь хотел оставаться с ней честным!..

Он быстро поднялся с постели и поспешно оделся. Направившись к двери, Рейли немного помедлил на пороге, отчаянно желая вновь оказаться с Кэссиди в постели, ласкать ее нежную кожу, раствориться в страстном желании, — снова почувствовать жизнь во всей ее полноте.

— Здесь будет твоя спальня, — сказал он. — Сегодня я тебя больше не побеспокою…

Не успев сообразить, что такое на нее нашло, Кэссиди резко бросила ему:

— Ты идешь к той женщине?

И тут же пожалела о своих словах. Рейли нахмурился и сухо сказал:

— Я намерен отправиться в свою спальню, которая находится по соседству с вашей, мадам, и хорошенько выспаться. Советую вам последовать моему примеру. Завтра вам предстоит утомительное путешествие в Равенуорт.

— Я не поеду без Арриан!

— Я не собираюсь разлучать вас. Девочка приедет вместе со слугами.

— Перед тем, как уехать, я хочу попрощаться с тетушкой Мэри и дядей Джорджем.

— Я не возражаю, — кивнул он.

Больше не сказав ни слова, Рейли круто повернулся и вышел из комнаты, а Кэссиди почувствовала себя ужасно одинокой.

Что за жизнь ожидает ее в Равенуортском замке, где она окажется в полной зависимости от воли этого человека? Кэссиди печально улыбнулась. По крайней мере, с ней будет Арриан — единственная родная душа.

Ею овладела задумчивость. Рейли пробудил в ней чувства, которые одновременно и пугали, и манили ее. Она испытала нечто такое, чего никогда в себе не подозревала. Но на сердце у нее было тяжело: Кэссиди ждала от Рейли того, чего он ей никогда не даст. В один прекрасный день он возвратит ей свободу, как тому соловью, который сидел у него на ладони и которому он сказал: «Лети!..»